Обет послушания вообще требует добровольного, совершенного подчинения себя во всем воле другого, с решительным отвержением собственной воли и собственного разумения.
По учению святого Иоанна Лествичника (степ.4) "послушание есть совершенное отречение от собственной своей души, явственно обнаруживаемое в телесных действиях; есть гроб воли и воскресение смирения, отложение своего разумения, при богатстве оного; недоверчивость к самому себе во всех добрых делах даже до конца жизни". По словам преподобного Иоанна Кассиана (Instit. lib. IV. с. 35), послушник должен быть подобен распятому на кресте. Как распятый на кресте сам собой не может ходить и делать что-нибудь, если другой не будет приводить его в движение: так и послушник ничего не должен делать по своей воле, по своему разумению, но все исполнять по воле другого.
* * *
Таким совершенным послушанием инок прежде и больше всего обязан Богу, как Творцу, Верховному Владыке и Искупителю, по воле Которого он должен мыслить, желать и действовать. Для сего инок со всей внимательностью всегда и во всем должен, по словам Апостола, искушать, что есть воля Божия благая и угодная, и совершенная (Рим. 12, 2), чтобы не сделать чего-либо по своей воле в противность воле Божией, и идти прямым путем к Царству Небесному. Но сам собой, по ограниченности и слепоте естественного разума, под влиянием страстного сердца, которое часто слепо, под видом добра, избирает злое, - человек не может всегда правильно познавать волю Божию, и что Богу угодно и для спасения полезно; оттого часто избирает для себя вредное, тем более, что не способен хорошо познавать самого себя - свое духовное состояние, свои склонности и потребности. Другой же со стороны гораздо лучше может видеть все это, говорит Василий Великий (Отв. на вопр. 119 и отв. на вопр. 276. Подв. Уст.).
Иное и добрым представляется нам, но, может быть, не угодно сие Богу; чем думаем угодить Богу, тем самым иногда прогневляем Его, и не замечаем, как погибаем. Так, например, Саул принесением жертвы думал угодить Богу, между тем сим самым оказал только непослушание и прогневал Бога (1 Цар. 10, 1. 15, 19. 23). Самая важность предмета - возвышенность и трудность духовной жизни, неизвестность лучшего, удобнейшего, безопаснейшего пути для восхождения к высшему духовному совершенству, а при сей неизвестности - опасность падения или заблуждения без опытного путеводителя, наветы хитрых врагов нашего спасения, угрожающие нам на пути к Царству Небесному и не примечаемые нами, - все это заставляет не полагаться на самого себя, не доверять себе, но во всем пользоваться руководством опытного наставника. Кто может безопасно пройти дальний и незнакомый путь без проводника? Кто сам собой без учителя может изучить труднейшую науку или искусство? А христианская жизнь труднее всех наук. Хотя имеем верховного Наставника - Иисуса Христа и Святого Духа, способствующего нам в немощах наших (Мф. 23, 8. Рим. 8, 26); но сей-то Божественный Наставник и благоволил устроять наше спасение посредством Своих служителей, и дал нам овы убо Апостолы, ... овы же пастыри и учители к совершению святых, в дело служения, в созидание тела Своего (Ефес. 4, 11-12). Поэтому ожидать непосредственного научения Божия значило бы искушать Бога, идти совершенно вопреки Его воле и подвергаться постоянной опасности самообольщения, прелести от бесов, и совращения с истинного пути. Да если бы кто и верно разумел путь спасения и умел предотвратить прочие опасности на сем пути, то и тогда остается еще та опасность, что при произвольном, по собственному разумению, избрании дела даже прямо доброго, водимся своеволием и самоугодливостью. Послушание, по словам святого Лествичника, в том и состоит, чтобы не верить себе даже и в добром до конца жизни. Посему для лучшего уразумения и исполнения воли Божией во всех делах, и для безопасного и скорейшего восхождения к высшему совершенству и Царству Небесному святые отцы в непременную обязанность поставили: каждому монаху в монастыре избрать сведущего в духовной жизни наставника и жить в полном послушании ему, без его же воли совершенно ничего не делать по своему разумению и произволу [23].
Собор Второпервый вторым правилом определил: "Отнюдь никого не сподоблять монашеского образа без присутствия при сем лица, которое должно принять его себе в послушание, с обещанием иметь над ним начальство, и пещись о душевном его спасении" (См. Номокан. в больш. Требн.).
Таковое-то послушание наставнику собственно и составляет монашеское послушание.
По назначении настоятелем опытного наставника послушник, совершенно отвергнув свою волю и разумение свое, по учению Василия Великого (Подвиг. иноч. Сл. 1, с. 164 на об. в славян. изд.), должен всецело предаться его распоряжению, и поступать по его воле во всех делах не только внешних, но и внутренних - мыслях, чувствованиях и намерениях; не только в делах важных, но и маловажных, даже и таких, которые с первого взгляда представляются мало полезными, или низкими и противными нашей воле. Так, например, Павел Препростой по приказанию Антония Великого плел и опять расплетал корзины; черпал воду из колодезя целый день, и, по-видимому, без нужды, без цели выливал на землю (Rufin. de vit. Patr. 1. 1. с. 30. Паллад. гл. 28. apud Rosweid. de vitis Patrum Eremit. ).
Св. Иоанн Дамаскин показал высокий пример послушания своему наставнику, когда по его приказанию своими чистыми руками очистил все нечистые места в монастыре (Чет.-Мин. 4 декабря).
Послушник должен оказывать послушание своему отцу в делах не только удобоисполнимых, но и самых трудных (Кассиан. instit. I. IV. с. 26).
Должно оказывать послушание даже и в таких делах, которые с первого взгляда представляются не совсем правильными, несогласными с доброй нравственностью, или, по словам св. Лествичника (Степ. 4. с. 32), противными нашему спасению, зная, что грех за это понесет авва, приказавший сделать; он отдаст отчет пред Богом за поступок послушника, говорит авва Дорофей (В вопр. и отв. с. 112 в славян. изд.).
Так, один брат рассказывал: ходил, дескать, я однажды к авве Иосифу. В монастыре его была прекрасная смоковница. Поутру он сказал мне: пойди, ешь. А была пятница; я не пошел ради поста. После того, умоляя, спрашивал я старца: ради Бога разреши мое недоумение: вот ты сказал мне: пойди, ешь; а я ради поста не пошел; и стыдясь за твое повеление, размышлял в себе, с каким бы намерением это сказал мне старец? Что мне должно было делать, когда ты сказал: пойди? Старец отвечал: отцы сначала говорят братиям не прямо, но более наоборот, и если видят, что братия исполняют такие приказания, тогда говорят прямо истину, уверившись, что братия послушны во всем (Достоп. сказ. о подв. св. отц. § 5 с. 114).
Однажды авва ученику своему Муцию приказал бросить в реку сына своего, жившего с ним. Муций, тотчас схватив сына, понес в реку, чтобы исполнить приказание своего аввы. Но авва, видя его послушание, приказал ему возвратиться (Кассиан. instit. 1. IV. с. 27).
Послушник должен делать все, что ни прикажет авва, и делать так именно, как приказано, ничего не опуская и не прибавляя; иначе, если кто, говорит Василий Великий, прилежно исполняет приказанное, но делает нечто и сверх приказания аввы, как самому захочется, то он достоин мзды самоугодия и непокорности (Подвиж. прав. вопр. 118. с. 370. в славян. изд.).
По своей воле, без дозволения аввы, инок ничего не должен делать и самого маловажного, безразличного, например: есть, пить, спать, говорить с кем-нибудь, идти куда-нибудь и т. п. "Если кто без ведома архимандричья станет мыть одежду свою или другого, то без благословения да будет", - говорит Василий Великий (Кратк. настав. 33. с. 434).
По правилам Пахомия Великого "никто никуда не должен выходить без благословения отца. Без ведома отца, говорит св. Пахомий, не бери ни у кого из братии никакой вещи. Никто не должен полагаться на себя одного, и предпринимать что-нибудь новое без совета с отцом" (Христ. Чт. 1827 г. ч. 26. § 30, 41, 48).
Без ведома аввы послушник не должен делать даже и доброго дела, например, определять себе время для воздержания от пищи и пития (Василий Великий. Сл. 2. О подвиг. иноч. с. 257), или подавать милостыню, или принимать что-нибудь от других (Симеон Нов. Богосл. Доброт. ч. 1. § 16).
Ибо всякое самочинное установление, говорит Василий Великий, опасно, чуждо благочестью, потому что может быть от тщеславия, от самоугодливости (Вопр. 138. с. 375).
Посему и в добром не должно доверять себе - не думать, что "такое-то дело, очевидно, доброе, так можно исполнить его и без ведома отца" (Авва Дорофей: Как наставлять братию, с. 105 на об).
Но если и есть усердие сделать что-нибудь богоугодное, то должно прежде спросить своего отца, и, как прикажет, так и сделать. "Когда был я в общежитии, - рассказывает о себе авва Дорофей, - во всем открывался старцу авве Иоанну; никогда не смел сделать что-нибудь без его совета. Бывало, внушал мне помысл: не то же ли скажет тебе и старец? Для чего еще хочешь беспокоить его? Я отвечал помыслу: проклят ты, и твое ведение. Ибо что ты знаешь, то знаешь от бесов. Посему ходил я и спрашивал старца; и случалось иногда, что старец говорил то же, что и у меня было в мыслях; тогда помысл говорил мне: что? - не то же ли и я говорил тебе? Не напрасно ли ты беспокоил старца? Но я отвечал помыслу: теперь знаю, что это хорошо, теперь это происходит от Св. Духа; а твой совет был худ, потому что происходил от бесов и от страстного состояния. Таким образом, не испросив совета, я никогда не позволял себе слушаться своего помысла" (Наставл. о том, что не должно располагать собой по собств. разуму, с. 42 на об.).
Очевидно же, немедленно должно отвергать помыслы худые и влечения страстного сердца и отсекать такое свое хотение. "Например, если кто, проходя небольшое расстояние, - говорит авва Дорофей, - видит что-нибудь, а помысл скажет ему: посмотри туда, а он скажет помыслу: не хочу смотреть; то таким образом отсекает свое хотение и не обращает внимания. Еще, если находит празднословящих, и скажет ему помысл: скажи и ты такое-то слово, а он не говорит: то отсекает свое хотение. Или когда помысл внушает спросить у повара: какое кушанье готовит для обеда, а он не спрашивает: то отсекает свою волю, и проч. Кто таким образом всегда отсекает свою волю в малом, тот привыкает без труда отсекать ее и в большом, ни в чем не иметь своей воли, а исполнять только волю Божию; и отсекая пристрастие к своей воле, мало-помалу достигает беспристрастия, а от беспристрастия приходит в бесстрастие" (Сл. о отверж. мира. с. 19 на об. в славян. изд.).
Поелику же ближайшая цель послушания та, чтобы удобнее пресечь злонравие души, скорее обессилить греховные наклонности, дать доброе направление умственной и нравственной деятельности, образовать и утвердить нравственно-добрый характер, и прямым, безопасным путем восходить к высшему духовному совершенству: то послушник, по учению св. отцов, должен всегда сказывать своему авве все, что когда делает, или как исполнил какое-либо приказание своего отца, или что когда намерен сделать, чтобы и по неведению не погрешать в чем-нибудь - в мыслях, чувствованиях, намерениях, или в образе совершения какого-либо дела, и тем не воспрепятствовать преуспеянию в нравственном совершенстве. Для сего послушник должен всегда открывать старцу все помыслы, чувствования, намерения, - все внутреннее состояние, все внешние дела с подробным объяснением всех обстоятельств, времени, лиц, предмета, образа исполнения дела, расположения и цели каждого поступка, чтобы старец мог видеть все внутреннее его состояние, его потребности, свойства, и сообразно с духовным его возрастом и нуждами, предписывать ему правила деятельности, чтобы старец мог знать, какими средствами успешнее возводить его к высшему совершенству. По учению Антония Великого, "монах, если можно, должен откровенно сказывать старцам, сколько он делает шагов, или сколько капель пьет в своей келье, чтобы как-нибудь не погрешить и в этом" (Достоп. сказ. о подв. св. отц. § 38).
Св. Иоанн Кассиан говорит, что "мы должны открывать отцам не только то, что делаем, но и что помышляем, и ни в чем не доверять своему разумению, но во всем последовать совету старцев и признавать добрым или худым только то, что они признают таковым. Св. отцы не сами от себя, но от Бога и Божественных Писаний предали последующему роду во всем спрашиваться опытных" (Collat. II. с. 10. и послан. к Леонт. Доброт. с. 176). "Послушник, говорит Каллист, патриарх Константинопольский, - должен приносить совершенное и истинное исповедание настоятелю, потому что при пострижении, как бы предстоя пред страшным престолом Христовым, пред Богом и св. Ангелами, вместе с другими обетами Богу дали мы обещание исповедовать тайны сердца" (Доброт. ч. 2. гл. 15).
Таким образом, открывая старцу все внутреннее свое состояние, все дела и всю жизнь располагая по его воле, послушник обязан повиноваться ему даже до смерти, т. е. хотя бы и исполнение дела послушания превышало силы его, хотя бы даже соединено было с опасностью смерти, говорит Василий Великий (Кн. 2. Подвиж. Уст. вопр. 116. с. 296 на об.).
Высокий пример совершенного послушания своему отцу показал Иоанн, ученик аввы Павла. Однажды авва Павел приказал Иоанну идти на кладбище, где жила гиена, и если она нападет на него, связать ее и привести к нему. Иоанн, не умея ослушиваться старца, и не представляя того, что гиена может растерзать его, тотчас пошел, и в точности исполнил приказание старца - привел на привязи гиену (Достоп. сказ. о подв. св. отц. с. 122).
О св. Савве рассказывают: авва, видя ревность Саввы в послушании, однажды хотел испытать его: приказал ему войти в печь и вынуть из огня одежду, положенную туда для осушения. Усердный послушник, важность послушания, как дела Божия, предпочитая собственной жизни, тотчас бросился в огонь, и с одеждой без вреда вышел из печи (Чет.-Мин. 5 декабря и Sulpit. Seuer. in 1 dialogo de virtut. S. Martini.).
Но в приказаниях подобного рода наставнику надобно иметь благоразумие и осторожность.
