Доклад игумении Магдалины (Чекулаевой), настоятельницы Никитского женского монастыря г. Каширы на научно-практической конференции для монашествующих «Глобальные вызовы современности и духовный выбор человека» в Старицком Свято-Успенском монастыре 10 ноября 2022 года.

Схимонахиня Ольга (в миру Мария Ивановна Ложкина) родилась 2 августа 1874 года в деревне Иншино Рязанской губернии. Ее назвали Марией в честь святой равноапостольной Марии Магдалины.

В 20 лет, получив благословение родителей, она поступила в Никитский женский монастырь города Каширы, который к концу ХIХ века был многочисленной и благоустроенной обителью.

Духовное возрастание Никитского женского монастыря происходило под мудрым руководством Оптинских старцев.

Игумения Тихона, настоятельница обители, из опыта знала о важности духовного руководства. Сама она, будучи дворянского происхождения, по благословению Оптинского старца Макария (Иванова) в 10 лет поступила в Белевский Крестовоздвиженский монастырь. Став игуменией в Кашире, матушка Тихона все важные решения принимала только с благословения Оптинских старцев. Она и сестер благословила обращаться в Оптину в письмах за советом.

Сейчас в издательстве Никитского монастыря готовиться к изданию полное собрание писем Оптинских старцев к насельницам обители. Это более 500 писем, написанных с 1836 по 1910 год.

Сестры Никитского монастыря находились под духовным окормлением преподобных Оптинских старцев:  Макария (Иванова), Иллариона (Пономарёва), Амвросия (Гренкова), Иосифа (Литовкина), Никона (Беляева).

Известно, что старцы Анатолий (Зерцалов) и Никон (Беляев) посещали Никитскую обитель, духовно поддерживали и окормляли сестер.

В такой атмосфере возрастала духовно будущая схимонахиня Ольга.

Время расцвета Никитского монастыря в 1917 году сменилось тяжелыми испытаниями. Сестры обители разделили скорбную судьбу русского монашества.

Святой Патриарх Тихон писал в эти дни: «Тяжкое время переживает наша Святая Православная Церковь в Русской земле: гонения воздвигли на истину Христову враги сей истины… Зовем всех вас, верующих и верных чад Церкви: станьте на защиту оскорбляемой и угнетаемой ныне святой матери нашей… А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовем вас, возлюбленные чада Церкви, зовем вас на эти страдания вместе с собою».

До закрытия монастыря матушка Ольга прожила в обители более 28 лет. Незадолго до революции она приняла монашеский постриг с именем Моисея.

В 1923 году монастырь был окончательно закрыт. Сестры с тяжелым сердцем спешно покидали родную обитель: в трехдневный срок приказано было освободить все здания, разрешили взять только личные вещи.

Матушка Ольга отличалась решительным нравом и всегда была готова постоять за правду. И когда начали разорять монастырские святыни,  бросилась защищать… Очнулась страдалица с пробитой головой в доме Рудневых, потомков Каширского купца Фёдора Руднева, строителя Никитской обители. Изгнанным сестрам разоренного монастыря был полностью предоставлен для жизни второй этаж рудневского дома. Вынужденные жить среди мира, они еще какое-то время смогли держаться вместе, сохраняя устав родного монастыря, исполняя свои монашеские обеты.

Матушку Ольгу выхаживали долго. Несколько месяцев она находилась между жизнью и смертью. Осталась жива Божией милостью.

Всё шире разворачивалась борьба против Церкви Христовой, участились аресты верующих. Несколько лет подвижница не могла найти пристанища и вынуждена была скитаться, пока в конце 1920-х годов  Господь не привел ее в Москву.

Ее келией стала крошечная треугольная комнатка полуподвального помещения двухэтажного дома на углу Большого Дровяного и Известкового переулков, недалеко от Таганской площади. Матушка делила ее с двумя монахинями. Условия их жизни были аскетические. В келии помещался единственный деревянный топчан, на котором сестры отдыхали по очереди, небольшой шкаф и маленький столик. И хотя самим им жилось очень трудно и голодно, матушка Ольга собирала сухари, чтобы помогать другим. Все эти трудности она переносила с христианским мужеством и твердой верой в Промысл Божий. Силы черпала в молитве. До войны она ежедневно приходила в храм Покрова Божией Матери на Лыщиковой горе.

В период с 1942 по 1952 год подвижница принимает великую схиму с именем Ольга, в честь святой равноапостольной русской княгини. Матушка практически ничего не рассказывала об этом. Когда спрашивали, говорила кратко: «Схима — это молитва, а одежда — тряпки, а в схиме огонь — молитва: схима — это любовь!».

Постриг в великую схиму совершил схиархимандрит Амвросий Балабановский (Иванов), один из последних Оптинских старцев. Он совершал тайные монашеские постриги по благословению Патриарха Алексия (Симанского).

Матушка Ольга жила достойно. Подвиг свой несла втайне, но плоды его были очевидны. Все, кто хоть раз встречался с ней, наполнялись радостью, миром, тишиной и любовью.

Сохранились многочисленные рассказы о том, как много времени подвижница проводила в походах по Москве. Утруждая себя, она пешком, с непрестанной молитвой преодолевала огромные расстояния. Среди людской толпы схимница выбирала именно того человека, кому особо нужна была помощь, кто был подавлен, огорчен, печален, кто попал в беду, кто болен… Одно ласковое слово, сказанное с любовью, от сердца, возвращало людей к жизни.

Презирая собственный покой, матушка всегда направлялась туда, куда вел ее Промысл Божий.

С 1952-го до начала 1960-х годов схимонахиня Ольга периодами жила в селе Руново Каширского района Московской области в маленькой келейке, расположенной в колокольне храма Преображения Господня. Схимница пребывала в молитвенном уединении, устраивая свою жизнь по монастырскому уставу.

Прихожане часто обращались к ней за советом, хотя делали это осторожно. Уже в то время у схимонахини Ольги был дар духовного рассуждения, который святые отцы считают высшим аскетическим достижением. «Это — дети! Им надо молоко!» — говорила она прибывшему на приход священнику Павлу Максимову, когда он читал проповеди своим прихожанам на высокодуховные темы.

С началом хрущевских гонений в 1960-х годах матушка Ольга безвыездно жила в Москве. Многие годы подвижница мужественно переносила выпавшие на ее долю страдания: соседи, желавшие завладеть комнатой старицы, создавали ей невыносимые условия. Даже зимой не позволяли топить печь, готовить еду. Они не пускали к подвижнице людей, приходивших за духовным советом, писали доносы, вызывали милицию. Несколько раз соседям удавалось поместить матушку Ольгу в психиатрическую больницу, выдавая ее странные, непонятные им поступки и слова за сумасшествие.

В этом скорбном месте она провела в целом около двух лет. Испытания еще больше закалили подвижницу, укрепили ее дух. Всю скорбь, боль и поношения она принимала как из руки Божией, благодушествовала и не сдавалась.

Поначалу врачи отнеслись к ней как к обычной душевнобольной пациентке. А схимница и в больнице непрестанно молилась и строго держала пост. Когда она отказывалась принимать предлагаемую пищу, ее насильно кормили, связывали, усмиряли. Но подвижница всё кротко терпела ради Господа. Со временем врачи стали замечать, что само присутствие матушки Ольги усмиряет больных. Даже тяжело страдающие, «буйные» пациенты при ней вели себя спокойно, некоторые постепенно выздоравливали, и их выписывали.

Ее веру в Бога врачи признали «старческим слабоумием» и отпустили из больницы только под опеку келейницы.

Около 1962 года начинается открытое служение матушки Ольги людям.

К ней приходят страждущие, больные, нуждающиеся в помощи и добром совете. Ее слова, исполненные величайшей мудрости, освещали и согревали души. С большой теплотой она относилась к больным и страждущим. Могла утешать их часами, оставляла ночевать на своей кровати. Люди с удивлением вспоминали, что никогда не видели подвижницу ночью спящей. Только присядет ненадолго в свое кресло, а губы безмолвно шевелятся.

К приходящим настойчиво обращалась:

— Молитесь, доченьки! Мир молитвой держится! 

Схимница не любила, когда при ней вели праздные беседы, начинала волноваться, перебивать и безмерно радовалась, когда вместе молились, читали акафисты и пели духовные стихи. С ней невозможно было говорить как с обыкновенным человеком о разных житейских делах. Она говорила только то, что человеку необходимо было услышать, чтобы идти по духовному пути, поскольку люди обращались к ней, желая получить духовную пользу и мудрый совет. Часто ее слова были неясными, даже чудноватыми, но со временем открывался их глубочайший смысл.

Матушка не могла терпеть осуждения, всегда пресекала его.

Схимонахиня Ольга всю жизнь ревностно хранила свои монашеские обеты, данные ею при постриге в Никитском монастыре. Оказавшись в миру, она стремилась жить по послушанию. Она придавала исключительное значение духовному совету и руководству на пути ко Христу и внутреннего делания. Ее духовником был архимандрит Троице-Сергиевой лавры Пимен (Никитенко). Он являлся помогающим священником на приеме исповеди архимандрита Кирилла (Павлова). Бывая в Лавре, подвижница исповедовалась у отца Пимена, после обязательно причащалась.

Во время своих походов по Москве схимонахиня Ольга иногда останавливалась перед каким-то закрытым зданием, отдаленно напоминавшим храм, и подолгу молилась на этом месте. Для нее не существовало времени. Подвижница, наделенная даром провидения, благодатью Святого Духа сквозь время видела эти великие московские святыни восстановленными, возрожденными духовно. Одним из таких мест был древний Свято-Данилов монастырь, основанный в ХIII веке святым благоверным князем Даниилом. Всем, кто не мог устроить дела в Москве с жильем или работой, схимонахиня Ольга настоятельно советовала обращаться за помощью к великому князю Даниилу, отслужить ему молебен. Свято-Данилов монастырь был первым возвращен Церкви после времен лихолетья в 1983 году. За пять лет обитель была восстановлена и стала одним из центров юбилейных торжеств, посвященных 1000-летию Крещения Руси.

Матушка Ольга многих своих духовных чад направляла молиться в разрушенные монастыри и храмы Москвы. И каждое такое посещение дарило удивительную радость. Часто в этих храмах люди получали исцеления от недугов, болезней, тяжких душевных состояний. Матушка не раз повторяла:

— Всё это откроется со временем! Нет закрытых храмов, молитесь — и всё откроется.

Схимонахиня Ольга сама чтила и призывала своих духовных чад особо почитать преподобную Евфросинию Московскую, говорила, что без почитания преподобной Россия не встанет с колен, потому что с Дмитрия и Евдокии началась Московская Русь.

За свою долгую жизнь подвижница прошла путь терпения различных унижений, поношений, насмешек, укоризн от людей. Но лицо ее было всегда светло и радостно. Похвалы и благодарности от людей она принимала безразлично. Схимница избегала их, переходя на юродство.

Схимонахиня Ольга была необычайно крепкой и сильной, почти не болела. Матушка не боялась ни холода, ни жары, ни работы. Окружающие изумлялись, откуда у нее в таком возрасте столько сил и энергии.

В начале января 1973 года подвижница начала кашлять. Близкие думали, сильно простудилась.

О своей близкой кончине она знала заранее. Как бы прощаясь со всеми приходившими к ней, схимница благословляла их и каждому дарила что-то в благословение на дальнейший жизненный путь.

Во время болезни приходской священник Покровского храма Михаил Фарковец приходил исповедовать и причащать матушку Ольгу.

За день до кончины ей как будто полегчало, она была радостная, казалось, что у нее прибавилось сил. Все приободрились, думая, что их дорогая матушка начала выздоравливать…

Во время предсмертной болезни схимонахини Ольги келейницы Анна Аляева и Анна Щептева спрашивали ее духовника отца Пимена (Никитенко), как подготовить схимницу к погребению. Архимандрит Пимен направил их в Елоховский собор: «Там есть тайные монахини, они всё сделают как надо».

В ночь на 23 января 1973 года во время чтения канона на исход души схимонахиня Ольга тихо предала свой дух Господу.

Погребена матушка Ольга на Калитниковском кладбище города Москвы, у стены храма в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», на месте, которое она сама выбрала незадолго до кончины.