Пре­по­доб­но­му­че­ни­ца Мсти­сла­ва ро­ди­лась в 1895 го­ду в де­ревне Ма­лое Ува­ро­во Ко­ло­мен­ско­го уез­да Мос­ков­ской гу­бер­нии в се­мье ра­бо­че­го ко­ло­мен­ско­го за­во­да Се­ме­на Фо­ки­на и в кре­ще­нии бы­ла на­ре­че­на Ма­ри­ей. В де­ревне Ма­лое Ува­ро­во у Се­ме­на был зе­мель­ный на­дел, но по­сколь­ку сам он кре­стьян­ством не за­ни­мал­ся, то сда­вал этот на­дел в арен­ду. Ма­рия окон­чи­ла сель­скую шко­лу и с 1908 го­да ра­бо­та­ла на шел­ко­кру­тиль­ной фаб­ри­ке в Ко­ломне.
         В 1913 го­ду ей при­шлось оста­вить ра­бо­ту, так как в это вре­мя тя­же­ло за­бо­ле­ла ее мать, и она ста­ла уха­жи­вать за ней. По­сле смер­ти ро­ди­те­лей Ма­рия сна­ча­ла оста­лась жить с бра­тья­ми, но по­сколь­ку они бы­ли чле­на­ми ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии и людь­ми неве­ру­ю­щи­ми, она, же­лая все­це­ло по­слу­жить Гос­по­ду, в 1921 го­ду ушла от них и по­се­ли­лась в Ко­ломне при хра­ме, ко­то­рый при­над­ле­жал Ко­ло­мен­ско­му муж­ско­му мо­на­сты­рю. Здесь она про­жи­ла до 1930 го­да.
        15 ап­ре­ля 1930 го­да в го­ро­де Ижев­ске Ма­рия бы­ла по­стри­же­на в мо­на­ше­ство с име­нем Мсти­сла­ва и вер­ну­лась в Ко­лом­ну, про­дол­жив свое по­слу­ша­ние при хра­ме. Узнав от па­лом­ни­ков, что в Бо­го­слов­ском мо­на­сты­ре под Ря­за­нью про­дол­жа­ют жить мо­на­хи и что там еще мо­на­ше­ская жизнь не на­ру­ше­на, она в де­каб­ре 1930 го­да от­пра­ви­лась в Бо­го­слов­ский мо­на­стырь и по­се­ли­лась ря­дом с оби­те­лью в се­ле По­щу­по­во и, несмот­ря на го­не­ния, бы­ла вполне счаст­ли­ва, что на­шла ме­сто, где мож­но бы­ло жить мо­лит­вен­ной мо­на­ше­ской жиз­нью.
         Без­бож­ные вла­сти в то вре­мя беспощадно пре­сле­до­ва­ли свою цель — уни­что­же­ние в Рос­сии всех на­чат­ков цер­ков­ной хри­сти­ан­ской жиз­ни; 31 мая 1931 го­да бы­ли аре­сто­ва­ны мо­на­хи Бо­го­слов­ско­го мо­на­сты­ря, а также мо­на­хи­ни и ми­ряне, со­брав­ши­е­ся во­круг оби­те­ли; все­го бы­ло аре­сто­ва­но со­рок че­ло­век и сре­ди них мо­на­хи­ня Мсти­сла­ва. Все они бы­ли за­клю­че­ны в рязанскую тюрь­му.
         На до­про­се мо­на­хи­ня Мсти­сла­ва ска­за­ла: «Я сме­ло за­яв­ляю — власть при­тес­ня­ет ре­ли­гию; да­на сво­бо­да, а по­лу­ча­ет­ся на­обо­рот — мо­на­сты­ри и церк­ви за­кры­ва­ют».
         Сле­до­ва­тель спро­сил мо­на­хи­ню, кто ее по­стриг в мо­на­ше­ство, но она, не же­лая на­зы­вать свя­щен­ни­ка, ска­за­ла, что не зна­ет его фа­ми­лии, а от­но­си­тель­но то­го, по­че­му она это сде­ла­ла, от­ве­ти­ла, что ушла в мо­на­стырь для спа­се­ния ду­ши, чтобы, «от­ка­зав­шись от ми­ра се­го, от­дать се­бя на слу­же­ние все­це­ло Бо­гу, в Ко­то­ро­го ве­рю, и ни­ка­кие убеж­де­ния и при­тес­не­ния не убьют во мне ве­ры в Бо­га».
        3 сен­тяб­ря 1931 го­да трой­ка ОГПУ при­го­во­ри­ла мо­на­хи­ню Мсти­сла­ву к трем го­дам за­клю­че­ния в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вом ла­ге­ре, и она бы­ла от­прав­ле­на с эта­пом в рас­по­ря­же­ние Управ­ле­ния Со­ло­вец­ких ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вых ла­ге­рей ОГПУ на стан­цию Свирь Мур­ман­ской же­лез­ной до­ро­ги.
        От­быв пол­но­стью весь срок за­клю­че­ния на ка­торж­ных ра­бо­тах в Сви­рь­ла­ге, мо­на­хи­ня Мсти­сла­ва в 1934 го­ду возвратилась в Ко­лом­ну. Как вер­нув­шей­ся из за­клю­че­ния, ей бы­ло за­пре­ще­но здесь про­жи­вать, и ее ни­кто по ла­гер­ной справ­ке не брал на ра­бо­ту, так что она за­но­во по­лу­чи­ла пас­порт, как яко­бы по­те­ряв­шая до­ку­мен­ты, и по­сле это­го ста­ла жить в го­ро­де, при­слу­жи­вая при По­кров­ской церк­ви. Хра­мы по­все­мест­но за­кры­ва­лись, и в 1936 го­ду она вы­нуж­де­на бы­ла по­сту­пить кла­дов­щи­цей на па­те­фон­ный за­вод в Ко­ломне.
         Во вто­рой по­ло­вине 1937 го­да вла­сти при­сту­пи­ли к аре­сту остав­ших­ся на сво­бо­де свя­щен­ни­ков и мо­на­хов, и 24 фев­ра­ля 1938 го­да мо­на­хи­ня Мсти­сла­ва бы­ла аре­сто­ва­на и за­клю­че­на в ко­ло­мен­скую тюрь­му.
        — След­стви­ем уста­нов­ле­но, что вы, Фо­ки­на, имея враж­деб­ное от­но­ше­ние к ВКП(б) и со­вет­ской вла­сти, в пе­ри­од про­жи­ва­ния в Ко­ломне про­во­ди­ли контр­ре­во­лю­ци­он­ную аги­та­цию, несмот­ря на про­шлую су­ди­мость. След­ствие тре­бу­ет от вас при­зна­ния.
        — О том, что я су­ди­ма за контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность в 1931 го­ду, я не от­ри­цаю. Во вре­мя про­жи­ва­ния в Ко­ломне я ни­ка­кой контр­ре­во­лю­ци­он­ной аги­та­ции сре­ди граж­дан, про­жи­ва­ю­щих ря­дом со мной, не про­во­ди­ла.
        — Ва­ша враж­деб­ность к ВКП(б) и со­вет­ской вла­сти и контр­ре­во­лю­ци­он­ная аги­та­ция под­твер­жде­на сви­де­тель­ски­ми по­ка­за­ни­я­ми до­про­шен­ных по ва­ше­му де­лу. Вам за­чи­ты­ва­ют­ся вы­держ­ки из по­ка­за­ний сви­де­те­лей.
        И сле­до­ва­тель за­чи­тал вы­держ­ки из по­ка­за­ний сви­де­те­лей, ко­то­рые мо­на­хи­ня от­верг­ла все од­но за дру­гим. 2 мар­та 1938 го­да трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла ее к рас­стре­лу, и она бы­ла пе­ре­ве­зе­на в Та­ган­скую тюрь­му в Москве. Мо­на­хи­ня Мсти­сла­ва (Фо­ки­на) бы­ла рас­стре­ля­на 10 мар­та 1938 го­да и по­гре­бе­на в без­вест­ной об­щей мо­ги­ле на по­ли­гоне Бу­то­во под Моск­вой.