Мысли святых отцов и подвижников благочестия о посте и покаянии.

Пост – дар древний, неветшающий, нестареющийся, но непрестанно обновляемый и цветущий во всей красоте.

Ангелы в каждой церкви записывают постящихся. Смотри, ради кратковременного наслаждения яствами не лишись ангельской записи.

Свт. Василий Великий (ок. 330–379)

Пост – супруг молитвы.

Не печалься о том, что постишься; печалься о том, что не постишься всегда.

Приятна весна поста: она … сплетает нам венец не из цветов, но из духовной благодати.

Свт. Иоанн Златоуст (347–407)

Чудное совокупление поста с молитвою! Молитва – бессильна, если не основана на посте, и пост – бесплоден, если на нем не создана молитва. Пост отрешает человека от плотских страстей, а молитва борется с душевными страстями и, победив их, проникает весь состав человека, очищает его; в очищенный словесный храм она вводит Бога.

Свт. Игнатий (Брянчанинов, 1807–1867)

Святой, павший и потерявший свою святость, становится легкой добычей бесов; вот почему отцы Церкви утверждают, что возвращение обратно от духовного пути опаснее, чем состояние вне-религиозное. Вот чем опасны пост и аскетизм, не регулируемые опытным лицом и лишенные молитвенного наполнения.

...Так грустно всегда расставаться с Постом и с пасхальной неделей. Я всегда тяжело переживаю и закрытие врат в алтаре в субботу Фоминой, и вообще конец пасхальной седмицы. Хоть и поют еще «Христос Воскрес», но все делается труднее, как будто действительно снова затворились двери Царствия, открывшиеся было навстречу усилиям и подвигам поста. Люди с какой-то усиленной жадностью опять погружаются в земное, в суету, церкви пустеют.

Пост усиливает дух в человеке. В посте человек выходит навстречу ангелам и бесам.

При назначении постной пищи Церковь совершенно не руководится сентиментальными соображениями, как вегетарьянство или индуизм, а чисто физиологическими – устраняется то, что «утучняет» и возбуждает.

Как в наркозе, в опьянении, во сне – так и в посте человек проявляет себя – у одних проявляются высшие способности духа, другие делаются только раздражительны и злы; – пост открывает истинную сущность человека.

Иерей Александр Ельчанинов (1881–1934)

Трудность всякого начала: например, Великого Поста. «Не хочется». Отсюда необходимость, сначала и во всем, – терпения. «Терпением спасайте душу вашу». Терпение – это приятие сквозь «не хочется», это заглушение этого «не хочется» – не насильным «хочется», оно невозможно и фальшиво, а просто приятием, подчинением себя, то есть послушанием. И терпение рано или поздно превращается в «хочется». И наконец то, чего «не хотелось», оборачивается счастьем, полнотой, даром. И уже заранее печалишься, что и оно уйдет...

Прот. Александр Шмеман (1921–1983)

Встаньте перед лицом своей совести и ответьте: воздержались ли вы ради спасения своей души, и принесло ли ваше воздержание кому-нибудь хоть крупицу радости и добра? А если нет – напрасен был пост.

Митр. Антоний Сурожский (1914–2003)

В Церкви и грешники кающиеся делаются иереями, потому что самих себя приносят в жертву Богу.

Согрешили мы? Покаемся. Тысячекратно согрешили? Тысячекратно принесем покаяние.

Прп. Ефрем Сирин (ок. 306–373)

Грех есть рана, покаяние – лекарство.

Отречение Петра – полезно: горько оплакав его, он научил всех, как достигается прощение.

Грешившие и не желающие покаяться сберегают самим себе сокровище гнева.

Не на свое покаяние надейся. Разве твое покаяние может в самом деле очистить такие скверны? Если бы было одно только покаяние, тебе действительно следовало бы бояться; но так как с покаянием соединяется Божие милосердие, то надейся, потому что оно превосходит твою злобу.

Стыдись грешить, но не стыдись каяться.

Покаяние свидетельствуется не словами, а делами.

Свт. Иоанн Златоуст

Открывающий всё свое духовному отцу чист, как солнце.

Прп. Феодор Студит (759–826)

Которые не имеют расположения приносить покаяние, те чаще и грешат.

Прп. Илия Экдик (IX в.)

Истинная молитва есть голос истинного покаяния. Когда молитва не одушевлена покаянием, тогда она не исполняет своего назначения.

Свт. Игнатий (Брянчанинов)

Все греховное в нас так живо, полнокровно, что наше обычное вялое покаяние никак не соразмерно с этой стихией греха, нами владеющей.

В исповеди самое важное – состояние души кающегося, каков бы ни был исповедующий. Важно ваше покаяние, а не он, что-то вам говорящий. У нас же часто личности духовника ошибочно уделяется первенствующее место.

…Приносить духовнику надо не список грехов, а покаянное чувство, не детально разработанную диссертацию, а сокрушенное сердце.

Знак совершившегося покаяния – чувство легкости, чистоты, неизъяснимой радости, когда грех кажется так же труден и невозможен, как только что далека была эта радость.

Иерей Александр Ельчанинов

Покаяние есть оттеснение себя к блаженной вечности. Освобождение своего настоящего, прошедшего и будущего от всего небожественного.

Прошлое зарывать надо, как труп, в землю покаяния и богоблагодарения. Иначе будет смердеть. Добро смердит тщеславием, зло – соблазном и гибелью. Покаянием умерщвленный, сгнивший в душе грех делается удобрением небесных зерен.

Иоанн Сан-Францисский (Шаховской, 1902–1989)

Я не сомневаюсь, что, несмотря на все «метаморфозы», в таинстве покаяния есть преемство, есть какое-то основное, глубокое подлежащее, то есть сама реальность, сама сущность покаяния, неотделимая от сущности христианства. Христианство есть покаяние, и потому Церковь есть таинство покаяния, и потому в Церкви есть таинство покаяния. Но уразуметь, вскрыть подлинный смысл и содержание этого тройного «есть» нелегко. Ибо тут-то и начинает все двоиться, становиться двусмысленностью. Покаяние – тоска не по «праведности», а по Богу: «Не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отыми от мене...». В отрыве же от этого своего «теоцентризма» оно становится «антропоцентрическим» и неизбежно скользит либо к юридизму, либо к психологизму.

Прот. Александр Шмеман

Когда мы думаем о покаянии, нам всегда представляется темная или серая картина скорби, сжатого сердца, слез, какого-то неизбывного горя о том, что наше прошлое такое темное и недостойное: недостойное ни Бога, ни нас самих, ни той жизни, которая нам предложена. Но это только одна сторона покаяния или, вернее, это должно бы быть только одно мгновение. Покаяние должно расцветать в радость и в подвиг. Без этого покаяние бесплодно, без этого то, что могло бы быть покаянием, превращается в раскаяние – бесплодное и, часто, такое, которое убивает жизненную силу в человеке вместо того, чтобы его возбуждать и обновлять.

Митр. Антоний Сурожский

Духовный, литературно-исторический журнал Восток Свыше

Фото: tvereparhia