Доклад игумении Алексии (Петровой), настоятельницы Серпуховского Введенского Владычнего монастыря Подольской епархии на XXXI Международных Рождественских образовательных чтениях «Глобальные вызовы современности и духовный выбор человека», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь Москвы, 24 января 2023 года).

Сначала дадим определение понятию «свобода». Свобода как философский термин – осознанная необходимость. Свобода как богословский термин – дарованная Богом способность человеческой воли к непринужденному избранию добра. Свобода бывает внешняя и внутренняя (духовная). Духовная свобода означает власть человека над своим эгоизмом, своими страстями, греховными чувствами, желаниями – над самим собой. Такая свобода приобретается только при правильной христианской жизни, делающей христианина способным к общению с Богом, почему апостол Павел и пишет: ...где Дух Господень, там свобода (2 Кор. 3:17). Апостол называет человека, достигшего духовной свободы, новым (Еф. 4:24), подчеркивая этим обновленность его ума, сердца, воли и тела по образу Христа. [1]

Уподобляясь Богу, человек призван творить одно добро и возрастать в непрестанном соединении с Богом как Первообразом и Источником Добра. Через такое соединение его свобода должна непрестанно возрастать, ибо совершенно свободен Сам Бог.

Однако после грехопадения человек встал на путь зла. Грехопадение произошло от злоупотребления свободой разумных тварей, которую Бог создал доброю, и, даровавши им, уже не желает нарушать. После грехопадения человек встал на самую низшую степень свободы – свободы выбора между добром и злом. Избирая зло, человек порабощается греху – своим порочным страстям, освобождение от которых требует немалого подвига при содействии Божественной благодати. Избирая добро, человек борется с грехом и соединяется с Богом, возрастая в свободе.

«Но что такое духовная свобода, преподаваемая Истиною, как не святой благодатный мир души, как не святое смирение, как не евангельское смиренномудрие», – рассуждает в своей «Аскетической проповеди» святитель Игнатий (Брянчанинов). Духовная свобода должна быть высшей целью каждого человека и, прежде всего, христианина, как знающего Евангелие. Она приобретается в процессе православной аскетической жизни.

Если, как пишут отцы, духовная свобода является целью жизни каждого христианина, то тем более в ее достижении должны быть усердны монашествующие. Большим подспорьем в этом духовном делании являются послушание, как основа монашеской жизни и молитва, как могущественное оружие духовной жизни.

Послушание – это добродетель, сутью которой является согласование своей воли с волей Божией.

Духовное послушание – это способ научиться слышать и исполнять Волю Божию для спасения души, стяжания Святого Духа, Царства Небесного, через внешние (телесные) и внутренние (духовные) факторы. [2]

Отпадение праотцев от Бога произошло именно посредством преслушания, преступления той заповеди, которая дана была первозданному человеку – о невкушении плода с Древа познания добра и зла. Эта заповедь, которую Господь дал человеку, заключалась именно в послушании. В чем ее смысл? Господь учил человека сообразовывать, соединять свою волю с Его волей. Именно тогда, когда человек пошел против воли Божией, когда его воля стала действовать отдельно от воли Бога – произошло грехопадение. Это повлекло за собой извращение природы самого человека, искажение всего видимого для нас мира. Вот плод непослушания.

Но святые отцы говорят: каким путем благодать уходит, таким путем она и возвращается. Непослушанием первозданного человека грех вошел в мир и стал властвовать над природой человеческой; послушанием Сына Божьего, нового Адама, грех в человеческой природе был преодолен. Вот почему добродетель послушания так важна.

Послушание – это залог нашей духовной свободы. Человек, отсекающий свою волю, обретает свободу: что бы с ним ни происходило, это не входит в конфликт с его волей. Старец Силуан Афонский вспоминал о таком эпизоде. Когда он был еще не стар, к нему подошел монах и сказал: пойдем со мной к такому-то старцу, я хочу задать ему несколько вопросов. Монах Силуан встал и пошел со своим собратом. Когда они уже подходили к келье старца, тот монах спросил Силуана: «А ты о чем хочешь его вопросить?» – «Ни о чем». – «А зачем же ты идешь со мною?» – «Ты меня об этом попросил». Для старца Силуана это не было насилием. Для него это было естественно. Но, конечно, он не бездумно пошел со своим собратом, а потому, что собрату это было нужно, он нуждался в спутнике, в поддержке.

Есть люди – не бесстрастные на самом деле, а безвольные. Им говорят: «Делайте так, идите вон туда» – и они делают, идут, отнюдь не из христианской добродетели, а просто от безволия. Такое «отсечение воли» Богу не может быть угодно; Богу угодно, когда человек ради заповеди отсекает то, что у него есть. Безвольный и безразличный ко всему человек – он и зло так же безвольно сотворит, если ему велят его сотворить.

Безусловно, больший подвиг совершает тот человек, который, будучи от природы очень своенравным, самоволие это в себе подавляет сознательно. Преподобный Иоанн Лествичник говорил, что ценнейший подвиг совершает человек, который, будучи страстным от природы, подъял бремя борьбы со страстями, нежели тот, который не действовал под воздействием страстей, потому что сильных страстей не имел.

Конечно, одного послушания недостаточно для приобретения бесстрастия. Послушание бывает плодоносным тогда, когда оно соединено с молитвой.

Молитва составляет одно из могущественных средств в нравственном росте, ибо она сама по себе есть стремление к святости, к тому, чтобы угодить Господу, стать чистым, непорочным, совершенным. Только молитва холодная – без участия ума и сердца – не оказывает хорошего действия. Молитва же искренняя с участием всех сил нашего духа не может оставаться без доброго влияния на душу: она побуждает молящегося чувствовать свое ничтожество, греховность пред святостью Бога, а посему вызывает и необходимость стремления к нравственному Идеалу [3].

По мысли святителя Иоанна Златоуста, можно легко и удобно совершить всякую добродетель, «если принять в руководительницы молитву и ею наперед углаждать путь жизни». Молитва имеет духовные крылья, и потому для нее не существует никаких преград. «Она нигде не погрязает, – учит преподобный Ефрем Сирин, – и погрязших подъемлет на высоту». С молитвой «христианин, – по словам святого Макария, – скоро востекает на верх добродетелей и начинает творить заповеди Божии уже без всякого труда, с охотою и услаждением». Если же человек начинает христианскую жизнь с других добрых дел, а не с молитвы – матери их, «то оные добродетели, – говорит преподобный Исаак Сирин, – оказываются для души его ехиднами». Поэтому святитель Иоанн Златоуст и заповедует, чтобы молитва лежала под всеми добродетелями, «как основание и корень» [3].

«Человек подобен маятнику, качающемуся и направо, и налево. Но только качание этого маятника – неравномерное. Человек или наклонен более к миру и менее к Богу, или наоборот. Вот молитва и представляет одно из действенных средств наклонения человека к Богу и отклонения от мира» [4].

Все эти возвышенные слова о плодах молитвы относятся только к правильной, внимательной молитве, а не к формальному вычитыванию правила. Святые отцы Церкви называют четыре качества истинной молитвы: неспешность, внимательность, благоговейность и покаянность. Одно из качеств рождает другое, следующее за ним. «При совершении правила и поклонов, – пишет святитель Игнатий (Брянчанинов), – никак не должно спешить; должно совершать правило и поклоны с возможною неспешностью и вниманием. Лучше менее прочитать молитв и менее положить поклонов, но со вниманием, нежели много без внимания» [5]

Современный человек, и многие монахи в том числе, всегда торопятся, опаздывают. Многопопечительность мешает вдумчивой, внимательной молитве. Таким торопыгам поможет и вышеприведенный совет святителя Игнатия, и совет святителя Феофана Затворника в отношении прочитываемых на правиле молитв: «Потрудитесь в свободное время почитать их все, обдумать и обчувствовать, чтобы, когда станете читать их на молитвенном правиле, вам известны были святые помышления и чувства, содержащиеся в них. Не то значит молитва, чтобы прочитать только молитвы, но то, чтобы воспроизвести в себе содержание их и так произносить, как бы они шли от нашего ума и из нашего сердца» [6].

Правильная духовная и молитвенная жизнь возможна только в русле исполнения евангельских заповедей. В одной из своих проповедей приснопамятный архимандрит Кирилл (Павлов) сказал: «Как нет ни одного имени под Небом, данного нам, которое могло бы нас спасти, кроме имени Иисуса Христа (Ср. Деян. 4:12), так нет и другого учения во всем мире, которое бы указывало прямой путь для достижения вечного блаженства и земного благополучия, кроме учения Евангельского» [7].

Чтобы беспреткновенно шествовать монашеским путем к духовной свободе, нужно иметь две равноценные опоры – послушание и молитву. Если убрать одну из них, то сразу появятся проблемы. Очень важно, чтобы у насельниц оставалось время на келейное правило, на молитву, а не на вычитывание для галочки. Важно, чтобы у новоначальных вырабатывалась привычка к молитве, к молитвенному настрою. Но не менее важно, чтобы молитвенный настрой не испарился после нескольких лет монашеской жизни.

«Будь мужественным, – призывает преподобный Иоанн Лествичник, – и Сам Бог будет твоим Учителем в молитве. Нельзя словами научиться зрению, ибо это есть природная способность; так и благолепие молитвы нельзя познать от одного учения» [8]. Преподобный Иоанн говорит о том, что Бог дает молитву молящемуся, трудящемуся в молитве, а не рассуждающему и мечтающему о ней. Сказать, что значение этого делания велико – ничего не сказать, потому что человек, желающий жить с Богом и в Боге, не может не молиться, пусть вначале он не умеет или плохо умеет обращаться ко Господу. Но его душа, которая по природе христианка, все равно влечет его к Богу и к молитве.

«Успех любого духовного делания заключается в том, чтобы не подвизаться самочинно, а стараться преуспевать в послушании и стяжать дух Христова смирения» [9].