Доклад митрополита  Месогейского и Лавреотикийского Николая (Элладская Православная Церковь) на XXIV Международных Рождественских образовательных чтениях, направление «Древние монашеские традиции в условиях современности» (Новоспасский ставропигиальный мужской монастырь. 26–27 января 2016 года).

Прежде чем начать свою речь, я хотел бы возблагодарить всеблагого Господа за то, что по благословению Его я оказался среди вас, на этом монашеском собрании.

Господь говорил: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18:20). И как же это верно, если речь идет о собрании монашествующих, которые не только собраны во имя Его, но полностью посвятили себя и всецело предали себя Его любви.

Я хочу поблагодарить архиепископа Сергиево-Посадского Феогноста, Председателя Синодального отдела по монастырям и монашеству и наместника Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, который пригласил меня не просто оказаться среди вас, но и, раскрыв уста, открыть вам свое сердце. По его благословению я нахожусь здесь.

Тема, на которую мне было предложено выступить, я считаю, более подошла бы для доклада какого-нибудь настоятеля монастыря – каким мы его знаем в афонской и византийской традиции. Служение епископа как отца, пытающегося направить народ Божий на путь возделывания «внутреннего Царства», отличается от отношений игумена с находящимися у него в послушании монахами. Но поскольку меня попросили выступить на эту тему, я проявлю послушание; ограничив разговор монашеской братией, буду использовать термин «игумен» в широком смысле, так же, как и термин «братия».

Что же именно представляет собой «Царство внутри нас»?  Фарисеи спросили Господа: «Когда придет Царствие Божие?», и Он дал ответ: «Царствие Божие внутри вас» (см. Лк. 17:20–21). Толкование этого места  различается у старых и современных комментаторов, особенно в отношении значения слова «внутри». Одни утверждают, что смысл стиха в том, что Царствие Божие внутри вас, а другие – что посреди вас. То есть, одни говорят о мистическом духовном состоянии, которое формируется в сердце человека (в котором мы имеем Господа «вселившегося, направляющего действия и ходящего» в нас1).

Многие святые отцы и церковные писатели: Василий Великий, Дидим Александрийский, Григорий Нисский, Марк Пустынник, Кирилл Александрийский, св. Нил, Иоанн Лествичник, Анастасий Антиохийский, Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин, Фотий Великий, Арефа Кесарийский и др. предпочитают указанное толкование, – то есть, что Царствие Божие есть внутреннее состояние благодати.

В этом тексте, конечно, уместно указать и второе толкование: как пишет Евфимий Зигабен, «Царством Небесным [Христос] называет Самого Себя как Небесного Царя» и Бога. Он был в них, также и находясь среди них.

Эти другие толкователи считают, что Царство Божие есть Сам Господь, Который уже пришел в мир и присутствует посреди нас – что можно сказать и об общении во Христе между монастырскими братьями.

Так или иначе, Царствие Божие есть присутствие Господа и внутри нас, и посреди нас.

Дело игумена общины – возделать сердце каждого монаха и жизнь всей обители для  того, чтобы их посетил и в них вселился Господь.

Как говорит апостол: «Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе» (Рим. 14:17). И в гимнографической литературе: «…праведность и воздержание с освящением»2.

Царствие Божие проявляется как новизна жизни, как праведность, мир, радость, воздержание и освящение, как «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа».

Однако, каким образом это передается через игумена братии? Слово «игумен» (ἡγούμενος) по-гречески означает предводитель – тот, кто идет впереди и, соответственно, является главным. В монашеском понимании игумен – не просто администратор, ответственное лицо, организатор и координатор работы в монастыре. Он и намного более значим, имеет большую ответственность, выполняет миссию исключительной важности. Игумен – первый в братии. И будучи таковым он должен быть отцом, старцем, образцом, примером для всех, живым отражением Христа, добрым пастырем, пророком для братии.

Поэтому настоящий доклад опирается на базовое утверждение, что необходимым условием успеха игумена в своей миссии – то есть в установлении Царствия Божия в братии – являются его действия в качестве старца, и именно в таком качестве его должна воспринимать братия.

Важно заметить, что именно слово «игумен» используется и для Господа Спасителя: «И ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных, ибо из тебя произойдет Игумен (в русском переводе – Вождь), который упасет народ Мой, Израиля» (Мф. 2:6). Следовательно, в игумене, который окормляет братию, необходимо искать лицо Господа.

Первое, что определяет язык общения игумена, – это то, что всё совершается не по его собственному желанию, и не потому, что кто-то ему приказывает, но некоторым образом Бог указывает на него как на своего посланника. Примечательно пророчество Натана о Давиде: «Я взял тебя от стада овец, чтобы ты был игуменом (в русском переводе – вождем) народа Моего, Израиля» (2 Цар. 7:8).

Однако братия должна это понимать, признавать и подтверждать своими голосами. Как написано в книге Маккавеев: «И видел народ деяния Симона и славу, какую старался он доставить народу своему, и поставил его своим начальником [ἡγούμενος] и первосвященником...» (1 Мак. 14:35). Согласно священнику из русской диаспоры, о. Александру Ельчанинову, избранниками Божиими «народ признает старцев». Другими словами, игумен избирается Богом, но выбирается сознанием братии как Его посланник.

Братия призывается различать во время избрания волю Божию  в лице своего игумена, с тем, чтобы он после избрания смог различать волю Божию в жизни чад его. Таким образом устанавливается Царствие Божие.

Но и этого недостаточно. Если братия не готова к сотрудничеству и не находится в здоровом подчинении игумену как старцу, тогда ее предназначение не может осуществиться.  Хороший послушник может привнести в Царствие Божие больше, чем мудрый игумен. Характерные примеры тому – св. Савва и св. Григорий Палама, которые и знамения показывали, но все равно встретились с трудностями и даже не нашли понимания у отцов, которым они служили.

Игумен должен жить как послушник. Чтобы стать предводителем душ, нужно пройти через мастерскую послушания и воздержания, с тем, чтобы освободиться от личного желания и эгоизма. Характерные примеры этому – прп. Антоний и прп. Серафим Саровский, которых Бог долгие годы готовил к наставлению других. Так, Антоний Великий достиг возраста 55 лет, пережив состояния крайней аскезы, и в итоге действовал как «врач, посланный Египту Богом», согласно Афанасию Великому. Так же и прп. Серафим, прожив аскетом и затворником в абсолютном послушании, в итоге в последние 18 лет жизни отдался служению душам. Послушание и воздержание, смирение и безмолвие составляют главные условия для освобождения духовного отца от своего эго, – чтобы он первым пережил опыт внутреннего Царства, прежде чем передать его в чистом виде другим. Только так разум узрит знаки Господа и услышит неизреченные воздыхания Святого Духа. Только так слово к другим, словно восходя из боли послушания и жертвы человеческого молчания, будет словом мудрости и силы, правды и благодати.

Если игумен воспитывается в послушании будучи послушником, то, становясь игуменом, он реализуется в служении братии. Завет Господа: «Начальствующий [ἡγούμενος] – как служащий»3 – является евангельским заветом его жизни. Как говорит Господь: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим». Этот покой и есть Царствие в нас. Итак, когда игумен построит благодать Царствия Божиего на фундаменте смирения, служения и кротости, тогда он может вдохнуть его и в братию. Духовная кротость – это не право, которое можно оспаривать, и не личное преимущество, которое необходимо защищать, но крест спасения и для него самого, и для братии.

Игумен также призывается бодрствовать в молитве и вразумлять «со слезами каждого», по примеру апостола Павла4. Как он пишет в Послании к евреям: «Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; чтобы они делали это с радостью, а не воздыхая…»

Увещевание осуществляется не только через подачу советов, но, главным образом, через личную жертву и молитву. Ф.М. Достоевский пишет в «Братьях Карамазовых»: старцу недостаточно дать совет. Он должен принять душу своих духовных чад в свою душу, их жизнь – в свою жизнь. На нем лежит обязанность молиться за них, и это постоянное предстательство гораздо важнее для них, чем любой совет. Способность старца помогать и укреплять других измеряется степенью его готовности следовать по этому пути спасения.

Приведу в пример и святителя Игнатия (Брянчанинова). Он всего четыре года прожил в монастыре, и был поставлен наместником в очень посещаемую обитель недалеко от Санкт-Петербурга, где прожил 24 года, был рукоположен в епископа; но будучи почитателем молчания и молитвы, через четыре года ушел с поста, чтобы прожить отшельником остаток жизни. В глубине души, даже на посту игумена, он жил в ностальгии по божественному безмолвию. Когда, подчиняясь призванию Бога, человек смиренно соглашается исполнить миссию служения душам и добрым делам, сохраняя в себе огонь молитвы и постоянного предстояния перед Господом, – тогда, уча, сам учитель научается тому, как совершать восхождение по тайной лестнице внутреннего Царства. И, как говорит прп. Серафим Саровский, обретя мир сам, приведешь в Царствие Божие всех окружающих.

Наконец, игумен может привести братию в Царствие Божие, сам будучи первейшим примером для подражания: «Будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте».

Как говорит апостол Павел в послании к евреям: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр. 13:7). Это значит, что, с одной стороны, члены братии должны быть умно связаны с игуменом, имея желание подражать ему в вере, а, с другой стороны, игумены должны являть собой достойные своей миссии примеры для подражания. Как говорит Сирах: «И правитель народа мудр по словам его» (см. Сир. 9:22), и «старший между братьями [ἡγούμενος] – в почтении у них» (Сир. 10:24). Мудрость и честность игумена должны украшать его личность.

Около трех месяцев назад в Зачатьевском монастыре проводилась встреча, на которой меня попросили рассказать о прп. Паисии Святогорце, поскольку я немного пожил рядом с ним, и считается, что   немного его узнал. Однако я почувствовал, что я был знаком со святым «физически», в то время как моя российская аудитория – мистически. Поэтому вместо того чтобы говорить, я попросил слушателей взять слово и рассказать о тайном знакомстве со святым. При встрече со святым твоя душа ликует, и это естественно. Но что трогает душу человека, который, возможно, говорит на другом языке, несет в себе другую культуру, который никогда не был знаком со святым лично, только читал и слышал о нем, причем, от третьих лиц?..

Как помнит матушка игумения Иулиания, люди долго делились своим опытом. В общем можно сказать, что ощущения их в отношении к прп. Паисию опирались на три основных особенности: крайность аскетического выбора, «инаковость» слов и мыслей и – благородство и утонченность любви. Другими словами, его святость и мудрость опирались на претворенный в жизнь триптих – вера, надежда, любовь: на веру, которую он выражал путем чрезвычайной аскезы, на надежду, которую он давал светлым словом и мыслью; а в глубине – на любовь, которую он раздавал всему миру с такой щедростью, благородством и редкой изобретательностью.

Всё это он доказывал знамениями и исключительностью своей жизни и естества. Рядом с ним грешник желал покаяться, послушник решал проявить послушание, игумен выбирал путь служения. Вместе с ним люди входили в Царствие Божие, и сердце их становилось Его Царствием.

В нашем сердце говорил преизбыток любви Старца. Любви, имеющей не только ясно очерченный смысл  общественного дела, но и утонченность личного кеносиса,  – при котором любящий понимает другого лучше, чем он сам, различает его важнейшую потребность прежде, чем он попросит, желает его спасения больше благополучия его биологической жизни; видит в лице ближнего благословение и «брата во Христе».

Авва Варсануфий пишет своим духовным чадам: «Нет ни одной секунды, когда я не думаю и не молюсь о вас. Я забочусь о вас больше, чем вы о себе. С радостью я отдал бы жизнь за вас. Я беру ваш приговор и по милости Божией не оставлю вас ни в этом веке, ни в будущем». Эта бесконечность смиренной любви как каталитической силы в руках духовного отца подчеркивается и в «Братьях Карамазовых» Достоевского. Старец Зосима говорит: «Перед некоторыми идеями стоишь в замешательстве, особенно перед человеческим грехом, – неуверенный, что нужно применить: силу или смиренную любовь, чтобы их побороть. Всегда надо решать: “Буду бороться смиренной любовью”. Если поверить в это навсегда, завоюешь весь мир. Смиренная любовь – страшная сила, она сильнее всего…» В этом смысле мы могли бы сказать, что прп. Паисий был и есть «хороший отец».

Однако святой явил благодать Господа также «инаковостью» слова и мысли. Слово его было «всегда с благодатию, приправлено солью», и он знал, что надо «отвечать каждому» (см. Кол. 4:6). Это умение говорить всегда с каждым отдельно о его проблеме является еще одним доказательством присутствия Святого Духа, поскольку, не пользуясь грубыми аргументами или жесткими логическими доказательствами, не делая усиленных  попыток  переубедить, он давал брату покой, и тем самым увещевал его…

Наконец, его слово сопровождалось силой знамений. Именно явление знамений закрепляет веру и дает великую надежду. Она указывает путь к Царствию Божию, открывает дверь к нему.

Человек с таким немощным телом оказывался очень сильным душой и духом. Он был «иным», жил в Царствии Господа, которое «не от мира сего», – поэтому он так убедительно говорил о нем. Он был распят и умерщвлен для мира, был «немудрым и немощным мира» (см. 1 Кор. 1:27), однако укреплял мудрых и крепких. Он видел там, где другие не видят. Делал то, чего сильные не могут. Он знал то, чего ученые не признавали. Живя во времени, он пребывал в вечности…

Преподобный Паисий был истинным образом Господа, добрым отцом, мудрым пастырем и великим пророком. И сейчас, после того как он почил, он в изобилии сеет любовь, просвещает, поддерживает, подает надежду. Он  – образец игумена. Его жизнь и благодать являет образ Царствия Божия внутри и посреди нас.

1. «Ибо вы храм Бога Живаго, как сказал Бог: вселюсь в в них и буду ходить в них, и буду их Богом, и они будут Моим народом» (2 Кор. 6:16).
2. Стихира на хвалитех, гл. 1 на утрени в неделю 5-ю Великого поста.
3. «Кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою» (Мк. 9:35).
4. «Посему бодрствуйте, памятуя, что я три года день и ночь непрестанно со слезами учил каждого из вас» (Деян. 20:31).

Перевод с греческого – Ксении Климовой

monasterium.ru