Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа. 

“Лишихся чертога, лишихся и брака, купно и вечери; светильник угас яко безъелейный; чертог заключися мне спящу, вечеря снедеся; аз же по руку и ногу связан, вон незвержен есмь” (4-я песнь Покаянного канона). 

Тот, кто написал эти слова, дорогие братья и сестры, лично, и не раз пережил опыт отчуждения от Источника Света и Правды. Это слова преподобного Андрея Критского, слова святого. «Заключися тебе небо душе, и глад Божий постиже тя». И сколько еще таких признаний святых мы встречаем в составленных ими молитвах! «Многажды аще каюся, лож пред Богом обретаюся, и каюся трепеща: неужели Господь поразит мя, и по часе паки таяжде творю».

Если мы внимательно вчитаемся в утренние, вечерние и другие молитвы, составленные святыми, вникнем в богослужебные тексты, составленные нам теми, кому мы молимся, чьи иконы целуем и кому читаем акафисты, каноны и поем величания, то нередко можем обнаружить, что их признания трудно соотнести с привычным для нас ореолом святости, и, однако, они продолжают оставаться для нас на недосягаемой высоте.

Как нам это понять и принять?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно внимательно отнестись к тем неминуемым отрезкам на пути нашей жизни, которые святые называли опытом богооставленности. Надо быть искренними, земными, реальными людьми и знать, что это случается со всеми подвизающимися христианами. И святые прошли, и мы с вами проходим по этому пути.

Когда человек узнает Христа, он переживает свою личную Пасху. Это становится настоящим чудом и восхищением. Благодать Божия как будто приподнимает над суетной земной обыденностью, откликается радостью, ликованием. Но проходит время, и Христос вдруг покидает тебя. Он не бросает человека, нет, но отбирает у нас все прежде данное даром, дабы каждый из нас приобрел чудо благодати опытом личных трудов и борьбы.

Однажды преподобный Иосиф Исихаст и Ефрем Катунакский смотрели на море со Святой Горы. По морю проплывал маленький корабль. Ветер был попутный и корабль двигался беспрепятственно. «Ты видел, как легко движется кораблик, когда есть ветер», — спросил старец Иосиф у отца Ефрема. «Ветер надувает паруса, и корабль плывет по морю. А что делает моряк? Он наслаждается плаванием. Но когда погода меняется, ветра нет, нет и легкости путешествия, тогда приходится брать весла, напрягать мускулы и вести самому корабль. Пришло время и тебе взять весла и уже самому подвизаться. Но ты не один: Христос будет тебе давать силу. В ту минуту, когда ты вкладываешь всю свою волю, все сердце, все произволение, все любочестие, вкладываешь себя, показываешь, чего хочешь, а не только то, что Христос дает тебе». 

Один человек ничего не делал и пережил опыт прикосновения благодати. Когда Бог коснулся его жизни, человек этот молился часами подряд, беспроблемно и легко. Просыпался ночью, молился даже во сне. Он пришел к духовнику и сказал ему: «Я не живу. Я летаю. Я молюсь, наслаждаюсь Богом. С Ним так легко!» И духовник ему сказал: «Чадо, то, что ты переживаешь сейчас, не твое, это от Бога. Но оно должно стать твоим преображением. Надо сделать это своим опытом. Но знай, что в опыт превращается лишь то, за что мы проливаем кровь». «Дай кровь и прими Дух» — мы не раз слышали эти слова, дорогие братья и сестры. Кто подвизается, тот хорошо знает это.

В архиерейской ризнице много разного ладана. Особенно ароматный и дорогой мы приносим в дни больших праздников и употребляем в самые значимые моменты богослужения. Но ощущаем ли мы его благоухание в храме, пока он лежит в коробках? Конечно нет. И только тогда, когда мы положим ладан на раскаленный уголь, и ладан начнет плавиться, благоухание разольется по всему храму. Но ведь если уголь будет холодным, ничего не произойдет. Это пример сути духовной жизни, и мы все должны понять, как это важно для нас. Когда наступает охлаждение, нельзя отказываться от борьбы и плыть по течению. Если мы жаждем божественного благоухания, нам надо самим разгореться, пройти через опыт боли.

Одна монахиня до пострига глубоко верила в Бога. После пострига она пришла в келью и уснула, и вдруг… «Я уснула верующей, а проснулась неверующей, – рассказывала она. — Я проснулась, и вера во мне исчезла. Я так долго переживала до этого удивительные вещи, молилась Иисусовой молитвой и вдруг, вмиг, крылья мои сложились, и я проснулась неверующей. Я пошла к духовной матери своей и рассказала об этом». Она ответила: «Очень рано напало на тебя искушение. На других нападает позднее, тебя же стало сразу бороть.»

— Но почему это со мной случилось?! – воскликнула сестра.

— Чтобы ты показала свою волю, свое произволение. Хочешь быть с Богом? Покажи теперь это собственной борьбой. Теперь нужен твой труд. То, что было прежде, было без труда, было легко, Бог давал тебе это. Теперь нужно научиться верить, не чувствуя многих вещей. Вставать и идти в церковь: ты будешь чувствовать холод, отчуждение, душа твоя будет как сухая земля, как пустыня. Но ты все равно молись, подвизайся».

Один покойный архиерей рассказывал, что знал одного собрата, тоже архиерея, выдающегося по дарованиям и популярности. По дороге в края, куда в свое время были сосланы священномученики Иларион (Троицкий) и Герман (Ряшенцев), находясь в одном заключении с петербургским протоиереем Петром Ивановским, однажды утром он заявляет ему: «Я потерял всякую веру». Он перестал делать то, что делал с большим усердием и искренностью, и, видимо, переживал страшное и мучительное состояние. Его случайный товарищ усилил молитву о нем, и через несколько дней архиерей снова говорит ему уже со светлым лицом: «Опять я верю». Не огради его Господь в это время оставленности и искушения от тоски и уныния и крепкой стеной «ученицы благочестия», коими были священномученики Иларион и Герман, не случись рядом доброй христианской души, молящейся за него, могло бы быть все по-другому. «Мне кажется, — говорил потом священномученик Герман митрополиту Николаю (Ярушевичу), — всякий из нас в себе носит и рай, и ад, и более даровитые могут иметь не только сильнейшее стремление к раю, но и искусительнейшее притяжение и ко второму». Об этом ясно говорит жизнь всяких подвижников благочестия и опыт, если не каждого из нас, то очень многих.

Многие святые, дорогие братья и сестры, прошли опыт богооставленности. Мы с вами тоже не будем исключением. Разве апостол Петр не любил Господа и не верил Ему? Но и ему было попущено отречься, чтобы потом через раскаяние укрепить на всю жизнь смиренномудрие – эту духовную колыбель всяких Божиих дарований и откровений.

Когда кто-то из нас окажется в пропасти богооставленности, духовного сопротивления, противоборства и искушения, он должен знать, братья и сестры, что в тот час Господь к нему ближе, чем когда-либо. «Бог, кого любит, того наказует». Наказание – значит воспитание, по-гречески и по-церковнославянски. Того воспитывает, развивает, учит не плыть по течению.

Хороший учитель дает трудные задачи, чтобы сделать учеников смышлёными, развить их ум. Когда он видит, как трудно дается решение, он не спешит вмешиваться, ждет, чтобы ученики сами нашли ответ. Когда Господь молчит и оставляет нас одних в борьбе, Он хочет научить нас и сделать участниками Своих Таин. Он хочет, чтобы мы выросли, стали сильными, зрелыми, приобрели истинное богопознание. Когда нам кажется, что Он не слышит, далеко, Его нет, Он ближе всего в эти минуты.

Борьба в духовной жизни — не признак того, что мы претерпели неудачу, и что наша жизнь трагична. Нет, братья и сестры, это образ жизни. Это и есть сама жизнь – борьба, труд, усилие, испытание. Во всем этом и совершается тайна святости. Так и становятся святыми. Таков путь святости, приготовленный Богом каждому из нас. Нам только нужно пройти по нему и прийти навсегда к Тому, Кто ждет нас в Своем Царстве – Царстве Отца, Сына и Святого Духа. Аминь.

≈ Архиепископ Верейский Амвросий (Ермаков)

источник: сайт МДА