Святые Отцы советуют нам войти в сокровищницу своей души, для того чтобы увидеть сокровищницу Небесную. Ибо у обеих одни врата. Но вхождение в сокровищницу души,  иными словами – познание самого себя, это путь постоянного аскетического делания. Без него никакое знание не будет истинным. Для изучения какого-нибудь  искусства или овладения каким-либо навыком требуются время, усилия, жертвы, преодоление препятствий. То же самое необходимо и для познания нашего истинного «я».

Есть истинное «я» человека и есть ложное. В притче о мытаре и фарисее мытарь выражает свое подлинное «я», а фарисей – ложное. И мы порой бываем то мытарями, то фарисеями, обращаясь или к своему истинному «я» или к ложному, что обнаруживается в наших намерениях, внутренних стимулах поведения, мыслях, взаимоотношениях с ближними, в самой нашей духовной жизни. Человек очень легко может жить ложью. Ложь же, то есть самообман и заблуждение, имеет своей основой гордость. Святитель Иоанн Златоуст говорит, что гордость есть прикрытие человеконенавистничества, высокое здание, которое рушится само собой, темная фантазия.

Так Отцы Церкви описывают то психическое и духовное состояние, в котором находился фарисей, молившийся в храме. Он носит личину личину, скрывающую, но одновременно и обнаруживающую человеконенавистничество, он одержим страстью, являющейся по своей сути темной фантазией. И все это здание, естественно, саморазрушается. Саморазрушается то, что имеет такой величественный вид: изящный фронтон добродетели, роскошную лепнину справедливости.

В притче о мытаре и фарисее, чтением которой Церковь не случайно предваряет Святую Великую Четыредесятницу, Господь повествует о двух людях, пришедших в храм помолиться. Один молился сам в себе, другой ударял себя в грудь. Вполне очевидна цель, с которой Иисус рассказывает данную притчу. Он обращается к тем, которые мнят себя праведными и презирают других, мнят и дерзко превозносятся тем, о чем мнят, тем, что сами навыдумывали о себе.

Что именно происходит в душе этих людей? Мы знаем, кто является отцом гордыни и подстрекателем к ней, кто увлек человека безрассудной идеей стать богом без Бога. Нам неведомо, почему человек, самовластное существо, добровольно предает себя в руки дьявола. Какова бы ни была причина, результат таков, что человек находится под воздействием негативных психических процессов, которые свидетельствуют о его удаленности от источника бытия – Бога. Эта удаленность проявляется в неспособности человека объять мир своей любовью. Напротив, он замыкается в самом себе, черпает жизненные силы из своей собственной ограниченной жизни и не хочет видеть, что происходит в глубинах его души. Там он сокрыл свой страх, свое отчаяние, свой бытийный тупик. Его трепещущая и мятущаяся душа нуждается в некоем алиби. Она обретает прибежище и ощущение безопасности в определенной внешней оболочке – в искусственно созданном внешнем образе человека. Чувство безопасности еще более усиливается, когда человек начинает соблюдать религиозные предписания. Он становится безукоризненным и абсолютно уверенным в своем спасении, будучи абсолютно уверенным в самом себе. Вместе с тем его формальная добродетель не имеет ничего общего с жизнью во Христе. Это попытка компенсировать отсутствие жизни. Это «прикрытие человеконенавистничества, высокое здание, которое рушится само собой, темная фантазия».

Притча, послужившая поводом к данным рассуждениям, в некотором смысле бросает вызов общераспространенному христианскому сознанию, которому сложно согласиться с тем, что добродетели могут быть грехами. Как исторический путь Церкви, так и ежедневный наш опыт свидетельствуют о том, что феномен мнимой праведности существует в каждую эпоху, получая особенно широкое распространение во времена, когда вообще все подлинно и истинное уступает под натиском лжи и фальши. Везде и всегда мы встречаем то, что только создает видимость чего-либо, не будучи этим, но дерзко заявляя свои права на истинность. Рассуждая не в этических, а в бытийных категориях, можно сказать, что вокруг нас и в нас, в обществе, в истории, в душе каждого человека противостоят друг другу не добро и зло, а истина и ложь.

Зло, как бы оно себя ни являло: как ненависть, недоброжелательство, зависть, сребролюбие, тщеславие, властолюбие – есть некая ложь, которая представляет нас самих, людей вокруг нас, вещи, нас окружающие, в искаженном виде, совершенно не соответствующем действительности. Например, пристрастие к богатству находит для себя питательную почву и само питает ложное представление о том, что совершенство и счастье человека достигается посредством его материального благосостояния. Подобным образом и наша гордыня основывается на том, что мы поддаемся самообману, считая себя лучше других. Главная и величайшая ложь, которая лежит в основе всех этих заблуждений, состоит в том, что человек может стать богом своими собственными силами – «громадными и неисчерпаемыми». Ослепленный этой неправдой знает жизнь не как общение и любовь, а как автаркию и господство. Не как свободу, но как страх и угрозу его индивидуальности. Соответствующими характерными чертами он наделяет и Бога, о вере в Которого заявляет.

Весьма выразительными словами характеризует Господь качество молитвы фарисея. Фарисей «молился сам в себе». То есть его молитва не была беседой и общением с Богом. Это монолог самовлюбленного человека, главная тема которого – идол его «я». Его формальная, засвидетельствованная все обществом добродетель, является ложной, потому что основана на гордости и увенчивается ей. Но фарисей не знает и не хочет знать, что добродетели существуют для истины и обретают смысл и достоинство только тогда, когда ведут к истине.     

Иисус говорит: «Познайте истину и истина сделает вас свободными» (Ин. 8,32). Познание истины и приобщение к ней служит предпосылкой нашего спасения. Но чтобы познать истину, мы должны освободиться от тех «истин», которые мы навыдумывали и о самих себе и об окружающем мире, и которые, как кора, скрывают суть вещей. Чтобы узнать правду о самих себе, нам нужно изолироваться от всех вещей вокруг нас, с которыми мы себя легко отождествляем. Ибо очень часто нашим «я» становится автомашина, которой мы обладаем или о которой мечтаем, мебель, которой обставляем свой дом, одежда, которую носим. Мы приходим в такое жалкое состояние, что становимся тождественны вещам, окружающим нас и определяющим нашу индивидуальность и наше счастье. Отсюда становится понятной необходимость аскезы, которая является важнейшей составляющей православного, евангельского вероучения и жития. Это касается не только монахов, но и всякого человека, желающего узнать правду о себе, о Боге и о мире. Потому что именно аскеза  освобождает нас от тех элементов (материальных и духовных), которые окружают нас некой изгородью, а над нашей головой закрывают небо.

Что такое аскеза, всем более или менее известно. Пресечение «сладкой жизни», пост, бдение, молчание. Но сводится она лишь к телесным трудам, к воздержанию от пищи, к молитвенным подвигам, разного рода злостраданиям? Все это хорошо и необходимо, и Церковь призывает своих чад к такому деланию – если только оно не теряет своего духовного содержания. В чем же заключается сие духовное содержание? В том, чтобы опустили свои очи к земле и богатый, и сильный, и мудрый, и добродетельный, чтобы увидели подлинную суть своего богатства, силы, мудрости, добродетели – всего, чем они превозносятся. Единем мгновением, и вся сия смерть приемлет. И в том еще, чтобы человек открыл для себя истинное благо и достоинство тех вещей, которые так легко ему достаются и которыми он так беззаботно пользуется в минуты неги и покоя. Чтобы увидел, наконец, за вещами Подателя жизни. Тогда мир, внешний и внутренний, станет просветленным и понятным.

Телесные труды необходимы, но не будем возлагать на них ни малейшей надежды, - говорит преподобный Симеон Новый Богослов. Многие злодеи и бедняки немало пострадали в своей жизни, но при этом нисколько не изменились к лучшему. Главное, чего от нас хочет Бог, это то, чтобы мы имели смиренномудрие, сердце сокрушенное и смиренное, в котором бы рождались такие слова: «Кто я Господи, чтобы ради меня Ты пришел на землю, облекся в плоть и умер, избавляя меня от тления и смерти, делая меня причастником Своей славы и Своего Божества?»

Имея такие мысли, мы обретем Бога, Который заключит нас в Свои объятия и дарует нам внутреннюю свободу, избавив от корыстолюбивых расчетов и лукавства. Он дарует нам знание и плоды Духа, которые суть любовь, радость, мир, вера, кротость. Так смирение приносит знание и свободу в любви.

Царство Божие нудится, но не эгоизмом и упрямством. Оно нудится смирением. А что такое смирение? Это обнаружение своего истинного «я». Также и аскеза – есть постоянный труд по очищению и возвращению человека к самому себе.

Часто неведение истины, то есть Бога, наполняет жизнь человека маленькими и большими идолами, главный из которых это он сам. Почему и фарисей, и христианин, ему подражающий, каких бы иллюзий он ни питал относительно своей молитвы, «молится сам в себе». Молится своему идолу обожествленного «я». У него нет общения ни с Богом, ни с ближними. Он не может согреть мир своей любовью. Он обращается к миру только для того, чтобы заявить о своих добродетелях. Он отвергает мир только для того, чтобы самоутвердиться. Всегда и везде – но только не в самом себе – он замечает зло и недостатки. Говоря языком психологии, он проецирует зло вовне, а затем борется с ним или страдает от него, жалуясь на обстоятельства и на людей, его окружающих. В крайней степени духовно беззащитный и опустошенный, не имеющий в себе любви, он очень легко соблазняется. По поводу этого весьма распространенного явления, Старец Паисий говорит так: «Зло – внутри нас. Мы не имеем любви, поэтому не ощущаем всех людей своими братьями и соблазняемся их жизнью».

Церковь учит нас тому, что все добродетели, если они не ведут к истине, ведут к самопревозношению. Когда духовная жизнь теряет свою цель, она становится жизнью бессострадательной и бесчеловечной. Жизнью лицемерной и поддельной. Она становится маской святости. Наши далекие предки в театральных представлениях использовали маски для того, чтобы научать истине. Человек же, утративший свою цель и самого себя, пользуется масками для сокрытия истины.

Очень часто о духовности человека мы судим по его начитанности, умению красиво говорить, цитировать Отцов Церкви или же по тому, например, что он имеет общение с духоносными Старцами. Аналогичным образом можно заблуждаться и по поводу аскетического делания, понимая под аскезой только внешние подвиги и не обращая внимания на все остальные аспекты духовной жизни подвижника. В действительности же, духовный человек и аскет – это тот, кто мыслит и действует согласно воле Божией, отсекая собственную волю. Эту мысль выражает и одна из молитв Божественной Литургии: «Возсияй  в сердцах наших, человеколюбче Владыко, Твоего богоразумия нетленный свет, да… духовное жительство пройдем, вся, яже ко благоугождению Твоему, и мудрствующее и деюще.»

Основа христианской духовности – благая воля личного Бога, Который есть источник любви. Святые Отцы Церкви учат, что своя воля рождает фантазии и поэтому не дает человеку ни познать самого себя, ни приблизиться к истине. Слово Господа есть истина, но это слово сокрыто в общении со Христом. А поскольку каждый из нас есть образ Христа, оно сокрыто и в нас, и в окружающих нас людях, и в тех вещах, которые нам дает любовь Божия. Чтобы слово было услышано, от нас требуется молчание. Нужно, чтобы мы стояли в отдалении, как мытарь, вдали от шумной болтовни, ударяя себя в грудь. А что значит «ударять себя в грудь?» Это значит – выковывать свою совесть. Потому и назидает нас авва Исаак Сирин: «Войди во внутреннюю свою сокровищницу и узришь сокровищницу небесную».

О духовной аскезе, понимаемой именно в таком смысле, пишет и святитель Григорий Палама: «Когда ум вырвется из бурного водоворота вещей и обратится ко внутреннему человеку, увидев вначале уродливую маску, которая образовалась из-за его блуждания по миру, он со скорбью тщится ее отринуть.» Это путь к тому, чтобы открылось истинное лицо человека.

Вхождение в сокровищницу своего сердца, взыскание своего истинного «я» поначалу может быть болезненным, как и вообще любой вид аскетического делания. Но путь, по которому идет православный христианин, не сводится к некоему психоанализу – он ведет человека к небесной сокровищнице. Познавший себя, учат Святые Отцы, познал все. Можно выделить три уровня этого духовного восхождения.

Во-первых, самопознание, как познание своих страстей и немощей, потаенных намерений и движений души. Во-вторых, самопознание, как глубинное ощущение своей полной ничтожности. Вспомним великого пророка Исайю, именовавшего прахом и пеплом, или же слова преподобного Никодима Святогорца: «Рассуди о себе, что ты есть абсолютное ничто». И, наконец, самопознание, как опыт бытийного соединения со Христом, опытное переживание человеком того, что он, будучи столь ничтожным, приобретает свойства Христа, преображаясь от славы в славу, что он становится самим собой, только в общении с Богом и с ближними. Данное самопознание, как обретение тождества со Христом, предполагает доверие Ему и предание себя Его воле. Можно сказать, что в этом – ключ для открытия райских врат внутри нас. Кто старается и усердно трудится, тот должен прибегнуть к Могущему помочь, должен просить у Него просвещения, как молился святитель Григорий Палама, повторяя непрестанно в своем сердце: «Господи, просвети тьму мою».

Человек, освещающий свой мир светильником Христовым, в своих отношениях с внешним миром не может не являть смиренную любовь. Он занимает совсем иную позицию, чем евангельский фарисей. Он берет на себя грехи мира, подражая Господу, и борется со злом внутри себя. Он становится чистым. И эта чистота дает ему возможность глубже постигать святость Бога. Созерцая же святость Божию, он еще больше смиряется, потому что не может не благоговеть перед величием Его неизреченной любви.

По словам аввы Пимена, когда человек придет в меру апостольского «для чистых все чисто», он видит себя нижайшим всех созданий. Брат спросил авву: «Как я могу считать себя худшим, чем убийца?» Старец ответил: «Если человек придет в эту меру, то, увидев совершающего убийство, он скажет – сей соделал только этот грех, я же убиваю ежедневно».

Христос сказал: «Если не веруете, что это Я, то умрете во грехах ваших» (Ин.8,24). Действительно, без доверия Ему и предания себя Его воле, мы умрем во грехах своих. Или потому, что посчитаем их добродетелями, угодными Богу, или же потому, что окажемся неспособными бороться с ними. Если мы не познаем смиренного Бога любви – не познаем глубинным, опытным, бытийным знанием, преображающим человека, - мы не познаем и истинной своей природы: ни того, каким пагубным изменениям она подверглась, ни того, как она немощна, ни того, к какому величию, к какой славе и чести она призвана, будучи создана для богообщения.

Познание истины невозможно вне общения любви. Фарисей, презирающий других, живет для себя, и поэтому его «истина» есть обманчивая иллюзия. Аналогичное происходит с тем, кто доверяется своей воле и замыкается в ней. Его ум помрачается. Сердце ожесточается. Им овладевает страх. Он движется ощупью в замкнутом пустом пространстве, изолированном от Бога. И не вынося этой пустоты, этого движения в аду, прибегает к самооправданию, всеми средствами добивается от людей прославления и поклонения.

Иисус обращается не только к современникам – иудеям. Он обращается и к христианам всех времен, напоминая нам о том, что если мы сойдем с пути крестоношения, добродетель приведет нас к высокомерию и лицемерию.  В такой добродетели не будет ни ведения Бога любви, ни подражания Ему. Но, как говорит авва Исаак, тот, кто поднимется выше созерцания своей воли, - узрит Слово-Христа в силе уз крестных.

Мы уподобляемся мытарю или фарисею, когда взыскуем либо истинное, либо ложное свое «я», что обнаруживается в наших намерениях, побуждениях, мыслях, делах, взаимоотношениях с ближними, в самой духовной нашей жизни. Если позволим своей воле выситься, как кедры ливанские, и будем игнорировать волю Божию и присутствие Его, - запутаемся во внутренних противоречиях, которые уподобят нас безумному фарисею. Если же сможем ежедневно разрушать нашу ложную внешнюю оболочку, взывая ко Господу с осознанием своего бессилия: «Се аз, глаголи» - тогда придем к обретению нашего истинного «я».

Христианство требует от нас быть истинными. А истинными мы бываем не тогда, когда нерассудительно выбалтываем все, что у нас на уме, или когда действуем, повинуясь сиюминутному порыву, но тогда, когда наши ум, сердце и слово выражают истинное братолюбие. Не может быть истинным человек, не живущий по законам братолюбия, потому что он не видит и не понимает, что с ним происходит. Не может он быть истинным и тогда, когда не обращается к истинному Богу – то есть в том случае, когда его образ жизни, его жизненный путь не совпадает с путем, указанным Самим Господом: путем креста, путем истинной любви, являемой не словами, но делами.