• Главная
  • Расписание богослужений
  • Информация для паломника
  • Контакты и реквизиты
  • Поминовения
  • Таинство Крещения
28 октября 2018 года

Cвященноисповедник Афанасий (Сахаров): когда время не имеет значения

15/28 октября Церковь чтит память святителя Афанасия (Сахарова), епископа Ковровского, исповедника. Богослов, литургист, автор церковных служб, святитель Афанасий прошел тернистый путь гонений, но ни тюрьмы, ни лагеря, ни ссылки не могли поколебать его веры. Стойкость его укрепляла молитва. “Вас всех спасет молитва” – это были одни из последних слов святителя. 

Священноисповедник Афанасий - автор служ­бы Всем свя­тым в зем­ле Рус­ской про­си­яв­шим. Его соб­ствен­ная жизнь – тюрь­мы, ссыл­ки, уход в ка­та­ком­бы и вос­со­еди­не­ние с Мос­ков­ской Пат­ри­ар­хи­ей в 1945 го­ду, – при­мер то­го, ка­ки­ми слож­ны­ми пу­тя­ми Бог ве­дет че­ло­ве­ка к свя­то­сти.


Неза­ме­чен­ная ре­во­лю­ция

От­ли­чие под­хо­да ис­то­ри­ка от под­хо­да со­ста­ви­те­ля жи­тия, агио­гра­фа, об­ще­из­вест­но. Ис­то­рик за­ни­ма­ет­ся опи­са­ни­ем жиз­ни, био­гра­фи­ей, а агио­граф — агио­гра­фи­ей, то есть опи­са­ни­ем свя­то­сти. Неболь­шая ди­стан­ция, от­де­ля­ю­щая на­ше вре­мя от вре­ме­ни но­во­му­че­ни­ков, да­ет воз­мож­ность уви­деть, чем од­но от­ли­ча­ет­ся от дру­го­го.

Се­ре­жа Са­ха­ров ро­дил­ся в се­мье с тра­ди­ци­он­ным про­вин­ци­аль­ным укла­дом. Ре­бе­нок охот­но хо­дил в храм и очень лю­бил тор­же­ствен­ное ар­хи­ерей­ское бо­го­слу­же­ние, а до­ма иг­рал «в цер­ковь», со­ору­жая из ма­те­рин­ско­го плат­ка что-то вро­де ар­хи­ерей­ско­го об­ла­че­ния и изо­бра­жая служ­бу: ка­дил, бла­го­слов­лял и т. д.

И уже в юно­сти про­яви­лась спо­соб­ность об­хо­дить, а быть мо­жет, и не за­ме­чать со­блаз­нов вре­ме­ни. Очень по­ка­за­тель­ны­ми в этом от­но­ше­нии яв­ля­ют­ся го­ды его уче­бы во Вла­ди­мир­ской се­ми­на­рии. О сво­ей се­ми­нар­ской жиз­ни свя­ти­тель вспо­ми­нал очень теп­ло. Од­на­ко се­ми­нар­ский быт тех лет, как его ре­кон­стру­и­ро­вал бы ис­то­рик, вы­гля­дит от­нюдь не идил­лич­но.

О Вла­ди­мир­ской се­ми­на­рии со­хра­ни­лись вос­по­ми­на­ния мит­ро­по­ли­та Ев­ло­гия (Ге­ор­ги­ев­ско­го), ко­то­рый слу­жил в ней ин­спек­то­ром в 1895-1897 го­дах. «Я от­ни­мал вод­ку у се­ми­на­ри­стов и стро­го им вы­го­ва­ри­вал, но без оглас­ки. Ко­гда в епар­хи­аль­ном об­ще­жи­тии сто­ро­жа, пе­ре­дви­гая сто­лы, об­на­ру­жи­ли под­де­лан­ную сни­зу пол­ку (от­ту­да вы­ва­ли­лась охап­ка за­пре­щен­ных книг), я де­ло рас­сле­до­вал в част­ном по­ряд­ке. Бы­ва­ло, ве­че­ром об­хо­дишь в туф­лях дор­ту­а­ры и вдруг слы­шишь: «Ах, ес­ли бы я те­бе ту­за под­су­нул!» Яв­но се­ми­на­ри­сты по­ти­хонь­ку иг­ра­ют в кар­ты. А я оклик­ну их: «Да, да, хо­ро­ший ход!» Смя­те­ние».

В 1903 го­ду, то есть в то вре­мя, ко­гда там учил­ся бу­ду­щий свя­ти­тель, в се­ми­на­рии бы­ла со­зда­на под­поль­ная ячей­ка Со­ци­ал-де­мо­кра­ти­че­ской пар­тии, рас­пав­ша­я­ся по­сле то­го, как один из ее ор­га­ни­за­то­ров по­гиб при неосто­рож­ном об­ра­ще­нии со взрыв­чат­кой. Ле­том 1905-го здесь про­хо­дил под­поль­ный съезд уча­щих­ся се­ми­на­рий. А в де­каб­ре то­го же го­да вла­ди­мир­ские се­ми­на­ри­сты объ­яви­ли за­ба­стов­ку.

Ха­рак­тер­но, что Сер­гей Са­ха­ров, на гла­зах ко­то­ро­го про­ис­хо­ди­ли эти со­бы­тия, ни­че­го не рас­ска­зы­вал о них. Со­зда­ет­ся впе­чат­ле­ние, что об­ще­ствен­ная жизнь и по­ли­ти­че­ские стра­сти его осо­бен­но не ин­те­ре­со­ва­ли. Вспо­ми­ная о се­ми­нар­ских го­дах, он ча­ще все­го го­во­рил об ар­хи­епи­ско­пе Вла­ди­мир­ском Ни­ко­лае (На­ли­мо­ве), стро­гом ас­ке­те, лю­би­те­ле и зна­то­ке устав­но­го бо­го­слу­же­ния. Осталь­ное, как ока­за­лось, про­шло ми­мо и осо­бо­го зна­че­ния для него не име­ло.

По­сле се­ми­на­рии бы­ла уче­ба в Мос­ков­ской ду­хов­ной ака­де­мии (здесь Сер­гей Са­ха­ров при­нял мо­на­ше­ский по­стриг с име­нем Афа­на­сий), пре­по­да­ва­ние, уча­стие в ра­бо­те По­мест­но­го со­бо­ра, по­сле ко­то­ро­го иеро­мо­нах Афа­на­сий вер­нул­ся во Вла­ди­мир­скую епар­хию.

«А тюрь­мы нам нече­го бо­ять­ся…»

Ар­хи­ере­ем он стал в 1921 го­ду. Пе­ред хи­ро­то­ни­ей бу­ду­ще­го ар­хи­пас­ты­ря вы­зы­ва­ли в ГПУ и угро­жа­ли ре­прес­си­я­ми в слу­чае, ес­ли он со­гла­сит­ся стать ар­хи­ере­ем. Ес­ли до ре­во­лю­ции ар­хи­ерей­ский жезл да­вал зна­чи­тель­ные со­ци­аль­ные пре­иму­ще­ства, то в 1920-е го­ды ар­хи­ерей­ство не обе­ща­ло ни­че­го, кро­ме пре­сле­до­ва­ний и ли­ше­ний.

Пер­вый раз свя­ти­те­ля Афа­на­сия аре­сто­ва­ли все­го через семь ме­ся­цев по­сле хи­ро­то­нии.

По его соб­ствен­ным под­сче­там, за го­ды ар­хи­ерей­ства на ка­фед­ре он про­вел лишь 2 го­да, 9 ме­ся­цев и 2 дня, а «в узах и горь­ких ра­бо­тах» (т. е. в тюрь­мах и ссыл­ках) — 21 год, 11 ме­ся­цев и 12 дней.

О том, как жи­ли за­клю­чен­ные, мы зна­ем до­ста­точ­но мно­го. Чи­тая пись­ма свя­ти­те­ля Афа­на­сия из ла­ге­рей и вос­по­ми­на­ния лю­дей, ви­дев­ших его там, по­ра­жа­ешь­ся ка­ко­му-то ор­га­ни­че­ско­му уме­нию не за­ме­чать нече­ло­ве­че­ских бы­то­вых усло­вий, уме­нию оста­вать­ся мо­на­хом, несмот­ря ни на что.

Вот фраг­мент из его пись­ма, на­пи­сан­но­го в Та­ган­ской тюрь­ме, где он ожи­дал от­прав­ле­ния в ссыл­ку:

«А вот я смот­рю сей­час на за­клю­чен­ных за де­ло Хри­сто­во епи­ско­пов и пре­сви­те­ров, — пи­сал он ма­те­ри, — слы­шу о пра­во­слав­ных пас­ты­рях, в дру­гих тюрь­мах на­хо­дя­щих­ся, ка­кое спо­кой­ствие и бла­го­ду­шие у всех. <…> А тюрь­мы нам нече­го бо­ять­ся. Здесь луч­ше, чем на сво­бо­де, это я не пре­уве­ли­чи­вая го­во­рю. Здесь ис­тин­ная Пра­во­слав­ная Цер­ковь. Мы здесь как бы взя­ты в изо­ля­тор во вре­мя эпи­де­мии. Прав­да, неко­то­рые стес­не­ния ис­пы­ты­ва­ем. Но — а сколь­ко у Вас скор­бей. <…> По­сто­ян­ное ожи­да­ние при­гла­ше­ния в го­сти, ку­да не хо­чет­ся. <…> По­про­буй тут усто­ять. А мы от все­го это­го по­чти га­ран­ти­ро­ва­ны. И по­это­му, ко­гда я по­лу­чаю со­бо­лез­но­ва­ния мо­е­му те­пе­реш­не­му по­ло­же­нию, я очень сму­ща­юсь. Тя­же­ло по­ло­же­ние тех пра­во­слав­ных, ко­то­рые сей­час, оста­ва­ясь на сво­бо­де, несут зна­мя Пра­во­сла­вия. По­мо­ги им, Гос­по­ди».

Его ла­гер­ные пись­ма боль­ше на­по­ми­на­ют пись­ма че­ло­ве­ка, от­пра­вив­ше­го­ся с па­лом­ни­че­ски­ми це­ля­ми в от­да­лен­ный мо­на­стырь. Вот как он опи­сы­ва­ет со­вер­ша­е­мое на на­рах Бел­балт­ла­га (1940) рож­де­ствен­ское бо­го­слу­же­ние и мыс­лен­ное по­се­ще­ние мо­гил близ­ких лю­дей:

«Но­чью с неко­то­ры­ми пе­ре­ры­ва­ми (за­сы­пал… о го­ре мне ле­ни­во­му…) со­вер­шил празд­нич­ное бде­ние. По­сле него по­шел сла­вить Хри­ста рожд­ша­го­ся и по род­ным мо­гил­кам, и по ке­ли­ям здрав­ству­ю­щих. И там и тут од­но и то же пел: тро­парь и кондак празд­ни­ка, по­том ек­те­нью су­гу­бую, из­ме­няя толь­ко од­но про­ше­ние, — и от­пуст празд­нич­ный, по­сле ко­то­ро­го по­здрав­лял и жи­вых и усоп­ших, «вси бо То­му жи­вы суть». Как буд­то по­ви­дал­ся со все­ми и уте­шил­ся мо­лит­вен­ным об­ще­ни­ем. И где толь­ко я не был… На­чал, ко­неч­но, с мо­гил­ки ми­лой мо­ей ма­мы, по­том и у па­пы был, и у крест­ной, а за­тем по­шел пу­те­ше­ство­вать по свя­той Ру­си, и пер­вым де­лом в Пе­туш­ки, по­том Вла­ди­мир, Москва, Ков­ров, Бо­го­лю­бо­во, Со­бин­ка, Оре­хо­во, Сер­ги­ев, Ро­ма­нов-Бо­ри­со­глебск, Яро­славль, Ры­бинск, Пи­тер, по­том по ме­стам ссыл­ки — Кемь, Усть-Сы­сольск, Ту­ру­ханск, Ени­сейск, Крас­но­ярск…»

И в ка­че­стве ком­мен­та­рия к этой «рож­де­ствен­ской кар­тин­ке» мож­но до­ба­вить, что это пись­мо на­пи­са­но 51-лет­ним че­ло­ве­ком с боль­ным серд­цем, за­ды­ха­ю­щим­ся при ходь­бе, ко­то­ро­му еже­днев­но при­хо­ди­лось со­вер­шать пя­ти­ки­ло­мет­ро­вый путь до ра­бо­че­го ме­ста, а са­ма ра­бо­та за­клю­ча­лась в раз­груз­ке дров, пе­ре­но­се толь­ко что сва­лен­ных де­ре­вьев, убор­ке сне­га и т. д. Ни­ка­кие пред­ме­ты, име­ю­щие от­но­ше­ние к цер­ков­ной жиз­ни, в этом ла­ге­ре не до­пус­ка­лись. От­би­ра­лись не толь­ко кни­ги, но и, на­при­мер, по­лу­чен­ное в по­сыл­ке кра­ше­ное пас­халь­ное яич­ко. Несмот­ря на офи­ци­аль­ное раз­ре­ше­ние на­хо­дя­щим­ся в за­клю­че­нии свя­щен­но­слу­жи­те­лям со­хра­нять длин­ные во­ло­сы, вла­ды­ка под­вер­гал­ся на­силь­ствен­ной стриж­ке.

В неко­то­рых ла­ге­рях раз­ре­ша­лось иметь кни­ги. Со­хра­нил­ся рас­сказ Е. В. Апуш­ки­ной о при­ез­де иеро­мо­на­ха Иерак­са (Бо­ча­ро­ва) в Ма­ри­ин­ские ла­ге­ря (1944):

«Дверь от­кры­лась. По­слы­шал­ся стук ко­стя­шек «коз­ла», мат и блат­ной жар­гон. В воз­ду­хе сто­ял сплош­ной си­ний та­бач­ный дым. Стре­лок под­толк­нул о. Иерак­са и ука­зал ему на ка­кое-то ме­сто на на­рах. Дверь за­хлоп­ну­лась. Оглу­шен­ный, отец Иеракс сто­ял у по­ро­га. Кто-то ска­зал ему: «Вон ту­да про­хо­ди!» Пой­дя по ука­зан­но­му на­прав­ле­нию, он оста­но­вил­ся при неожи­дан­ном зре­ли­ще. На ниж­них на­рах, под­вер­нув но­ги ка­ла­чи­ком, кру­гом об­ло­жен­ный кни­га­ми, си­дел вла­ды­ка Афа­на­сий. Под­няв гла­за и уви­дев от­ца Иерак­са, ко­то­ро­го дав­но знал, вла­ды­ка ни­сколь­ко не уди­вил­ся, не по­здо­ро­вал­ся, а про­сто ска­зал: «Чи­тай! Глас та­кой-то, тро­парь та­кой-то!» — «Да раз­ве здесь мож­но?» — «Мож­но, мож­но! Чи­тай!» И отец Иеракс стал по­мо­гать вла­ды­ке про­дол­жать на­ча­тую служ­бу, и вме­сте с тем с него со­ско­чи­ла вся тре­во­га, все тя­же­лое, что толь­ко что да­ви­ло ду­шу».

«Мо­лит­ва всех вас спа­сет…»

По­след­ние го­ды жиз­ни свя­ти­тель жил на по­кое в под­мос­ков­ных Пе­туш­ках. В ре­а­би­ли­та­ции ему бы­ло от­ка­за­но. В хру­щев­ские вре­ме­на ре­а­би­ли­ти­ро­ва­ли в первую оче­редь быв­ших со­вет­ских и пар­тий­ных функ­ци­о­не­ров, аре­сто­ван­ных во вре­мя пар­тий­ных чи­сток. Слу­жи­те­ли церк­ви по-преж­не­му оста­ва­лись вра­га­ми, в пра­виль­но­сти осуж­де­ния ко­то­рых вла­сти не со­мне­ва­лись.

В 1958 го­ду про­ку­рор Вла­ди­мир­ской об­ла­сти пи­сал, что, по­сколь­ку бо­лее 30 лет на­зад епи­скоп Афа­на­сий не скры­вал, что у него как «че­ло­ве­ка ве­ру­ю­ще­го и слу­жи­те­ля церк­ви нет и не мо­жет быть со­ли­дар­но­сти с во­ин­ствен­но без­бож­ни­че­ской вла­стью в во­про­сах его ре­ли­ги­оз­но­го упо­ва­ния и ре­ли­ги­оз­но­го слу­же­ния», при­го­вор был вы­не­сен спра­вед­ли­во и ос­но­ва­ний для ре­а­би­ли­та­ции нет.

По­след­ние го­ды сво­ей жиз­ни вла­ды­ке при­шлось огра­ни­чить­ся ке­лей­ным бо­го­слу­же­ни­ем, в чем, впро­чем, бы­ли и свои пре­иму­ще­ства. И де­ло бы­ло не толь­ко в так огор­чав­шем епи­ско­па Афа­на­сия по­все­мест­ном со­кра­ще­нии цер­ков­ных служб. Толь­ко в соб­ствен­ной ке­лье мож­но бы­ло, на­при­мер, мо­лить­ся пе­ред ана­лой­ной ико­ной, на ко­то­рой бы­ла изо­бра­же­на цар­ская се­мья и пат­ри­арх Ти­хон, го­ря­чим по­чи­та­те­лем ко­то­рых был вла­ды­ка. Толь­ко в про­стран­стве, ли­шен­ном по­сто­рон­них глаз и ушей, мож­но бы­ло каж­дый год 7 и 8 но­яб­ря (со­вет­ские празд­ни­ки, по­свя­щен­ные Ок­тябрь­ской ре­во­лю­ции) про­во­дить в стро­гом по­сте и мо­лит­ве за Рос­сию.

Вы­нуж­ден­ная изо­ля­ция свя­ти­те­ля не бы­ла за­тво­ром. Он вел огром­ную пе­ре­пис­ку, к нему по­сто­ян­но при­ез­жа­ли лю­ди со сво­и­ми во­про­са­ми и про­бле­ма­ми. Цер­ков­ный ис­то­рик М. Е. Гу­бо­нин, на­ве­стив­ший епи­ско­па Афа­на­сия в 1958 го­ду, срав­ни­вал вла­ды­ку с епи­ско­па­ми-из­гнан­ни­ка­ми вре­мен Все­лен­ских со­бо­ров.

«Гля­дя на него, — пи­сал Гу­бо­нин, — пред­став­ля­ешь се­бе на­гляд­но ту от­да­лен­ную эпо­ху дог­ма­ти­че­ских и ико­но­бор­че­ских смут в Ви­зан­тии, ко­гда от­прав­лен­ные в от­да­лен­ные ссыл­ки мо­ло­дые свя­ти­те­ли и мо­на­хи — рев­ни­те­ли чи­сто­ты Пра­во­сла­вия, за­бы­тые все­ми — через де­ся­ти­ле­тия, как вы­ход­цы с то­го све­та, пред­ста­ва­ли пред гла­за­ми но­вых по­ко­ле­ний древни­ми стар­ца­ми, убе­лен­ны­ми се­ди­на­ми и с тря­су­щи­ми­ся ру­ка­ми, но с несо­кру­ши­мым силь­ным ду­хом и по-преж­не­му пы­ла­ю­щей пла­мен­ной ве­рой в свои незыб­ле­мые убеж­де­ния, в жерт­ву ко­то­рым они с та­кой го­тов­но­стью при­нес­ли всю свою тя­гост­ную из­гнан­ни­че­скую жизнь».

Свя­ти­тель Афа­на­сий умер 28 ок­тяб­ря 1962 го­да. Его по­след­ние сло­ва: «Мо­лит­ва всех вас спа­сет».

Его по­хо­ро­ни­ли на Вве­ден­ском клад­би­ще Вла­ди­ми­ра, при­мы­кав­шем к опу­тан­ной ко­лю­чей про­во­ло­кой огра­де Вла­ди­мир­ской тюрь­мы, в ко­то­рой ему неод­но­крат­но при­хо­ди­лось бы­вать.

Осе­нью 2000 го­да, по­сле ка­но­ни­за­ции, мо­щи свя­ти­те­ля бы­ли пе­ре­не­се­ны в Бо­го­ро­ди­це-Рож­де­ствен­ский мо­на­стырь, на­мест­ни­ком ко­то­ро­го он был в 1920 го­ду. В те­че­ние дол­го­го вре­ме­ни в по­ме­ще­нии это­го мо­на­сты­ря рас­по­ла­га­лось Вла­ди­мир­ское ЧК. Крест­ный ход с мо­ща­ми шел тем пу­тем, по ко­то­ро­му епи­ско­па Афа­на­сия из тюрь­мы во­ди­ли на до­про­сы.

Пра­во на ана­хро­низм

Здесь мы пы­та­ем­ся го­во­рить о свя­том, а не об ис­то­ри­че­ской лич­но­сти. По­это­му мы не пи­шем ни об уча­стии свя­ти­те­ля Афа­на­сия в По­мест­ном со­бо­ре 1917-1918 го­дов, ни о борь­бе с об­нов­лен­ца­ми, ни об от­де­ле­нии от мит­ро­по­ли­та Сер­гия (Стра­го­род­ско­го), а за­тем, по­сле Оте­че­ствен­ной вой­ны, вос­со­еди­не­нии с Мос­ков­ской Пат­ри­ар­хи­ей, ни о его мно­го­лет­ней ра­бо­те над ис­прав­ле­ни­ем бо­го­слу­жеб­ных книг. Нас ин­те­ре­су­ет не роль лич­но­сти в ис­то­рии, а то, как свя­тость по­беж­да­ет вре­мя, а зна­чит, и ис­то­рию.

Фе­но­мен но­во­му­че­ни­ков на­чал осо­зна­вать­ся лишь в 60-е го­ды XX ве­ка (в 1981 го­ду они бы­ли про­слав­ле­ны Рус­ской За­ру­беж­ной Цер­ко­вью, а в 2000-м — Мос­ков­ской Пат­ри­ар­хи­ей). А ведь впер­вые это сло­во по­яви­лось еще в до­ку­мен­тах По­мест­но­го со­бо­ра 1917-1918 го­дов, ко­гда ни один по­ли­ти­че­ский ана­ли­тик не смог бы пред­по­ло­жить, ка­ких мас­шта­бов до­стиг­нут го­не­ния на Цер­ковь.

В 1918 го­ду свя­ти­тель Афа­на­сий вме­сте с про­фес­со­ром Б. А. Ту­ра­е­вым со­ста­вил по по­ру­че­нию По­мест­но­го со­бо­ра «Служ­бу всем свя­тым, в зем­ле Рос­сий­ской про­си­яв­шим», в ко­то­рую во­шли тро­па­ри, по­свя­щен­ные но­во­му­че­ни­кам:

«О но­вых стра­сто­терп­цев! По­двиг про­ти­ву зло­бы убо пре­тер­пе­ша, ве­ру Хри­сто­ву яко щит пред уче­нии ми­ра се­го дер­жа­ще, и нам об­раз тер­пе­ния и зло­стра­да­ния до­стой­но яв­ля­ю­ще. О твер­до­сти и му­же­ства пол­ка му­че­ник Хри­сто­вых, за Хри­ста уби­ен­ных! Тии бо Цер­ковь Пра­во­слав­ную укра­си­ша и в стране сво­ей кро­ви своя, яко се­мя ве­ры да­ша и куп­но со все­ми свя­ты­ми до­стой­но да по­чтут­ся».

Ко­гда пи­са­лись эти тро­па­ри, боль­ше­вист­ский раз­гром Рус­ской Церк­ви толь­ко на­чи­нал­ся, и по­чти ни­кто не ве­рил, что го­не­ния бу­дут ид­ти по на­рас­та­ю­щей. Ис­то­рик, ана­ли­зи­ру­ю­щий тен­ден­ции эпо­хи, ска­зал бы, что со­бы­тия мог­ли раз­ви­вать­ся и по-дру­го­му. Но ведь свя­тость — по­бе­да над вре­ме­нем, и свя­той гим­но­граф мог поз­во­лить се­бе то, что ис­то­рик на­звал бы ана­хро­низ­мом.


Алек­сандр Кра­вец­кий

По ма­те­ри­а­лам: http://www.nsad.ru