О жизни учеников великого подвижника схиархимандрита Виталия (Сидоренко) известно немного. Унаследовав от своего старца не только любовь и молитвенность, но и навык постоянного самоуничижения, доходившего до юродства, они не стремились к славе и тщательно избегали любого внимания к своей биографии, а тем более к внутренней жизни. Многие из учеников отца Виталия, будучи тайно постриженными иноками, никогда не носили монашеских одежд, об их постриге и подвигах знали единицы.

Небольшая тайная община учеников старца Виталия в советское время существовала в городах Шахтерск и Снежное Донецкой области. Об отце Гаврииле (Стародубе) мы уже писали. Этот рассказ дополнит жизнеописание его наставниц и духовных сестер, учениц схиархимандрита Виталия (Сидоренко).

Утешительница
Схимонахиня Павла (Немченко)

Схимонахиня Павла (в миру Екатерина Немченко) родилась в благочестивой крестьянской семье в селе Борисовка Приморского края. Родителей звали Иоанн и Олимпиада. Матушка была последним, четвертым ребенком. Жила семья Немченко в доме местного священника. Все были работящие, чистоплотные. Зоя N записала следующие воспоминания матушки о своем детстве: «Все в роду были молитвенниками и благочестивыми людьми. Одни пели в церкви, другие были чтецами. Хотя Катя нигде не училась, она еще в детстве поняла, что Матерь Божья призывает ее славить Господа и петь в церковном хоре. У нее был дар (она умела «вести тон»), и за это ее очень любили все хористы. Матушка вспоминала: «Очень любила храм. Как зазвонят колокола, отец говорит: “Катя, свети лампадки”. Я быстро засвечу и бегу в храм. Учиться в школе – не училась, но по милости Божьей читала Евангелие, Псалтырь и Акафисты. Сама не знаю, как и начала читать. Нарядов у меня никогда никаких не было. Простое платье и простой платочек…»

В доме царила удивительная атмосфера христианской любви. Матушка рассказывала: «Я никогда не слышала, чтобы отец на мать голос поднял. Не надо было кричать и на нас: мы сами знали, кому что надо было делать».

Все изменилось, когда умерла мама. Ей было сорок лет, когда у нее случился испуг, она замерла на три дня. Священник пришел, посмотрел и сказал: «Если бы вы вызвали меня раньше, я бы спас ее, а теперь поздно». Перед смертью Олимпиада позвала всех детей к себе и стала учить: «Никого не обижайте, всех любите, нищих кормите не за калиткой, а за столом». Затем она посмотрела на Катю и на сыночка и сказала: «А вы, мои детки, много горя увидите, пройдете по полям, по горам и долинам».

Вначале Катя (ей было 7 лет) даже не поняла, что произошло: вернулись с кладбища, играли, веселились. А Никитична крикнула: «Все, матери нет, полезайте на печку». Никитичной матушка Павла называла жену старшего брата. Именно к ней на воспитание отдали будущую старицу. Отца пытались женить, но он всегда отказывался: «Такой, как моя Олимпиада, я уже не найду».

Жить у Никитичны Кате было тяжело. Ее не били, не обижали. Просто не обращали никакого внимания – не купали, не расчесывали, не дарили обновок. У нее постоянно были ранки, коросты, цыпки. Когда шел дождь, все ребята бежали домой, а Катя не могла бросить гусей. Искала в речке мелкие места, ложилась и пережидала.

Отец знал, что ей живется тяжело, но был настолько смиренным, что не вмешивался. Поразительно, но и сама матушка Павла никогда не отзывалась о Никитичне плохо, наоборот, старалась оправдать: «Она была добрая. Она кормила людей голодных. Так, наверное, Господь хотел».

Началась коллективизация. Раскулачили и семью Немченко. Забрали все. Отец был церковным старостой. Добрые люди предупредили его, что безбожники собираются забрать ключи от храма. Он пытался скрыться, в темноте перелезал через забор, упал и поранился. Говорят, что вся тропинка, по которой он полз, была в крови. Вскоре отец умер.

На Донбасс Екатерина Немченко приехала несовершеннолетняя, без паспорта. Много работала, но жила бедно. Зимой ходила в тонкой косынке. На перерыве ляжет отдохнуть, а встать не может – волосы примерзли к камню.

Устроилась работать в больницу. Как раз была эпидемия тифа, и врач боялся заходить в палату. Посылал Катю: «Поставь термометр, дай таблетки». Она была настолько простая, что не понимала, что ей угрожает. Даже доедала еду тифозных. Ее Господь хранил, а врач заболел и умер от тифа.

Вспоминает Зоя N: «Подруг и друзей она не имела. На вечеринки не ходила, с самого детства очень любила Катюша нищих, подавала им милостыню. Жалела болящих, ухаживала за ними с радостью. Всегда находила их только для того, чтобы присмотреть за ними, помочь им. Храмы и молитву никогда не оставляла. Ездила в дома престарелых, оставляла им там частичку своей христианской любви. Сама шла по узкой дорожке ко Господу и вела по тому же пути за собой многих людей». Впоследствии отец Гавриил (Стародуб) говорил матушке: «Вы не должны были выходить замуж». Но замуж она все-таки вышла. Объясняла: «А куда мне было деваться, у меня документов не было». Муж – Михаил – был человек хороший. Матушка называла его «дедушкой». После рождения единственного сына Анатолия они жили как брат с сестрой. Нельзя сказать, что Михаил во всем разделял взгляды матушки Павлы, но и спасаться не препятствовал. Едет матушка к отцу Виталию, мужу говорит: «Надо ноги лечить». Приезжает, а о. Виталий укутывает ноги: «Будем лечиться».

В свое время тот же старец благословил ее большим крестом на посещение больных, инвалидов. Сказал: «Три раза посетила – побывала в Иерусалиме». Матушка исполняла благословение отца Виталия до конца жизни. Ездила сама, собирала подарки и средства для нуждающихся. В своем доме собирала нищих, слепых, калек. Ее поддерживал сын: «Нищих корми, сколько надо денег, бери».

В конце 60-х с матушкой познакомился преподаватель музыки Георгий Георгиевич Стародуб. Пройдут годы, он станет монахом и священником, примет схиму с именем Гавриил. Отца Гавриила будут почитать как опытного подвижника и прозорливого старца. А тогда матушка Екатерина стала его первой духовной наставницей.

Поразительно, но матушку Екатерину будущий старец увидел во сне. Батюшку одолевали вражии помыслы: «Ты ведешь такую чистую жизнь. Умертви себя и сразу будешь в раю». Если бы рядом был опытный духовник или даже просто церковный человек, они смогли бы объяснить происхождение и природу этих мыслей, рассказать о том, как с ними бороться, но Батюшка был один. Вот тогда ему приснилось, что он упал в яму. Незнакомая женщина помогла выбраться, привела в какую-то кухоньку, показала хозяйку: «Сюда ходи. Вот твоя наставница».

Однажды Георгий, как обычно, задержался в музыкальной школе. В тот вечер он играл Херувимскую, и уборщица, видимо, решив, что необычный молодой преподаватель верующий, предложила познакомить его с православной женщиной Екатериной. Когда Георгий вошел во двор, он сказал: «А здесь я уже был». Женщину, с которой его познакомили, и ее двор он видел во сне. Екатерина Немченко открыла ему новый мир – мир благодатного богослужения, святынь и старцев. Вместе с ней он ходил в храм, посещал немощных и больных, совершал паломничества по святым местам.

Будучи человеком очень простым, матушка Екатерина в то же время обладала мудростью житейской и духовной. Подойдет к Георгию мужичок: «Еду в Почаев, готовьте записки на поминание, деньги». Георгий доверчивый, сразу к матушке: «Давайте подадим». Матушка: «Жора, не спеши». Смотрят – вечером этот мужичок лежит под лавочкой пьяный. Духовная дочь схимонахини Павлы говорила: «Перед ней не было человека-загадки. Она видела человека первый раз и уже знала, о чем с ним можно говорить».

В 2008 году схиархимандрит Гавриил сказал: «Я сорок лет хожу в этот дом. Как мне здесь нравилось. Такой мир был в этой семье! Никогда не слышал, чтобы ссорились». Впоследствии схимонахиня Павла сама окормлялась у батюшки. Именно он помог ей, когда умер сын. «Не знаю, как бы и перенесла эту скорбь, если бы не Георгий Георгиевич. Он приходил в мою келью по два раза на день, и мне было легче», – признавалась матушка.

Матушка Павла имела сокровенный духовный опыт. Кто-то из людей Божиих даже посоветовал ей: «Вы не ищите прозорливых, Вам Господь все, что надо, открывает».

За простую, чистую жизнь схимонахиня Павла неоднократно сподобилась особых посещений Божиих, видений. Перед смертью сказала: «Подметите, пожалуйста, дорожки во дворе. Здесь был Бог».

Так, за несколько лет до схимы, видела во сне святого старца Павла из Таганрога. Он сказал: «Посиди здесь, я за тобой вернусь». Матушка вспоминала этот сон, когда ее, монахиню Авраамию, постригли в схиму с именем Павла.

Духовная дочь матушки Павлы вспоминала: «Всегда всем улыбалась. Встречала и провожала каждого с добрым советом и благословением, всегда, чем могла, кормила; для каждого находились гостинцы. Детей любила особенной любовью, сирот оплакивала, нищих “пригортала”, никого от себя не отталкивала. К ней часто приходили дети из многодетной семьи, они хорошо пели и читали матушке стихи. Она всегда с нетерпением ждала этих деток, наслаждалась их пением. На Рождество и Новый год в доме было много гостей: “колядовали”, “посевали”, пели и славили Господа и Матерь Божию. Для всех у матушки Павлы находились гостинцы и добрые слова. Многие тогда поняли, что в Шахтерске живет великая старица, молитвенница, схимница и очень добрый человек. Люди были счастливы, что могли побывать у нее, поговорить с ней, услышать мудрые советы и пожелания.

Келья у матушки Павлы маленькая, уютная. В двух комнатах иконостас и постоянно горят лампады. Во дворе – море цветов, которые цвели с весны до осени: одни отцветают, другие зацветают. Мать Павла очень любила цветы. В храм она без цветов не ходила. Всегда идет и несет с собой прекрасный букет цветов.

Кто только не ночевал в матушкиной келье: и старцы, и батюшки, и нищие, и неимущие. Всем в этом гостеприимном доме были рады, всех кормили и утешали. Каждый раз при встрече мы с ней пели много песнопений: и Псалмы Иоанну Крестителю, и “Ты моя Матерь Царица Небесная”, и Величание разным святым. Всем, кого мы знали».

В конце жизни схимонахиня Павла говорила, что устала и хотела бы поскорее уйти в иной мир, но отец Гавриил предупредил: «Вначале я умру, а потом ты». Так и случилось. Когда матушка узнала, что отец Гавриил лежит в больнице в тяжелом состоянии, она сказала: «Неужели два гроба будет вместе в один день?» 18–19 января она напилась Крещенской воды, всех, кто был в доме, благословила, у всех попросила прощения, затем надолго уснула. 20–21 января матушка Павла во сне еще поднимала правую руку и молча крестила людей, а 22 января на 96-м году жизни схимонахиня Павла отошла ко Господу.

Схимонахиня Павла почила через 8 часов после смерти ее духовного сына, а впоследствии и духовного наставника, схиархимандрита Гавриила (Стародуба).

«Такие люди рождаются раз в 300 лет»
Схимонахиня Евдокия (Панченко)

Матушка Евдокия была монахиней в миру, тайной схимницей. Жила в Снежном. Внешне она была обычной бабушкой. Носила скромный серый плащик, четки прятала. В любую погоду – в гололед, дождь, снег – она ехала на службу в Ремовку, где исполняла послушание псаломщицы. Регулярно посещала монастыри. Катала огромные свечи, читала Псалтырь. Была очень ответственна. Умерла женщина, а матушка вспоминает: «Она же мне когда-то пятерку давала и просила, чтобы я о ней молилась, если умрет».

Схиархимандрит Гавриил (Стародуб) говорил о матушке: «Такие люди рождаются раз в 300 лет». Внутренне схимонахиня Евдокия была великой молитвенницей за весь мир. Была сердобольной, всех любила, всех покрывала, ей всех было жалко.

Как-то пришла в храм девушка, модно одетая. Ее все сторонились, а матушка Евдокия сказала: «Какая хорошая девушка! Какая хорошая девушка! Может быть, в Грузию с тобой поедем». Впоследствии девушка действительно окормлялась у схиархимандрита Виталия.

Свои подвиги схимонахиня Евдокия тщательно скрывала. Юродствовала. Придут к ней люди, а она: «Оце дивись! Оце тiльки пiднялась. Як би не ви, спала би до обiда». Как-то одна сестра вошла в ее комнату – матушка стоит на коленях возле кровати, сама вся в слезах, видимо, била поклоны, молилась о ком-то. Увидела посетительницу: «А я вот посуду достаю з-пiд кроватi».

Только случайно сестрам удалось увидеть ее огромные толстые четки и гору адресованных ей писем следующего содержания: «Ваши жертвы на монастырь приняты». На службе матушка Евдокия часто смотрела на икону Спасителя и при этом плакала, но слезы свои старалась скрыть.

Люди замечали, что советы схимонахини Евдокии помогают в жизни. Подойдешь к матушке, она говорит: «Це не робiть. А це – робiть». Если послушаешь – никогда об этом не жалеешь. Как и все люди высокой духовной жизни, советы свои она никому не навязывала.

Перед смертью схимонахиню Евдокию парализовало, но она смогла доползти, открыть дверь – обычно в это время приходила одна из сестер пообедать. Когда сестра вошла в дом и увидела беспомощную матушку, первое, что сделала схимонахиня, – указала глазами на стол с едой: «Садись, покушай».

На похоронах схимонахини Евдокии собрались самые разные люди – прихожане, монашествующие, которых она окормляла, сотрудники горисполкома, заведующие детским садиком и магазином. Ее неслучайно называли «мать всего города».

В архиве схиархимандрита Гавриила (Стародуба) сохранилось письмо, автором которого, предположительно, является схиигумения Серафима, келейница отца Виталия. Оно адресовано чадам тбилисского старца и написано, опять же предположительно, после смерти схимонахини Евдокии (Панченко). Образ матушки Евдокии, с любовью воссозданный схиигуменьей Серафимой, не только образ конкретного человека. Жизнь и подвиги неизвестной подвижницы из Снежного воплотили монашеский идеал, в понимании кавказской традиции: «Благословите, матери и вся семья. Слава Богу, по вашим святым молитвам живы, на месте. Дорогие, родные, смерть матери Евдокии для нас скорбна, но для нее соединена с вечной радостию, соединением с Господом. Мать Евдокия за свои слезы и любовь ко всем принята будет Господом в вечные покои. Для себя она никогда не жила, а жила и страдала со скорбящими и старалась дать свою Христову любовь ближнему. Послушание и любовь своему старцу она несла безукоризненно. Когда бы ее старец ни позвал или ни послал, она бросала свое, а старалась сделать то, что благословили. Ее укоряли, предатель изменил, она слезами прощала и усиливала молитву за тех, кто порицал ее. Ей благословили оставить свое все, ухаживать за больными. Она была больная, но только скажет: “я немощная”, как “благословите”, – и она ушла на послушание. Ко Господу с собой ничего не унесла из мира. А своего у нее не было, а было “благословите” и “простите”».

Диакон Димитрий Трибушный

pravoslavie.ru