Кто из вас не помнит евангельской притчи, которую вы слышали сегодня, о мытаре и фарисее? Это такой известный евангельский рассказ Самого Господа Иисуса Христа, коротенький, ясный, запоминающийся... Несколькими словами обрисован и тип одного человека, и тип другого человека, двух людей, вошедших в храм. Не повторяю этого рассказа именно потому, что так он хорошо знаком каждому из вас. И стоит ли в сороковой (или даже больший) раз излагать содержание этой притчи?
Мне как-то в одном обществе очень верующих людей сказали, что евангельское чтение не нужно объяснять каждое воскресенье, потому что ведь одни и те же евангельские чтения читаются по воскресеньям. «Сколько воскресений в году – столько и евангельских чтений, и мы уже знаем все рассказы Евангелия, которые читаются по воскресеньям».
Это совсем не так! Мы не только не знаем, мы забываем очень часто самое нужное для нашей духовной жизни. Вот как раз такое, что рассказано Господом Иисусом Христом в сегодняшней притче – самое нужное для нас! И хотя и помним притчу, как будто бы (какие-то два человека были, которые входят в храм и молятся так по-разному, и даже представляем себе картину в храме: впереди стоящего фарисея и где-то в уголочке стоящего мытаря), но тем не менее, самое главное, о чем говорит эта притча совершенно забываем, а иногда и не понимаем.
Кто такие были эти два человека, которые вошли в храм? Кто такой этот мытарь? И в сороковой, и в пятидесятый раз, может быть, надо напомнить, кем он был. Мытарь – это собиратель налогов. Но дело в том, что в те времена налоги собирались не так, как теперь: тот человек, который их собирал, имел полномочия государства брать с человека столько, сколько он находил нужным по своему усмотрению. И брал он столько, сколько было нужно ему лично, а ещё и государству. А в Иудее, в Палестине – даже и двум государствам: Иудее и, кроме того, Риму, которому платили подати тогдашние иудеи. Представляете себе, что выделывал обыкновенно этот самый мытарь с теми, кого он облагал таким образом налогами? Конечно, это были люди, главным образом, недобросовестные и ненавидимые народом. Вероятно, многие из них и сами себя ненавидели, потому что это было сплошное безобразие, сплошной грех. Вот таким был мытарь, вошедший в храм, в рассказе Спасителя из сегодняшнего евангельского чтения.
А другой был фарисей. У нас сейчас такие неправильные представления о фарисеях! Мы забыли о том, что фарисеи были самыми уважаемыми людьми в тогдашнем обществе, потому что это была особенная часть религиозного общества, жившая особенно строго, и поэтому обладавшая большими добродетелями. И таких добродетелей не был лишён и тот фарисей, о котором рассказывает сегодняшнее евангельское чтение. Мы узнаём об этом из перечисления добродетелей, которым занимался фарисей, стоя в храме.
А мытарь, зная, кто он и что он, молился Богу очень просто: «Боже, милостив буди мне, грешному!» А другой, фарисей, стоял и не молился, он всё перечислял свои добродетели: «Вот, Господи, какой я хороший: я два раза в неделю пощусь, я плачу десятину на церковь от своих доходов... Я исполнен добродетелей»... Он совершенно не видит своих грехов. Он даже, оборачиваясь назад, осматриваясь, говорит: «Я совсем не как прочие люди. Не как вон тот мытарь, который там бьёт себя в грудь и молится. Я – вот кто!» И этот коротенький рассказ, притча, кончается так, что один ушёл оправданный Богом – этот самый мытарь, грешник, а другой, фарисей – совсем не грешник, исполнявший очень точно все предписания религиозного закона, ушёл осужденный.
В чём же смысл этого рассказа? Чему нас учит Спаситель? Смирению! Один был смиренный, а другой – исполнен самомнения, гордости, тщеславия. Он совершенно не был смиренным, а наоборот – гордым. Спаситель учит смирению, Спаситель – учитель смирения. Евангелие Христово – это Евангелие смирения. Это благовестие о смирении. Вся жизнь Спасителя была сплошным смирением! И смерть была таким же смирением – высшим!.. Смирение, смирение, смирение...
Так вот, позвольте вас спросить: мы с вами не забываем ли об этом, самом главном, о чём учит Христос? И мы с вами понимаем ли значение смирения в нашей духовной жизни, нашей религиозной жизни? Понимаем ли, почему смирение нас спасает? Если бы понимали, если бы чувствовали это, если бы знали это, если бы всегда имели это в уме, иначе бы, братья и сёстры о Христе, жили все мы, называющие себя христианами! Но вот это-то, самое главное, мы забываем...
Так почему же, однако, смирение полагается Христом Самим в основу жизни христианской? Почему смирение? Какое оно имеет значение само по себе, или, может быть, не только само по себе? Или даже и совсем не само по себе оно имеет такое спасительное для нас значение? Само по себе смирение не имеет никакого значения. Но дело в том, что смирение раскрывает в нас любовь. Смиренный человек обязательно будет любящим человеком. Он смиряет себя, страсти свои, корень которых – в себялюбии. И поэтому как только начинает подвизаться человек подвигом смирения, так он в себе этот корень себялюбия подрезает и уничтожает себялюбие. Раскрывается тогда в нём внутреннейшая духовная сущность – ядро, онтологическое ядро, если хотите, нашего существования, нашего существа: любовь, которой мы сообразны Самому Богу, ибо Бог есть любовь. Смирение служит тому, чтобы раскрылось самое главное в человеке, то, что нас роднит Самому Богу, в чём мы сообразны Самому Богу.
Как часто говорится: «Ну, нельзя же так смиряться! Надо же свою честь, свое достоинство как-то защищать! А это... несовместимо со смирением, которое вы нам предлагаете, которому вы, христиане, нас учите!» А вы подумайте, братья и сёстры, поставьте с одной стороны человека гордого, защищающего своё человеческое достоинство, и рядом с ним — человека любящего, смиренного. И сами посудите: кто больше имеет достоинства человеческого? В ком человеческое достоинство выражается отчетливее яснее, в ком оно виднее, в ком оно действительно есть: в одном или в другом? Потому что тот, кто возносит себя, возвышает себя сам, тот – будет унижен, как говорит нам Спаситель, а кто, наоборот, сам себя унижает, смиряет, тот оказывается возносимым, возвышаемым благодатию Божией, силою Божией, потому что так человек уподобляется Самому Богу, самому Христу, так сообразность наша Богу раскрывается в нас, становится действенней и действенней в любви и к Богу, и к людям.
Братья и сёстры! Не будем забывать этих слов, которыми кончает сам Спаситель сегодняшнюю евангельскую притчу: «Всяк, возносяй себя сам, будет унижен, а унижающий себя – будет возвышен». Аминь.
Протоиерей Всеволод Шпиллер, 23 февраля 1975 г.
источник: "Православие.ру"
