29 июня/ 12 июля - день памяти преподобного Паисия Святогорца. О встречах со старцем Паисием рассказывает устроитель монашеской обители в Финляндии, профессор богословия Ханну Пёюхёнен.

– Ханну, вы говорили, что имели счастливую возможность встречаться и беседовать с преподобным Паисием Святогорцем.

– Да, это действительно милость Божия.

– Каковы были главные темы ваших бесед?

– Их много, в том числе и очень личные. Но были и такие, которые касаются всех нас. Например, о трудностях, испытаниях и способности христианина не паниковать, а знать, что он не один, а с Богом.

Отец Паисий, помню, сказал однажды: «Знаешь, что делают, когда хотят запустить ракету в космос? Ведут обратный отсчет: “Десять, девять, восемь, семь… один, ноль!» Когда доходят до нуля, ракета стартует. Ты дошел до нуля – теперь полетишь вверх». До нуля все мы доходили, правда? Много раз мы проверяли на себе в течение этих лет: помощь от Бога приходит тогда, когда, казалось бы, все, решительно все силы исчерпаны. Помощь каким-то чудом приходит, и ты понимаешь, что потраченные силы – те самые «ступени», которые были нужны, но твоя задача – «забывая задняя, простираться вперед», по слову апостола (ср.: Флп. 3: 13).

– Как вы познакомились с отцом Паисием?

– Когда я впервые приехал на Святую Гору, в буквальном смысле слова «духовной жаждою томим», я спрашивал всех, к кому можно обратиться за наставлением. Все как один отвечали: «Идите к отцу Паисию». Это имя тогда, в 1988 году, на Афоне произносилось очень часто. Конечно, мне очень хотелось поговорить со старцем, но тут дало о себе знать проклятие Вавилонской башни: греческий язык я знал очень плохо. Да, я знал тогда уже древнегреческий, читал на нем, конечно, но для полноценной беседы с отцом Паисием язык Гомера все-таки не подходил, как и английский или тем более родной финский.

О чем, спрашивается, говорить с великим старцем, если вы не знаете языка друг друга? И мне было очень неудобно подходить с моим неважным греческим с важными для меня вопросами к преподобному. Так или иначе, тогда, в первый раз на Святой Горе, я узнал о преподобном Паисии. И уже на следующий год, подучив новогреческий как следует, я вновь отправился на Афон.

Надежды на встречу особой не было: Пятидесятница – я был уверен, что гостей у старца сотни. Пришел к его келье, и оказалось, что я вообще один-единственный посетитель. Оказывается, в этот день проходили выборы в парламент, и все ушли голосовать на свои участки.

– Хоть какая-то польза от политики.

– Пятидесятницу помогла увидеть, да. Итак, мы беседовали со старцем в течение часа в его келье. Он был погружен в молитву, собирал четки, я ему рассказывал о своей жизни и просил совета. Но не было суеты, неустроенности, поспешности, нет – шел мирный, спокойный разговор. Вообще это поразило сразу: умиротворение и светлое спокойствие во время беседы с отцом Паисием.

Это те самые краткие моменты в твоей жизни, которые, как ты понимаешь потом, настоящая жизнь и есть. Ты живешь этим светом и спокойствием, и воспоминания о них помогают тебе помнить о Христе даже среди суеты и неустройства. Я бы назвал это чувство прикосновением к светлой вечности. Потерять это чувство Небесного Отечества ты, единожды его испытав, уже ни за что не хочешь. 

А еще ты в присутствии таких великих людей, как преподобный Паисий, обретаешь самого себя.   

– Объясните, пожалуйста.

– Когда мы разговаривали с отцом Паисием – а было это несколько раз, я потом много приезжал к нему, – всегда ты видел любовь, почтение к тебе. Ты понимаешь, что старец действительно видит в тебе образ Божий и почитает этот образ, эту икону. И всегдашнее стремление помочь тебе, послужить – это все в нем было. Я не говорю о помощи в быту – предложить кофе, поставить стул, придержать дверь или помочь принести тяжелый рюкзак, хотя это все тоже было, – я говорю о стремлении настоящего христианина помочь тебе на пути к Богу в меру своих сил. А силы у старца Паисия были! Сила его любви к ближнему помогала тебе быть самим собой, не играть в театр, не обманывать себя. Скажу честно: редко у кого я видел столько любви к ближнему, как у преподобного.

После нашего разговора, уже прощаясь, отец Паисий подходит ко мне с огромным пластиковым мешком для мусора: «Зонта у меня нет – возьмите, пожалуйста, этот вот мешок. От дождя спрячетесь». – «Какой зонт, геронда? Зачем мешок? На небе ни облачка». – «Пригодится, точно говорю». Мы расстались. Через 15 минут начался такой дождь, похожего которому я не видел за всю жизнь нигде и никогда. Может быть, примерно так выглядел Всемирный потоп. Впрочем, не уверен.

Я проделал дыру для лица в своем «плаще», подаренном старцем, и полтора часа шел к обители, где должен был ночевать. Там меня встретили как инопланетянина: сухой, довольный, радостный – и это после бури. Этот шуточный «плащ» для меня своего рода образ молитвенного и доброго заступничества святых людей за нас, грешных: в жизни могут быть бури, ураганы, даже страшные бедствия, но настоящая молитва тебя всегда укроет.

Вот так мы познакомились с преподобным Паисием. Потом мы много раз еще встречались. Но я старался щадить его, потому что, действительно, к нему приходили тысячи людей, и отрывать старца от его служения мне казалось неудобным. Часто я приходил и просил его благословения и молитв, мы говорили минуту-две. Но несколько раз, когда позволяли условия, мы беседовали подолгу.

Однажды духовник признался мне: «Помочь тебе в этом деле я не в состоянии, прости. Ты должен идти к отцу Паисию – думаю, он сможет тебе помочь». А старец тогда был уже очень болен. Но как только он услышал начало моей истории, он тут же забыл о болезни и весь обратился во внимание. Не просто вежливое и учтивое внимание, а в молитву – он даже помолодел на глазах. Было видно, что внутри его идет серьезнейшая работа, я бы сказал – соработничество с Богом по моему делу. Это было и величественно, и страшно.

Помолившись, отец Паисий поднял глаза и сказал мне что-то очень простое. Но эти простые слова были сказаны из сердца, из его опыта борьбы с грехом, и, должен сказать, что они, как бомба, взорвали то нагромождение бед и искушений, с которым я пришел к старцу.

Я бежал потом от его кельи к Иверскому монастырю и кричал во все горло: «Слава Богу! Слава Богу!» Тогда я надеялся, что никто не увидит меня и не сочтет за сумасшедшего.

– Преподобный всегда говорил «по шерстке» или…?

– Или. Он мог быть и бывал строгим. Не злым, конечно, но строгим. Это было продиктовано опять же любовью к человеку. Когда строгость была единственной возможностью спасти человека от отчаяния, например.

Однажды с товарищем мы возвращались из Уранополиса в Салоники, и он рассказал мне такую историю. Он потерял в автомобильной катастрофе двух сыновей: сначала погиб один сын, а через год другой. Печаль их с женой описать невозможно. Супруга сильно заболела, у него самого случился сердечный приступ, супруги были близки к отчаянию. Из последних сил мой товарищ отправился на Святую Гору за утешением к старцу Паисию.

Выслушав горе отца, увидев его страшное состояние, старец очень строго обратился к нему: «Ты горюешь о сыновьях, которые сейчас с Христом. Ты не о том горюешь – беда не у них, а у тебя. Ты должен – я повторяю – должен найти духовного отца и жить под его руководством». Товарищ мой сказал, что никак не ожидал услышать такие слова от всегда приветливого и ласкового старца. «Но где я найду духовного отца, геронда?» – «Иди в Иверский монастырь, и ты встретишь его на дороге». Он пошел и на тропинке встретил отца Максима, своего будущего духовного отца, который помог ему и его семье выбраться из пропасти уныния.

Строгость отца Паисия была продиктована только любовью. Действительно, человек нуждался в поддержке, и он ее получил, поняв заодно, что Бог заботится о нем, о его супруге и об их почивших сыновьях.

– Сейчас, когда отец Паисий покинул этот мир, чувствуете ли вы, что ваши отношения сохраняются? Что вы продолжаете ваши беседы?

– Не могу себя назвать достойным собеседником, но надеюсь на молитвенную поддержку и любовь преподобного. И я счастлив, что смог перевести и издать некоторые книги о старце Паисии Афонском, его письма и беседы здесь, в Финляндии. Конечно, я постоянно обращаюсь с молитвой к нему. Надеюсь, что знакомство с ним поможет многим из нас приблизиться к Богу.

– А как финские читатели отнеслись к преподобному Паисию? Не был ли он для них каким-то странным, чужим?

– Слава Богу, ровно наоборот: финны очень полюбили святого. И многие из них стали приходить в Православие. Но это только начало, нам предстоит еще многое узнать.

– Почему, как вы считаете, преподобный Паисий стал так любим?

– По нескольким причинам. Он – наш современник и прекрасно видел условия, в каких живет нынешнее общество. Отец Паисий, обращаясь к человеку, не говорил сложно – все его слова были просты, доступны, ярки, образны. Но самое главное – честны, проверены на себе. Это, кстати, и можно назвать тем настоящим хлебом, по которому так тоскует современный человек. Помните, мы говорили про «пластмассовый духовный хлеб»? Преподобный Паисий давал и продолжает давать нам хлеб настоящий. Тут как с хорошей детской книгой: нужно уметь простым языком рассказать об очень нужных вещах. Старец умел это делать.

Кроме того, он обладал очень тонким и хорошим чувством юмора – качеством важным, на мой взгляд: добрая шутка может смягчить сердце. Улыбка святого помогала понять, что задача Бога – не запихнуть тебя в ящик, не стянуть всякими указаниями и предписаниями, а дать тебе свободу. Разве может не улыбаться человек, освободившийся от зла?

И мы, пытаясь устроить монашескую жизнь здесь, в Ламми, видим своей задачей в том числе познакомить с житием преподобного, с его подвигами тех, кто приезжает к нам. Его жизнь, по нашему убеждению, это хороший пример жизни с Богом в наше время. Уметь и стремиться посвятить себя служению ближнему – знаете, для нашего времени с его религиозным поклонением консюмеризму и комфорту это что-то революционное. Впрочем, как и все христианство.

Старец говорил: «Если ты не служишь ближнему, ты никогда не достигнешь радости, это будет подделкой. А когда будешь служить, посвятишь себя ближнему, ты увидишь радость, которую дает тебе Бог». В правоте его слов мы убеждаемся ежечасно. Оглянитесь: сколько несчастных эгоистов, кричащих о счастье! Люди страдают, глотают всякие таблетки, проходят «курсы счастья», занимаются всем чем угодно ради его достижения, но всегда будут итогом глаза, наполненные болью, и опустошенные души. Мы опять и опять должны возвращаться к азам духовной жизни: путь к счастью очень прост – надо только начать любить другого.

– Уверен, что паломничества на Святую Гору приносят большую пользу их участникам.

– Не только пользу, но и задают новые задачи. В частности, главная задача для нас, для нашего братства – это восстановить почитание Богоматери в Финляндии.

– Восстановить? Неужели оно нарушено?

– Почти полностью. В протестантизме, тем более современном, Богородицу в лучшем случае «уважают» – о почитании нет и речи. Атеистическое общество чуждо Церкви. Отказ от заступничества Пресвятой Богородицы, думаю, приводит к разрушению семей. Человек сейчас не просто одинок – он изолирован от Небес. Нас вполне можно назвать духовными сиротами. Вот почему наша община названа в честь Богоматери – Панагия.

К кому обращались всегда люди во всех своих бедах? – Правильно, к Богоматери. Вот мы и хотим показать, что у нас, одиноких и изолированных от Небес, есть возможность пробить эту стену – нужно только вспомнить, что у всех нас есть Усердная Заступница, что над всеми нами распростерт Ее Покров.

С Ханну Пёюхёненом
беседовал Степан Игнашев

Православие.ру