20 марта (2 апреля по новому стилю) исполнилось 175 лет со дня рождения преподобного Германа Зосимовского.
В сентябре 1909 года по благословению митрополита Московского Владимира (Богоявленского) настоятель Зосимовой пустыни игумен Герман (Гомзин) был переведен в Свято-Троицкий Стефано-Махрищский мужской монастырь и назначен строителем (настоятелем) этой обители.
Вместе со своим духовным наставником в Стефано-Махрищский монастырь пожелали перейти пятеро его ближайших учеников: иеромонах Митрофан (Тихонов), иеромонах Мелхиседек (Лихачев), иеромонах Иннокентий (Орешкин), иеродиакон Никодим (Монин), иеродиакон Феодорит (Кудрявов). Иеромонах Митрофан был назначен духовником братии Стефано-Махрищского монастыря.
Через два месяца, в конце ноября 1909 года, дело о переводе игумена Германа было пересмотрено, и он вместе со своими учениками был возвращен в Зосимову пустынь, где продолжал исполнять должность настоятеля до своей блаженной кончины, последовавшей 17/30 января 1923 года. Через два месяца после его кончины обитель была закрыта, и ее насельники в последующие годы подверглись репрессиям со стороны власти.
Преподобный Герман был для своих учеников строгим, требовательным наставником. Чем преданней оказывался ученик, тем взыскательнее относился авва к нему, как бы во исполнение слов Библии: "Его же любит Господь, наказует» Особенно много укоров от батюшки терпел его келейник отец Мелхиседек (Лихачев), даже при посторонних людях, но стоило только скрыться ему с глаз, как старец начинал его расхваливать: "Вот у меня отец Мелхиседек молодец! Куда не пошли, всюду идет, а как любит истовое богослужение, настоящий старовер. Кажется, он сродни им."
Также старец относился и к прочей братии. Незадолго до кончины преподобный Герман говорил: "Обитель вся устроена трудами братии; все они у меня хорошие, труженики, послушные такие! Один я им показываю пример лени и нерадения."
Будущий владыка Арсений (Жадановский) часто бывал в Зосимовой пустыни, любил и чтил ее игумена и насельников. В своих «Воспоминаниях» он приводит следующий эпизод:
«Отец Герман, я и один из его преданнейших учеников, иеромонах Мелхиседек, отправились в Махрищский монастырь на 500-летний юбилей обители (отмечался в 1906 году). По приезде туда отвели нам троим общую келлию. После торжественного всенощного бдения, продолжавшегося до 12 часов ночи, мы, усталые, едва доплелись на отдых в свое помещение. Несмотря, однако, на это отец Герман велел отцу Мелхиседеку идти к ранней литургии помогать служащему иеромонаху вынимать просфоры. Прочитав на сон грядущий молитвы и пожелав друг другу доброго сна, каждый из нас улегся. Батюшка быстро заснул, а мы несколько замешкались: когда стали укладываться, отцу Мелхиседеку показалось почему-то, что мне неудобно, и он принудил меня поменяться с ним койкой. Едва я задремал, как услышал голос отца Германа, направленный к моей постели:
— Пора тебе вставать к ранней.
Так как это говорилось не по моему адресу, я продолжал спать; тогда старец, спустя несколько минут, подошел ко мне и начал будить уже энергично, укоряя такими словами:
— Ах, ты, этакий соня, до каких же пор ты будешь рассыпаться, небось уже ранняя началась?
Такие замечания батюшки относились к отцу Мелхиседеку, а тот «спал как убитый». Тогда я решил смиренно сказать строгому авве:
— Это я, Арсений, вы же, по всей вероятности, стараетесь разбудить отца Мелхиседека… Он поместился на следующей постели.
— Простите Бога ради, — завопил тогда старец, — я думал здесь спит Мелхиседек, ведь он тут ложился…
От меня батюшка перешел к отцу Мелхиседеку, и уж досталось ему…
Слышно было, как в одну минуту он соскочил с койки и быстро исчез из келлии. Тут же зазвонили к ранней литургии.
Достоверно известно, что из тех пяти учеников, которые вместе с отцом Германом осенью 1909 года в течение двух месяцев числились насельниками Стефано-Махрищского монастыря, трое были расстреляны: иеромонах Мелхиседек (Лихачев) 10 июня 1931 года, игумен Никодим (Монин) 10 декабря 1937 года, игумен Феодорит (Кудрявов) 26 декабря 1937 года. Точных сведений о кончине схиигумена Митрофана (Тихонова) пока найти не удалось, но известно, что он был арестован в 1941 году и во время Великой Отечественной войны находился в тюрьме, где, по свидетельству собратьев-монахов, встречавшихся с ним в заключении, принял мученическую кончину.
Иеросхимонах Иннокентий (Орешкин) рассказывал своим духовным детям, что, когда он в 1933 году находился в тюрьме, как-то во сне он увидел своего почившего 10 лет назад духовного отца – схиигумена Германа, позвавшего его по имени и напомнившего: «Молись усерднее Господу и Божией Матери». Оказалось, что в это время решалось дело отца Иннокентия. Утром его вызвали с вещами. Все заволновались, что батюшку повели на расстрел, но ему объявили решение: три года вольной ссылки и пять дней свободы, чтобы собраться и выбрать место пребывания. За эти пять дней он смог побывать у многих своих духовных чад, а затем отправился в ссылку в Оренбург, где пробыл три года.
После ссылки отец Иннокентий 10 лет проживал в городе Данилове Ярославской области, а последние три года своей жизни – близ станции Сходня, рядом с Москвой. 10 марта (по новому стилю) 1949 года иеросхимонах Иннокентий (Орешкин) отошел ко Господу и был похоронен на кладбище храма Тихвинской иконы Божией Матери в Москве, где и до ныне сохранилась его могила.
В этом году исполнилось 70 лет со дня кончины отца Иннокентия, освобожденного из тюрьмы, по его собственному свидетельству, с помощью его духовного отца – схиигумена Германа Зосимовского, прославление которого в лике местночтимых святых Владимирской епархии состоялось 14 сентября 2000 года.
Преподобне отче Германе, моли Бога о нас!
По материалам книги «Зосимовский патерик»
