Продолжаем публикацию материалов о насельниках Зосимовой Смоленской пустыни, братство которой было связано духовными узами со Стефано-Махрищским монастырем.
Звание Божие
28 мая 1884 года в городе Чухлома Костромской губернии в семье Александра и Марии Лебедевых родился сын, при крещении младенца назвали Александром.
Благочестивые родители воспитали сына в любви к Богу и ближним, по их совету Александр после окончания Солигаличское Духовного училища поступил в Костромскую Духовную академию.
В 18 лет он окончил семинарию и в 1903 г. поступил в Казанский ветеринарный институт. Неподалеку от Казани находилась Седмиезерная пустынь, в которой подвизался известный старец - схиархимандрит Гавриил (Зырянов). Вокруг него собралось большое общество уже преуспевающих в духовной жизни пастырей, под его руководством был кружок церковной молодежи, к которой и примкнул Александр. Настоятель Спасского мужского монастыря архимандрит Варсонофий, духовный сын о. Гавриила, стал первым наставником Александра. Там, у мощей Гурия и Варсонофия он долго и усердно молился, забывая все окружающее, так что у него однажды украли шинель, только что подаренную родителями.
В 1905 году схиархимандрит Гавриил благословил Александра принять монашество. Мудрый старец благословил его на новый путь, удостоверив, что «его желание монашества есть звание Божие».
Об этом периоде своей жизни отец Александр писал впоследствии:
«...Самое понятие о духовной жизни я получил в Казани, во дни моего студенчества. Батюшка отец Гавриил, матушка Аполлинария, батюшка Варсонофий – вот мои земные руководители и наставники, а невидимые и небесные наставники были и есть: Царица Небесная, ко святой иконе Которой – Казанской – я всегда имею особую любовь и во дни казанского жития всегда притекал к ней; затем – святитель Варсонофий, святая обитель которого была как бы домом для души и тела моего. В храме у святых мощей его я пережил лучшие часы и минуты моей жизни... Службы в сей обители, за которыми я постоянно бывал, – это было воспитание моей души, моя трапеза... Еще притекал я за помощью и к святителю Гурию. Вот с кем, главным образом, и каким духовным родством связана душа моя в богоспасаемом граде Казани».
В то время Александр узнал об известной своими старцами Свято-Смоленской Зосимовой пустыни, ставшей значительным духовным центром. Он едет в обитель и просит игумена о. Германа принять его в число братии. Старец не отказал исполнить в дальнейшем его просьбу, но благословил сначала закончить институт. Александр возвратился в Казань и продолжал учебу до 1908 г., за годы пребывания в Казани он приобрел духовных друзей, укрепился в желании монашества и приобрел глубокую сердечную любовь к старческому руководству.
По окончании последнего экзамена в институте, не дожидаясь получения диплома, не заезжая домой, Александр поспешил в Зосимову пустынь. Архимандрит Варсонофий благословил его на новый путь большим медным крестом, который батюшка сохранял до конца своих дней как дорогую ему святыню.
4 мая 1908 г. «оставив мир и все, что в мире» он приехал в Зосимову пустынь. Первое, что услышал брат Александр, войдя в храм во время вечернего богослужения, были стихиры 4 гласа. Этот глас стал любимым гласом батюшки.
Отец игумен, принимая молодого человека в число братии Зосимовой пустыни, сказал: «Вы исполнили послушание — окончили институт, и мы исполним наше слово — примем Вас в число братии».
Зосимова пустынь, основанная в конце 17 в. и восстановленная в середине 19 в., при игумене Германе славилась старчеством и уставным православным богослужением. Духовником обители был известный старец Алексий (Соловьев). К нему приезжали Великая княгиня Елизавета Федоровна и будущий патриарх Тихон.
Первым послушанием Александра было пасти скот. Духовником себе он избрал игумена о. Германа, имея к нему нелицемерную сыновнюю любовь. О. Герман был суров, но высоко ценил будущего о. Игнатия. Он говорил близким: «Какое у меня золото на конюшне сокрыто».
В августе того же года он был одет в подрясник. Кроме ухода за скотом и лечения всех монастырских животных он проходил попеременно и все остальные послушания. У Александра был тонкий музыкальный вкус. Он любил музыку и в юности учился играть на скрипке. Проходя клиросное послушание, занимался переписыванием нот и, разучивая песнопения с братией, проигрывал на скрипке гаммы и мелодии. Был он и канонархом, причем очень любил устав.
Через год с небольшим брат Александр был облечен в рясу. Об этом он писал: «Облечен в одежду плача и сетования о грехах». В ноябре 1909 г. запись: «Облечен в куколь незлобия и смирения». 17 марта 1910 г. брат Александр был пострижен в рясофор. Значительную часть свободного времени он употреблял на чтение и изучение творений святых отцов. Особой любовью у него пользовались творения св. Игнатия (Брянчанинова). Выписки из книг касались старческих наставлений, уставов монастырей.
В 1915 г., через семь лет иноческой жизни, Александр был представлен к пострижению в мантию. В письмах в Казань он просит молитв, вступая на новый путь «обручения с Господом и смерти для мира».
В Великую среду, 18 марта 1915 г., состоялся постриг о. Александра в мантию с именем Агафон в честь преподобного Агафона, пустынника Египетского. От о. игумена он принял заповеди: не ездить на станцию; без дела не выходить за ворота; не читать газеты; не празднословить.
Вскоре после пострига отец Агафон тяжело заболел гриппом (осложнение после гриппа - энцефалит, последствие болезни – паркинсонизм).
В 1918 году состоялось рукоположение во иеродиакона, а 26 сентября 1920 года в храме Троицкого Патриаршего подворья он был рукоположен Святейшим Патриархом Тихоном во священника.
Иногда отец игумен звал своего духовного сына к себе, когда у него собирались одни старшие, и разбирался какой-нибудь серьезный вопрос внутренней монастырской жизни. «Я тогда недоумевал, — говорил позднее батюшка, — зачем меня призывали, а впоследствии мне это очень пригодилось».
Монашество в миру
После закрытия Зосимовой пустыни (1923 г.) иеромонах Агафон жил в семье духовных детей в Москве. В этом же году, вместе с другими зосимовцами, он был приглашен епископом Варфоломеем (Ремовым) в Высоко-Петровский монастырь. Постепенно в этом уже подвергшемся разорению монастыре стала совершаться уставная служба.
О. Агафон вскоре был назначен наместником монастыря и 28 мая 1924 г. возведен в сан архимандрита. Вместе с тем о. Агафон с самого начала имел благословение вести исповедь приходящих в монастырь богомольцев - мирян и монашествующих. Господь привлекал к о. Агафону людей различных положений, и они находили в нем состраждущего и искусного духовного целителя.
Со временем о. Агафон стяжал большую паству. Семейные люди имели в нем отца и начальника, с любовью вникающего во все их горести. Были представители интеллигентных профессий, которые находили в батюшке советчика, благодатного руководителя и молитвенника, который, не принуждая их оставлять работу, учил, что прочно только то, что делается о Господе.
Приезжали и монахини из монастырей. Они подолгу ждали в очереди, чтобы получить наставления старца, учились писать помыслы, не будучи ранее знакомы с этим деланием. Вокруг о. Агафона постепенно собралось духовное стадо преданных юных душ, которые пожелали вести монашеский образ жизни.
Владыка Варфоломей, имея твердое убеждение, что монашество прекратиться не должно и может существовать и в наступивших крайних условиях, поддержал зосимовских старцев в вопросе о монашестве без стен и одежды. Поскольку монашество, как совершенство христианства, состоит главным образом во внутреннем делании человека. Это требует от невидимого монаха большей бдительности и труда, чем от монаха, огражденного монастырскими стенами. Некоторые из молодых девушек сразу разрывали все связи с миром, но таких были единицы. Другие продолжали жить в семье - учились или работали, не отказываясь от избранного ими монашеского пути.
В эти трудные годы архимандрит Агафон, по благословению еп. Варфоломея, тайно постригал некоторых из своих духовных чад в монашество.Такого рода подвижничество получило впоследствии наименование «монашество в миру».
Осенью 1927 года в чердачном помещении дома №3 по Печатникову переулку тремя тайными монахинями, с благословения отца Агафона, был устроен Знаменский «скит». Первой его насельницей и основательницей стала монахиня упраздненного московского Рождественского монастыря Евфросиния.
Старцы-зосимовцы, обосновавшиеся в Высоко-Петровском монастыре, постригли не менее двухсот мирян. Ученики и соратники схиигумена Германа стараясь сохранить древние устои православного монашества, сохраняя их, насколько это было возможно, в условиях безбожия и гонений. В качестве послушаний за монахами закреплялась их мирская работа или учеба, но уже в новом качестве — во имя Божие.
Так духовная дочь отца Агафона, тайная монахиня (в последствии схимонахиня) Игнатия, закончила МГУ и стала крупнейшим ученым в области морфологии туберкулеза, профессором, доктором наук. Благодаря ее книгам о старчестве, многое из жизни Зосимовой пустыни стало достоянием православного мира.
Старец
По воспоминаниям очевидцев, отец Агафон исповедовал, сидя в маленьком креслице. Он внимательно слушал говорящего, сам говорил очень мало, лишь задавал какой-нибудь необходимый вопрос, а иногда «скажет слово, которое точно насквозь пронзит душу». По свидетельству духовной дочери старца: « Перед исповедью он всегда читал молитву о том, чтобы ему говорить людям не свои слова, а то, что угодно Богу, и что им может пойти во спасение».
Из воспоминаний духовной дочери отца Агафона: «Руководство к монашеству не было поспешным, не было делом одного дня, оно не было и внешним; напротив, оно было как сама жизнь: постепенным, простым, повседневным, действующим во всяком случае и событии…
Основой духовного руководства, особенно для идущих по монашескому пути, было искреннее, всестороннее, без утайки откровение всех своих поступков, мыслей и даже начатков этих мыслей. Только после этого откровения батюшка принимал душу и вел ее... Батюшка постригал очень избирательно. Постепенно подготавливал человека, тщательно выбирал имя...»
О. Агафон стремился раскрыть человеку его внутреннее богатство, внутреннюю жизнь, показать, что «царствие Божие внутри нас». О. Агафон учил духовной жизни постепенно, понемногу, с большим рассуждением. Молитвенное правило батюшка давал небольшое, учитывая, что люди работают. Молитва должна быть ежедневной, но посильной. Батюшка каждой духовной дочери выбирал работу и говорил: «Это твое послушание, и ты должна относиться к работе как к святому послушанию».
В этот период о. Агафон почувствовал усиление болезни. Ноги стали с трудом передвигаться, появилось замедление в движении рук. Так вырисовывалось начертание внутреннего креста архимандрита Агафона — несение душеаных немощей приходящих к нему людей при тяжести собственной телесной болезни.
Служил о. Агафон литургию только в воскресные дни. Внешне ничего необычного в службе не было, однако сердца молящихся за этими литургиями наполнялись каким-то особым умилением. Человек уходил после богослужения успокоенный, утешенный.
С 1929 года, после закрытия Боголюбского собора Высоко-Петровского монастыря, старцу Агафону пришлось служить в храме преподобного Сергия Радонежского на Большой Дмитровке.
Отцу Агафону было к тому времени 45 лет, и он заметно седел. «Батюшка, почему Вы так седеете?» — недоумевали его чада. «От вас не только поседеешь, но и порыжеешь», — с улыбкой отвечал он.
Батюшка любил повторять: «Кто не в схиме, тот еще не монах». В конце декабря 1929 г. он тяжело заболел и просил постричь его в схиму. И, несмотря на то что ему еще не исполнилось и 46 лет, постриг был разрешен. По милости Божией, 17 января 1930 года архимандрит Агафон был пострижен в великую схиму с именем Игнатий в честь сщмч. Игнатия Богоносца.
В декабре 1930 г. о. Игнатий был арестован. Из Бутырской тюрьмы его освободили по причине тяжелой болезни, и он был вынужден искать себе новое жилье в Москве. Последним местом служения старца стал храм Рождества Богородицы в Путинках.
Мученичество
11 апреля 1935 тяжелобольного старца Игнатия вновь арестовали. Обосновывая необходимость ареста, сотрудники НКВД написали: «Архимандрит Агафон, разыгрывая из себя юродивого (искусственно трясет руками), среди верующих пользовался авторитетом прозорливца и блаженного, имеет большое количество последователей, которые находятся под его полным влиянием, систематически посещают его квартиру, где он обрабатывает их в религиозном и контрреволюционном духе...»
Некоторое время старец находился в 15-й палате лазарета Бутырской тюрьмы. После перенесенных потрясений привычные проявления болезни усилились: скованность рук и ног без приема нужных лекарств стала заметней; к тому же прибавилась сердечная слабость, которая особенно сказывалась в летние месяцы, в условиях московской духоты. Батюшка уже совсем не мог обслуживать себя и двигался только с посторонней помощью
8 июня 1935 года Особое Совещание при НКВД приговорило схиархимандрита Игнатия к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере. 16 октября он был отправлен в Саровский лагерь (лагерь был устроен в Саровской пустыни). Старец не мог шагнуть на ступеньку вагона, упал, и по нему ходили до тех пор, пока не внесли в вагон. «И паки слава Богу за все», - только и мог сказать батюшка.
Через год был переведён в лагерь на станции Сухобезводная (Ветлаг), а затем - в инвалидную колонию под городом Алáтырь.
На третий год пребывания в заключении здоровье о. Игнатия было подорвано окончательно, особенно отозвалось все пережитое на сердце. Духовные дети батюшки изредка навещали его и посылали посылки. Но питания не хватало. У о. Игнатия развилась пеллагра, справиться с которой было невозможно.
Старец Игнатий, несмотря на физическую слабость, продолжал поддерживать, наставлять духовных чад в письмах. Приведём лишь несколько строк из писем старца духовным детям:
«Все мое желание быть вам между собою в смирении и всем сердцем с Богом, да плод принесете и в сто, и в шестьдесят, и в тридцать!»
"Чадца! Стремитесь к горнему, касаясь дольняго, поколику того требует телесная нужда».
«Мы далеки от суетных учений века сего, нам дорого одно: Бог явися во плоти, оправдася в Дусе, нам радость и веселие сердца исповедовать Господа Иисуса Христа во плоти пришедша; в этом — все! — и вся суть и цель нашей жизни. Слава Тебе, Христе Боже, апостолов похвало и мучеников веселие, их же проповедь Троица Единосущная!.. Примите это сердцем и будьте тверды, не стыдясь лица человеческого... Мы в сердце пред Богом сознаем и чувствуем себя во всем виновными и грешными, - пред властьми же мира сего ни в чем же прегрешихом.».
29 августа/11 сентября 1938 года в 3.30 утра в воскресенье, в день Усекновения главы святого Иоанна Предтечи, исповедавшись и причастившись, мученик за веру скончался.
Очевидно, уже в последние дни, когда батюшка не поднимался с постели, на маленьком обрывке бумаги он оставил свое завещание:
«Мир дальним, мир ближним, мир всем любителям сего мира, носителем которого
по мере сил старался быть я, к сему миру хощу отъити, и этот мир оставляю вам, этот мир».
В 2000 году Священный Синод Русской Православной Церкви причислил преподобномученика Игнатия к лику святых и включил его имя в Собор новомучеников и исповедников Российских.
День памяти 30 августа / 12 сентября.
Тропарь преподобномученику схиархимандриту Игнатию, глас 1
К миру горнему устремляясь,/ святый преподобномучениче
Игнатие,/ мужественно в ризу страдальчества облеклся еси,/ мир бо
ближним и дальним оставил еси,/ сего ради чада твоя, и иноцы,/ и
вси людие к тебе с любовию усердно припадаем:/ моли Христа Бога
спастися душам нашим
Кондaк преподобномученику схиархимандриту Игнатию, глaс 2
Послушaнием непрелeстным,/ служeнием любовию
растворeнным,/ степeнью молитвы высокою,/ исповеданием веры
твeрдым, украси тя Христос Бог,/ отче нaш претихий Игнатие
источники: "Зосимовский патерик", tayninskoye.ru
