Неделя 2-я по Пасхе, апостола Фомы
Первое воскресенье после Пасхи в церковном календаре носит название Антипасхи, Фоминой недели, а по народной традиции называется Красной горкой. Название Антипасха означает “вместо Пасхи”: не противопоставление, а обращение к прошедшему празднику, повторение его. С древних времен восьмой день по Пасхе, как окончание Светлой Седмицы, празднуется особо, составляя собой как бы замену Пасхи.
Фоминой неделей называется этот день в воспоминание о чуде уверения апостола Фомы.
В традиции Церкви существуют разные понимания поведения апостола Фомы: в большинстве толкований указывается на то, что Фома (Дидим, или Близнец) отличался косностью, переходящей в упорство. Когда Христос шел воскресить Лазаря, Фома высказал уверенность, что из этого путешествия ничего не получится доброго: “Пойдем и мы умрем с Ним” (Иоан. 11:16). Вместе с тем, некоторые богословы наоборот видят в этих словах преданность и желание быть учеником Христа не только на словах, следовать Ему не только тогда, когда опасность не грозит, но именно тогда, когда речь идет о жизни и о смерти.
Крестная смерть Христа произвела на Фому особенно удручающее впечатление: он словно утвердился в убеждении, что утрата Его невозвратна, – отмечает архиепископ Аверкий (Таушев). Упадок духа Фомы был столь велик, что он даже не был с прочими учениками в день воскресения: он, видимо, решил, что уже все кончено, и теперь каждый должен по-прежнему вести свою отдельную, самостоятельную жизнь. На уверения учеников о воскресении Христа он отвечает: “Если не увижу на руках Его ран от гвоздей и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин. 20, 25).
“Вложу руку мою в ребра Его” — из этих слов Фомы видно, что рана, нанесенная Господу воином, была очень глубока.
На восьмой день после Воскресения Господь явился апостолу Фоме и, свидетельствуя о том, что был с учениками все время по воскресении, не стал ждать вопросов Фомы, показав ему Свои раны, ответив на его невысказанную просьбу. Уже одно это знание Господом его сомнений должно было поразить Фому. Христос к тому же прибавил: “И не будь неверующим, но верующим”, то есть: ты находишься в положении решительном: перед тобой сейчас только две дороги — полной веры или решительного ожесточения духовного.
 В Евангелии не говорится, осязал ли действительно Фома язвы Господа, но вера возгорелась в нем ярким пламенем, и он воскликнул: “Господь мой и Бог мой!” Этими словами Фома исповедал не только веру в Воскресение Христово, но и веру в Его Божество.
Однако, эта вера все же основывалась на чувственном удостоверении, а потому Господь, в назидании Фоме, другим апостолам и всем людям на все будущие времена открывает высший путь к вере, ублажая тех, которые достигают веры не таким чувственным путем, каким достиг ее Фома: “Блаженны не видевшие и уверовавшие…” И раньше Господь неоднократно давал преимущество той вере, которая основывается не на чуде, а на слове.
Распространение веры Христовой на земле было бы невозможно, если бы каждый требовал такого же удостоверения для своей веры, как Фома, или вообще не перестающих чудес. Поэтому Господь и ублажает тех, которые достигают веры одним только доверием к свидетельству словом, доверием к учению Христову. Это — лучший путь веры.
(Архиеп. Аверкий (Таушев). Руководство к изучению Священного Писания)
По Церковному Преданию, святой апостол Фома основал христианские Церкви в Палестине, Месопотамии, Парфии, Эфиопии и Индии, запечатлев проповедь Евангелия мученической смертью. За обращение ко Христу сына и супруги правителя индийского города Мелиапора (Мелипура) он был заключен в темницу, претерпел пытки и, наконец, пронзенный пятью копьями отошел ко Господу.
Начиная с Недели о Фоме в православной Церкви после длительного великопостного перерыва возобновляется совершение Таинства Венчания. На Руси именно на этот день – Красную горку, приходилось больше всего свадеб, устаивались гуляния, сватовства, молодежь надевала самые яркие свои наряды (возможно, именно поэтому день носит название Красной горки).
Источник
Мы сегодня совершаем память святого Апостола Фомы; о нем все вспоминают как о том, который усомнился в воскресении Христовом, когда другие ученики рассказали, поведали ему о нем; и мы редко задаем себе вопрос о том, кто же он был, какой он был человек, почему он мог усомниться?
Кроме того места, где вспоминается о его избрании Спасителем на апостольство, мы читаем в Евангелии об Апостоле Фоме только два раза. И первое место такое значительное: когда Христос говорит Своим ученикам, что Ему надлежит вернуться в Иудею для того, чтобы воскресить Своего друга Лазаря, ученики стараются Его уговорить остаться вдали от убийственного, опасного Иерусалима; и только Фома говорит: Пойдем с Ним и умрем с Ним... Еще до Воскресения Христова, тогда, когда ученики видели во Христе только наставника, он был готов по любви и верности к Нему просто с Ним умереть – только умереть: не защитить Его, ни на что не надеяться, а только разделить с Ним Его судьбу...
И вот этот человек, который с такой верностью был готов разделить со Спасителем смерть, ставит вопрос другим ученикам: Возможно ли это?!.. Они ему рассказывают, что видели воскресшего Христа, и он этому не может поверить. Почему?
 Не потому ли, что до святой Пятидесятницы, до того, как Дух Святой сошел на Апостолов, они оставались теми же робкими, часто непонимающими, часто колеблющимися людьми? Как он мог поверить, что воскрес Христос, когда единственное свидетельство о Его воскресении было в том, что эти ученики ликуют, радуются – и, однако, остаются теми же самыми людьми, не изменившимися, ничем не отличными от того, чем они были раньше? Чтобы принять весть о воскресении, ему нужна была другая достоверность, чем просто ликующие слова Апостолов, поскольку он понимал, что если воскрес Христос, то все на свете изменилось, что последняя победа не за человеком, а за Богом, что любовь покорила, а не ненависть, что мы живем теперь в новом мире, потому что действительно Бог в этот мир вошел и его преобразил в мир вечной жизни, а не только тлеющей, порой долгой, но лишь временной жизни...
И когда Спаситель встал перед ним, он уверовал, потому что во Спасителе было сияние вечной жизни, и Он предстал перед Своими учениками уже не как тот Иисус из Назарета, который был их учителем, а как воскресший Господь, в силе и славе Своего воскресения – однако с руками и ногами и боком, прободенными гвоздьми и копьем...
Воскресение Христово не снимает трагичного в жизни; Христос вошел в жизнь, чтобы понести всю ее трагедию и ее преобразовать в победу, но пока есть один грешник на земле, Христово тело остается телом распятого Христа. В вечности Он нам предстанет, верно, именно таким, потому что Его распятие говорит о бесконечной любви Божией...
И увидав Его, распятого Христа, во славе Воскресения, Фома поклонился Ему и произнес последнее, торжествующее свидетельство, которое мы должны пронести через мир, через нашу жизнь и через жизнь мира: ГОСПОДЬ мой и БОГ мой!..
Но те, кому мы скажем о Воскресении Христовом, те, кому мы объявим, что Он воскрес, что Он – Бог, что Он победил, – как могут они поверить, если мы будем подобны тем Апостолам, которые могут только ликовать о том, что пережили, но не могут явить ни силу, ни славу Воскресения?.. И потому мы, верующие в Воскресение Христово, должны стать народом новым, обновленным, другими людьми: людьми, которые веруют в жизнь и в жизнь вечную, в которых торжествует победа над смертью уже теперь, потому что мы, приобщившись к смерти Христовой, живем – должны бы жить! – вечной жизнью воскресшего Христа, жизнью Божественной...
Тогда мы не боялись бы смерти, не боялись бы страдания, не боялись бы ничего на свете, потому что этой жизни не может отнять у нас никто. Мы шли бы тогда живыми, торжествующими и убедительными свидетелями того, что воскрес Христос, потому что другие видели бы в нас людей вечно живых, научившихся любить, даже если это стоит жизни временной, научившихся верить в человека, как только Бог в человека умеет верить, на все надеяться и все побеждать, отдавая себя безгранично в радости, любви и победе Господних. Аминь.
≈ митрополит Сурожский Антоний
|
|
