9/22 июня - день преставления преподобного Кирилла Белоезерского - одного из небесных покровителей Свято-Троицкого Стефано-Махрищского монастыря, вступившего на иноческий путь благодаря встрече с преподобным Стефаном Махрищским. В акафисте преподобному Стефану святой назван "Преподобного чудотворца Кирилла духовным руководителем и наставником".
Преподобный Кирилл Белоезерский родился в Москве, был знатного рода. Оставшись сиротой, жил у дяди боярина Тимофея Вельяминова, окольничего при дворе князя Димитрия Донского. Однажды в дом боярина пришел прп. Стефан Махрищский, который провидел в юноше будущего инока-подвижника. Он уговорил боярина Тимофея отпустить племянника в монастырь. Юноша поступил в московский Симонов монастырь, управлявшийся архимандритом Феодором, племянником прп. Сергия Радонежского. Сам Сергий иногда приходил сюда, но к удивлению братии беседовал не с архимандритом, а со скромным послушником, сидя с ним в поварне или хлебне, где тот трудился.
В 1390 г. архимандрита Феодора возвели в сан епископа, а настоятелем Симонова монастыря стал прп. Кирилл. Однако, мечтая об уединении, он молился Божией Матери, чтобы она указала ему место, где он нашел бы нужное ему. Во время молитвы Пречистая явилась ему и сказала: "Иди на Белоозеро". Он отправился туда с иноком Ферапонтом, расчистили место, выкопали землянки и стали жить, постясь и молясь. Вскоре из Симонова монастыря к ним пришли еще иноки.
В 1397 г. преподобный Кирилл построил здесь храм в честь Успения Божией Матери. Стал закладываться монастырь. Кирилл ввел в нем строгий устав, по которому иноки не имели ничего личного, а в келии кроме икон и книг не могли держать ничего. Сам он трудился наравне со всеми и приобрел столь высокие духовные качества, что Господь сподобил его даров прозорливости и чудотворения. Когда один умиравший монах не успел причаститься перед смертью, он воскресил его, причастил, и уже потом тот тихо отошел ко Господу. По его молитвам во время голода в житнице монастыря не иссякал хлеб.
Скончался преподобный Кирилл 9 июня 1427 г.
Кирилло-Белозерский монастырь дал много замечательных подвижников. Из них самым выдающимся был прп. Нил Сорский, основатель на Руси скитского жития (память его 7 мая), и прп. Корнилий (память его 19 мая), который в своем Комельском монастыре ввел устав Кирилло-Белозерского монастыря и был истинным преемником по духу прп. Сергия Радонежского и прп. Кирилла Белозерского и продолжателем их заветов. Прп. Савватий Соловецкий (память его 27 сент.) также начинал монашескую жизнь в Кирилло-Белозерском монастыре.
Монастырская библиотека Кирилло-Белозерского монастыря, богатая древними рукописями и книгами (до 2 тысяч), которые далеко еще не все были изданы, была настоящей сокровищницей для богословов и ученых исследователей старины.
Из книги С.П. Шевырева "Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь"
Степа́н Петро́вич Шевырёв (1806, Саратов — 1864) — русский литературный критик, историк литературы, поэт славянофильских убеждений, ординарный профессор и декан Московского университета, академик Петербургской Академии наук.
... Кириллу было 60 лет, когда он пришел в это дикое и безлюдное место и предпринял основание обители. Тридцать лет монастырской жизни, видно, воспитали в нем силу воли, готовую на подвиги более тяжкие. Пост не изнурил его тела, а воздержанием приучил его ко всем возможным лишениям. В тот самый возраст, когда другие кончают поприще, он, бодрый духом и силами тела, только что начинает новое духовное просвещение страны дикой.
На месте, где поселился Кирилл, был огромный бор и чаща. Людей никого. Место малое, но прекрасное; отовсюду, как стена, окружено водами.
Святой начал подвиги свои в подземной келии. Два христианина окрестных мест: Авксентий Ворон и Матфий Кикос, бывший после пономарем обители, – приходят к святому и помогают ему. Начинается его борьба с диаволом и с препятствиями природы...
Вот пришли к нему два монаха из Симонова, его друзья и единомышленники, Заведей и Дионисий. Обрадовался им Кирилл. Они стали жить вместе. За ними начали приходить и другие и просить Кирилла о пострижении.
Но вот, когда собралась братия около Кирилла, одна мысль одушевила всех: как бы воздвигнуть церковь ради общего собрания. Все молят о том Кирилла. Как быть? Место от человеческих жилищ далеко; плотников нет. Кирилл прибегает с молитвою к Богоматери. Плотники, никем не званные, приходят, – и поставлена церковь во имя Успения...
Слава о блаженном Кирилле проходила повсюду. Имя его как священное произносилось всеми. Перстами указывали на него за его добродетель. Одни хвалили его смирение, другие – воздержание, те – пользу от слов его, те – нищету и простоту его.
Устав блаженного Кирилла был следующий. В церкви никому нельзя было с другим беседовать или выйти из храма прежде конца службы. По старшинству подходила братия поклониться Евангелию и иконам. Сам блаженный, стоя в церкви, никогда не прислонялся к стене, не садился не вовремя. Ноги его были как столпы. К трапезе шли также по страшинству. Во время трапезы раздавался только голос чтеца, при всеобщем молчании. Три кушанья было для братии. Сам Кирилл ел только от двух – и то не до сытости. Питья не было другого, кроме воды. Мед и всякий напиток пьяный запрещено было вносить в монастырь. Это запрещение простер Кирилл и на время после смерти своей. Вышед из-за трапезы, никто не смел заходить к другому, кроме великой потребы. Кирилл однажды укорил за это покушение ученика своего, Мартиниана. Если кто получал в монастыре письмо или поминок, должен был письмо нераспечатанное принести к Кириллу, также и поминок. Так и из монастыря нельзя было написать письма без его разрешения. Ничего в келии нельзя было иметь или звать своим, а все было общее. Серебро и золото могло только принадлежать монастырской казне, откуда братия все получала. Если кто чувствовал жажду, должен был идти в трапезу, чтобы утолить ее. Воду позволялось держать в келии только для умытия рук. Кому случалось в келию зайти, он ничего не должен видеть у монаха, кроме иконы или книги. Соревнование было одно только позволено, – прежде других прийти в Божию церковь. Говорили между собой только из Писания. Свое же любомудрие каждый хранил про себя молча. Рукодельем занимались – все для монастырской казны, а на себя никто не смел ничего делать. Одежду, обувь, все нужное получали от монастыря. Сам Кирилл... после заутрени ходил в поварню и помогал служителям своими руками, только чтобы послужить братии.
В оны времена, когда еще русские люди не вникали мыслию в особенности своей жизни и истории, мы сожалели о том, что нет у нас немецких замков и соединенных с ними романтических легенд, и готовы были построить даже замки воздушные, лишь бы только населить их своими мечтами, а не действительною жизнию русского народа.
Нам, от нашего древнего периода, остались памятники другого рода, которых значение определено религиозным характером самой жизни. Наши замки – монастыри, где личная сила избранных мужей не развивалась произвольно, а, напротив, в молитве, посте, нищете, смирении, подчинялась силе Божией и примером своим учила этому подчинению и власти, и народ. Отшельники, в овчинных тулупах, в худых ризах, владетели этих замков – и владетели вечные, потому что история потоком времени не могла отнять этого владения у тех, которые думали не о временном, а о вечном. Слуги Божии, создатели сих твердынь духовных, остались в них непрекословны ни людям, ни времени. С землянки, с деревянной келии, с брусяной церкви начиналась эта твердыня; проливала на всю дальнюю окрестность свет благочестия, молитвы, веры, любви; кормила голодных, целила недужных, принимала странных, выкупала пленных; водворяла кротость в нравах; служила духовным оплотом против язычества и нечестия.
Государственная власть на этом духовном основании воздвигала оплоты для безопасности внутренней и внешней. Твердыня духовная превращалась в государственную крепость. Возникали огромные стены и башни, снабженные всеми воинскими снарядами. Оплот веры служил оплотом и отечеству. Так, обитель Троицкая была оградою Москвы, ее ангелом-хранителем в 1612 году. Такова же была точно и обитель Кирилла Белозерского для северных пределов Руси, для стран Белозерских и Новгородских. Такою же является, еще севернее, обитель Соловецкая.
Преподобне отче Кирилле, моли Бога о нас!