«Старцы, поучения которых я собрал в эту книгу, были людьми, посвятившими себя Церкви без каких бы то ни было личных честолюбивых интересов. Они несли большой подвиг, чтобы жить по воле Божией, и всю свою жизнь вели брань с дьяволом. Из этого непрестанного подвига они вынесли многоценный опыт, который со смирением предлагали своим братьям. Старцы духовно помогали душам, стремящимся к добру. Они были путеводителями к истинному благочестию. Старцы утешали удрученных. Они были выразителями воли Божией в час, когда вокруг царило смятение в умах. Одним словом, они были людьми дела, а не теории, и поэтому их духовность была глубокой и очевидной. Общим у старцев, о которых говорится здесь, была жизнь в монастыре. Одни провели всю свою жизнь в монастыре, другие отправились из него в свой жизненный путь, третьи же окончили в нем свою жизнь. Однако, все сохранили свои особые черты. Каждый старец имел особую благодать и свои особые благодатные дарования. Мудрые изречения старцев приводятся здесь с целью помочь современным христианам в их проблемах и удовлетворить, хотя бы частично, их духовные искания». Священник Дионисий Тацис

Афонский старец Гавриил говорил, что «в первой фазе монашество – это метод раскрытия сокровенных страстей. Впоследствии – это вид лечебного воспитания. А потом возделываются добродетели и освящается душа».

Монашеский путь описывает кратко и точно старец Даниил из афонского скита Катунаки: «Кто вожделел монашеского жития и решил ему последовать, покоренный божественною любовью, и, видя, что посреди соблазнов мира он не сможет последовать евангельскому житию и сохранить неповрежденный образ Божий, уходит от мира и мирского, ради заповеди Божией отрекается от родителей, братьев, сестер, сродников и всех мирских радостей с единственной целью - стать приятным Господу. Видя, что монашеская жизнь учит узкому и прискорбному пути, т.е. молитвам, постам, бдениям и отречению от всякого мирского мудрования, он оставляет имения и состояние и обнажается со всяким самоотречением от всех благ мира, своей воли и мудрования, едет на Афон и вступает в монастырь, или в скит, или на келию, или уходит в пустыню, и добровольно несет послушание ради любви Божией, без какой-либо корыстной цели. Там он будет молиться согласно правилам своего единственного ремесла». 

«Чтобы вкусить радость монашества и духовной жизни, – говорил старец Амфилохий с о. Патмос, – ты должен возделывать всеми силами души молитву, терпение и молчание. Без молитвы нелегко и терпеть, и молчать. Благодатью Божией я осуществил это в своей жизни. Так вселяется Христос в наше сердце». 

Окружающим старец Анфим говорил следующее: «Обстановку монастыря: большое братство, цветы, деревья, плоды и т.п.- я сравниваю с ульем. Благословенные пчелы - это насекомые, достойные похвалы и всем полезные, ибо день и ночь они работают для своих ближних. И это целый общежительный монастырь со своим уставом. У них есть старшая, и у каждой свои обязанности. Одним словом, у них общежительный порядок. Они летают на дальние цветы, на деревья, и одна приносит медок, другая - водичку, третья - глину, чтобы построить свое жилище и там внутри жить и размножаться».

Несмотря на то, что назначение монашества совершенно чисто, многие люди неправильно его понимают. Монах творит благодеяния и миру. Старец Паисий подчеркивал: «Монах убегает подальше от мира не потому, что ненавидит мир, но потому что любит его и, таким образом, молитвою монах помогает ему больше в вещах, которые по-человечески не происходят, но только при Божественном вмешательстве. Так спасает Бог мир». 

Какой монастырь идеален? Старец Паисий с выразительностью подчеркивал следующее: «Очень помогает монаху, когда монастырь удален от мира, археологических достопримечательностей и мирского шума. Кроме того, часто паломничества по монастырям имеют и прагматические интересы, ибо многие приезжают туда работать. Поэтому и некоторые Владыки хотели бы, и очень справедливо, чтобы трудились сами монахи, которые возлюбили бы тогда нестяжательность, хранить которую они поклялись Богу. Но, к сожалению, они не ограничиваются самым необходимым и простым, как для самих себя, так и вообще для монастыря, дабы не принимать ничего от верующих и побуждать их помогать нашим страдающим нищим братиям. Но что же они делают? Собирают даже пот нищих и наполняют им кучу лампад и колоколов, думая, что так они прославляют Бога. Но такое благочестие похоже на благочестие многих русских клириков, которые, сами того не желая, стали причиной того, что лампады, паникадила и колокола стали орудиями, бившими по самой Церкви Христовой». 

Старец Иаков советовал монахам иметь монастырь всегда открытым, «потому что это неправильно, когда паломники ждут снаружи, на морозе, под дождем или на солнцепеке. Это и есть любовь. Монах должен приносить жертву. Монастырь – это не наша собственность. Мы гости здесь, в монастыре святого Давида. Мы – арендаторы и управляющие. Все же здесь принадлежит святому Давиду. И одежда, которую мы носим, и пища, которую мы едим, принадлежит святому Давиду. Единственное принесенное нами в монастырь – это наши грехи. И о них мы плачем и поныне».

 Монахи – это стражи Церкви. Старец Амфилохий говорил: «Где нет православного монашества, там нет Церкви. Точно так же немыслима страна без армии и правовое государство без полицейских. Монахи охраняют церковные границы и защищают Церковь от ее врагов, которые, в нашу эпоху материализма, бросаются, как волки, дабы ее растерзать». И в другой раз старец объяснял: «В монастырь одних людей посылает Бог, а других – дьявол. Бог посылает, чтобы они укрепили монастыри, дьявол же – чтобы разрушили». 

«Монашеская жизнь, – говорил старец Иоиль, – это тайное благодатное мученичество. Каждая посвятившая себя монашеской жизни душа подвергает себя продолжительному мученичеству – отсечению земных удовольствий и телесных наслаждений. Главный признак истинных монахов, подвизающихся ради своего спасения с подлинным искусством – это безызвестность, т.е. добровольное сокрытие себя в монашеской безымянности, всецелое сокрытие своей жизни в смирении Иисуса Христа». 

В каком-то своем письме старец Иероним писал: «Монашеская жизнь есть древо плодоносное, которого корень – любовь, а питие – слезы покаяния». 

Старец Гавриил говорил, что истинные монахи суть «добродетельные и смиренные в помысле, и вырабатывающие мед добродетели, довольствующиеся скромным рукоделием, не беспокоящие других, и даже дающие то немногое, что имеют, другим».

«Бедность – это друг хороших монахов и, как правило, признак добродетельных аскетов. И сегодня есть во святых скитах и скромных пустыньках Афона боголюбивые души, добровольно живущие в нищете, чтобы обогатиться духовно, и с особенной радостью делящиеся с другими бедняками своим сухим хлебом». 

Достоин упоминания личный монашеский опыт старца Порфирия: «Я почувствовал себя лучше, когда стал монахом. Даже мое здоровье укрепилось. Несмотря на то, что прежде я был слабым, потом я стал здоровее и приобрел терпение в трудах и душевную стойкость. Главное же в том, что я почувствовал себя вечным. Церковь – это тайна. Входящий в Церковь не умирает, но спасается и становится вечным. Так, как бессмертный, я чувствовал всегда себя вечным. С тех пор, как я стал монахом, я поверил, что смерти нет. Эта мысль обладает мною».

И в другой раз он говорил: «Православное подвижничество существует не только для монастырей, но и для мира. Это великое благословение – молитва в храме, длинные службы и славословие Бога в духе любви. Души, мучимые страстями, вблизи любви Христовой освобождаются от них. Для меня любезнее всего удалиться на Святую Гору, в скит на покаяние, и там в пустыне славословить Бога». 

Старец Иосиф Исихаст, обращаясь к своему духовному чаду, писал: «В данный момент я живу в пещере, где у меня чудесный покой. Я самый счастливый из людей, ибо живу беззаботно и непрерывно вкушаю мед безмолвия. И как только удалится благодать, приходит, как другая благодать, безмолвие и принимает меня в свои объятия. Так кажутся ничтожными страдания и скорби лукавой и злобной жизни. В нынешней жизни всегда приходят вперемешку скорби и радости, даже до последнего дыхания». 

 Достойно особенного внимания то, что пишет в своих письмах старец Паисий о монахе, не имеющем духовного делания: «Когда монах не находит духовной деятельности, не имеет поддержки старца и занимается только внешним, тогда он несомненно дичает духовно и в келье своей, хоть свяжи его, усидеть не может. Всегда ему нравятся контакты с людьми, он любит проводить экскурсии, говорить о сводах и археологии, показывать людям горшки с цветами, устраивать им богатый светский прием и упокоевать только внешнего человека».

Старец Иаков говорил: «Нас освящает не место, а образ жизни. Можно быть на Святой Горе, а помыслом – вне, в миру. Можно быть телесно и здесь, а мысленно – на Афоне. Если ты настоящий монах, то, куда бы ты ни поехал, Афон для тебя везде».

Старец Епифаний поучал своих монахов: «Мы пришли сюда не для рукоделия, и не для садов и строительства. Ибо и без этого мы можем спасти свою душу. Главным образом, мы пришли сюда для души. И, чтобы спасти ее, мы должны день проводить безгрешно, с кротостью и молитвенным правилом». 

священник Дионисий Тацис , из книги «Поучения старцев»