Жизнеописание иеромонаха Досифея (Шонина) - исповедника веры, закончившего земные дни в Казахстанской ссылке , в 1907 - 1909 гг. проходившего служение духовника Свято-Троицкого Стефано-Махрищского монастыря.

Иеромонах Досифей, в миру Дмитрий Алексеевич Шонин, родился в 1864 году в селе Кочуры Данковского уезда Рязанской губернии. Окончил местную сельскую школу, затем служил в армии.

23 ноября 1893 года, в возрасте 27 лет, Дмитрий поступил в Зосимову пустынь, строителем которой был в то время иеросхимонах Иоанн. Через четыре года он был зачислен указным послушником и назначен пономарем.

22 марта 1897 года послушник Димитрий был пострижен в монашество с именем Досифей, а через пять месяцев рукоположен во иеродиакона. В октябре 1901 года отца Досифея рукополагают во иеромонаха.

Дочь профессора Московской Духовной Академии Мария Александровна Голубцова вспоминала: «Помню, как в первый раз служил отец Досифей. Он вышел кадить такой строгий, с опущенными глазами; его седые волосы, истощенное бдением и постом тело, худое лицо и горящие глаза невольно напомнили мне тип преподобных, как они пишутся на иконах или рисуются при чтении житий русских иноков. Дух бодр, а плоть немощна - вот что убедительно говорит его внешность нам, немощным духом. К вечерне я пришла уже как своя. Был по обычаю акафист Спасителю; отец Иннокентий прочел молитвы перед исповедью, и в сердце шевельнулась боязнь. Я еще не знала, к кому идти: к отцу Досифею? – я боялась его аскетизма и строгости; к отцу Иннокентию? – но все наши исповедовались у отца Досифея…»

1 мая 1907 года иеромонаха Досифея переводят в Коломенский Ново-Голутвин монастырь, а через некоторое время – в Свято-Троицкий Стефано-Махрищский монастырь, где назначают духовником обители. Незадолго до этого, в июле 1906 года, Махрищский монастырь отмечал 500-летие со дня преставления своего основателя преподобного Стефана Махрищского, и строитель Зосимовой пустыни игумен Герман (Гомзин) участвовал в праздновании этого события. В это время братия Махрищского монастыря испытывала особую нужду в духовном окормлении, так как строитель обители игумен Олимпий не мог исполнять свои обязанности по причине серьезной болезни. Временно исполняющим обязанности строителя был назначен благочинный монастыря иеромонах Мелхиседек (Николаев).

Вскоре игумен Олимпий был переведен из Махрищской обители на должность строителя Брянского Свенского монастыря, а на должность строителя Махрищского монастыря Духовный Собор Троице-Сергиевой Лавры в 1907 году назначил иеромонаха Серафима (Адамова), вдового протоиерея, незадолго до этого постриженного в монашество. Практически не имевший опыта монашеской жизни строитель очень нуждался в помощи прошедшего хорошую школу монашества и духовничества отца Досифея, который исполнял свое послушание в Махрищской обители в течение двух лет.

14 сентября 1909 года в Махрищский монастырь прибыл игумен Герман (Гомзин), которого перевели сюда из Зосимовой пустыни на должность строителя. За своим духовным отцом последовали ближайшие ученики старца, а иеромонах Досифей 2 октября 1909 года получил возможность вернуться в родную Зосимову пустынь.

В ноябре 1909 года игумен Герман возвратился к обязанностям строителя Зосимовой пустыни. В те годы эта обитель прославилась духовным окормлением множества православных верующих. 

Преподобный Герман Зосимовский

Наряду со старцем Алексием (Соловьевым) и другими духовниками отец Досифей несет послушание священника, принимающего исповеди многочисленных паломников пустыни. Его духовными чадами в то время были знаменитый русский философ Алексей Федорович Лосев и его супруга Валентина Михайловна, в 1929 году принявшие тайные монашеские постриги от афонского старца архимандрита Давида (Мухранова) с именами Андроник и Афанасия и пострадавшие за веру в тюрьмах и лагерях.

30 января 1923 года строитель Зосимовой пустыни схиигумен Герман (Гомзин) отошел ко Господу; три месяца спустя обитель была закрыта и братии пришлось искать себе пристанища в других монастырях, которые еще продолжали существовать.

Отец Досифей перешел служить священником в Борисоглебский Аносин женский монастырь. Настоятельница этой обители  игумения Иоанна (Макарова) была знакома со схиигуменом Германом, который, по свидетельству епископа Арсения (Жадановского), «время от времени проведывал ее с целью поучиться монашеству и поутешиться беседою».

Об этом периоде жизни иеромонаха Досифея сохранились воспоминания сестер обители, знакомясь с которыми, мы можем увидеть некоторые черты духовного облика этого подвижника и услышать его наставления.

Схимонахиня Леонтия (Левицкая), вспоминая о первых годах своей жизни в Аносином монастыре, пишет: «Исповедовались мы у своих духовников, иеромонахов Зосимовой пустыни. Отец Досифей отличался необыкновенной простотой и прямотой. Смирение его изумляло всех. Он ничего не имел в келлии, жил за оградой в странноприимной. На следующий день после того, как меня одели в послушническую одежду, я шла по дороге в трапезу. Навстречу мне шел отец Досифей. Не успела я ему поклониться, как он упал мне в ноги. Я тоже поклонилась ему до земли. Так оба и лежали на снегу.

- Батюшка, - говорю я ему, - вставайте, ну полно Вам лежать!

- Ты вставай первая, - говорит он мне.

Мы оба встаем, я целую его руку благословляющую и проникаюсь уважением к нему. Смирение его было наглядным примером – он считал себя последним везде. В трапезе ел отдельно, чтобы никто не видел, так как он смешивал подаваемые блюда вместе, солил, перчил, и, когда его спрашивали: «Батюшка, зачем Вы так испортили кушанье?» - отвечал: «Все перемешается в утробе, а языку нечего привыкать ко вкусу!»

Однажды будущая схимонахиня Леонтия обратилась к отцу Досифею: «Батюшка, скажите мне что-либо на пользу».

Аносин Борисоглебский монастырь

Ответ духовника можно считать кратким наставлением монашествующим:

«Устал я. А бывало, в твои годы все было легко и весело. Тебе скажет кто-либо укоризну, а ты в печаль впадаешь. Радуйся тому, что Господь призвал тебя из мира в тихую обитель, которая как лечебница предлагает тебе все способы лечения. На все надо смирение и духовное рассуждение. Стой с мытарем в уголке и не печалься, что не ставят на клирос, - это тебе испытание. О себе ничего не думай, ставь себя за ничто. Да и болезновать о грехах сердцем надо умеренно. Не думай, что ты лучше других, да и при воспоминаниях о грехах и падениях не слишком скорби, чтобы в отчаяние не прийти.

Советую тебе молиться словами псалма: «Сохрани мя, Господи, яко зеницу ока в крове крилу Твоею». Эти слова даны девицам, чтобы они не были причастны плотскому падению. Дай тебе Господи, до смерти прожить в монастыре и избавиться от тиранства плоти. Если смиришь свой дух и сердце, то и страсти все стихнут. Не вспоминай мир, ибо и это монаху вменяется в грех. Говоришь, что тоска напала? В монастыре без тоски и скуки не проживешь. Врачуют тоску усердная молитва, чтение псалмов и послушание. Не вникай ни в чью жизнь и поведение сестер, не суди чужие поступки, будь спокойна и благословенна. Ты же в числе спасаемых и по святому крещению православному, и по жительству в святой обители. Не бойся искушений, нападок естества – этим крепнет вера твоя, и ты ведь не бездушный камень, тебе для вечной жизни в Боге нужны искушения – от сего приходит опытность, упование, долготерпение, молитва и любовь к Богу. Не поживши здесь в аду, в рай не попадешь! «Проидохом сквозь огнь и воду, и извел ны еси в покой». Когда в костре дров возгнетают огонь, сначала густой и темный дым ест глаза, а потом дым исчезает и светлое пламя пылает и делается светло и весело; так и в жизни иноков: сначала трудненько – от слез, скорбей и искушений, а потом просветлеет, облака пройдут и солнце покажется утружденной и верной Господу душе. Блаженна ты будешь, если в монастыре вытерпишь в девичестве. На тебе печать Божия. Не ищи развлечения ни в дружбе, ни в удовольствиях мирских, ни в чувствах плоти. Труд краток, а упокоению нет конца».

Еще одно воспоминание схимонахини Леонтии приоткрывает нам облик отца Досифея как духовного наставника известного в то время архиерея – епископа Варфоломея (Ремова), настоятеля Высоко-Петровского монастыря в Москве, приютившего в своей обители изгнанных в 1923 году из Зосимовой пустыни отцов и братий.

Епископ Варфоломей (Ремов)

Вот описание ею одного эпизода, произошедшего при посещении епископом Варфоломеем Аносиного монастыря:

- Как-то я была у Владыки Варфоломея на исповеди в его домике. К нему из Москвы приезжали его духовные дети, много привозили разных лакомств. После исповеди Владыка дал мне большой пакет с гостинцами. В этот момент вошел отец Досифей, старец Владыки. Увидя на столе много всяких лакомств, отец Досифей сказал: «Хотя ты архиерей, а лакомиться тебе, как моему духовному сыну, не позволю! Собери-ка все и давай мне. Пойду, отнесу сестрам». Собрав все в скатерть, отец Досифей пошел угощать сестер. Владыка, улыбаясь, сказал: «Чудесный старец, как он меня учит! Хорошо, опытно прохожу путь послушания».

Незадолго до конца своей жизни схимонахиня Леонтия (+ 09.09.1990) вспоминала, что в Аносину пустынь приезжал знаменитый философ Алексей Федорович Лосев (в монашестве Андроник) и подолгу беседовал с иеромонахом Досифеем, у которого духовно окормлялся в те годы.

Схимонахиня Анна (Теплякова; +16.03.2005), единственная из сестер Аносина монастыря, дожившая до его восстановления в наше время, оставила нам очень трогательные воспоминания об отце Досифее. В нескольких строках перед нами предстает подвижник, ежедневно совершающий полный богослужебный круг в обители: «Все службы для сестер изо дня в день правил наш старец отец Досифей… Вечером на буднях у нас служилось малое повечерие с положенными тремя канонами и двумя акафистами – в 15 часов и вечерня – в 18 часов. … После вечерни в летнюю пору певчие и сестры, кто желал, всегда с отцом Досифеем обходили с Тихвинским образом Матери Божией весь монастырь вдоль наружной стены с пением стихир «Высшую небес…» и других…

Отец Досифей жил в небольшой келлии при богадельне вне монастырской ограды. Среднего роста, худенький, седой. Был у нас в большом почитании как подвижник, юродствовал. С нами никогда не трапезничал: на буднях трапезничал в богадельне, а в праздники, отслужив раннюю обедню, шел в нашу трапезную и ел в одиночестве. Он смешивал все, что подавалось на трапезу, и так ел. «Пузо-то не стекло, - говаривал он,- что ни положи, ничего не видно»…

Старец предсказал свою участь. Как-то я проходила мимо богадельни. Отец Досифей стоял на крылечке в своем стареньком порыжелом подряснике. Рядом стояла тамошняя монахиня. Я подошла. Благословляя меня, батюшка сказал этой монахине: «Когда я умру-то, вы мое тело заверните в рогожку и бросьте в овраг». Чрез несколько лет один монах, вернувшийся из тех мест, где отбывал ссылку отец Досифей, рассказывал, что когда батюшка умер, его во что-то завернули, да так и свалили в общую яму.

Аносин Борисоглебский монастырь

Однажды батюшка из своего окна позвал меня: «Сестрица Анна, зайди ко мне». Я зашла: келлия восемь квадратных метров, не больше, одно окно без занавесок, Святой угол, небольшой столик, табуретка и железная кровать, покрытая серым байковым одеялом, - и все. … Несколько раз было так: иду я, а навстречу старец направляется на службу. Зима, снег кругом, а он, поравнявшись со мной, бух мне в ноги, я – тоже. Так и лежим оба, склонив головы до земли. «Батюшка, - говорю, - я не встану». Он - то же самое. Потом уже напоминаю ему о его сане. Встаем оба. Благословляя, спрашивает: «Ну, что? От силы в силу!?» Отвечаю: «Да я, батюшка, плохая, молиться и поститься не умею». А он, перебивая, говорит: «Да это все ладно, да это все наплевать, самое главное никого никогда не обижай!»

После закрытия монастыря я навещала батюшку в нескольких местах его скитания: в селе Рождественское и где-то по Белорусской железной дороге. В одну из встреч старец благословил меня небольшой иконой Матери Божией «Слово плоть бысть» с надписью на приклеенной к ней фанерке красным карандашом: «Послушнице Анне в благословение. Иеромонах Досифей». Икону я храню до сих пор. Это было предсказание о моем дальнейшем жизненном пути».

Воспоминаниями о встречах с иеромонахом Досифеем поделился в своих записках священник Сергий Сидоров, служивший в те годы в Сергиевом Посаде (расстрелян 27 сентября 1937 года на подмосковном Бутовском полигоне). «Старца Досифея я встретил в Аносиной пустыни, куда ездил отдыхать и говеть на второй неделе поста 1924 года. … Я помню светлую келлию и батюшку, благодушно улыбающегося и починяющего сапог. … Я рассказывал батюшке о своих затруднениях с церковным советом, старостой и диаконами. Когда я закончил свои сетования, отец Досифей сказал: «Возьми к себе вторым священником А.И., ему все равно не миновать Петропавловской церкви, и вам обоим достанется в этом приходе на орехи». Я тогда не придал значения его словам и не взял к себе отца А., а только впоследствии, когда я и отец А. были высланы из Сергиева, подивился предвидению отца Досифея.

Второй раз я был в Аносиной пустыни летом 1926 года. Был поздний вечер. В душном воздухе чувствовалось приближение грозы. … Слышалось пение монашенок и приближалась красная точка фонаря, несомого перед иконой Божией Матери, которую каждый вечер обносили вокруг пустыни. Отец Досифей, провожавший меня и благодушно рассказывающий мне о житейских ежедневных заботах, вдруг остановился и сказал: «Смотрите, Владычицу носят, все удержать хотят монастырь, и ничего не выйдет. Богу угодно лишить нас этой радости»…

Об отце Досифее я узнал от благодушного и глубоко верующего пастыря – протоиерея Константина Ровинского, одного из самых светлых и добрых священников Москвы. Отец Константин рассказывал о своих встречах в Привислинском приходе с иезуитами и хвалил их набожность и преданность церкви. «Да, - сказал отец Досифей, - вот чего нет у русских людей – это набожности. Они верят Богу и все у Него только просят. Они думают, что Бог для того и есть на свете, чтобы их дела устраивать, а Богу дать что-нибудь и пожертвовать Богу свою душу, исправить ради Бога свои грехи, это не любят они. Вот и теперь, смотрите, как Господь их вразумляет: сколько обителей закрыто и сколько еще закроют, придет время, и церкви будут ломать. … А все же без покаяния, без исправления наших грехов не умилостивим Господа, всей святыни на Руси лишимся».

Священник Сергий Сидоров

Сеял мелкий дождь… Отец Досифей в рваных рукавицах, с седыми прядями волос, с черными глубокими глазами, казался пророком грядущей кары Божией, грядущей великой беды. Мне в часы его прозрения казалось, что он по-житейски мыслит, что его тягостные думы и предчувствия развеются, как тают мелкие капли дождя под лучами солнца. … Но теперь, когда закрыты приходские храмы и пустынь и все ближе серость и подлость безбожной Руси, мне вспоминается отец Досифей как один из самых мудрых созерцателей».

Совершая служение и окормляя сестер в Аносином монастыре, иеромонах Досифей не забывал и о братии своей родной обители, стараясь оказывать им духовную помощь. Схимонах Симон (Кожухов), поселившийся после закрытия Зосимовой пустыни у боголюбивых девиц Барановых вблизи зосимовских стен, в июле 1923 года писал своим родственникам Четверухиным: «…Хотя, повторяю, мне здесь и хорошо, но я все же нахожусь выбитым из колеи. К тому же, мне не достает храма, недостает старца и духовника. Хотя и приезжает к нам иногда отец Досифей, но бывает слишком редко, а чаще бывать не может: слишком дорого обходится проезд…»

Аносин монастырь был закрыт в 1928 году. 7 июня 1928 года игумению Алипию (Таишеву) и нескольких сестер арестовали и после суда отправили в ссылку. Иеромонах Досифей тут же уехал в Павловскую слободу. Там в большом помещении под храмом жили три Аносинские сестры, получая плату за помощь в храме, где они читали, пели, алтарничали, пекли просфоры.

Через некоторое время отец Досифей перебрался в село Рождествено Московской области, где к тому времени нашли себе приют в сторожке при храме Рождества Христова около десяти монахинь-певчих Аносиной пустыни. Здесь отец Досифей совершал богослужения до 1930 года, а после этого он скитался, пытаясь избежать ареста, пребывая сначала в тайном скиту на Никольской улице в Москве, затем в подмосковной деревне Мамоново и, наконец, в селе Баковка у церковного старосты Садовникова. Здесь к отцу Досифею стали обращаться за духовным окормлением монахини из закрытых к тому времени монастырей, проживающие в Баковке и близлежащих деревнях. Это не осталось незамеченным богоборческими властями. 25 мая 1931 года иеромонах Досифей был арестован вместе с группой монахинь.

Из уголовного дела мы узнаем, какие обвинения были выдвинуты арестованным: «Дело № 10583 возникло из поступивших в Райотдел сведений, что вышеупомянутые монашки ведут антисоветскую работу, агитируют среди населения против коллективизации и других проводимых на селе соввластью кампаний, предвещая скоро падение через войну – соввласти и в связи с этим – развал колхозов».

Иеромонах Досифей был сослан в Караганду, где скончался от малярии через пять лет, в 1936 году. Точная дата его смерти неизвестна.