Доклад, произнесенный на монашеской секции V Белорусских Рождественских чтений на тему «Молитва и внутреннее делание монаха» 9-10 декабря 2019 года в Жировичском Успенском мужском монастыре.

Ваши Высокопреосвященства, всечестные отцы и матери, дорогие братья и сестры!

Говорить в столь высоком собрании для меня большая честь, но предложенная тема является необъятной — преподобный Паисий Святогорец почти никогда не употребляет термины «внутреннее» или «внешнее» делание, но все его наставления касаются того, как на каждом шагу правильно организовывать свою жизнь, постоянно взирая на Бога, стараясь Ему угождать, заботясь о Его живых иконах — окружающих нас людях, и о Его творении. Это единство внутреннего настроя и телесных трудов для преподобного Паисия настолько естественно и органично, что он в своих поучениях и письмах даже как бы не предполагает, что слушатели могут что-то делать формально, отрешённо, лицемерно. Конечно, геронда Паисий часто говорит и о любочестии, и о возделывании добрых помыслов, о постоянной молитве, частом благодарении и о многих других проявлениях любви в Богу, которые были постоянными в его жизни.

Сегодня мне хотелось бы остановиться на одном аспекте учения преподобного Паисия. Уж простите мне моё неизжитое математическое прошлое, но я хотел бы этот аспект назвать так: «Индукция в духовной жизни по учению преподобного Паисия Святогорца». Индукция для математиков — это умение правильно начать и правильно делать следующий шаг. Обладая такими умениями, можно пройти весь путь — от начала до самого бесконечного конца.

Важное делание для монаха, очень внешнее, но при этом и очень внутреннее — это земные поклоны. И преподобный Паисий, понимая, что бывают в жизни подвижника и периоды горячности, и периоды нерадения, говорит, что в том случае, когда келейное правило поломалось, когда неохота трудиться на молитве и нет никаких сил выполнить правило целиком, надо убедить себя сделать хотя бы несколько поклончиков.

«На войне было вот как, — вспоминает старец, — сидя по нескольку дней в окопах без всяких атак, мы время от времени постреливали в сторону противника — чтобы он не подумал, будто мы спим, и не пытался застать нас врасплох. Точно так же надо вести себя и в брани духовной. Если порой у нас заканчиваются силы и мы не можем полностью исполнять своё келейное правило, то не будем совсем „перерубать провод“, постараемся оставаться с Богом на связи. Немножко поклонов, немножко молитвы по чёткам… Выпустим в сторону нашего духовного противника — тангалашки — хоть пару-тройку автоматных очередей. Ведь если совсем не стрелять, он захватит нас в плен. А как только почувствуем, что немножко отсиделись, снова начнём воевать в полную силу».

«Даже если человек истощён, — говорит старец, — то, немного понудив себя, он чувствует, как у него появляются силы и он может дальше духовно работать. Это малое понуждение себя имеет огромный вес в очах Божиих. Когда Бог видит наше доброе расположение, Он Сам вмешивается. А когда Он вмешивается, спасает нас именно оно — Божественное вмешательство».

Это малое понуждение должно быть с правильным настроением. В нем должно быть любочестие, должна быть с любовь к Богу и сострадание ближнему. Одну из сестёр, которая жаловалась на сухость при молитве, старец предостерегал от слишком дисциплинарного подхода к себе. Молитву надо начинать не потому что «так нужно», «я обязана», а со смиренного помысла, с боли о собственной неблагодарности и о страдающем мире. «Должно заработать сердце, оно должно почувствовать боль. Тогда и не нужно будет на себя давить. Будешь чувствовать радость, трепет и восторг».

Очень аккуратно надо относиться и к тому, чтобы оценивать размер своего молитвенного правила. «Ты приступаешь к духовной работе по любочестию, — говорит старец одной сетстре, — но потом понемногу примешивается эгоизм — а ты этого не замечаешь! Ты начинаешь подсчёты: „Сегодня я сделаю столько-то поклонов, столько-то чёток, завтра — уже столько-то, послезавтра — ещё больше…“ И в первую очередь движет тобой не любовь ко Христу или к человеку, которому необходима твоя молитвенная помощь. Нет, ты хочешь осознавать, что сделала много, торопишься попасть в святцы».

Сам старец в какой-то момент это испытал на своём опыте, не столько по тщеславию, сколько по избытку ревности. Тогда он был иноком в Эсфигмене. Сделав вечером несколько сотен поклонов, он ожился отдыхать на койку, но помысел начинал говорить ему: «Спишь? Вставай! Столько людей страдают, столько подвергаются опасности! Вставай и делай за них поклоны!» И инок вставал и снова молился. Стоило ему прилечь, как опять начинались те же помыслы, и через некоторое время он пришел в измождение, вид четок вызывал у него дрожь отвращения и ему казалось, будто Христос берёт его за горло и пытается задушить. Конечно, это был не Христос, а диавол, который насылал на подвижника такие помыслы «справа», пытаясь ввергнуть его в тревогу и отчаяние.

Мудрый игумен посоветовал иноку не давить на себя, но с рассуждением совершать столько молитв и поклонов, сколько может. После этого преподобный говорил себе: «Не можешь сделать триста поклонов? Ничего, сделай двести. Не можешь и двести? Сделай сто. И сто не под силу? Сделай пятьдесят. Нет сил даже на это? Ничего страшного: сделай три поклона Христу и один — Пресвятой Богородице. Четыре поклона — это так мало, что их в состоянии выполнить даже мёртвый».

Сходное отошение у старца Паисия было и к молитве по четкам и по Псалтири: стараться выполнять своё келейное правило, соразмерное силам, а если сил нет — то хотя бы капельку, чтобы не оставить его вовсе.

В молитве о людях старец также советовал охватывать в своих ходатайствах сначала самых близких людей, страданиям которых мы сопереживаем больше всего, а от молитвы о ближнем и о самом себе переходить к прошениям за тех, у кого сходные проблемы, и так шаг за шагом охватывать весь страдающий мир.

Пособием к такой молитве при чтении Псалтири у старца служили указания, составленные его крестным отцом, преподобным Арсением Каппадокийским. Будучи приходским священником и не находя в Требнике подходящей к случаю молитвы, преподобный Арсений читал тот или иной псалом, и оставил после себя тетрадочку, в которой были расписаны номера псалмов и те нужды, в которых их читать.

Старец Паисий молился не только о материальных нуждах, но расширительно толковал эти указания, прилагая их к духовному. Например, для первого псалма, который святой Арсений читал при посадке деревьев и виноградников, молясь о том, чтобы они плодоносили, преподобный Паисий сначала говорил: «Господи, пусть всё, что сажается, проросло». После этого молился о всяком добром деле, которое начинается. Говорил далее: «Господи! Пусть детишки, которые рождаются, освятятся, пусть они растут и преуспевают. Пусть всякое духовное слово, которое сеется, и любое духовное дело, которое начинается, принесёт плод». При чтении 95-го псалма, который святой Арсений читал над глухими, можно помолиться и о себе, и о всех глухих, о детях, чтобы они слушались своих родителей, и о послушниках, чтобы они оказывали послушание своим старцам. А молясь и поминая имена, стоит в конце прибавить: «Господи Иисусе Христе, помилуй рабов Твоих и весь мир Твой», чтобы «молитвенный поезд не отправлялся в путь всего с несколькими пассажирами».

Таким образом, начав (или вновь начав после охладения) своё молитвенное делание с нескольких поклонов, с одной четки-сотницы, с пары псалмов, с нескольких имен самых близких людей, совершая свою молитву со скромностью, с любочестием, с понуждением себя, но без мнительного насилования себя, без самонадеянности, без тревоги, можно потихоньку укреплять и наращивать своё правило, обнимая молитвой весь мир и уповая на милость Божию, на молитвы преподобного Паисия и всех богоносных отцов.

Благодарю за внимание.

≈ игумен Пантелеймон (Королев)

monasterium.by