Один мой друг, подвижник на Святой Горе, слушал мои рассказы о том, как я путешествую в разные уголки земли и веду беседы с людьми. Но я видел, что мои истории его не трогают. И вот однажды он мне сказал: 

"Твои путешествия меня не трогают. Потому что в молитве я и сам будто путешествую в удивительные места. Будто бы на Мальдивы, или на Канарские острова, или в другие красивые края. Но меня не манят прекрасные пляжи. Знаешь почему? Потому что я молюсь. И когда я молюсь, я путешествую! И отправляюсь во все чудесные места, что посылает мне Бог, наслаждаюсь ими и радуюсь. 

Молитва — это попытка души войти в Божественную атмосферу. Попытайся и ты, если захочешь. Давай снова на минуту закроем глаза, чтобы почувствовать присутствие Божие здесь и сейчас. А потом продолжишь чтение. Не стремись привести Бога в твои собственные волнения, ты должен войти в Его тишину."

Я думаю, что большинство из нас, творя молитву, приближаются к Богу не для того, чтобы соединиться с Ним, но для того, чтобы Его соединить с нами. То есть нам бы понравилось, если бы у Него тоже были проблемы и даже беспокойство. Для того чтобы успокоиться, мы хотели бы увидеть Его взволнованным. Мирного Бога мы не можем вынести. Нам сложно с Таким Богом, Который несет бесстрастие, спокойствие, тишину и мир. 

Это видно из жизни нашего Христа. Однажды Христос был на корабле и спал. Поднялась буря. Ученики взволновались. Они ведь могли утонуть. Они очень боялись, что лишатся жизни. В них проснулся инстинкт самосохранения, он был очень силен, и потому они очень страшились. А Христос полностью положился на любовь Божию. Он имел безграничное доверие к Своему Отцу. Но ученики, вместо того чтобы взять пример с Его спокойствия и сказать: «Смотри, как мирно Он спит! Хорошо бы и мы стали такими же мирными! Господи, возьми нас с Собой в Свое спокойствие , помоги и нам ощутить Твой мир», сказали ровно противоположное: «Почему Он так спокоен? Разбудите Его! Господи, почему Тебя не волнует, что мы погибаем? Почему Ты спишь?» 

Наш ум питается суетой и волнениями. Но молитва — это преодоление и упразднение ума. Пусть даже ненадолго. А потому нам так сложно сосредоточиться. Ум наш говорит: «Если я не буду думать о проблемах, как я буду жить? Если я не думаю о неожиданностях, болезнях, расстройствах, стрессе, сомнениях, я не функционирую. Это мое топливо». Ум работает так. 

Но приходит время, когда ты молишься, переживая Божественное присутствие. Тогда ум уступает свое место безбрежности сердца и морю Божественного спокойствия. Сложно пройти через эти тесные врата. Принять решение, отойти от проблем. 

И потому, как ты и сам можешь заметить, во время молитвы на ум постоянно приходят разнообразные вопросы, дела, обязательства. Может быть, и хорошие вопросы. Решения проблем, счета, которые нужно оплатить, звонки, которые нужно сделать, беседы, встречи, которые нужно назначить. Это всё неплохие вещи. Уму постоянно нужно думать: и о плохом, и о хорошем, — о чем угодно. Главное, чтобы было о чем подумать. 

А молитва — это ровно противоположное состояние. Это вход в пространство тишины, туда, где нет помышлений и проблем. Но мы находимся в такой зависимости от помышлений и размышлений (от множества лишних мыслей), что не можем и пяти минут вынести это состояние. Нам нужно постоянное умственное напряжение.

Часто подобное ощущают те, кто отправляется на Афон. Да и в целом это часто происходит, когда мы едем в спокойный отпуск. Мы говорим: «Я хочу отдохнуть, хочу успокоиться». Но как только тебе представляется такая возможность, ты не успокаиваешься. Ты сам себе выискиваешь проблему, чтобы у тебя было о чем подумать. Тебе снова нужно напряжение. 

У нас зависимость от проблем и драм. Как у наркоманов, которые не могут жить без дозы. Наша доза — это проблемы. Если тебя впустят в другую комнату, ты закроешь глаза и тебе скажут: «Успокойся. Здесь у тебя нет проблем. Выключай все телефоны, интернет и все остальное и успокойся» — ты ответишь: «Не могу». 

Один человек приехал на Святую Гору и хотел прожить там пять дней. Но на второй день вдруг собрался уезжать. Он не мог вынести такого спокойствия. Его друг-монах сказал ему: «Но у тебя же нет причины для возвращения. Ничто и никто тебя не беспокоит. Ни теща, ни жена, ни все эти городские телефоны, ни телевизор». А он ответил: «Так именно этого всего мне сейчас и не хватает! Когда все это было, мне казалось, что меня это утомляет. Теперь когда всего этого нет, я чувствую, насколько от всего этого зависим и как хочу скорей все это вернуть». 

А потому мы и говорим, что молитва — самое трудное и самое созидательное дело жизни. Молиться — это не говорить о молитве и не писать о ней. Если меня спросят: «Что ты предпочитаешь? Провести беседу о молитве или полчаса помолиться?» — то я буду знать, что важнее мне полчаса помолиться; но придется признать, что мне проще проговорить о молитве, чем помолиться самому. 

≈ Архимандрит Андрей (Конанос)

 Из книги «Вместе тесно, а врозь скучно»

источник: Sergey Cherepov, facebook.com

Фотографии Надежды Тереховой