Если рай наполнится
Старец Паисий говорил: предположим, что наступило Второе пришествие Христа и парадоксальным образом рай наполнился так, что больше не осталось места, и тогда Господь скажет непопавшим:
– Извините, дети Мои, Я «ошибся» в Своих расчетах: не все смогут попасть в рай. Он уже переполнен!
И вот найдутся такие, кто станет скандалить и предъявлять претензии Господу:
– Почему Ты заранее не вписал нас в Свой райский список?! Мы не попали в рай, а ведь столько сделали для Тебя!
А великодушный человек скажет:
– Как здорово, что рай наполнился! Ничего страшного, что для нас не осталось места в раю. Пусть радуются те, кто попал в рай!Говоря иначе, очень важно, как ты стоишь пред Богом. Идеальный вариант, когда чувствуешь другого человека как самого себя. Как говорит Христос: возлюби ближнего как самого себя. То есть пусть он станет твоим «я», пусть он больше не будет для тебя чужим человеком.
Да зачем же мне в ад!
Современные христиане, по крайней мере те, кто одних лет со мною, удивляются и не понимают основных вещей в Церкви. Они говорят:
– Разве не достаточно того, что я так много сделал для Бога? Что Он еще хочет? 
Они не могут понять современный мир, они не могут понять сущность монашества. Они спрашивают:
– Зачем становиться монахом? Не могу ли я попасть в рай, подвизаясь в миру?
Разумеется, можешь попасть в рай. Но мы становимся монахами не для того, чтобы попасть в рай. Попадем ли мы в рай? Возможно ли это? Или и мы не попадем в рай?
На Афоне подвизался один старец. Звали его Арсением, родом он был с Кавказа. Он был простодушным человеком, плохо говорил по-гречески, больше знал турецкий язык. Когда ему было 75 лет, он жаловался, что старый Иосиф не взял его жить к себе, хотя обещал взять, но не взял.
Как-то сказали ему:
– Батюшка, ты не боишься умереть?
– Нет, не боюсь.
– Ну а вдруг попадешь в ад?
– Что я, дурак что ли, чтобы попасть в ад!
Говоря другими словами, это зависело от него. Наши отношения с Богом – это вопрос любви.
Чтобы не утонуть из любви
Вот еще что важно: ты можешь иметь любовь, но не иметь рассудительности. Из любви к другому ты приходишь к нему – без особой надобности, из любви часами проводишь с ним время или говоришь ему о вещах, которые не принесут ему никакой пользы.
Тут на Афоне почти все пользуются лодками. И как-то приснопамятный старец Паисий говорил: у кого-то есть лодка, в которой могут разместиться 12 человек, его попросили перевезти в Дафни, и сели уже 12 человек, а тут пришли еще двое и просят взять их тоже, и он – из любви к этим людям – посадит и их. А в результате лодка перевернется и все утонут. Побуждение было хорошим, из любви: «Братия, все садитесь в мою лодку». Большая любовь, но без рассудительности – а итог плачевный: все утонут.
Кто ты такой, чтобы судить других?
Вы, наверное, знаете, что некоторые пожилые люди имеют привычку разговаривать сами с собой и говорить вслух свои мысли.
Жил на Афоне один старец, Давид, и вот он решил, что, поднимаясь и спускаясь по лестнице, ведущей к его келье, он будет читать Иисусову молитву. У лестницы было много ступенек, и другие монахи говорили ему:
– Батюшка, пойди жить в келью внизу, возле храма! 
А он отвечал им:
– Нет! Я хочу подниматься по лестнице!
Он хотел подниматься по лестнице, чтобы молиться. Кстати, он разговаривал сам с собой. И вот он ступал на первую ступеньку и говорил:
– Господи Иисусе Христе!
И сам себе отвечал:
– Ну, что ты хочешь, Давид?
Словно Господь отвечал ему. И говорил:
– Помилуй меня, мой Иисусе!
На следующей ступеньке он снова повторял:
– Господи Иисусе Христе!
– Что ты хочешь, дитя Мое?
– Ну, что я хочу… Ты знаешь, что я хочу. Ты же Бог. За столько лет монашества я не продвинулся ни на шаг, так разве смогу сделать это сейчас? Помилуй меня, Господи!
Однажды мы со старцем приехали на праздник в соседний монастырь. Вечерня закончилась, и мы сели рядом с ним. Он был очень простодушным человеком.
Разрешите мне рассказать вам, что произошло. Время шло, и не было слышно звона колокола, извещающего, что мы должны идти на трапезу. Спустя некоторое время началось бдение. Он сказал:
– Что такое?! Будет трапеза?
Мы ответили ему:
– Не волнуйся, батюшка!
А он продолжал:
– Но в нашем монастыре, как только закончится вечерня, мы идем ужинать в трапезную! Что же это за монастырь?! Куда вы привезли меня?!
А затем он сказал себе:
– Давид, кто ты такой? Ты наместник в этом монастыре? Нет. Ты духовник и исповедник? Нет. Ты священник? Нет. Тогда почему ты осуждаешь других?
Свершилось!
У нас на Афоне подвизался один старец – понтиец из Малой Азии. Он был хорошим человеком. Греческий знал плохо – говорил наполовину по-турецки, наполовину по-гречески. Святым человеком был этот старец Филипп.
За неделю до своей смерти он позвал нас и спросил:
– Какой сегодня день? 
– Понедельник.
– Понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, воскресенье, понедельник. Филипас (так он произносил свое имя), свершилось!
В четверг старец Филипп не пришел в храм. Он всегда первым, раньше всех приходил на службу. И в пятницу старец тоже не пришел в церковь. Наверное, умер. Если старец не пришел на богослужение, значит, он умер. Мы пошли его проведать. Постучали в дверь, но никто не ответил. Никто не открыл нам дверь. Что делать? Другой старец сказал, чтобы мы выломали дверь. Если старец в келье, значит, с ним что-то случилось. Мы выбили дверь. И что же увидели? Одетый в схиму старец Филипп сидел на стуле перед иконами и держал в руках зажженную свечу и четки. Он спокойно посмотрел на сломанную дверь и невозмутимо произнес:
– Пожалуйста, уходите! В понедельник все закончится, а не сегодня!
Действительно, старец умер в понедельник. Он предвидел день своей смерти.Таким образом, дети мои, человек пребывает на пределе своих сил. Когда ты на пределе своих сил, тогда к тебе приходит Господь. И когда тебя все покинули и ты чувствуешь себя, словно бы Христос сошел в глубины ада, словно бы Иона в чреве кита, – тогда приходит Бог. Поэтому необходимо быть непоколебимым в вере. Бог не стоит на широком пути, а там, где ты страдаешь. Он там, где ты чувствуешь себя покинутым, – там ты можешь Его найти.
«Ожидания не оправдались!»
Вспоминаю, как однажды на Афоне, когда я был там, произошел такой случай. Посмотрите, как действует Бог!
Там, где мы жили, мы сами пилили деревья. Жили мы в пустыне. У нас были мулы. С ними мы поднимались на вершину Афона, валили бензопилой большие деревья, а затем нарезали их на небольшие части. Мы нагружали ими мулов. Древесину мы использовали для нашей ручной работы, обогрева келий зимой и прочего. Из толстых бревен делали доски. У нас была пилорама. Мы клали бревна на тележку, которая двигалась по рельсам, и острый зубчатый металлический диск резал их на доски. 
Как-то раз, когда мы работали, один молодой монах, с которым я почти не был знаком, оказался невнимательным. Он хотел положить очередное дерево на эту тележку, но в механизм затянуло его рясу. Тележка со стремительной скоростью понеслась к вращающемуся режущему диску, и он бы разрезал монаха на две части.Мы даже не успели понять, что происходит.
Неподалеку находился другой монах. Он немного прихрамывал на одну ногу, был очень простодушным человеком. Как только он увидел, что тележка волочит молодого монаха и он вот-вот будет разрезан, он бросился к нему… Я не знаю, как это получилось, но он смог вытолкнуть молодого инока из механизма, однако туда затянуло уже его рясу. И точно пред режущим диском тележка остановилась. Без какого-либо вмешательства!
Мы онемели. Эта машина работала на солярке, а не на электричестве, и ее нельзя было тотчас остановить, нажав на кнопку. Когда мы выключили ее, режущий диск вращался еще минут 30. И я вспоминаю спокойствие, которое выражало лицо этого человека. Вы знаете, что он сказал, когда сошел с тележки?
– Мои ожидания не оправдались!
Он думал, что режущий диск разрежет его на части, но его ожидания не оправдались.
«Я сейчас разозлюсь»
Однажды к нам в монастырь пришел мужчина, который весил около 140 килограмм. Он пришел в обитель, чтобы стать монахом. Это был высокий, полный и вспыльчивый человек. «Господи, помилуй! Господи, помилуй!» – проговорил я про себя.
Он подошел ко мне и сказал:
– Геронда, когда я разозлюсь, то начинаю дрожать, кипятиться и скрипеть зубами!
И действительно, как только этот мужчина вспоминал что-то, что могло его разозлить, он начинал скрипеть зубами. И вот он решил стать монахом. Мое тело покрылось холодным потом, и я сказал себе: «Пресвятая Богородица! Он же убьет нас! Если он придет сюда и начнет нервничать, то озвереет. Что мы тогда будем делать? Этот человек убьет нас! Лучше бы он не приходил в наш монастырь!»
Но он пришел.
Я предупредил других монахов:
– Ради Бога, будьте осторожны, не говорите ему ничего такого, что могло бы его разгневать! Если вы увидите, что его что-то сильно раздражает, то молча отойдите от него. Я не знаю, как можно с ним справиться, потому что если только он дунет на нас, то одним этим может повергнуть всех нас!
Что я могу вам сказать… Благодать настолько сильно подействовала на этого человека, что сейчас он не знает, что такое гнев. Это нечто невероятное. Он полностью изменился, и я верю, что даже если он захочет, то не сможет разгневаться.
Я вспомнил об афонском старце Иакове, который был юродивым ради Христа. Он всегда ходил босиком – по скалам, по снегу… Носил рясу, которая когда-то была черная, но со временем выцвела и была вся в заплатках. Несколько монахов решили сшить ему новую рясу. Но когда новая ряса была готова, он не захотел ее носить. Тогда два здоровенных инока схватили его, стащили с него старую рясу и попытались силой надеть на него новую, а он повторял одни и те же слова:
– Я сейчас разозлюсь! Я сейчас разозлюсь! Я сейчас разозлюсь!
Но юродивый не мог разозлиться. Он пытался, но забыл, как это делается, как «запускается» гнев, и сдался воле отцов. Он был великим святым и пророком.
Расскажу вам, как однажды мы накормили его макаронами. У нас были гости. Он сидел на земле, потому что не ел за столом. Когда инок принес ему тарелку с макаронами, он сказал: «Секундочку!», вывалил макароны и вернул тарелку монаху. Так он начал есть макароны с земли, но пришла кошка и утащила две или три макаронины. Он принялся гоняться за ней, чтобы вернуть макаронины. И все это перед гостями. Они смеялись и не понимали, какой перед ними человек.
Он умер. Он был замечательным, жил в другом мире. Не знаю, будет ли когда-нибудь написано его житие.
Расскажу вам еще один случай, происшедший с ним. В марте на Афоне много снега. Однажды мы нашли его лежащим в сугробе. Иаков дрожал и весь посинел: ему было ужасно холодно. Когда его подвели к печи, чтобы он согрелся, он сказал:
– Слава Богу! Сегодня я был как 40 святых мучеников!
Его лицо выражало радость, а сердце было переполнено от того, что он удостоился такого испытания.
Я знаю, это невозможно передать словами. Но мы говорим об этом, чтобы показать: когда Бог утешает душу человека, это утешение преодолевает все события нашего мира и может погасить удовольствия, но также превратить печальные события в радостные.
Об уединении и утешении
Позвольте мне поделиться с вами своим небольшим опытом. Одиночество в городе более болезненно, чем в пустыне. Оно очень тяжело переносится. Помню, когда я студентом жил в Салониках, то чувствовал огромное одиночество. Город – это жестокая вещь. Страшно то, что одиночество убивает тебя. Жить в квартале, где еще 200 человек, и не знать, что происходит вокруг тебя, кто живет напротив, на нижнем или верхнем этаже, кто живет рядом с тобой… Чтобы жить в городе, по которому хочешь ходить пешком, необходимо быть очень внимательным, чтобы с тобой не случилось чего-то плохого. И если ты нечаянно кого-нибудь заденешь, то не отделаешься извинением. Если ты нечаянно на улице кого-то толкнешь, то в ответ тебя тоже толкнут. Ты живешь в городе, но чувствуешь себя одиноким. Очень одиноким.
Вспоминаю, как тогда говорил старцу Паисию:
– Тяжело жить в городе. Там ты так одинок!
И он ответил мне: 
– Имей терпение. Если проявишь терпение в городе, я благословлю тебя отправиться в Карулию (Карулия – это самая суровая часть Афона, с пещерами в скалах, куда можно взобраться с помощью цепей.)
Ну, тогда я думал, что буду там…
В пустыне есть утешение. Сейчас я думаю об одном моем друге-отшельнике, он был математиком. Пошел снег. Намело четыре метра снега, все занесло. Харитона нет. Он даже не взял с собой еду. Через двенадцать дней я смог навестить его. Я спросил его:
– Ну как ты?
– У меня все хорошо!
– Как же ты жил один столько дней?
Я был первым человеком, которого он увидел за двенадцать дней. Он сказал мне:
– Мне было тяжело. Я впервые столько дней жил один в пустыне, в лесу. Совсем один, никого кругом! И вот когда в мою келью пришел котенок, я почувствовал такую радость и утешение, что… принял это как подарок, посланный Богом, чтобы он составил мне компанию.
Конечно, это очень по-человечески, но тут есть и другое измерение. Среди городской жестокости нам трудно найти утешение.
митрополит Лимасольский Афанасий
Перевел с болгарского Виталий Чеботар
"Православен свят", monastery.ru
Художник Христос Балукас, baloukos.com
