«Человек некий прииде во врачебницу и вопрошаше врача, глаголя:
– Есть ли таковое врачевство, врачующее грехи?
Врач же, отвещав, рече:
– Есть. Прииди и возьми корень послушания, листвия терпения, цвет чистоты, плод добрых дел, изотри в котле безмолвия, всей в решете рассуждения, всыпли в горнец смирения, прилей воды из слез молитвенных, подгнети огнь Божественныя любви, покрый милостынею, и, егда учредится, посоли братолюбием, вкушай лжицею покаяния, и будешь здрав».
Эти известные слова в утешение духовной дочери, находящейся в скорби, были написаны одной из первых стариц Бородинского во имя Нерукотворного Образа Спасителя монастыря, что на Бородинском поле, схимонахиней Саррой (Потемкиной), духовной дочерью и ученицей преподобного старца Зосимы (Верховского). Слова эти, испытанные в течение долгой подвижнической жизни старицы, сказаны из глубины сердца.
Схимонахиня Сарра происходила из дворянского рода и была младшей дочерью Анны Михайловны и Александра Ивановича Потемкиных. При крещении девочке было дано имя Надежда. Кроме нее в семье было двое сыновей и четыре дочери.
Ее родители владели поместьем в селе Беломире Дорогобужского уезда Смоленской губернии. Надежда родилась 6 августа 1812 года и уже в младенчестве узнала о том, что люди – странники на земле. На шестой день после ее рождения семья вынуждена была покинуть поместье и спешно, под грохот пушек наступающей французской армии, перебраться в Тверь.
Хотя родилась будущая схимонахиня в дворянской семье, но статуса дворянской дочери не имела, так как из-за служебного проступка отца в 1811 году он был лишен дворянского звания. Оно было возвращено ему только в 1827 году, однако никакого прошения о возвращении статуса дворянки и соответствующих прав для младшей дочери не найдено, и Надежда, единственная в семье, числилась, вероятно, солдатской дочерью.
Девочка рано научилась читать и писать. В книгах она находила для себя утешение. Ее любимым чтением были Жития святых. Она мысленно сопереживала страданиям мучеников и подвигам преподобных, и постепенно в сердце зарождалось стремление повторить их путь.
В 13 лет Надежда впервые встретилась со своим дальним родственником и в будущем духовным отцом и наставником схимонахом Зосимой (Верховским). В беседах узнав о создании Смоленской Одигитриевой пустыни, мать Надежды попросила старца принять одну из дочерей в число послушниц обители. Старец Зосима указал на младшую дочь.
С радостью приняла Надежда этот выбор. Несмотря на свой юный возраст она трезво оценивала то, на какой нелегкий путь ей суждено будет вступить, но в ее сердце уже сложилось твердое желание посвятить себя иночеству.
В Одигитриеву пустынь с Надеждой поехала и одна из ее старших сестер, оставшаяся в обители только до смерти матери.
Через три года после того, как умерла мать Надежды, старец Зосима отвез послушницу в Спасо-Бородинскую женскую общину и вручил ее Маргарите Михайловне Тучковой со словами: «Она будет полезна Вашей обители духовно», провидя старческое служение своей духовной дочери.
Через некоторое время старец тяжело заболел и Маргарита Михайловна с послушницей Надеждой поспешили в Одигитриеву пустынь. Они застали отца Зосиму еще живым, и он повторил свой завет Надежде – подвизаться в Спасо-Бородинском монастыре (община, созданная Маргаритой Тучковой, официально стала монастырем только через шесть лет).
Смерть своего духовного отца Надежда переживала очень тяжело. Она еще ревностней предалась монашескому деланию, днем трудясь на послушаниях, а ночи простаивая на молитве. Но, уделяя внимания больше внешним подвигам, Надежда забыла уроки старца и приняла помыслы против своей настоятельницы, которые не посчитала нужным исповедать. Все больше и больше, через собеседование с помыслами, у нее зрело недоверие к настоятельнице, к ее духовной опытности, все ей казалось неправильным – и службы, и отношение к сестрам, и монастырские порядки Бородинской обители. Враг внушал покинуть монастырь и вернуться к Зосимову пустынь.
Когда она обратилась с просьбой к Маргарите Михайловне отпустить ее в пустынь, та напомнила ей последнюю волю старца Зосимы и с любовью и долготерпением, а потом уже и со строгостью пыталась отговорить ее от ухода. Но Надежда отказалась ее слушать и самочинно покинула обитель.
Ее с радостью приняли в Зосимовой пустыни, и вскоре она приняла иноческий постриг с именем Зосима. Казалось, что все складывается во благо.
Однако плоды непослушания не замедлили проявиться. Вскоре после пострига ее постигла тяжелая болезнь. Не успела монахиня Зосима оправиться от недуга, ее посетили новые скорби: вскоре после выздоровления сгорела келья, а с ней и все ее имущество. После этого мать Зосима снова заболела и более года не могла поправиться. Во время этой болезни она трижды сподобилась видения Пресвятой Богородицы.
Когда болезнь наконец отступила, мать Зосима уже не могла нести тяжелые послушания, требующие физических сил, которые у нее так и не восстановились. К середине 1840-х годов у матери Зосимы серьезно обострились отношения с сестрами и ей пришлось покинуть Зосимову пустынь.
Находясь в стесненных обстоятельствах и не зная, как быть дальше, она решилась обратиться к митрополиту Филарету, с готовностью принять и исполнить любой его совет. Владыка посоветовал ей вернуться в Спасо-Бородинский монастырь к игумении Марии, которой к тому времени стала, приняв монашество, Маргарита Тучкова. А сам, чтобы избежать возможных раздоров в обителях, письменно обратился к игумениям обоих монастырей с советом, как лучше поступить в сложившейся непростой ситуации.
Так к игумении Марии он писал: «Мир преподобной игумении Марии, и сестрам, и обители! Вопрос о девице Н. трудно разрешить благонадежно. Она жила у вас, и потом не захотела жить; потом жила в Одигитриевском общежитии, и опять не захотела жить, хотя и там, так же, как у вас, было о ней попечение. Посему не могу сказать решительно: “Примите ее”. Притом же ваша обитель наполнена и переполнена. Одно заслуживает внимания: у вас осталась келья, принадлежавшая девице Н. По уважению к сему обстоятельству, вот что можете сделать. Предложите старшим сестрам: согласятся ли они иметь ее в обители месяца три как сестру-гостью. Если согласятся, примите ее на сие время, не обязываясь на дальнейшее. Когда же пройдет сие время, тогда смотрите, мирна ли она с сестрами и они с нею, и смотря по тому, опять совещайтесь с сестрами, согласятся ли принять ее решительно. Если и согласятся, надобно поместить ее не широко, без стеснения сестер, занявших места в обители прежде нынешнего ее прихода.
В благосклонности Одигитриевских не сомневайтесь. Они желали упокоить ее у себя, но не смогли сего достигнуть, и будут утешены, если она найдет покой у вас. И ваше с ними общение не пресеклось.
Общением нашим с Господом да расширится взаимное общение наше в Господе, да все в Нем “едино будем” (Гал. 3:28). Сего Вам желаю, сего и мне просите от Господа».
Окончательно в Бородинскую обитель монахиня Зосима вернулась осенью 1846 года. Со смирением в покаянии припала она к ногам настоятельницы, моля ее о прощении. Игумения Мария с любовью ее приняла и постаралась утешить, и постепенно, благодаря внимательному и снисходительному отношению к ней настоятельницы, в израненой душе матери Зосимы восстановился мир. Но она до самой своей блаженной кончины помнила, какой вред причинили душе ее гордость и непослушание заветам старца и советам игумении. До конца своих дней она старалась предостерегать и оберегать своих духовных детей и всех обращавшихся к ней за советом от проявлений самости и непослушания, с терпением и любовью принимала помыслы сестер и отсекала все прилоги врага. Все те лекарства, которые были ей предложены в духовной аптечке, она опытно испытывала на себе, чтобы затем помогать исцеляться душам людей.
Вскоре после возвращения в Спасо-Бородинскую обитель мать Зосиму посетил еще более тяжкий телесный недуг, ноги ее свело с такой силой, что ступни стали упираться в спину. Ходить она больше не могла, и когда было необходимо передвигаться, то либо ее переносили на кресле, либо она через силу ползала по полу. С 1857 года она уже не покидала своей кельи.
После кончины игумении Марии (Тучковой), уже при схиигумении Алексии, мать Зосима приняла тайно схиму. Постриг был совершен ее духовником, иеромонахом Лужецкого Ферапонтова монастыря Адрианом.
Духовная жизнь схимницы была прикровенна. Ночи она проводила в молитве и чтении. В ее келейное правило входили 1000 Иисусовых молитв, 500 молитв «Пресвятая Богородица, помилуй меня грешную», 500 молитв «Ангеле Христов, хранителю мой святый, моли Бога о мне грешной».
Домик схимонахини Сарры состоял из трех маленьких комнат – передняя, келья, в которой находилась старица, и маленькая комнатка, в которой стоял ее гроб. В келье находилось много икон, особенно Пресвятой Богородицы, к Которой мать Сарра имела особое благоговение, портреты старца Зосимы, старца Амвросия Оптинского, митрополита Филарета, протоиерея Иоанна Кронштадтского и многие другие. Схимонахиня Сарра общалась со многими духовными светочами того времени, особо почитала она старца Амвросия Оптинского.
Слух о старице высокой духовной жизни быстро разнесся вне стен монастыря, и возле кельи схимонахини Сарры стали собираться люди, стремящиеся к духовному руководству. Матери Сарре было дано послушание принимать народ. В иные дни в день к ней приходило до пятисот человек. Она очень любила детей, ласкала и брала их на руки.
Советы и наставления мать Сарра давала только в уединенной беседе. Если же советы были обращены ко всем окружающим, то они облекались в шутливую или приточную форму, в которой заключался глубокий духовный смысл. Многим она советовала прибегать с молитвами к ходатайству Матери Божией. Кроме того, мать Сарра по благословению принимала на откровение помыслов и беседы сестер Бородинского монастыря, которые прибегали к ее наставлениям во всех обстоятельствах жизни. Последние пять лет своей жизни старица старалась проводить в безмолвии. И хотя в совете не отказывала, но говорила очень кратко.
Схимонахиня Сарра почила 20 июля 1908 года на 96-м году жизни, 83 года пребывая в монашеском подвиге. Могила матери Сарры была устроена за алтарем Спасского храма. Как завещание старица оставила написанную ею в утешение и сохранившуюся до сего времени «Духовную аптеку», целебное действие которой испытала всей своей жизнью.
Анна Фейгина
"Монастырский вестник"
