46 лет назад, 21 марта 1974 года почил о Господе один из последних старцев Глинской пустыни преподобный Андроник (Лукаш).

Схи­ар­хи­манд­рит Ан­д­ро­ник (в ми­ру Алек­сей Ан­дре­евич Лу­каш), ма­сти­тый ста­рец, ве­ли­кий мо­лит­вен­ник и сми­рен­ный тру­же­ник на ни­ве Хри­сто­вой, ро­дил­ся 12 фев­ра­ля 1889 г. в се­ле Луп­па Лох­виц­ко­го уез­да Пол­тав­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на Ан­дрея и его же­ны Аки­ли­ны. На­чаль­ное об­ра­зо­ва­ние по­лу­чил в сель­ской цер­ков­но-при­ход­ской шко­ле.

В 1905 г., же­лая все­це­ло по­свя­тить свою жизнь Бо­гу, Алек­сей при­е­хал в Глин­скую пу­стынь и по­про­сил на­сто­я­те­ля схи­ар­хи­манд­ри­та Иоан­ни­кия (Го­мол­ко) при­нять его в оби­тель. «Стро­гий, ум­ный отец Иоан­ни­кий», про­ве­ряя ре­ши­мость юно­ши, спро­сил: «Ты та­кой мо­ло­дой, а по­слу­ша­ния у нас тя­же­лые... Как бу­дешь жить?». Но, ви­дя непо­ко­ле­би­мое стрем­ле­ние Алек­сея к ино­че­ской жиз­ни, при­нял его в со­став брат­ства.

Сна­ча­ла Алек­сей нес по­слу­ша­ние в мо­на­стыр­ской го­сти­ни­це, при­ни­мая го­стей, за­тем – на мой­ке бе­лья, на кухне, в са­ду, на па­се­ке, и, на­ко­нец, в ски­ту. Пер­вым его стар­цем был о. Ари­сто­клий (Ве­тер). В 1913 г. о. Ари­сто­клий пе­ре­шел в Ом­ский По­кров­ский мо­на­стырь, а Алек­сея по­ру­чи­ли стро­го­му ас­ке­ту и опыт­но­му по­движ­ни­ку о. Иули­а­ну (Га­га­ри­ну), ко­то­рый на­учил его сле­дить за ду­шев­ны­ми стра­стя­ми, не дей­ство­вать по их вну­ше­нию, а при­зы­вая Бо­жию по­мощь, про­ти­во­бор­ство­вать им. С дет­ства крот­кий и сми­рен­ный, Алек­сей пол­но­стью пре­дал се­бя в во­лю стар­цев. Та­кая на­стро­ен­ность при­вле­ка­ла к нему бла­го­во­ле­ние и ми­лость Бо­жию, по­мо­га­ла воз­рас­тать в бо­го­угод­ной жиз­ни и ид­ти спа­си­тель­ным пу­тем ду­хов­но­го об­нов­ле­ния. Тем, кто усерд­но за­ни­ма­ет­ся внут­рен­ним по­дви­гом, по­сы­ла­ют­ся и су­гу­бые скор­би. Так и жиз­нен­ный путь стар­ца был пре­ис­пол­нен раз­лич­ных скор­бей.

В 1915 г. Алек­сея при­зва­ли в ар­мию. Сна­ча­ла он слу­жил в Пер­ми, но вско­ре был пе­ре­ве­ден на фронт, где по­пал в плен к ав­стрий­цам и про­был в Ав­стрии три с по­ло­ви­ной го­да. Плен­ных по­чти не кор­ми­ли, ра­бо­ту да­ва­ли са­мую труд­ную. Мно­гие плен­ные умер­ли. Но Алек­сей уси­лен­но мо­лил­ся и при­ни­мал все скор­би как от ру­ки Бо­жи­ей. От та­ко­го внут­рен­не­го устро­е­ния в ду­ше его по­сто­ян­но со­хра­нял­ся мир. Он стя­жал жи­вую ве­ру и по­лу­чал бла­го­дат­ные уте­ше­ния.

О стра­да­ни­ях тех лет ста­рец с при­су­щей ему кро­то­стью го­во­рил: «Мы зем­лю ко­па­ли, все рав­но ведь нуж­но тру­дить­ся. И чу­де­са Бо­жии со­пут­ство­ва­ли нам». Кон­во­и­ры, ви­дя, как ста­ра­тель­но он ра­бо­та­ет, пред­ла­га­ли ему та­бак (неред­ко плен­ные ме­ня­ли хлеб на та­бак), но Алек­сей не брал. Они удив­ля­лись и го­во­ри­ли: «И не ку­рит, и тру­дит­ся».

По­сле окон­ча­ния вой­ны в 1918 г. он вер­нул­ся в оби­тель, где сна­ча­ла про­хо­дил по­слу­ша­ние на мо­на­стыр­ской мель­ни­це, а за­тем был опре­де­лен на долж­ность эко­но­ма. 11 июня 1920 г. был по­стри­жен в ря­со­фор, а в 1921 г. – при­нял мо­на­ше­ский по­стриг с име­нем Ан­д­ро­ник. День по­стри­га на­все­гда остал­ся в его па­мя­ти. Позд­нее он пи­сал и го­во­рил сво­им ду­хов­ным де­тям: «Помни­те ве­ли­кий день ва­ше­го по­стри­га, помни­те обе­ты при по­стри­ге, дан­ные ва­ми... быть ис­тин­ны­ми мо­на­ха­ми – во­ве­ки не со­гре­ши­те». Го­ды, про­ве­ден­ные в оби­те­ли, оста­ви­ли в мо­ло­дом ино­ке неиз­гла­ди­мый след и спо­соб­ство­ва­ли его ду­хов­но­му со­вер­шен­ство­ва­нию. И впо­след­ствии, где бы он ни был, он все­гда был тверд в ис­пол­не­нии сво­их мо­на­ше­ских обе­тов.

Отец Ан­д­ро­ник глу­бо­ко пе­ре­жи­вал за­кры­тие Глин­ской пу­сты­ни и го­во­рил, что это бы­ло «со­бы­тие страш­ное». Сво­ей стро­гой ино­че­ской жиз­нью и бес­пре­ко­слов­ным по­слу­ша­ни­ем мо­нах Ан­д­ро­ник об­ра­тил на се­бя вни­ма­ние епи­ско­па Пав­ли­на (Кро­шеч­ки­на), Кур­ско­го ви­ка­рия, ко­то­рый взял его к се­бе в ке­лей­ни­ки и в 1922 г. ру­ко­по­ло­жил во иеро­ди­а­ко­на. Ста­рец рас­ска­зы­вал: «Од­на­жды в хра­ме по­до­шла ко мне ка­кая-то жен­щи­на и со сле­за­ми го­во­ри­ла, что все церк­ви за­кры­ты, ко­ло­ко­ла пе­ре­ста­ли зво­нить, а я ска­зал: «Бог даст и за­зво­нят», за эти сло­ва со­сла­ли ме­ня на Ко­лы­му в 1923 г. на 5 лет.

В ссыл­ке о. Ан­д­ро­ник слу­жил са­ни­та­ром в тю­рем­ной боль­ни­це. Он уха­жи­вал за боль­ны­ми с ис­крен­ни­ми со­стра­да­ни­ем и лю­бо­вью, сам мыл их. Все его лю­би­ли, а со­слан­ные уз­бе­ки да­же зва­ли «ма­мой». Од­на­жды в боль­ни­цу при­вез­ли умер­ше­го епи­ско­па Ири­нар­ха (Синь­ко­ва). Отец Ан­д­ро­ник об­мыл его и упро­сил вра­ча, чтобы тот от­дал для по­гре­бе­ния епи­ско­па боль­шой гроб, ко­то­рый несколь­ко лет сто­ял в боль­ни­це, по­том «за­сте­лил гроб бе­лой про­сты­ней, из по­ло­тен­ца сде­лал омо­фор, на­дел на епи­ско­па свою шап­ку и в ру­ки дал чет­ки. Отец Ан­д­ро­ник на­пи­сал епи­ско­пу Пав­ли­ну, что Гос­подь спо­до­бил его по­хо­ро­нить епи­ско­па Ири­нар­ха. В 1936 г. он был на­граж­ден за это зо­ло­тым на­перс­ным кре­стом Пат­ри­ар­шим ме­сто­блю­сти­те­лем бла­жен­ней­шим мит­ро­по­ли­том Сер­ги­ем.

По ам­ни­стии о. Ан­д­ро­ник вер­нул­ся из ссыл­ки рань­ше сро­ка и по-преж­не­му был ке­лей­ни­ком у епи­ско­па Пав­ли­на, ко­то­рый в 1926 г. в Мос­ков­ском хра­ме Вос­кре­се­ния в Со­коль­ни­ка ру­ко­по­ло­жил его в сан иеро­мо­на­ха. Через год, ко­гда о. Ан­д­ро­ник силь­но за­бо­лел, он был по­стри­жен в схи­му с остав­ле­ни­ем име­ни Ан­д­ро­ник (в честь пре­по­доб­но­го Ан­д­ро­ни­ка, па­мять 26 (13) июня.

В 1939 го­ду о. Ан­д­ро­ник во вто­рой раз был осуж­ден и со­слан на Ко­лы­му. Сна­ча­ла его один­на­дцать ме­ся­цев дер­жа­ли в тюрь­ме, где каж­дую ночь вы­зы­ва­ли на до­про­сы и при­нуж­да­ли окле­ве­тать епи­ско­па Пав­ли­на, но ста­рец мол­чал. Ему угро­жа­ли, му­чи­ли: «По­ста­вят к стене и на­чи­на­ют стре­лять, но ми­мо, за­пу­ги­ва­ют...». Сле­до­ва­тель кри­чал на о. Ан­д­ро­ни­ка: «Я те­бя убью», а од­на­жды со­рвал со стар­ца крест и бро­сил в печь. Отец Ан­д­ро­ник ска­зал: «Что ты де­ла­ешь? Ме­ня кре­сти­ли, мне да­ла мать кре­стик, а ты сры­ва­ешь». Но на до­про­сах его не би­ли и бран­ны­ми сло­ва­ми в его при­сут­ствии не ру­га­лись. Толь­ко один раз во вре­мя до­про­са во­шел в ком­на­ту «ка­кой-то вер­зи­ла и ска­зал сле­до­ва­те­лю: «Сколь­ко ты бу­дешь во­зить­ся с этим ста­ри­ком?» и уда­рил о. Ан­д­ро­ни­ка так, что тот по­те­рял со­зна­ние. «Оч­нул­ся уже в тю­рем­ной боль­ни­це и на во­про­сы, что с ним слу­чи­лось, от­ве­чал, что шел на до­прос, упал, да о ка­мень уда­рил­ся». Как-то при­ве­ли стар­ца в боль­шую ком­на­ту, в ко­то­рой бы­ла рас­ка­лен­ная печь, и ска­за­ли: «Ну, Лу­каш, са­дись на печ­ку». Отец Ан­д­ро­ник спро­сил: «Как, ра­зу­вать­ся? Бо­сым лезть?» То­гда его удер­жа­ли: «По­ка по­до­жди». Во вре­мя дру­го­го до­про­са раз­де­ли до ниж­не­го бе­лья, вы­ве­ли в ко­ри­дор, где сто­я­ли огром­ные ящи­ки в рост че­ло­ве­ка, в та­ком ящи­ке его и за­пер­ли, а мо­роз был пять­де­сят гра­ду­сов. Ста­рец по­ду­мал, что за­мерзнет и умрет там, но в по­след­ний мо­мент ящик от­кры­ли, под ру­ки вы­ве­ли его, так как сам он ид­ти уже не мог. Мно­го раз пред­ла­га­ли под­пи­сать ка­кие-то бу­ма­ги, но о. Ан­д­ро­ник от­ве­чал: «Я негра­мот­ный, не знаю, что там на­пи­са­но», – и не под­пи­сы­вал. За­тем о. Ан­д­ро­ни­ка пе­ре­ве­ли в ла­герь, там бы­ло лег­че, до­про­сов не бы­ло, «толь­ко шпа­на очень бес­по­ко­и­ла, ес­ли к ней по­па­дешь».

В ла­ге­ре мно­го ра­бо­та­ли, о. Ан­д­ро­ник был там дне­валь­ным. Тру­до­лю­бие, по­слу­ша­ние и внут­рен­нее бла­го­род­ство стар­ца вы­зы­ва­ли ува­же­ние не толь­ко у осуж­ден­ных, но и у охран­ни­ков. Сам на­чаль­ник ла­ге­ря очень его ува­жал, до­ро­жил им и в кон­це сро­ка взял к се­бе в дом, где о. Ан­д­ро­ник вел все до­маш­нее хо­зяй­ство. «Я по­ве­сил кар­ти­ноч­ку «Вос­кре­се­ние», мо­лил­ся, а ко­гда на­чаль­ник стал за это упре­кать, то ска­зал: «Не нра­вит­ся – уй­ду в ла­герь», – рас­ска­зы­вал ста­рец. По-ви­ди­мо­му, он силь­но бо­лел в то вре­мя, так как про­сил на­чаль­ни­ка в слу­чае его смер­ти со­об­щить в Пат­ри­ар­хию, что скон­чал­ся та­кой-то схим­ник. Все в той се­мье очень по­лю­би­ли о. Ан­д­ро­ни­ка, же­на на­чаль­ни­ка рас­спра­ши­ва­ла его о ду­хов­ной жиз­ни, а ко­гда за­кон­чил­ся срок о. Ан­д­ро­ни­ка и он уез­жал в Глин­скую пу­стынь, она да­ла ему де­нег на до­ро­гу. Сам же на­чаль­ник все­ми си­ла­ми пы­тал­ся удер­жать о.`Ан­д­ро­ни­ка, жал­ко ему бы­ло рас­ста­вать­ся со стар­цем.

28 сен­тяб­ря 1948 г. о. Ан­д­ро­ник вер­нул­ся во вновь открытую Глин­скую пу­стынь. С са­мы­ми теп­лы­ми чув­ства­ми брат­ской люб­ви встре­ти­ли его на­сто­я­тель и стар­цы оби­те­ли. Ви­дя вы­со­ко­по­движ­ни­че­скую жизнь о. Ан­д­ро­ни­ка, епи­скоп Сум­ской и Ах­тыр­ский Ила­ри­он в ап­ре­ле 1949 г. на­зна­чил его бла­го­чин­ным и риз­нич­ным мо­на­сты­ря. Как бла­го­чин­ный, он дол­жен был сле­дить за всем в оби­те­ли, со­би­рать бра­тию на об­щие по­слу­ша­ния (се­но­кос, за­го­тов­ку дров, ра­бо­ты на ого­ро­де и др.), на ко­то­рых все­гда сам был пер­вым. Во всех де­лах о. Ан­д­ро­ник был энер­ги­чен и бодр, так что сло­во его, жи­вое, за­ду­шев­ное, яс­ное, под­бад­ри­ва­ло и всех окру­жа­ю­щих. Ра­бо­тать с ним бы­ло лег­ко и ра­дост­но.

Ду­ша о. Ан­д­ро­ни­ка, очи­щен­ная мно­ги­ми скор­бя­ми, бы­ла пре­ис­пол­не­на бла­го­дат­ных да­ров Свя­то­го Ду­ха. Эта ду­хо­нос­ность и при­вле­ка­ла лю­дей к стар­цу. Ве­ли­ко­душ­но пре­тер­пев все стра­да­ния, он де­лом ис­пол­нил за­по­ведь: «Лю­би­те вра­гов ва­ших» и стя­жал в сво­ем серд­це ве­ли­чай­ший дар бла­го­да­ти Бо­жи­ей – хри­сти­ан­скую лю­бовь к ближ­не­му. Сми­ре­ние и кро­тость без­раз­дель­но ца­ри­ли в его ду­ше, да­же хо­дил ста­рец все­гда сми­рен­но со­гнув­шись.

Вна­ча­ле бра­тия об­ра­ща­лись к нему лишь по де­лам по­слу­ша­ний, но, чув­ствуя его го­ря­чую, ис­крен­нюю, снис­хо­ди­тель­ную ко всем че­ло­ве­че­ским немо­щам лю­бовь и ду­хов­ную опыт­ность, ста­ли по­ве­рять ему свою ду­шу. По­сле бе­се­ды со стар­цем, его мо­литв ти­хое и бла­го­дат­ное уте­ше­ние на­пол­ня­ло их серд­це. В ко­рот­кое вре­мя он снис­кал та­кое до­ве­рие, что стал брат­ским ду­хов­ни­ком.

Ни од­но­го ре­ше­ния не при­ни­мал ста­рец без усерд­ной мо­лит­вы. За сво­их ду­хов­ных де­тей мо­лил­ся он непре­стан­но, как сам пи­сал: «Сколь­ко есть мо­их сил, все­гда днем и но­чью я вас по­ми­наю в сво­их преж­них мо­лит­вах». Муд­рый ду­хов­ный на­став­ник, о. Ан­д­ро­ник имел дар от Бо­га без­оши­боч­но ви­деть внут­рен­нее со­сто­я­ние че­ло­ве­ка. Вся си­ла ду­хов­но­го ру­ко­вод­ства стар­ца сво­ди­лась к то­му, чтобы ука­зать каж­дой ду­ше путь спа­се­ния через ве­ру во Хри­ста Спа­си­те­ля. Спа­сая дру­гих, он и сам вос­хо­дил на вер­ши­ну бо­го­об­ще­ния, и слу­ша­ю­щих его воз­во­дил за со­бой.

Со­ве­ты стар­ца все­гда бы­ли ос­но­ва­ны на уче­нии свя­тых от­цов. В со­хра­нив­ших­ся за­пи­сях о. Ан­д­ро­ни­ка со­бра­ны на­став­ле­ния из «Отеч­ни­ка», «Лу­га ду­хов­но­го», дру­гих свя­то­оте­че­ских тво­ре­ний, а так­же глу­бо­кие по сво­е­му со­дер­жа­нию соб­ствен­ные из­ре­че­ния стар­ца, ко­то­рые он сам пе­ре­пи­сы­вал и раз­да­вал сво­им уче­ни­кам.

5 мая 1955 г. по бла­го­сло­ве­нию Свя­тей­ше­го Пат­ри­ар­ха Алек­сия I о. Ан­д­ро­ник был воз­ве­ден в сан схи­и­гу­ме­на. Ве­лик был ду­хов­ный ав­то­ри­тет стар­ца. Не толь­ко бра­тия, но и сам на­сто­я­тель оби­те­ли ар­хи­манд­рит Се­ра­фим ис­по­ве­до­ва­лись у него. В про­ше­ни­ях оби­те­ли к ар­хи­ерею са­мы­ми убе­ди­тель­ны­ми для него бы­ли сло­ва: «Сам схи­и­гу­мен Ан­д­ро­ник лич­но про­сит Вас. 

По­сле за­кры­тия оби­те­ли в 1961 г. о. Ан­д­ро­ник пе­ре­се­лил­ся в Тби­ли­си под непо­сред­ствен­ное по­пе­че­ние быв­ше­го на­чаль­ни­ка Глин­ской пу­сты­ни мит­ро­по­ли­та Тет­риц­ка­рой­ско­го Зи­но­вия (Ма­жу­ги), ко­то­рый очень лю­бил и по­чи­тал стар­ца.

В Гру­зии о. Ан­д­ро­ник про­дол­жил свое стар­че­ское слу­же­ние. Он со­вер­шал бо­го­слу­же­ния и ис­по­ве­до­вал в хра­ме свя­то­го Алек­сандра Нев­ско­го – ка­фед­раль­ном хра­ме вла­ды­ки Зи­но­вия. Сю­да, как рань­ше в Глин­скую пу­стынь, со всех кон­цов стра­ны устре­ми­лись к нему ищу­щие спа­се­ния. По­ис­ти­не, ста­рец был вождь ду­хов­ный.

Вся его жизнь бы­ла на­прав­ле­на к од­ной це­ли – спа­се­нию сво­ей ду­ши и душ ближ­них. Сво­им бла­го­дат­ным сло­вом он вра­че­вал яз­вы страж­ду­щих, уте­шал лю­бо­вью и уча­сти­ем, раз­де­лял скорбь и го­ре, да­вал от­ра­ду и ду­хов­ную под­держ­ку. По его мо­лит­вам вра­че­ва­лись не толь­ко ду­хов­ные ра­ны, но и бо­лез­ни те­лес­ные. Его пас­тыр­ство по­буж­да­ло иерар­хов Гру­зин­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви рев­ност­нее от­но­сить­ся к сво­е­му слу­же­нию, по­сколь­ку у них в хра­мах бы­ло немно­го бо­го­моль­цев, а цер­ковь, где ис­по­ве­до­вал о. Ан­д­ро­ник, все­гда бы­ла пе­ре­пол­не­на, бла­го­да­ря мо­лит­вен­но­му по­дви­гу стар­ца. В 1963 г. по бла­го­сло­ве­нию Свя­тей­ше­го Пат­ри­ар­ха Алек­сия I мит­ро­по­лит Зи­но­вий воз­вел о. Ан­д­ро­ни­ка в сан ар­хи­манд­ри­та.

Тес­на бы­ла ду­хов­ная связь о. Ан­д­ро­ни­ка со все­ми Глин­ски­ми ино­ка­ми, ко­то­рые ча­сто пи­са­ли ему, при­ез­жа­ли. «Серд­це го­ре­ло, ко­гда еха­ли к стар­цу», – вспо­ми­на­ли они. Пись­ма о. Ан­д­ро­ни­ка к его ду­хов­ным де­тям – ино­кам Глин­ской пу­сты­ни, со­став­ля­ю­щие часть его ду­хов­но­го на­сле­дия, про­ник­ну­ты необык­но­вен­но ис­крен­ней, тро­га­тель­ной лю­бо­вью, ис­тин­но от­цов­ской за­бо­той и да­же лас­кой. В то же вре­мя они со­дер­жат и стро­гие, муд­рые, вы­со­ко­ду­хов­ные на­став­ле­ния.

При­ве­дем лишь несколь­ко от­рыв­ков из его пи­сем: «Ду­хов­ный и воз­люб­лен­ный мой род­ной сы­но­чек отец И. Не скор­би... Гос­подь – серд­це­ве­дец, при­зо­ви Его креп­кой сер­деч­ной ве­рой, и Он, Все­б­ла­гий, все­гда те­бе по­мо­жет. А боль­ше все­го все­гда ста­рай­ся и де­ла, и жизнь свою пре­да­вать все­це­ло свя­той во­ле Бо­жи­ей. Бу­ду мо­лить­ся за те­бя, род­ной, но ты и сам при­ло­жи свой по­силь­ный труд к это­му де­лу». «Му­жай­тесь, и да кре­пит­ся серд­це ва­ше сре­ди до­куч­ли­вых и ино­гда устра­ша­ю­щих ис­ку­ше­ний. Доб­ро все­гда иметь Гос­по­да пред со­бою и в Его при­сут­ствии на­хо­дить­ся в непре­стан­ной мо­лит­ве... Гос­по­ди, по­сы­ла­ешь ми скор­би, про­шу: по­шли и тер­пе­ние. Гос­по­ди по­ми­луй, Гос­по­ди по­ми­луй, Гос­по­ди про­сти по­мо­ги мне Гос­по­ди Крест Твой по­не­сти».

«Ра­дуй­ся во ис­ку­ше­ни­ях, ко­то­рые бу­дут до­пу­ще­ны те­бе, при по­сред­стве их при­об­ре­та­ет­ся ду­хов­ный плод». «Мо­ли­ся по­ча­ще и го­во­ри: «Не яко аз хо­щу, а яко Ты, От­че». Ма­терь Бо­жию нуж­но про­сить, Она ни­ко­гда не оста­вит». Толь­ко нуж­но креп­ко ве­ро­вать". К Ма­те­ри Бо­жи­ей имел о. Ан­д­ро­ник ве­ли­чай­шее бла­го­го­ве­ние и лю­бовь: «По­ру­чи­тесь Ма­те­ри Бо­жи­ей – Она вас все­гда и вез­де спа­сет!»

Очень ча­сто ста­рец по­вто­рял: «У че­ло­ве­ка невоз­мож­но, у Бо­га все воз­мож­но...», – «Нуж­но ду­мать и пом­нить каж­дую ми­ну­ту о смер­ти. Как ло­жишь­ся спать, ду­май: «Лег­ли мно­гие и не вста­ли; за­снул – и на веч­ность».

До­стиг­нув пре­клон­но­го воз­рас­та, схи­ар­хи­манд­рит Ан­д­ро­ник по­чув­ство­вал, что при­бли­жа­ет­ся пе­ре­ход его в иной мир, к че­му он го­то­вил­ся всю свою жизнь бде­ни­ем, по­ще­ни­ем и мо­лит­вой. В но­яб­ре 1973 г. во вре­мя чте­ния утрен­ней мо­лит­вы «Бо­же, очи­сти мя, греш­но­го...» он стал го­во­рить невнят­но и сбив­чи­во, вско­ре у него про­па­ла речь, и от­ня­лась ле­вая сто­ро­на те­ла. Мно­гие по­ла­га­ли, что ему оста­лось жить несколь­ко ча­сов, но Бо­жи­им Про­мыш­ле­ни­ем он еще дол­жен был по­жить на поль­зу сво­их ду­хов­ных чад. Через два­дцать пять дней речь его вос­ста­но­ви­лась, но па­ра­лич ле­вой сто­ро­ны про­дол­жал­ся до са­мой кон­чи­ны.

Не имея воз­мож­но­сти по бо­лез­ни по­се­щать бо­го­слу­же­ния, он пе­ре­но­сил бо­лезнь без ро­по­та и непре­стан­но мо­лил­ся до­ма, еже­днев­но при­ча­ща­ясь Свя­тых Хри­сто­вых Та­ин. На пер­вой сед­ми­це Ве­ли­ко­го по­ста о. Ан­д­ро­ник по­чув­ство­вал об­лег­че­ние и да­же мог петь ир­мос «По­мощ­ник и По­кро­ви­тель...» И ни­кто те­перь уже не ду­мал, что это бы­ла по­след­няя его песнь.

На тре­тьей сед­ми­це его здо­ро­вье ухуд­ши­лось, и он пе­ре­стал при­ни­мать пи­щу. 17 мар­та, в вос­кре­се­нье, в по­ло­вине ше­сто­го утра, он был в за­бы­тьи. Это со­сто­я­ние про­дол­жа­лось до 10 ча­сов ве­че­ра, ко­гда он внят­но про­из­нес сло­ва: «Ми­лость Бо­жия все по­кро­ет», а за­тем на­чал ко­го-то бла­го­слов­лять. По-ви­ди­мо­му, за стро­гую по­движ­ни­че­скую жизнь Гос­подь спо­до­бил его узреть от­шед­ших сво­их со­бра­тий по ду­ху. По­сле это­го он при­шел в со­зна­ние, ти­хо ска­зал: «Я бу­ду уми­рать», за­крыл гла­за и уже ни с кем не го­во­рил, хо­тя все по­ни­мал и оста­вал­ся в пол­ном со­зна­нии. Си­лы стар­ца сла­бе­ли, и 21 мар­та, в чет­верг, в на­ча­ле ше­сто­го ча­са утра он в мир­ной и без­бо­лез­нен­ной кон­чине пре­дал дух свой Бо­гу.

≈ схиархимандрит Иоанн (Маслов), из кни­ги «Глин­ский па­те­рик» 

Преподобный Андроник (Лукаш) причислен к лику святых Синодом Украинской Православной Церкви в 2009 году. Дата памяти — 9 сентября (22 сентября по н. ст.) в соборе Глинских святых.

Тропарь Глинским святым, глас 4-й:

Преподобнии и богоноснии отцы наши Глинстии, / ученьми древних отцев старчество в обители утвердившии, / молитвою, кротостию, постом и смирением / с послушанием любовь Христову стяжавшии: /во дни гонения в разсеянии за веру православную, / яко звезды на небесех всю Вслеленную просветившии / и ко Христу приведшии. / Молитеся ко Господу / помиловати и спасти души наша.