11/24 августа Русская Православная Церковь совершает память схииеромонаха Иоанна (Крюкова; ок. 1800–1867), затворника Святогорского, прославленного в лике преподобных. Этот подвижник явил в не столь далекое от нас время удивительный подвиг пещерного затворничества, о котором известно еще из древних патериков.

Читая жизнеописания людей, всецело посвятивших себя Богу, поражаешься, как сильно горели их сердца любовью к Господу. Несмотря на трудные обстоятельства, сопровождавшие их жизнь, преодолевая все преграды, они, порой совсем юные, с терпением и кротостью шли по избранному пути. Имена некоторых подвижников широко известны, о других мы знаем мало, а слава множества Божиих угодников доныне от нас сокрыта. Так, лишь отдельные моменты жизни Иоанна Святогорского дошли до нашего времени в записях современника преподобного – А.Ф. Ковалевского, известного литератора, историографа, составителя служб и акафистов, часто посещавшего Святогорскую Лавру.

По одним сведениям, в 1795, по другим – в 1800 году в семье бедных курских мещан Крюковых родился мальчик, которого во святом Крещении назвали Иоанном. С раннего детства в душу ребенка запало желание посвятить себя Богу. А с тех пор, как он услышал от друга о том, как родственник того живет в монастыре, его не оставляла мысль о монашестве.

Детство Иоанна проходило в тяжелом труде и крайней бедности. Родители отказались обучать сына грамоте, видя в этом стремление к праздности и лени, и отдали его в девятилетнем возрасте в учение мастеру по изготовлению печных изразцов, заключив с хозяином договор на семь лет. Мастер не стремился научить мальчика ремеслу, зато часто срывал на нем раздражение и гнев, избивая по любому поводу. Через семь лет Иоанн поступил к новому мастеру, у которого хорошо освоил изразцовое искусство. Однако по настоянию родителей вынужден был оставить это дело и поступить приказчиком к торговцу. Также по желанию родителей он женился на выбранной ими девушке, не пойдя против родительской воли. Всем сердцем продолжая желать монашеского пути, юноша не переставал уповать на то, что однажды сможет удалиться в обитель.Через некоторое время обстоятельства сложились так, что Иоанн вернулся к изразцовому делу, в котором весьма преуспел и даже смог открыть свою мастерскую. Прожив в браке более десяти лет, он овдовел бездетным. Вскоре скончался его отец. Видя в этом Промысл Божий, Иоанн, обеспечив всем необходимым свою мать и, наконец, выпросив у нее благословение на поступление в монастырь, получил увольнительную бумагу от Курского мещанского общества и закрыл все дела по платежам и подрядам. На благословение он получил от матери медный литой крест. Как пишет А.Ф. Ковалевский, «крест этот был с тех пор неизменным спутником его жизни: он носил его всегда на груди, на толстой и тяжелой железной цепи. Нужно сказать, что в то же время сделал он себе из толстаго шиннаго железа вериги, состоявшия из пояса и наплечников, весившия около полпуда, которыя, возложив на себя для усмирения и умерщвления своей плоти, носил затем постоянно».

Тридцати восьми лет, освободившись от мирских привязанностей, Иоанн после паломничества в Киев пришел в Глинскую пустынь, где был принят в августе 1833 года ее настоятелем, в то время иеромонахом, а затем игуменом Филаретом (Данилевским), прославленным впоследствии в лике преподобных старцев Глинских. Вначале ему дали послушание помощника гостиничного, а затем, после обучения печному делу, – он стал печником. В Глинской же пустыни по благословению духовника освоил, наконец, и грамоту. Через несколько лет Иоанна перевели на трапезное послушание, а затем назначили экономом монастыря. Любое послушание он исполнял с усердием; вернувшись же в келью, все свободное от трудов дневное время и значительную часть ночи посвящал молитве.

Достаточно быстро после поступления в обитель он был пострижен в рясофор. А 22 июня (ст. с) 1840 года был совершен его постриг в мантию с наречением имени Иоанникий.

Через 11 лет, вме­сте с ча­стью Глин­ской бра­тии во гла­ве с каз­на­че­ем иеро­мо­на­хом Ар­се­ни­ем, назначенным настоятелем, он был переведен во вновь открытую после упразднения Успен­скую Свя­то­гор­скую пу­сты­нь.

20 апреля (ст. с.) 1844 года братия прибыли в обитель, а 15 августа того же года, на праздник Успения Пресвятой Богородицы, Преосвященным Иннокентием (Борисовым), епископом Харьковским было совершено торжественное открытие пустыни.

Монах Иоанникий был назначен экономом обители и понес много трудов и скорбей, связанных с восстановлением монастыря, а затем к этому многотрудному послушанию было добавлено и послушание гостинника.

В жизнеописании преподобного Иоанна А.Ф. Ковалевский сообщает: «Вско­ре Иоан­ни­кий сде­лан был го­стин­ни­ком, оста­ва­ясь при этом и эко­но­мом. В это вре­мя Гос­подь спо­до­бил его по­силь­но по­слу­жить к от­кры­тию и воз­об­нов­ле­нию со­кры­та­го в нед­рах зем­ли свя­ти­ли­ща лет древ­них. В древ­нем Свя­то­гор­ском мо­на­сты­ре су­ще­ство­вал неко­гда на во­сток от мо­на­сты­ря в по­лу-го­ре от­дель­ный пе­щер­ный храм очень древ­не­го про­ис­хож­де­ния, ибо уже в на­ча­ле про­шло­го сто­ле­тия (т. е. XVIII в. – Ред.) об­вет­шал, за­сы­пал­ся зем­лей, ко­то­рая по­рос­ла ле­сом, и со­вер­шен­но скрыл­ся от взо­ров люд­ских. За­пу­сте­ние на­ча­лось еще во вре­мя су­ще­ство­ва­ния древ­не­го мо­на­сты­ря, упразд­нен­но­го толь­ко к кон­цу про­шло­го сто­ле­тия, и неиз­вест­ны при­чи­ны, по­че­му мо­на­стырь до­пу­стил за­пу­сте­ние свя­ти­ли­ща столь древ­не­го. Под ко­нец су­ще­ство­ва­ния преж­не­го мо­на­сты­ря толь­ко смут­ное пре­да­ние име­лось в нем о су­ще­ство­ва­нии в этом ме­сте пе­щер­но­го хра­ма во имя пре­по­доб­ных Ан­то­ния и Фе­о­до­сия… По благословению настоятеля эконом Иоанникий, собрав к себе способную к труду братию, после усердной молитвы к Богу начал раскапывать полугору в указанном месте. Велика была радость Святогорской братии, новооткрытый храм спешили отделать и вновь освятить, причем эконом упросил отца Арсения расширить его притворами направо и налево.

Для новооткрытаго храма Иоанникий, между прочим, собственноручно вырубил из цельнаго дикаго камня Престол, в нем поставлен был железный благоукрашенный иконостас, оштукатурены и окрашены стены, и храм, наконец, освящен во имя преподобных Антония и Феодосия Печерских, имени которых, по преданию, и прежде был посвящен. Кроме этого храма, под присмотром Иоанникия производилась внутренняя отделка корпусов, вновь выстроенных: гостиничнаго и двух братских».

15 августа (ст. с.) 1849 года монах Иоанникий был рукоположен во иеродиакона, 26 августа того же года – во иеромонаха. И с этого времени с него было снято «многотрудное послушание экономское: он определен был духовником для приходящих богомольцев и заметно начал прилежать уединению келейному».

В это же время иеромонах Иоанникий приступил к еще одному многотрудному подвигу: он испросил благословения настоятеля на расчистку пещер Святогорской меловой горы, находящихся в запустении, и на восстановление пещерного храма. Работая в пещерах, он все больше и больше чувствовал в себе стремление к уединенной молитве. Ему вспоминались и детские мечты об отшельнической жизни, возникшие у него от рассказов друга о деде-затворнике. Особенно ему приглянулась одна уединенная келья в пещерах, в которую он все чаще и чаще стал уходить во время отдыха.

Через некоторое время он обратился за благословением на уход в затвор к настоятелю Святогорской пустыни игумену Арсению. Отец Арсений, опытный в духовной жизни, отнесся к этой просьбе весьма осторожно: не отказывая в затворе, он стал постепенно испытывать подвижника. Старшая же братия монастыря восприняла желание отца Иоанникия с явным предубеждением. Усердно исполняя все испытания, назначаемые ему игуменом, без ропота, с кротостью и терпением перенося незаслуженные выговоры и взыскания, а также неприятие братии, иеромонах Иоанникий только еще более усердно молился об укреплении сил и исполнении стремления своего сердца.

Игумен Арсений, видя его твердость, вначале благословил затвориться в жилой келии, закрыв в ней ставнями окна, и таким образом испытать себя, сможет ли он вынести затвор в меловой пещере.

А.Ф. Ковалевский пишет: «Труден показался затвор Иоанникию в жилой келии: по ночам чувствовал он необычайный ужас, мешавший ему молиться: какая-то особенная, непреодолимая сила влекла его в меловую скалу, куда стремился он всею душою, так что не утерпел – тайно от настоятеля оставил затвор свой в келии и перешел в меловую келию в скале, где опять затворился для испытания. Здесь, сверх чаяния, не чувствовал он никакого страха, ни уныния, напротив, ощущал необычайную какую-то радость и, таким образом, четыре дня и ночи провел здесь в полном затворе без всякого смущения».

Кроме того, прежде чем разрешить затвор в меловой пещере, игумен Арсений обратился за советом и благословением к правящему архиерею. Уезжая в Харьков, настоятель устроил отцу Иоанникию еще одно испытание, закрыв его в меловой пещере и оставив очень скудный запас воды и хлеба.

Преосвященный Филарет (Гумилевский), в те годы епископ Харьковский и Ахтырский, благословил игумену Арсению разрешить иеромонаху Иоанникию затворнический подвиг в меловой келии Святогорской скалы «и пребывать так в полном уединении под надзором настоятеля и духовника, с обязательством, при первом их требовании, оказать им послушание оставлением затвора, если то признается ими нужным».

Вот как описывает А.Ф. Ковалевский эту меловую келью и жизнь в ней отца Иоанникия: «Представьте себе, читатель, тесную и низкую келию, своды которой не выше роста человеческаго, изсеченную в мелу, свет в которую проникает чрез узкую скважину, пробуравленную в наружу скалы на довольно большом расстоянии. Атмосфера келии, резко холодная и сырая, напоминает собою ледник: она как бы колет вас и возбуждает в теле озноб лихорадочный. Все убранство келии составлял деревянный открытый гроб с большим надмогильным деревянным крестом у изголовья, на котором написан распятый Господь; в гробе немного соломы и убогое возглавие, и в таком виде служил он ложем успокоения затворнику, претружденному подвигом бдения молитвеннаго. Вот все успокоение, которое дозволял себе подвижник; затем небольшой аналой у св. икон, деревянный обрубок, служивший вместо стула, кувшин для воды, горнец для пищи, нагольный тулуп, ветхая мантия с епитрахилью и неугасимая лампада – удовлетворяли все жизненныя потребности затворника; да еще неизменныя его тяжелыя железныя вериги и жесткая власяница, которыя носил он на своем теле и которыя сами составляли немалое испытание своею тяжестию и остротою. Правило молитвенное, по заповеди отца Арсения, совершал он следующее: в сутки полагал 700 поклонов земных, 100 поясных, произносил молитв Иисусовых 5000, Богородичных 1000, читал Акафисты Сладчайшему Иисусу, Богоматери и Страстям Христовым, помянник с именами живых и усопших по запискам, подаваемым от благотворителей обители и других усердствующих, приобщался св. Христовых Таин, сперва ежемесячно в соседней пещерной церкви Предтечи, где служилась еженедельно литургия по вторникам. Первый год, впрочем, почти безвыходно пребыл он в затворе, выходя в пещерную церковь только однажды в месяц для причащения св. Тайн, которые принимал в алтаре, куда проходил особым ходом, не показываясь народу».

Многие ждали, что затворник вот-вот надломится и не выдержит этого «сомнительного подвига». Помимо физических и духовных тягот, которые нес подвижник, ему приходилось терпеть и насмешки, и даже открытое глумление братий. Однако он не только не оставил затвор, но чем дальше, тем больше становилось очевидно и его духовное преуспеяние. Со временем Иоанникий стал духовным отцом некоторых монахов из старшей братии.

Через полтора года своего вступления в затвор, 29 августа (ст. с.) 1852 года, иеромонах Иоанникий был пострижен в великую схиму с именем Иоанн, в честь Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Постриг совершил Преосвященный Филарет (Гумилевский).

Проведя пять лет в безысходном затворе, отец Иоанн из-за резкого ухудшения здоровья вынужден был ослабить свой подвиг. В келье его была устроена печь, сам же он еженедельно, по вторникам, начал выходить в Предтеченскую церковь на Божественную литургию. «Имел он также обычай ежегодно в среду страстной седмицы оставлять свою затворническую келию, сходить со скалы и до четверти пасхальной седмицы пребывать в келии своих келейников, у подошвы скалы; он во все это время присутствовал при службах церковных в монастыре с прочиею братиею, бывал в трапезе и затем мирно возвращался опять в свою пещеру на целый год». Это все послужило к новым нападкам со стороны братий, с недоверием относившихся к его подвигу, а также и со стороны некоторых мирских людей, но затворник переносил искушения с удивительной кротостью и терпением.

Схииеромонах Иоанн отличался простотой, был мало начитан в книгах святоотеческих, советы давал, излагая их простыми словами. Не владея языком книжным, говорил порой иносказательно, подкрепляя свою речь простонародными русскими изречениями и поговорками. Молитву Иисусову он проходил по наставлению святогорскаго духовника, иеромонаха Феодосия, ученика старца Филарета Глинского. «Любил он выслушивать от своих собеседников изречения святоотеческие, с благодарностью принимал дельныя указания младших летами, но более его знакомых с творениями святых отцов, и даже просил от таковых указаний, удобоприложимых к его возвышенному подвигу. По рассказу одного из них, затворнику была им прочитана тогда только что изданная книжка Преосвященнаго Игнатия (Брянчанинова): «Плач инока», которая привела его в восхищение. “Как тут все верно сказано, – говорил он со слезами, – вот я не могу только выразить, по-ученому, словами, а тут вот в сердце все так чувствуется, как там написано”».

Со временем затворник стал все хуже и хуже видеть, и к нему был назначен келейник, который прочитывал для него церковные последования. Сам же подвижник большую часть времени проводил в занятии молитвой Иисусовой. Он говорил: «Иисус – моя утеха, с Ним мне, слепому, не скучно: Он и утешит, Он и усладит душу, так что скучно мне с Ним никогда не бывает».

С начала августа 1867 года затворник окончательно ослабел и с трудом мог подниматься. Настоятель, архимандрит Герман, настоял на перемещении его в больницу. Больница находилась рядом с обителью и имела домовую церковь, где совершалось ежедневное богослужение, так что старец имел возможность ежедневно приобщаться Святых Христовых Таин. Всего восемь дней прожил отец Иоанн в больнице, ни на мгновение не оставляя молитвы Иисусовой; вериги и медный крест с него были сняты.

11 августа 1867 года схииеромонах Иоанн (Крюков), 17 лет своей жизни проведя в затворе в меловых пещерах, мирно отошел ко Господу. 13 августа, после отпевания он был погребен у алтаря больничной церкви во имя Ахтырской иконы Божией Матери.

Ныне святые мощи преподобного Иоанна Затворника хранятся в деревянной резной раке под шатровой сенью в Успенском соборе Успенской Святогорской лавры.

Монахам, приходящим к нему за духовным советом, преподобный Иоанн Затворник часто советовал усердно упражняться в молитве Иисусовой. Совсем немного сохранилось его простых назидательных слов, но они взывают к   будущим поколениям иноков:

«Кто молитву Иисусову исполняет, при том благодать Господня пребывает, – враг же, диавол, от того человека отбегает, в радости духовной тот человек время провождает, вечный себе путь без труда обретает; а кто молитву сию оставляет, тот о вечной жизни скоро забывает, об ответе Господу, судии всех, не помышляет, своей плоти более угождает, вражии помыслы в себя приемлет, вечных благ отвергается».

«Встал с одра, Иисуса призови, взялся за дверь, без Иисуса идти не моги, пошел в путь твой, Иисус да шествует с тобою, за послушание взялся, к Иисусу прислушивайся, что речет Он твоему сердцу; хлеб ли жуешь, Иисусом услаждайся; воду ли пьешь, Иисусом паче прохлаждайся; ибо брашно Он и питие, не гублящее для души. Так день, во благо, с Иисусом проведешь, и с Ним мирно тьму ночную встретишь, а в ночи, ничтоже бояся, с Иисусом побеседуй всласть, плоти не жалея, и покоя ей не давая, ибо покой ея в могиле, а тут пусть трудится и царствие небесное душе зарабатывает, ибо на то она нам и дана. Лег на одр, опять Иисуса вспомяни, и с Ним и засни: благо тебе будет и безскорбен будеши в самых тяжелых скорбях».

Читая жизнеописание преподобного Иоанна, затворника Святогорского можно видеть, что много подвигов душевных и телесных понес этот подвижник и много плодов духовных было принесено. Но особой яркой нитью через всю его жизнь проходит подвиг послушания, начиная от послушания воле родителей и заканчивая послушанием настоятелю в благодушном оставлении затвора. Полное упование во всем на волю Божию    свидетельствует о мирном, благородном и тонком духовном устроении его души. Никакие скорби, трудности и препятствия не отвратили его от любви Божией, и исполнились на нем слова Господа: Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко (Мф. 11:28–30).

Преподобне отче Иоанне, моли Бога о нас!

подготовила Анна Фейгина monasterium.ru, с использованием материалов и фотографий с официального сайта Успенской Святогорской Лавры