Доклад митрополита Тверского и Кашинского Амвросия на XXXI Международных Рождественских образовательных чтениях «Глобальные вызовы современности и духовный выбор человека», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь Москвы, 24 января 2023 года).

---

Дорогие владыки, отцы, братья и сестры!

Подлинная христианская жизнь невозможна без Богопознания и Богообщения, но в той же мере невозможна она без свободы, ведь, как пишет апостол Павел в послании к Галатам: к свободе призваны вы, братья (Гал. 5:13). На самом деле без подлинной свободы невозможны и сами Богопознание и Богообщение, невозможно и монашество.

Хотя нам и известны исторические примеры монашеских постригов по принуждению по тем или иным причинам, они никогда не рассматривались как образцы для подражания. Напротив, чаще всего в наших святцах встречаются люди не просто приходившие в какой-то монастырь, не просто избиравшие монашество как образ жизни, отличный от мирского, но жаждавшие узнать Бога, приобщиться к Нему, и находившие Его в лице того или иного подвижника благочестия. И в любом случае это всегда был их свободный выбор, даже если изначально он таковым не казался.

Но каким же должен быть этот свободный выбор? Или, иными словами, каковы условия Богопознания и Богообщения? Именно об этом хотелось бы сегодня и порассуждать. Ответ на этот вопрос мы находим в первом соборном послании апостола и евангелиста Иоанна Богослова: А что мы познали Его, узнаем из того, что соблюдаем Его заповеди. Кто говорит: я познал Его, но заповедей Его не соблюдает, тот лжец, и нет в нем истины (1 Ин. 2:3–4). А каковы заповеди, мы знаем из уст самого Христа: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим – сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки (Лк. 22:37–40). И в другом месте: Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга (Ин. 13:34). Итак, двумя главными условия Богопознания и Богообщения являются безусловная любовь к Богу и безусловная любовь к ближнему.

Любовь к Богу – явление достаточно абстрактное, каждый из нас выражает ее по своему: кто-то в молитве, кто-то в посте, кто-то в пении. В то же самое время любовь к ближнему должна выражаться во вполне конкретных поступках и словах. Мы сейчас говорим, прежде всего, о монашеской жизни, поэтому примеры мы возьмем тоже из нее.

В одной из своих бесед с братией и паломниками монастыря святого Иоанна Предтечи в Эссексе приснопамятный архимандрит Софроний (Сахаров) так говорил о необходимости взаимной любви между насельнками: «люди не замечают своих ошибок и судят другого человека. Так разрушается единство. Берегитесь всякой мысли против брата или сестры, потому что каждая мысль вносит трещину в стены крепости. Это совсем не малая вещь! Потому что, когда мы помышляем плохо о ком-нибудь и после выходим из своей комнаты и встречаем этого человека, следы этой дурной мысли действуют. И тогда другой человек отвечает в силу этого явления тем же. И никогда нельзя узнать, кто первый начал. Потому мы молимся: “даруй мне зрети моя прегрешения”. Отсутствие этого видения приводит к тому, что всякий человек думает, что он прав, и не замечает своих ошибок. Это даже иерархи делают, и все мы. Так что берегитесь каждой дурной мысли у себя дома, и тогда дом наш устоит, и мы спасение получим. А если мы будем прощать себе наши грехи, не понимая брата, тогда все развалится» [1].

Итак, живя в монастыре, мы должны следить не только и не столько за его внешним видом, не только за целостностью его физических стен, но и за целостностью стен духовных. Нам нужно научиться быть внимательными и тактичными друг по отношению к другу, независимо от положения, которое мы занимаем. Если мы видим, что наш брат или сестра чем-то расстроены, найдем хотя бы пару слов, чтобы их утешить и приободрить. Если мы видим, что кому-то тяжело нести свою ношу, даже если она дана по послушанию, подставим наше плечо.

Помимо такой внимательности, нам необходимо и уметь различать вопросы важные и средние, как их называют отцы. Хотя прп. Авва Дорофей на вопрос: «В чём должно отсекать волю свою пред Аввою: в добром, в среднем, или в том, что кажется противно заповеди Божией?» [2], получает от святых старцев Вараснуфия и Иоанна Пророка ответ, что Авву, т. е. игумена, нужно слушаться во всем, «Авва, который назначает тебе оное, понесёт и грех твой, ибо с него взыщется ответ за тебя» [3]. Однако, это не касается взаимоотношений внутри братии. А порой случается так, что мы оказываемся очень ригористично настроенными по вопросам, не являющихся поистине важными, мы следим за благочестием брата, за его привычками, вместо того, чтобы отдаваться собственному подвигу, порой даже стараемся сделать других во всем похожими на нас. И это тоже разрушает наш духовный дом, вносит смущение если не в нашу собственную жизнь, то в жизнь других, порой ведет нас самих к прелести, а людей внешних соблазняет. И таким образом мы, сами того не замечая, ставим себе препятствия для подлинных Богопознания и Богообщения.

И с этим связана также проблема, когда мы, не осуждая других, сами, тем не менее, возводим нечто среднее в разряд абсолютного, превращаясь в идолопоклонников, как пишет об этом святитель Григорий Богослов: «Поскольку всякая разумная природа, хотя стремится к Богу и к первопричине, однако же не может постигнуть ее <...> то, истаивая желанием, находясь как бы в предсмертных муках и не терпя этих мучений, пускается она в новое плавание, чтоб или обратить взор на видимое и из этого сделать что-нибудь богом <...> или из красоты и благоустройства видимого познать Бога, употребить зрение руководителем к незримому, но в великолепии видимого не потерять из виду Бога» [4].

Устремляясь к Богопознанию и жаждая Богообщения, мы должны делать это благоразумно и со смиренномудрием. Стараться не путать цели и средства, не надмеваться над братией независимо от занимаемого нами положения, любовью служа друг другу (см. Гал. 5:13). И помня о том, что, по словам преподобного Силуана Афонского, «Чем больше любовь, тем больше страданий душе; Чем полнее любовь, тем полнее познание; Чем горячее любовь, тем пламеннее молитва; Чем совершеннее любовь, тем святее жизнь» [5]. Совершив единожды свободный выбор образа спасения нашего в виде пути монашеского, будем стараться оставаться верны ему несмотря ни на что, ибо не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Господе [6].

-----------------------------

[1] Софроний (Сахаров), архим. Беседа 10: Как проводить Великий Пост // Духовные беседы. Том 1. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Sofronij_Saharov/dukhovnye-besedy/10
[2] Авва Дорофей, прп. Вопрос 37 / Вопросы преподобного Дорофея и ответы, данные на них святыми старцами Варсануфием и Иоанном Пророком // Душеполезные поучения и послания. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Dorofej/dushepoleznye-pouchenija-i-poslanija/3
[3] Там же.
[4] Григорий Богослов, свт. Слово 28. О богословии 2-е // Слова. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Grigorij_Bogoslov/slovo/28
[5] Софроний (Сахаров), архим. Часть вторая. Писания старца Силуана // Старец Силуан Афонский. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Sofronij_Saharov/starets-siluan-afonskij/2_9
[6] Августин Иппонийский, свт. Исповедь 1:1:1. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Avrelij_Avgustin/ispoved /

---

 

Доклад митрополита Смоленского и Дорогобужского Исидора на XXXI Международных Рождественских образовательных чтениях «Глобальные вызовы современности и духовный выбор человека», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь Москвы, 24 января 2023 года).

---

Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства, всечестные отцы, досточтимые матушки игумении, дорогие братья и сестры!

Тема моего выступления предполагает размышление над вопросом о том, каким образом, какими средствами в разные исторические эпохи монашество отвечало и отвечает на вызовы времени.

Митрополит Антоний Сурожский писал: «Современный мир ставит нас перед вызовом, и мир современен каждому поколению в любой момент его жизни. Но стоит задуматься о том, что же такое вызов, и перед лицом какого вызова мы стоим» [5]. В качестве образа вызова, с которым сталкивается человек, вне зависимости от исторической эпохи, каких-либо обстоятельств, митрополит Антоний предлагает евангельскую историю о хождении по водам (Мф. 14:22–34), сравнивая всякий вызов с бурей. «Нет момента, когда мир не является все той же бурей, только каждому поколению она представляется в ином обличье», и Господь неизменно пребывает с нами, пребывает в самой сердцевине этой бури, предлагая нам спасение. Апостол Петр, находящийся в смертельной опасности – в лодке посреди бушующего моря – осознает, что только Господь может спасти его, и он внимает призыву Спасителя и идет к Нему, идет, забывая о себе, о том, насколько страшна эта буря, он идет, всецело доверяя своему Божественному Учителю. Но, продолжает свою мысль митрополит Антоний, «он не сумел дойти до Господа, потому что вспомнил, что может утонуть. Он стал думать о себе, о буре, о том, что никогда еще не ходил по волнам, он обратился к самому себе и уже не мог устремляться к Богу» [6]. У святителя Николая Сербского в толковании на этот евангельский отрывок мы читаем удивительные строки, которые и есть сущность того, каким образом человек должен противостоять всякому вызову: «Пока Петр имел веру, он шел по воде, но как только его охватило сомнение, он начал утопать. В глубинном смысле выйти из лодки и пойти по воде, чтобы подойти ко Господу нашему Иисусу Христу, означает отделиться своею душою от тела, от попечений телесных и от любви телесной и отправиться опасным путем, ведущим к миру духовному, ко Спасителю» [12].

Именно путь ко Господу, путь в Царствие Небесное избран монашеством. Найти Бога – вот цель монашеской жизни. По слову святителя Игнатия (Брянчанинова): «Сущность монашеского жительства заключается в том, чтобы исцелить свою поврежденную волю, соединить ее с волей Божией, освятить этим соединением. В отречении от своей воли для наследования воли Божией заключается отречение от себя, заповеданное Спасителем, составляющее необходимое условие спасения и христианского совершенства, столько необходимое, что без удовлетворения этому условию спасение невозможно, тем более невозможно христианское совершенство» [9]. И эта духовная сущность монашества неизменна.

Из приведенных выше размышлений мы можем заключить, что поскольку и цель иноческого пути, и сущностная основа всякого вызова не меняются, то неизменным, по своей сути, должен быть ответ монашества на вызовы времени.

Вместе с тем, представляется целесообразным более конкретно обозначить те глобальные вызовы, которые представляют угрозу человеку как творению Божиему, созданному Господом по Его «образу и подобию», но повредившему свою природу грехопадением.

В одной из проповедей архимандрит Иоанн (Крестьянкин) обращает наше внимание на следующее: «Дух Божий еще в первые века христианства остерегал всех живущих, что «в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам-обольстителям и учениям бесовским» (1 Тим. 4, 1). Ныне отступление от Бога и веры распространяется по земле. Человек, отвергая добро и избирая зло, становится соучастником темной силы в борьбе против дела Божия – созидания жизни на земле. Мы видим это совершающимся. Вот какая страшная опасность грозит миру!» [2].

В современном мире религиозные представления настойчиво вытесняются из жизни общества, утверждается, что религиозность, вера в Бога – сугубо личное дело и личные духовные убеждения никак не должны влиять на нормы и правила общественной жизни. Что это значит? Что непреложность Божиих заповедей, необходимость их исполнения ставится под сомнение. Утверждения о том, что истин много и человек свободен в выборе того, и для него является хорошим, а что плохим, по сути, подменяет собой понятие подлинной свободы, дарованной человеком Господом. Об этом, и многих других вызовах в своем выступлении на Пленарном заседании XXIV Всемирного Русского Народного Собора говорил Святейший Патриарх Кирилл [8]. Предстоятель Русской Православной Церкви подчеркивает, что сейчас мы слышим требования «отказаться от следования богоустановленным моральным нормам и открытого свидетельства об Истине, Фактически это означает, что секуляризация на определенном этапе заставляет общество признать грех добродетелью и стремится сделать религиозные общины соучастниками этого нравственного преступления».

Не это ли искушение, подобное тому, которое предлагал враг рода человеческого Христу? Святой евангелист Матфей повествует нам о том, как диавол, возведя Господа на высокую гору, показал Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: всё это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне (Мф. 4:8–9). Не все ли «царства мира» предлагаются сегодня человеку с одним единственным требованием – поклониться диаволу. И ответ всякого человека, и наипаче того, кто избрал путь монашеского делания, должен быть таким же, как и ответ Христа: Отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи (Мф. 4:10).

Святитель Игнатий (Брянчанинов) преподает нам глубочайшее наставление: «По причине умножения соблазнов, по причине всеобщности и господства их, по причине забвения евангельских заповедей и пренебрежения ими всем человечеством – необходимо для желающего спастись удаление от общества человеческого в уединение наружное и внутреннее. По причине иссякновения благодатных руководителей, по причине умножения лжеучителей, обманутых бесовскою прелестию и влекущих весь мир в этот обман, необходимо жительство, растворенное смирением, необходимо точнейшее жительство по евангельским заповедям, необходимо соединение молитвы с плачем о себе и о всем человечестве, необходима осторожность от всякого увлечения разгорячением, думающим совершать дело Божие одними силами человеческими, без действующего и совершающего Свое дело – Бога. Спасаяй да спасет свою душу (Быт.19:17), – сказано остатку христиан, сказано Духом Божиим. Себя спасай!» [10]. Эти слова святителя опубликованы в его творении «Отечник» в 1870 году, но и сегодня это наставление, без преувеличения, можно назвать руководством для всякого инока, сталкивающегося с вызовами времени.

В этом же труде святитель Игнатий обращает наше внимание на необходимость изучения и усвоения святоотеческого наследия: «Кто усвоит себе … учение Отцов, тот, находясь и среди общества человеческого, стяжет сердечное безмолвие. Кто же останется чуждым этого учения, тот и в уединеннейшей пустыне, и в неисходном затворе, будет возмущен молвою помыслов и живописью мечтаний, будет проводить жизнь мирскую. Приводится сердце в безмолвие душевным деланием, соединенным с болезнованием или плачем сердца. Постараемся привести сердце в безмолвие: в этом – в сущность монашеского подвига. От сердечного безмолвия рождается истинное смирение: истинное смирение соделывает человека обителиею Бога. Наставят на такой подвиг изречения Отцов, примеры точного исполнения евангельских заповедей, составляющего отличительную черту их деятельности» [11].

Во второй части выступления позвольте более подробно рассмотреть те вызовы, с которыми сталкивалось русское монашество на ниве своего служения, обращенного к обществу.

Перед нами встает вопрос о том, как связаны ответы на глобальные вызовы современности, стоящими перед нашим обществом, перед нашим государством с сущностью монашеского делания, с жизнью святых обителей? По слову Святейшего Патриарха Кирилла: «Духовная жизнь человека важна не только для него самого, но и несет в себе огромный потенциал воздействия на окружающий мир. Становится ясно: даже самое уединенное монашеское житие, в котором и через которое совершается духовный подвиг, способно влиять на окружающий мир, и примеры святых об этом ясно свидетельствуют. Нам иногда говорят: «ну что монахи, сидят в затворе, – надо к миру обращаться, на мир воздействовать!» Конечно, надо, и пастырское слово Церкви обращено к миру, но монашествующие воздействуют на мир силой своей молитвы и своего духовного подвига, соприкасаясь с которым, многие меняют свое отношение к Богу, к Церкви и очень часто – всю свою жизнь» [7].

Святые обители земли Русской неизменно, с первых десятилетий возникновения Руси несут миссию просвещения мира Светом Евангельским: через Евангельское благовестие, через сострадательную любовь к миру, через старческое окормление. Они были и остаются хранительницами Православия, хранительницами чистоты веры – того духовного стержня, без которого невозможно было бы существование нашего земного Отечества.

Если мы обратимся к многовековой истории нашего Отечества, то почерпнем в ней множество примеров того, что именно подлинная, внутренняя, свобода, сила молитвы, духовный подвиг русского иночества неизменно соделывала его «солью земли, светом миру» (см. Мф. 5:13–14). И именно этот молитвенный подвиг объединял наш народ, позволял преодолевать силой любви ненависть и раздоры, преображая и внешнюю, общественную, жизнь.

Уже в первые века существования Руси, в период домонгольский, монастыри, появившиеся на рубеже X–XI веков, были и высшей школой духовного совершенства, помогая усвоению духовных сокровищ совсем недавно принятой Православной веры, и местом совершения дел милосердия, деятельного проявления любви к ближним.

Выдающийся русский религиозный философ, принадлежащий к числу мирских «оптинцев», Иван Васильевич Киреевский писал: «Обширная Русская земля, даже во времена разделения своего на мелкие княжества, всегда сознавала себя как одно живое тело и не столько в единстве языка находила свое средоточие, сколько в единстве убеждений, происходящих из единства верования в церковные постановления. Ибо ее необозримое пространство было все покрыто, как бы одною непрерывною сетью, неисчислимым множеством уединенных монастырей, связанных между собою сочувственными нитями духовного общения. Из них единообразно и единомысленно разливался свет сознания и науки во все отдельные племена и княжества. Ибо не только духовные понятия народа из них исходили, но и все его понятия нравственные, общежительные и юридические, переходя через их образовательное влияние, опять от них возвращались в общественное сознание, приняв одно, общее, направление» [3].

Ответом русского иночества на грозный вызов, брошенный Древней Руси в XIII–XV веках – монголо-татарское иго – стали подвиги великих угодников Божиих: преподобного Сергия Радонежского, преподобного Нила Сорского, преподобного Иосифа Волоцкого и иных исполинов духа, через которые была явлена любовь и милость Божия к Отечеству и народу нашему, его судьбе. Митрополит Антоний Сурожский писал: «Они оставляют всё, чтобы быть с Богом. Цели, которые они ставят, совершенно не общественные. Им требуется вновь обрести свою душу и с ней – душу народа, душу своих современников. Они не спасаются бегством, они ведут жизнь настолько жестокую, настолько трудническую, что нелепо было бы считать ее уходом от трудностей. Они ищут одного Бога, и находят Бога в глубине собственной души, посвященной Ему. Но вместе с тем, их любовь становится все глубже, и они с любовью принимают всех, кто начинает один за другим приходить к ним в поисках спасительной пристани» [4].

Обращаясь к истории древней Смоленской земли, не единожды в течение веков отстаивавшей свое право оставаться русской, приведу в пример Болдинскую обитель, основанную преподобным Герасимом в 1530 году. До этого времени, в течение более чем столетия, с 1396 по 1522 годы, Смоленская земля входила в состав Великого княжества Литовского. И именно на Смоленщине православную духовность с особым тщанием пытались заглушить католичеством. Основанный преподобным Герасимом Свято-Троицкий Болдин стал хранителем Православия, его форпостом на западных рубежах Русского государства.

Петровские реформы, последующие гонения на монашество, общее разорение монастырей стали не только грозным вызовом для русского иночества, эти преобразования губительно сказались на духовном состоянии русского народа. Преподобный Макарий Оптинский в одном из своих писем размышлял: «Сердце обливается кровию при рассуждении о нашем любезном отечестве России, нашей матушке, куда она мчится, чего ищет? Чего ожидает? Просвещение возвышается, но мнимое; оно обманывает себя в своей надежде; юное поколение питается не млеком учения святой нашей Православной Церкви, а каким-то иноземным мутным, ядовитым заражается духом; и долго ли это продолжится?»

Но неизменность устоев – характерная черта православного монашества. Уже на рубеже XVIII – XIX веков и в последующее столетие Россия обрела сонм угодников Божиих, труды и подвиги которых позволили, уже в условиях новых реалий, сохранить преемственность русской иноческой традиции.

Выдающийся представитель русского монашества XIX века, святитель Филарет (Дроздов), митрополит Московский и Коломенский напоминал монашествующим: «сыну обители… деянием должно обрести в видение восход, т. е. трудолюбным и неослабным исполнением заповедей Божиих и правил отеческих должно открывать путь к высшей жизни духовной и созерцательной, которая есть на земли предначинание жизни небесной». Другой великий святитель этого времени святитель Игнатий (Брянчанинов) назидал: «Остерегись, желая спасти ближнего, чтоб он не увлек тебя в погибельную пропасть. Последнее случается ежечасно. Отступление попущено Богом: не покусись остановить его немощною рукою твоею. Устранись, охранись от него сам: и этого с тебя достаточно. Ознакомься с духом времени, изучи его, чтоб по возможности избегнуть влияния его. “Ныне почти нет истинного благочестия, говорит уже Святитель Тихон за сто лет пред сим: ныне – одно лицемерствоˮ. Убойся лицемерства, во-первых, в себе самом, потом в других: убойся именно потому, что оно – в характере времени и способно заразить всякого при малейшем уклонении в легкомысленное поведение. Не подвизайся напоказ человекам, но в тайне для твоего спасения, пред очами Бога, – и очистится твое поведение от лицемерства. Не осуждай ближних, предоставя суд над ними Богу, – и очистится сердце твое от лицемерства» [10].

Точное следование первоначальному святоотеческому преданию, обращение к святоотеческой традиции помогло «восстать из пепла» русским монастырям после потрясений XVIII века, когда было закрыто две трети монастырей и когда многим казалось, что монашество уже не поднимется. И святые обители, как и прежде, стали источником возрождения русской духовности. Расцвела Глинская пустынь, расцвели Оптина и Саров, ставшие, по одному замечательному выражению, «кострами, у которых отогревалась замерзшая Россия».

Позвольте процитировать слова из проповеди великого подвижника нашего времени архимандрита Иоанна (Крестьянкина), произнесенные им в 1973 году в праздник Успения Пресвятой Богородицы и день 500-летия Псково-Печерского монастыря. Думаю, что наполненные любовью слова отца Иоанна о Псково-Печерской обители, в полной мере могут быть отнесены и к другим святым обителям земли Русской: «Монастырь дает нам пример того, как и в собственной жизни каждый из нас должен строить духовную крепость, ограждающую нас от натиска греховной стихии, крепость, ворота которой в то же время должны быть всегда открыты для любви и милосердия. … Псково-Печерская обитель и поныне продолжает служить тому, для чего она была создана и во имя чего она существует уже пятьсот лет, в ней продолжает жить та древняя культурная и духовная традиция, которая не только олицетворяет прошлое нашей страны, но и является частицей вечного.

Во все века эта духовная крепость Православия привлекала и продолжает привлекать массы людей, жаждавших и жаждущих духовного обновления, ищущих истину на этом островке преображенной земли.

Невозможно перечислить все испытания, выпавшие на долю монастыря: набеги, осады, нападения, пожары, мор и болезни… После каждого вторжения, после каждого несчастья с помощью Пресвятой Богородицы монастырь залечивал свои раны, становился сильнее и неприступнее, и молитва продолжала денно и нощно гореть в нем, как неугасимая лампада. За каждой раной, за каждым разрушением, за каждой потерей следовало исцеление, созидание и утешение, и монастырь как стоял, так и стоит незыблемо и неколебимо.

Зададим себе вопрос: в чем причина исключительного долголетия святой Псково-Печерской обители? В том, что у основания монастыря стояли великие подвижники и чудотворцы. Истинные ученики и продолжатели преподобных, иноки последующих поколений сумели свято сохранить наследие, завещанное им основателями монастыря и дивным светильником Псково-Печерским – преподобным Корнилием. Это наследие – жизнь, протекающая строго по заповедям Христовым и обетам монашеским.

Будем твердо помнить, что важнейшим залогом долголетия, твердости и неприступности иноческой обители, ее защиты от видимых и невидимых врагов служит не богатство, не крепость стен монастырских, а главным образом внутреннее благоустройство самой жизни иноков и молитвенное горение каждого из них в отдельности.

Если не иссякнет молитва, если не охладеет жажда подвигов, то будет всегда сиять Псково-Печерская обитель на Русской земле, как самая яркая звезда на небе. Как и в прежние времена, монастырь неустанно молится за русский народ и другие народы, за землю Русскую и за весь мир.

Размышляя о прошлом монастыря и наблюдая его сегодняшнюю жизнь, мы должны четко осознавать, что прошлое и настоящее объединяет нечто общее, внеисторическое, незыблемое, неколебимое, вечное, что монастырь несет в себе весть о нетленной истине, одинаково необходимой для людей всех времен.

Пусть эта обитель борется за спасение нашего мира от грозного приговора, за которым некогда последовал потоп. Сей Божий приговор гласил: не может Дух Мой жить среди этих людей, ибо они стали плотью. Как некогда Иоанн Предтеча, да станут святые обители на людном, шумном и суетном пути многоговорливой плотской жизни и напомнят суетящимся людям об истинной и достойной человеческой, а не животной жизни, напомнят вечную заповедь: Духа не угашайте!» [1].

В процитированном отрывке проповеди архимандрита Иоанна (Крестьянкина) мы находим и ясный ответ на вопрос о том, как современное монашество должно отвечать на тот вызов, который стоит сегодня перед Отечеством нашим, перед Русским миром. Нов ли этот вызов? Нет, он тот же, что и на протяжении веков – попытки разрушения духовной сущности русского народа, его глубинного соборного единства.

В Соборном слове XXIV Всемирного Русского Народного Собора, который состоялся 28 октября 2022 года, констатируется: «Русскому миру, как это бывало не раз в его истории, угрожает серьёзный противник. Противник сегодняшний – это идеология и практика агрессивной секуляризации, наступление диктата глобалистских идей. Сознательный отказ части глобальных элит от веры в Бога и, как следствие, отказ от принципов христианской этики, ведёт их к отрицанию самого человека, ниспровержению базовых традиционных ценностей, подавлению свободы» [13]. В этом стратегическом документе подчеркивается, что именно молитва, наше предстояние перед Господом – это то, с чего начинается духовное воссоединение народа, а значит – именно в этом стержень, внутренняя основана на тот вызов, который стоит перед Россией ныне. «Мы призываем всех трудиться в молитве и в деле для сохранения этого единства, каждого на своем месте – ученого, рабочего, учителя, врача, чиновника, предпринимателя, монаха и воина», – обращаются соборяне к нашим согражданам и соотечественникам.

Пусть же милостью Божией, заступничеством великих русских святителей, иноков, прославленных Святой Церковью в лике святых, молитва монашеская, молитва, возносящаяся ныне во святых обителях Церкви Русской соделает наше Отечество мирным и процветающим.

Позвольте завершить свое выступление словами замечательного русского религиозного философа Алексея Степановича Хомякова: «В подмосковных лесах некогда молился Сергий, – и не погибла Россия. В дебрях Саровской пустыни молился монах Серафим, и его молитва держала Россию. Молится кто-нибудь и теперь, – ибо держится Россия!» [14].

-----------------------------

Источники и литература

1. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Проповеди. М.: Издательство «Отчий дом». 2010. С. 529–540.
2. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Слово из вечности. Слово в неделю 29-ю по Пятидесятнице Спасение человека совершается только верой и только в Церкви // https://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Krestjankin/slovo-iz-vechnosti/20
3. Киреевский И.В. Разум на пути к истине. М.: «Правило веры», 2002. С. 175.
4. Митрополит Сурожский Антоний. Труды. М.: Практика. 2002. С. 365.
5. Митрополит Сурожский Антоний. Труды. Книга вторая. М.: Практика. 2007. С. 712.
6. Там же. С. 713
7. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Доклад на Собрании игуменов и игумений Русской Православной Церкви 23 сентября 2016 года. Эл публикация // http://www.patriarchia.ru/db/text/4621772.html
8. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Доклад на Пленарном заседании XXIV Всемирного Русского Народного Собора, 28 октября 2022 года // Эл. публикация https://vrns.ru/documents/doklad-svyateyshego-patriarkha-kirilla-na-plenarnom-zasedanii-xxiv-vsemirn...
9. Святитель Игнатий (Брянчанинов). Собрание творений. Том 5. «Приношение современному монашеству». М.: «Ковчег». 2021. С. 85
10. Святитель Игнатий (Брянчанинов). Собрание творений. Том 6 «Отечник». М.: «Ковчег». 2021. С. 562.
11. Там же. С. 5.
12. Святитель Николай Сербский. Беседы. Часть 1. Неделя 9-я по Пятидесятнице. Евангелие о Сильнейшем природы // Эл. публикация https://azbyka.ru/otechnik/Nikolaj_Serbskij/besedy/1
13. Соборное слово XXIV Всемирного Русского Народного Собора, 28 октября 2022 года // Эл. публикация https://vrns.ru/documents/sobornoe-slovo-xxiv-vsemirnogo-russkogo-narodnogo-sobora/
14. Хомяков А.С. «Политические письма 1848 года» // Вопросы философии. 1991. № 3. С. 120.

---

 

Доклад игумена Гавриила (Рожнова), наместника Раифского Богородицкого мужского монастыря Казанской епархии на XXXI Международных Рождественских образовательных чтениях «Глобальные вызовы современности и духовный выбор человека», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь Москвы, 24 января 2023 года).

---

Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства, всечестные отцы и матушки! Я благодарен организаторам за возможность поделиться мыслями по теме, вынесенной в заглавие XXХI Международных Рождественских образовательных чтений – «Глобальные вызовы современности и духовный выбор человека».

Раскрывая тему заседания круглого стола «Ничто не должно обладать мною», предполагаю не научить кого-то чему-то, но совместно поговорить и поразмышлять над этими глубокими словами апостола Павла о духовной свободе и ее признаках.

Необходимость периодического возвращения к этой теме видится в опасности лукавой подмены в современном нам мире свободы – вседозволенностью. У многих сегодня присутствует стремление к свободе абсолютной – свободе, не зависящей от моральных норм. Эта свобода есть на самом деле лжесвобода, в которой человек теряет свободу духовную и попадает в рабство своих страстей.

Одним из главных оплотов «несвободы» в сознании современных людей становится Церковь. А монашество представляется неким бастионом такой строгости, пределом ограничений, противоположностью свободной личности, местом, куда бегут, чтобы отказаться от своей свободы и ответственности за собственную жизнь.

Всем здесь собравшимся хорошо известно, что Церковь всегда и везде утверждает свободу как одну из главных ценностей человеческой жизни. О росте свободы по мере приобщения к Истине говорится в Евангелии: Вы познаете Истину, и Истина сделает вас свободными (Ин. 8:32). Апостол Павел восклицает: Где Дух Господень, там свобода (2 Кор. 3:17). Святитель Тихон Задонский прямо говорит: «Свободу дарует Христос» [1]. Свобода называется святыми отцами Церкви одной из важнейших черт образа Божия в человеке. Основа свободной воли человека – его разум, еще одно проявление образа Божиего. Только свободный разум в состоянии сделать выбор между добром и злом.

Об этой свободе говорил Христос как о свободе от греха. Это абсолютная свобода для человека, потому что ничто внешнее не может помешать ему реализовывать данную свободу. «Тот истинно свободен, кто живет для Христа: он стоит выше всех бедствий. Если он сам не захочет себе сделать зла, то другой никогда не будет в состоянии сделать ему это» [2], – пишет святитель Иоанн Златоуст.

Без духовной свободы человек не существует как личность. Но свобода, не «ограниченная» страхом Божиим, убийственна для человека. Она приводит к духовной и нравственной деградации общества, к идейному анархизму, материализму, антикультуре. Там, где во главу угла поставлена свобода без Бога, не может быть подлинной свободы личности, ибо всякий, делающий грех, есть раб греха (Ин. 8:34).

Основополагающим христианским критерием в оценке свободы является страх любви, боящейся причинить какой-либо моральный, психический, физический или иной вред человеку. Он является верным стражем и правильного отношения к вещам, к природе, ко всякого рода деятельности. Преподобный Варсонофий Великий говорил: «Хороша свобода, соединенная со страхом Божиим» [3]. Вот та христианская мысль, в свете которой могут правильно пониматься все свободы, права и обязанности человека, в том числе и религиозные свободы.

Понятие «страха Божия» совершенно неизвестно современному человеку, превратно толкуется как попытка запугать просвещенных людей. А ведь «источник всех добродетелей – страх Божий», – пишет авва Исаия. Желание свободы как неограниченного произвола гениально отмечено Ф.М. Достоевским и, увы, актуально до сих пор.

Одурманенные пониманием свободы как произвола молодые люди и сейчас выходят на майданы, расстреливают своих однокашников и преподавателей, вовлекаются в расистские и нацистские движения. Отвлеченный философский вопрос понимания свободы принимает остроактуальный характер, если посмотреть на результат пропаганды ложных идеалов свободы в соседних странах, да и в нашем обществе.

Как привести в гармонию столь вожделенную для молодежи свободу и столь необходимую нашему обществу нравственную ответственность? Через добрый пример жизни нас самих, православных христиан. И важную роль в правильном понимании свободы может сыграть именно монашество.

Хотя, на первый взгляд, современное секулярное общество не воспринимает монашество как путь к свободе, но, глядя на истинных монахов, люди могут вдохновляться и подспудно понимать, что монашество – это и есть свобода. Преподобный Силуан Афонский свидетельствует: «Мучимся мы все на земле и ищем свободы, но мало кто знает, в чем свобода, где она... Я познал, что она у Бога, и от Бога дается смиренным сердцам... Благодать Святого Духа... дает душе мир и свободу умом и сердцем быть в Боге... И это есть истинная свобода» [4].

Мирскому человеку сложно провести знак равенства между понятием свободы и добровольным отречением от своей воли. Причина такого непонимания кроется в разнообразии смыслов термина «свобода». В православном нравственном богословии свобода нередко понимается в трех аспектах: свобода воли, внешняя свобода, духовная свобода. Свобода воли является неотъемлемым величайшим даром человеку от самого Бога. Проблема внешней свободы возникает тогда, когда воля личности осуществляется в социальной среде. А вот духовная свобода – это именно высшая цель христианина, доверяющего Евангелию. Ведь именно об этой свободе говорил Христос: …если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными (Ин. 8:32).

Духовная свобода раскрывается по-особому в монашеском делании. С момента пострига, когда желающий принять монашество дает обеты и исполняет их в повседневной жизни, он идет по пути к духовной свободе. Между монашеством и свободой не только нет какого-либо противоречия, но, напротив: монашеское делание есть один из путей к духовной свободе. Господь создал людей по Своему образу и подобию – свободными. Следовательно, свобода эта присуща самому нашему существованию и никоим образом не может быть отчуждена. Свобода – самый ценный дар в образе Божием, которым является созданный Творцом человек. Однако, начиная с первых веков христианства, некоторые люди, воспламененные любовью к Богу, добровольно отдают свою свободу в руки духовного отца или духовной матери, что кажется противоречием. Но противоречия здесь нет. Будучи свободным, человек может так распорядиться своей свободой, что вверяет ее кому-то иному во имя еще более высокого идеала. Заметим, что это происходит и в таинстве брака, когда каждый из супругов в идеале отрекается от себя, чтобы, оставаясь собой, принять другого супруга и сочетаться с ним.

Когда мы говорим, что в монастыре царит свобода, что здесь каждый чувствует в душе некую легкость, что здесь нет принуждения, означает ли это, что монахи могут делать, что хотят, и жить, как им вздумается? Конечно нет. Истинная свобода состоит, в первую очередь, в возможности свободного выбора. Иными словами, человек становится подлинно свободным только тогда, когда может беспрепятственно отказаться следовать тому, чему предан весь мир, и избрать для себя тот путь, который приведет его к Богу. Иначе говоря, в монашестве он обретает свободу жить в Боге. Как пишет архимандрит Эмилиан (Вафидис): «Монашество дает человеку свободу черпать благодать полными пригоршнями и насыщаться Богом, ради Которого он и покинул мир» [5]. Жизнь в свободе означает, что человек волен убежать от убожества мирской жизни и приступить к монашескому жительству, то есть волен отречься от мира, который полон скорбей и находится в состоянии кризиса.

Монашество зародилось в эпоху страшного кризиса – социального, военного, политического, культурного, духовного, философского. Когда все в мире пришло в упадок, тогда на смену прежнему восприятию мира явилось совершенно иное миросозерцание святых отцов. Самой вершиной этого святоотеческого миросозерцания стало монашеское любомудрие, вызвавшее к жизни некий новый мир, непричастный общему кризису. Человек исходит из этого мира, погруженного в кризис и полного греховных компромиссов, и создает свое собственное жительство. Он свободен жить и следовать за Христом без всяких компромиссов, а не влачить жалкое существование в тяжких оковах кризиса и депрессии, налагаемых на него миром. Однако в монастыре человек свободен от всяких уз, в том числе и от уз брака, ничто не вынуждает его идти на компромисс, ничто не толкает его на грех. Ведь в миру, если человек и захочет жить без греха, ему будет не так легко это сделать. Здесь все, что бы он ни делал, если и не является явным грехом, то в какой-то степени грехом осквернено.

Митрополит Антоний Сурожский писал: «Посмотрите: вот у меня две свободные руки сейчас. Взял я свои часы, которые, в общем, ничего не стоят, но – мои, закрыл руку, и часы – мои, а рука? Больше нет ее, она не свободна; у меня осталась только одна рука. Возьми я и в нее что-нибудь – у меня вообще рук нет. А возьми я таким же образом, как жадный хозяин, что-нибудь в свое сердце – и сердце занято до отказа, и нет сердца ни для кого другого. И вот получается: богатеет человек, чего только у него нет. Только сначала одной руки больше нет, потом сердца больше нет, потом ума больше нет, и кончается тем, что он ничем не обладает, а сам стал предметом обладания» [6]. Такова жизнь в миру. Для того чтобы избавиться от всего этого, человек и уходит в монастырь. Он исходит из мира – места изгнания Адама, чтобы освободиться и от самого греха. В пустыне, в уединении монах становится далеким от беспорядочной толпы, не дающей ему жить свободно, и пребывает среди подобных себе братьев в общении с Богом. В этом – основная характеристика таинства любви к ближнему (греч. agape), единения людей, при котором люди добровольно стирают всё разделяющее их, чтобы достичь самого тесного союза, в котором, однако, личность каждого не растворяется. И это лишь следствие великой тайны нашего подобия Богу: как Бог един в Трех Лицах, так и мы имеем целью пребывания на земле постепенное единение нашей единой человеческой природы со Христом при сохранении различия наших ипостасей. Любовь к Богу и братьям настолько преисполняет сердце монаха, что заменяет для него его ветхое «я». Монах умирает для мира, и эта смерть приносит ему бессмертие. Он чувствует себя освобожденным от всего, что мучило его в жизни, что связывало его, налагая узы мирских обязательств, – и становится узником благодати, обретая свободу, которую даровал нам Христос. Это та свобода, которую монах избрал добровольно и которая всецело принадлежит ему.

Монашеское жительство – это отречение от всего, к чему мирской человек, в какую бы эпоху он ни жил, стремится всеми силами своей души. Монах оставляет всё, для того чтобы с полной свободой сказать: «Господи, я отдаю Тебе всего себя. Я отрекаюсь не только от греха, но и от того, что почитается священным: от благословленного церковью брака, от участия в жизни церковного прихода, собранного Самим Богом. Ради обретения Бога я исхожу из земли своей, от родства своего и из дома отца своего». Монах отказывается также от сна, пытаясь сократить его, насколько это возможно. Он отказывается от некоторых видов пищи, он отрекается и от имущества, несмотря на то, что человек вправе его иметь. От всего этого монах отрекается. В первую же очередь он отрекается от самого себя. Он не желает быть пленником своего собственного «я». Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что истинный послушник стремится «…добровольно продать себя в рабство, чтобы в замену оного получить истинную свободу» [7]. По слову архимандрита Софрония (Сахарова), «истинная свобода там, где Дух Господень, а потому и цель послушания, как и вообще христианской жизни, – стяжание Духа Святого» [8].

В каком-то смысле монах – это бунтарь, отринувший все, для того чтобы пребывать наедине с Богом. Освобождаясь от всего, монах стремится как можно глубже проникнуть в тайники своего сердца и обрести Царство Божие, сокровенное внутри него. Однако его свобода не означает отказ от традиций и преданий Церкви. Монах – это носитель традиций; чем глубже его жизнь укоренена в предании, тем более он тверд и непоколебим в своем предстоянии Богу. Поэтому монахи всегда настороженно относятся к любым нововведениям, переменам, экспериментам, опытам. Монастырь может даже подвергнуться опасности распада, если кто-то попытается его модернизировать. Настолько глубоко жизнь каждого монаха и всей обители укоренена в традиции и консервативна. Однако через этот консерватизм раскрывается сила и глубина, вечность и непреложность свободы монаха и одновременно то постоянство, с каким инок предстоит пред Богом. Отсюда и верность монахов традиции, и их нежелание переходить с места на место, но, с другой стороны, и насыщенность их жизни, и большое разнообразие форм монашеского жительства, и множество видов святости. Сколько людских характеров существует, столько же может быть и укладов монашеского жительства. Свобода и разнообразие, отсутствие шаблонов – вот отличительные черты монашества, ведь оно всегда динамично и преисполнено жизни. Монашество – это не раз и навсегда устоявшаяся система, не накатанная дорога. Это живое предстояние пред Богом, хранение той самой духовной свободы, которая разрывает все узы, все отбрасывает прочь, от всего отрекается.

Как говорит архимандрит Эмилиан (Вафидис) в одной из своих бесед: «Монашество – это не какая-то аскетическая техника. Его нельзя свести к определенному виду аскезы, например к посту. Были монахи святой жизни, которые отнюдь не были строгими подвижниками, они не изнуряли себя особым постом, но ограничивались соблюдением постов, установленных Церковью для всех христиан. Я могу поститься, но не пост делает меня монахом. Я могу совершать ночные бдения, но не бдение делает меня монахом. Я могу молиться, но не молитва делает меня монахом, ведь молитва – обязанность всякого простого смертного. Монашество – это особое общество свободных людей, которые собрались вместе по собственному желанию и отреклись абсолютно от всего, потому что они поистине хотят не просто вместе взирать на Бога, но и быть едино с Богом. В монашестве мы действительно становимся свободными, ибо отрекаемся от всего, что могли бы приобрести и сделать своей собственностью. Монашество – это подлинное личное соединение человека как свободного чада Божия с Богом, это абсолютное единство со Христом, с которым человек более не может разлучиться. Таким образом, монашеская жизнь – это жизнь, свободная от оков греха, скорбей, тревог, желаний – от всего того, во что погружен каждый мирской человек и весь мир. Остается один только Бог, пребывающий во всем и наполняющий все. Остается только Он и я, а моя жизнь отныне сокрыта в Нем» [9].

------------------------------------

[1] Творения иже во святых отца нашего Тихона Задонского. Сокровище духовное, от мира собираемое. Издание пятое. Синодальная типография. – М., 1889. С. 16.

[2] Иоанн Златоуст. Полное собрание сочинений. [В 12 томах]. Том 1. – М.: Эксмо, 2017. С. 145.

[3] Преподобных отцов Варсонофия и Иоанна руководство к духовной жизни в ответах на вопрошания учеников. – М.: Сибирская Благозвонница, 2013. С. 63.

[4] Силуан Афонский, прп. Жизнь и поучения. – M., 1991. С. 311–312.

[5] Эмилиан (Вафидис), архим. Дом Божий – врата небесные: о монашестве, игумене и послушнике: пер. с греч. – Екатеринбург: Изд-во Александро-Невского Ново-Тихвинского женского монастыря, 2022. С. 40.

[6] Электронная библиотека «Митрополит Сурожский Антоний». URL: http://www.mitras.ru/molitva/vstrecha.htm

[7] Иоанн Синайский, прп. Лествица. – М.: Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви, 2019. С. 57.

[8] Силуан Афонский, прп. Жизнь и поучения. С. 350.

[9] Эмилиан (Вафидис), архим. Дом Божий – врата небесные: о монашестве, игумене и послушнике… С. 45.

---

---

 

Доклад игумении Елены (Золотухиной), настоятельницы Спасского женского монастыря села Костомарово Россошанской и Острогожской епархии на XXXI Международных Рождественских образовательных чтениях «Глобальные вызовы современности и духовный выбор человека», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь Москвы, 24 января 2023 года).

---

Тема трезвения и внутреннего внимания настолько обширна и глубока, что говорить о ней можно бесконечно много и долго. Не случайно эти добродетели названы святыми отцами духовным художеством и искусством. Как известно, для усвоения любого искусства требуется немало времени и труда. Поэтому в небольшом докладе хотелось бы затронуть лишь некоторые аспекты, которые мне кажутся наиболее важными.

По определению святых отцов главной целью монашеской жизни является соединение с Богом. А Господь говорит нам, что соединиться с Ним, узреть Его духовными очами невозможно без сердечной чистоты: Блажени чистые сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5:8). Сердечная чистота обретается монахом в длительной, тяжелой борьбе со своими страстями. Святые преподобные отцы, опытным образом прошедшие этот огненный путь очищения, считают трезвение важнейшим и необходимым условием для ведения духовной брани. Сам Спаситель напоминает Своим ученикам о необходимости постоянного духовного бодрствования: Бдите и молитеся, да не внидете в напасть (Мф. 26:41). Архимандрит Эмилиан (Вафидис) в Толковании на «Слово о трезвении и молитве» преподобного Исихия Иерусалимского определяет эту добродетель как «внутреннее общение с Богом, теснейшее с Ним соединение, которого мы можем достигать каждый день при условии, что не увлекаемся суетой, предрассудками и ложью этого мира. Трезвение, как духовное художество, – это таинство, при помощи которого внутрь нас входит Господь, а мы входим в Бога, приобщаемся Ему. И тогда Святой Дух как животворящее семя беспрестанно проникает в утробу нашего сердца, в котором рождается дух спасения…» [1]. По словам этого подвижника, трезвение не является отвлеченным понятием, оно есть делание, труд всей нашей жизни, «постоянный подвиг и даже сама жизнь» [2]. Святитель Игнатий (Брянчанинов) в «Приношении современному монашеству» говорит: «Трезвение есть твердое устроение ума и стояние его при сердечной двери; оно видит приходящие к нему помыслы хищников, слышит, что они говорят, познает, что делают эти убийцы, и какие образы начертываются и воздвигаются, чтобы прельстить ум мечтанием» [3]. По словам святителя, «трезвение есть причина чистоты сердца, а поэтому и причина Боговедения» [4]. Он отмечает, что постоянное трезвение ума нам необходимо, дабы не увлечься нашим падшим естеством и избежать всех козней и препятствий, устраиваемых соблазнами мира и неистовою злобою падших ангелов.

Трезвение имеет тесную взаимосвязь с главным духовным деланием монаха – непрестанною молитвою, которая сохраняет в уме и сердце своего делателя память Божию. Одно рождается от другого, одно хранит другое от вражеских обольщений. Однако трезвение и истинная молитва невозможны без внутреннего внимания. А внимание, по словам святителя Игнатия, «есть первоначальный дар Божественной благодати, ниспосылаемой трудящемуся и терпеливо страждущему в подвиге молитвенном. Благодатному вниманию должно предшествовать собственное усилие ко вниманию: последнее должно быть деятельным свидетельством искреннего желания получить первое» [5].

Таким образом, без внутреннего внимания и трезвения человек не способен не только вести борьбу со страстями, но даже увидеть в себе эти страсти и немощи, выработать к ним правильное, здравое отношение, чтобы, с одной стороны, не впасть в беспечность, самооправдание и нерадение, а с другой – в глубокое уныние и депрессию.

Противоположностью внимания и трезвения является рассеянность ума. Она рождается от привитой с детства любви к развлечениям, избыточной информации, многопопечительности, сребролюбия, лености, нерадения, самомнения, эгоизма, осуждения ближних. Кроме того, по словам архимандрита Эмилиана (Вафидиса), «тот, кто живет бездумно, легкомысленно, кто увязает в суете повседневности, а тем более пребывает в грехе и беззаконии, – сам призывает к себе лукавого духа. И потому деланию трезвения всегда противостоит лукавый дух… Злой дух не перестает нападать на нас со всей силой своей злобы. И надо уяснить себе, что искусство трезвения – это духовная битва» [6].

В этой битве нужно помнить, что пагубна для внимания и трезвения мечтательность. Святые отцы строго воспрещали образность и мечтательность во время молитвы. Святитель Игнатий в своих трудах говорит: «Мечтание, как бы ни было приманчивым и благовидным, будучи собственным, произвольным сочинением ума, выводит ум из состояния Божественной истины, вводит в состояние самообольщения и обмана» [7]. Мечтательность подпитывается зрением и слушанием различных суетных образов и выражений, которые долго хранятся в нашей памяти и неожиданно всплывают в самые неподходящие и ответственные моменты.

В современном мире технический прогресс создал массу средств, которые почти насильно погружают большинство людей в нескончаемый информационный поток, сковывают их волю, вызывая скрытую зависимость и эмоциональную нестабильность. В таких условиях рассеянность ума становится массовой болезнью души, не воспринимаемой миром как тяжелый недуг. А каждый человек, приходящий в монастырь, в той или иной мере пропитан духом мира, в котором жил и формировался как личность. Он неизбежно отмечен печатью своей эпохи и несет в себе свойственные ей болезни. Эгоизм, зацикленность на самом себе, мнительность помрачают ум современного инока и лишают его возможности безбоязненно посмотреть на свои страсти и немощи. Поэтому трезвение и здравомыслие, как никогда прежде, необходимы современному монаху.

По сути, все многообразие монашеского делания можно назвать трезвением. Без него нельзя обрести ни правильной молитвы, ни смирения, ни сердечной чистоты, ни истинной любви к Богу и ближнему. Из трудов святых отцов и личного опыта мы знаем, как трудно удерживать внимание и как легко и незаметно можно уклониться в рассеянность, нерадение и уныние, приводящие к апатии и безразличию. Следовательно, вопрос, как помочь насельнику обители воспитать в себе внимание и трезвение, становится жизненно важным.

Прежде всего, необходимо по возможности ограничить в монастыре использование сотовых телефонов и различных гаджетов, которые открывают дверь всем стихиям мира, пленяющим внимание монаха и уводящим от памяти Божией. Также нужно помнить, что игумен или игумения более других подвержены риску впасть в рассеянность, так как на них лежит много обязанностей и духовных, и хозяйственных, и административных. Поэтому общие и частные беседы с насельниками на тему трезвения взаимно необходимы. В этих беседах в первую очередь следует отмечать, что идти путем трезвения невозможно, если мы не поставим в центр нашей жизни Христа, если мы не будем постоянно себе напоминать, что в Нем главный смысл нашей жизни, наших трудов и молитв, что все эти труды, даже самые незначительные, должны совершаться ради Христа. Тогда Он наполнит их смыслом, и любое монастырское дело, каким бы тяжелым оно ни казалось, будет приносить радость.

Нужно постоянно задавать себе вопрос, насколько мои мысли, слова, действия, эмоции соответствуют евангельскому духу, тому, чего ждет от нас Господь. Очень важно отметить, что не следует ждать быстрых результатов и благодатных плодов наших трудов, но нельзя и отчаиваться от ошибок и неудач и замыкаться в себе. Необходимо чаще прибегать к исповеди и причастию Святых Христовых Таин; тщательно наблюдать, чтобы упражнения во внутреннем внимании не переходили в болезненное самокопание и зацикленность на себе. Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорил, что монастырские послушания, если исполняются должным образом, очень способствуют развитию внимания. Напротив, пустые занятия и праздность ввергают в леность и рассеянность, приводят к забвению Бога.

Борьба со своими страстями очень болезненна, она не дается легко, требует много терпения и мужества от монаха. И очень важно, чтобы он, ведя духовную брань, не страдал от надуманных проблем и собственной мнительности, просил у Господа здравого и трезвого взгляда на самого себя, не доверял себе, открывал духовнику свои смущения и греховные состояния, старался все делать с благословения игумена и избегал пагубного самоволия и самочиния.

Если мы, пусть медленно, но неотступно будем двигаться путем внимания и трезвения, учитывая, анализируя, исправляя свои ошибки, то Господь, Который постоянно взирает на наши труды и поддерживает нас своею благодатью, в свое время даст нам возможность вкусить от духовного плода, который, по словам апостола Павла, есть любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость воздержание (Гал. 5:22).

--------------------------------

[1] Эмилиан (Вафидис), схиархим. Толкование на «Слово о трезвении и молитве» преподобного Исихия Иерусалимского в 2 частях. – Александро-Невский Ново-Тихвинский монастырь, 2020. C. 23.

[2] Там же. С. 18.

[3] Игнатий (Брянчанинов), свт. ПСС. Т. 5. – М., 2007. C. 235.

[4] Там же. С. 236.

[5] Слова святителя Игнатия (Брянчанинова) о молитве Иисусовой. – Изд. СТСЛ, 2018. C. 31.

[6] Эмилиан (Вафидис), схиархим. Толкование на «Слово о трезвении и молитве»… C. 24.

[7] Слова святителя Игнатия (Брянчанинова) о молитве Иисусовой. C. 31.

---

---

 

Вступительное слово епископа Солнечногорского Алексия, наместника Данилова ставропигиального мужского монастыря Москвы перед началом работы секции «“Уклонись от зла и сотвори благо”. Духовная брань монашествующих и вызовы современности» на XXXI Международных Рождественских образовательных чтениях «Глобальные вызовы современности и духовный выбор человека», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь Москвы, 24 января 2023 года).

---

Ваши Высокопреосвященства, Преосвященства, досточтимые отцы игумены, дорогие матушки игумении, братья и сестры!

Наша секция посвящена теме «Уклонись от зла и сотвори благо» – посвящена верности Христу, которую монах призван воспитывать в себе, несмотря на вызовы современности, и не только. Во все времена вызовы чем-то похожи, ведь страсти человека остаются теми же. Духовная борьба проходит в нашем сердце и ведется она за то, останется ли человек с Богом или уйдет «на страну далече», и, если уже ушел, то вернется ли ко Христу покаянием. То, как протекает борьба, зависит во многом от внутреннего состояния человека – от его решимости быть со Христом, смирения перед Богом и целеполагания. Радостно, что есть те, кто неравнодушен к этому вопросу и решает его для себя, и что все мы собрались здесь для его обсуждения.

Господь сказал в Евангелии, что по причине умножения беззакония во многих охладеет любовь (Мф. 24:12). Прежде всего, охладевает любовь ко Христу, а затем и любовь к ближним. Не случайно один из древних святых отцов (авва Иоанн Пророк, о котором пишет преподобный авва Дорофей) перед тем как дать практическое наставление касательно жизни в монастыре, говорил: «Бог да сохранит любовь» [1]. С любовью и миром в душе можно воспринять любое наставление и противостоять любому искушению.

Внешняя форма искушений может меняться, а суть их та же, потому что причины (наши страсти) остаются внутри нас. Например, если в человеке развиты гордость, властолюбие, он будет так или иначе стремиться к власти, всех осуждать, интересоваться теми вещами, которые его не касаются, а возможно, и делами мирскими, политикой. Мир сейчас очень политизирован,да и новые кандидаты в братство могут принести с собой свой неправильный настрой. Но если они стремятся исправиться и видят, что все братство живет Христом, то, конечно, и они будут меняться. Или бывает так, что человек находится в грехе уныния, а у него была развита страсть к развлечениям, и он стремится узнавать новости, участвует в пересудах, принимает плохие помыслы, «включает» греховную фантазию…

Сейчас существует искушение использовать не по назначению гаджеты, интернет. Конечно, в древние времена мирские новости не проникали с такой скоростью за стены монастырей, но для врага-диавола ведь стен не существует. Можно в пустыне развивать греховные мысли, злиться на пустой глиняный горшок, роптать и «воевать» с разными неудобствами уединенной жизни, и тому есть примеры в Патериках. Значит, «запрос» на искушенияидет изнутри, по словам апостола Иакова: Каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью (Иак. 1:14). «Искушения на инока возникают из следующих четырех источников: из падшего нашего естества, из мира, от человеков и от демонов. Собственно, источник искушений один: наше падшее естество. Если б естество не находилось в состоянии падения, то зло не возникало бы в нас самих, соблазны мира не имели бы на нас никакого влияния, человеки не восставали бы друг против друга, падшие духи не имели бы повода и права приступать к нам», – пишет святитель Игнатий (Брянчанинов) [2].

Монах, да и каждый человек, поддается искушению тогда, когда его отношения с Богом в чем-то разладились, прервались, когда цель своей жизни он или утратил, или, по невниманию и по другим причинам, потерял из виду. Если человек осознает свою духовную болезнь, смиренно понимает, что своими силами он справиться не может – это уже очень много: в таком случае он способен принять помощь свыше и необходимое лечение.Духовная брань упрощается и даже со временем оставляет монаха, если в его жизни есть правильная Цель. Этой Целью является Христос. Когда эта Цель определена как главная, и вся жизнь человека Христоцентрична, остальное в жизни обретает свой смысл и свое место.

Смотрящий на свою жизнь с точки зрения Евангелия внимательнее следит за собой, чтобы ничем не оскорбить Бога, и ему некогда следить за кем-либо еще, тем более осуждать. Подвизающийся таким образом занят не тем, что диктует ему эгоизм, не удовлетворением своих страстей, а Богом – Богопознанием, Богоугождением. Подвижник ХIХ столетия епископ Томский и Семипалатинский Петр (Екатериновский) в своем труде «Указание пути к спасению» пишет о том, что человек создан для Бога, «чтобы при разумно-свободном раскрытии своих сил проявлял в себе Богоподобные совершенства, прославлял тем Бога, возрастая в Богоподобных совершенствах, более и более приближался к Богу и в общении с Ним и в Нем наслаждался блаженством». Стремясь во всем найти истину, благость и красоту, дух человеческий, тем не менее, «нигде в… земных предметах не находит удовлетворения этим существенным потребностям, без которого душа не может жить, как тело без пищи»; тогда он «побуждается искать этого удовлетворения только в Бесконечном Существе, Боге» [3].

Через любовь ко Христу и исполнение Евангелия все в жизни воспринимается по-другому. Тогда и послушания выполняются ради Христа, по любви к Нему, а не по привычке, не ради своих амбиций. Любовь и доброделание – вещи разные. Доброделание может быть и «заказное», и подневольное (рабское), и лицемерное (ради тщеславия) или, наконец, внешнее (для самолюбования). Монашествующие призваны научиться истинному доброделанию – бескорыстному, по любви к Богу. При таком доброделании нет места спорам со старшими и выяснениям отношений с младшими братьями. Зачем спорить и доказывать свою правоту, если Господь возвещает через окружающих Свою волю, и Сам посылает для нашей пользы ту или иную ситуацию? Как услышать и понять волю Божию, если человек не прислушивается, а говорит «монологом»? Да и послушание не вменится, если делается не ради Христа, как и всякое дело, не ради Христа совершаемое, по словам преподобного Серафима Саровского [4].Послушание является служением Богу и ближним по любви. Монах совершает это служение не потому, что подчиняется некоей системе трудовых отношений, так как монастырь – не предприятие. Насельник обители, через послушание приобщаясь и укореняясь в Божественной любви, делится ею с ближними. К послушанию нужно относиться как к молитве, поскольку вся жизнь монаха должна быть литургичной: всякое служение в монастыре исполняется с молитвой и в духе братолюбия.

Если кто-то обидел или отругал брата, то понесший оскорбление, взирая на свою главную Цель, воспримет случившееся как очищение от Господа.Поэтому он не станет обижаться: мы же не обижаемся на горькое лекарство или острый скальпель. Не станет он и унывать, а попросит прощения и возьмет случившееся на заметку, чтобы исправиться. Не будет он заниматься и памятозлобием, потому что произошло не зло, а добро – лечение его собственных греховных ран. Тем более нет необходимости искать человеческой справедливости или мирского утешения, если Утешением человека является Христос. Все это познается в конкретных жизненных ситуациях, в практическом применении того, что написано в Евангелии, поскольку, как пишет епископ Петр, «Спаситель ублажает знание практическое, приобретаемое исполнением заповедей Божиих. Знание практическое столько же важнее теоретического, сколько доброе дело важнее бесплодной мечты (см. Ин. 13:17; Рим. 1:21–24, 28; 1 Кор. 1:19–20; Иак. 3:13–17)» [5].

Во Христе человек «знает Богоподобную цель и задачи своего существования и выполняет их с помощью своей евангельской жизни. Он знает, что человеческая сущность из этого мира через евангельские добродетели устремляется в Богоподобный мир, из этой жизни в Богоподобную жизнь, которая выше смерти, которая вечна» [6].

Конечно, такого состояния человек достигает не в одно мгновенье – это путьи грандиозная работа. Но достичь его можно со Христом и, если кто-топримет для себя решение поставить главной целью жизни Христа, будет трудиться над тем, чтобы все время ходить перед Богом, не уходить от Него своими мыслями и желаниями, внимать себе, – то Бог ему поможет.

Монашеская жизнь должна быть такой, чтобы мало-помалу, путем отражения разжженных стрел лукавого (Еф. 6:16) и творения дел любви, жизнь Христа становилась в ней все более видимой и ощутимой. Для руководителей – игуменов и игумений, важно укоренить такое делание и в братстве или сестричестве, и в своих сердцах, и таким образом, утверждаясь во Христе, они смогут лучше помочь другим. Во многих обителях уделяют внимание внутреннему деланию, и надеюсь, что сегодня докладчики и выступающие поделятся с нами опытом жизни во Христе.

-----------------------------

[1] Преподобного отца нашего аввы Дорофея душеполезные поучения и послания. Поучение 4. О страхе Божием. – М.: Благовест, 2010. С. 90–91.https://svyatye.com/chitat/Prepodobnyi-avva-Dorofei-Dushepoleznye-poucheniia-Dushepoleznye-poucheniia/

[2] Святитель Игнатий (Брянчанинов). Приношение современному монашеству. Глава 31. Источники иноческих скорбейhttp://www.biblioteka3.ru/biblioteka/ignatiy_br/tom_5/txt32.html

[3] Епископ Петр (Екатериновский). Указание пути к спасению. Введение. Высшее назначение человека. – М: Изд-во Сретенского монастыря, С.11. https://azbyka.ru/otechnik/Petr_Ekaterinovskij/ukazanie-puti-k-spaseniyu-opyt-asketiki/#0_2

[4] «Заметьте, батюшка, что лишь только ради Христа делаемое доброе дело приносит нам плоды Святого Духа. Все же не ради Христа делаемое, хотя и доброе, мзды в жизни будущего века нам не представляет, да и в здешней жизни благодати Божией тоже не дает. Вот почему Господь Иисус Христос сказал: «Всяк, иже не собирает со Мною, тот расточает» (Мф. 12:30; Лк.11:23). См.: Беседа преподобного Серафима с Н.А. Мотовиловым. О цели христианской жизни. Репринтное воспроизведение издания 1903 г. – М.: МПО «МЕТТЭМ», 1991. С. 6.

[5] Епископ Петр (Екатериновский). Указание пути к спасению… С. 193.https://azbyka.ru/otechnik/Petr_Ekaterinovskij/ukazanie-puti-k-spaseniyu-opyt-asketiki/#0_41

[6] Иустин (Попович)Челийский, прп. Толкование на 1-е Соборное послание апостола Иоанна Богослова. Гл. вторая. https://azbyka.ru/otechnik/Iustin_Popovich/tolkovanie-na-pervoe-sobornoe-poslanie-ioanna-bogoslova/

---

---

 

Доклад игумена Авксентия (Абражея), наместника Юровичского Богородице-Рождественского монастыря (Белорусский экзархат) на XXXI Международных Рождественских образовательных чтениях «Глобальные вызовы современности и духовный выбор человека», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь Москвы, 24 января 2023 года).

---

Молитва истинно молящемуся есть суд, судилище и престол Судии прежде Страшного Суда.
Прп. Иоанн Синайский. Лествица

Суть религиозной жизни, а тем более жизни монашеской, должна сводиться исключительно к обращенности человеческой души к Богу, выстраиванию и укреплению этой обращенности. Ведь причиной того, что мы не имеем сил для вдохновения, не способны выполнять задачи и справляться с проблемами, нас накрывает уныние и отчаяние, – является утрата связи с Богом. В монашеской жизни, основанной на ревностном стремлении к единению с Богом, духовно-нравственному совершенству, одним из главных подвигов является непрестанная молитва – делание, целью которого является переустройство внутреннего мира человека. «Полноценная и полносильная молитва осуществляется и дается человеку только тогда, когда его обращение к Богу – сосредоточенно, интенсивно, не развлечение, не расколото, цельно и искренно» [1]. Действие молитвы не должно иметь перерыва, и степень ее не имеет своего предела, то есть говорить о продолжительности и силе молитве абсолютно бессмысленно, она либо есть непрестанная и сердечная, либо ее нет.

То, что часто мы называем молитвой: суточный круг богослужения, совершения молебных пений с акафистами, утреннее или вечернее, да и монашеское, правило – всего лишь способ обнаружения и орудия для возбуждения молитвы. «Сама же молитва, – по слову святителя Феофана Затворника, – есть возникновение в сердце нашем одного за другим благоговейных чувств к Богу: самоуничижения, преданности, благодарения, славословия, прощения, усердного припадания, сокрушения, покорности воле Божией и прочих. Вся наша забота должна быть о том, чтобы во время наших молитвований эти и подобные им чувства наполняли душу нашу так, чтобы, когда язык читает молитвы или ухо слушает и тело кладет поклоны, сердце не оставалось пустым, но чтобы в нем было какое-либо чувство, устремленное к Богу» [2]. О свойствах молитвы преподобный Исаак Сирин приводит слова Господа, призывающего: Бдите и молитеся, да не внидите в напасть (Мф. 26:41), и слова апостола Павла: «Молитесь – будьте не ленивы, во всякое время бодрствующе и молящеся (Кол. 4:2–3)». Далее он говорит, что Иисус Христос к большей рачительности подвиг нас притчею о друге, просившем неотступно ночью о хлебе (см. Лк. 11:8).

О цели же молитвы как о заповеди Господней говорят и ряд выдержек из слова Божия: Если чего попросите во имя Мое, Я то сделаю... (Ин. 14:14); Просите, и получите, чтобы радость ваша была совершенна (Ин. 16:24) [3]. Осуществление же заповеди о молитве достигается при призывании Бога умом, устами и сердцем. Но призывание Бога не должно обязательно всегда заключаться в указанных трех видах. Часто бывает, что один из них заменяется другим, и все они равносильны искреннему мысленному возношению молитвы к Богу. «Если во время псалмопения или когда бываешь с людьми, – говорят святые Варсануфий и Иоанн, – случится тебе призвать Бога, – не подумай, будто без устного произношения ты не призываешь Его, но помни, что Он Сердцеведец и взирает на сердце, и призывай Его в сердце твоем. Это и есть сказанное в Писании: Затвори дверь твою и помолись Отцу твоему... втайне (Мф. 6:6). Если же и не произнесешь в сердце имени Божия, а только вспомнишь о Боге, то это еще скорее призывания, – и достаточно в помощь тебе» [4].

Святитель Феофан Затворник предлагает, «чтобы молитвословие наше сделалось действительным, для нас, средством к воспитанию в себе молитвы, совершать его так, чтобы и мысль, и сердце воспринимали содержание молитв, составляющих его. Вот для этого три самых простых приема:

– не приступай к молитвословию без предварительного, хотя краткого, приготовления;

– не совершай его кое-как, а со вниманием и чувством;

– не тотчас по окончании молитв переходи к обычным занятиям» [2].

Суть приготовления в том, чтобы успокоить все сердечные чувства. Если уподобить сердце источнику, то любые чувства будут лишь грязью, препятствующей увидеть Бога как Объект обращения в молитве. В начале молитвослова сказано: «Встав от сна, прежде всякого другого занятия, стань благоговейно, представляя себя пред Всевидящим Богом… Немного помедли, чтобы все чувства твои пришли в тишину и мысли оставили всё земное, и тогда произноси молитвы без поспешности, со вниманием сердечным».

Во время молитвы ум не должен рассеиваться, блуждать, подвергаться мечтаниям. Внимание должно быть направлено на Того, к Кому обращена молитва, на внутренний смысл читаемых (произносимых, проговариваемых «про себя») слов. Если мы будем внимательны к произносимому, то и со временем научимся сами обращаться своим сердцем к Горнему, вступать в молитвенное общение, чтобы душа «сама возносилась к Нему, и Ему себя открывала и исповедывала, что есть в ней и что желательно ей» [2]. По окончании молитвы желательно сохранить мирное состояние души и «послушать» себя, «не тотчас по окончании молитв» переходить к обычным занятиям. Из личного опыта, после совершения Божественной литургии, если молитва была внимательной и сердечной, появляется ощущение «тишины», которое можно описать словами Спасителя: Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам. Да не смущается сердце ваше и да не устрашается (Ин. 14:27).

О непрестанности молитвы. Святитель Феофан Затворник рекомендует проводить день таким образом: в течение дня заниматься тремя вещами: 1) Богомыслием – рассуждать о Божественных свойствах и действиях, о благости Божией, правосудии и всемогуществе; 2) непрестанном призыванием Его Имени в течении дня, освящением всех действий молитвой; 3) всякое дело обращать во славу Божию.

Святой Исаак Сирин тоже говорит: «Надлежит знать нам, что всякая беседа к Богу, всякое размышление о духовном установляется молитвою и нарицается именем молитвы и под сим именем сводится воедино, – будешь ли разуметь различные чтения, или глас уст в славословии Богу, или заботливую печаль о Господе, или телесные поклоны, или псалмопение, или все прочее, из чего составляется весь чин подлинной молитвы» [5]. Таким образом, всякое возношение ума к Богу, всякую мысль о Боге, проявляются ли они во вне или нет, святой Исаак именует молитвою.

Следует отметить, что всех видов молитвы так много, что их, как говорит святой Кассиан Римлянин, без «особенного сокрушения сердца, чистоты души и просвещения от Духа Святого невозможно обнять. Их столько, сколько в одной душе, или во всех душах может порождаться разных состояний и настроений» [6].

Это об идеальной молитве, которая должна быть дыханием всякого христианина, не только монашествующего. Однако, имеет место часто молитва рассеянная, наскоро, ради выполнения устава, а не ради восстановления и укрепления связи со Спасителем. В этой связи, считаю необходимым поведать свои размышления о негативных сторонах рассеянной молитвы и жизни. Рассеянность на молитве очень ярко свидетельствует о нашей оторванности не только от Бога, но и от человека. Кроме всего прочего сегодня мы можем себе представить рассеянность даже при встрече с главой государства, патриархом, известным человеком, и это стало возможным благодаря суете и современным технологиям, которые формируют клиповое сознание. Раньше я думал, что это возможно только у подрастающего поколения, но опыт показывает, что и наше поколение не свободно от этого влияния, в результате формируются такие проблемы, как расстройство внимания, отсутствие усидчивости, гиперактивность, утрата мыслительной функции, желания познавать и творить. Также снижается чувствительность и понимание других (эмпатия), пропадает способность к самооценке, страдают навыки общения, характерен небольшой словарный запас. Преобладает конкретное мышление над абстрактным, отсутствует собственное мнение, некритичным становится мышление, увеличивается тяга к комфорту. Многозаботливость также «ворует» молитвенное состояние, поэтому вечером «нет сил» совершить молитвенное правило, не говоря уже о Богомыслии и созерцании. То есть говорить о внимании на молитве, а также о сострадании, милосердии, аскетике, горении к Богу в таких условиях невозможно. Я бы сказал, что сегодня это самый главный вызов современности нашему не только монашеству, но и обществу в целом.

Не могу не привести в этой связи выдержку из статьи Д.Е.Мелихова «Психиатрия и проблемы духовной жизни»: «Весь подвижнический опыт говорит о том, что изменять свой характер, аффекты, страсти и пристрастия можно только длительной и упорной работой над собой, системой аскетических приемов, влияющих, как на психику, так и на соматику, как на душу, так и на тело. Всякая мысль о произвольности и легкости изменения своей природной организации признается неосновательной, продиктованной только отсутствием духовного опыта. Епископ Феофан Затворник в своих письмах и в книге “Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться” дает точное описание необходимых мер воздействия на душу и тело в процессе духовного роста и показывает, что необходима продуманная организация жизни и сферы, в которой мы живем, выбор людей, предметов, картин, мелодий, образов, окружающих нас повседневно. Надо соблюдать этот выбор, если мы желаем изменить свою психофизическую организацию в соответствии с требованиями духовной жизни» [7].

И в завершение, о молитве – наиболее сильном инструменте преображения человека, сказанное почти столетие назад русским религиозным философом Иваном Ильиным: «Надо признать, что представление о молитве, распространенное среди людей нашего века, не выражает ее сущности и не охватывает ее объема. Это представление так же отдаленно, беспомощно и внешне, как все отношение наших современников к явлениям Духа. Люди отвыкли от молитвы, разучились молиться и знают об этом жизненно-драгоценном и благодатном состоянии только из внешнего наблюдения»[1]. В поверхностном, или клиповом, отношении в целом к собирательному образу молитвы, вижу причины, почему тяжело происходят глубокие изменения в отношении человеческого «я» к миру, к самому себе, к Богу.

-----------------------------

Литература

1. И.А. Ильин. Аксиомы религиозного опыта. – М.: АСТ, 2002.
2. Феофан Затворник , свт. Как научиться молиться. – М.: Отчий дом, 2011.
3. Исаак Сирин Ниневийский. Слова подвижнические. – Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 2008.
4. Преподобных отцев Варсануфия и Иоанна руководство к духовной жизни в ответах на вопрошения учеников. Репр. изд. – М.: Правило веры, 1998.
5. Иже во святых отца нашего Аввы Исаака Сириянина, подвижника и отшельника, бывшего епископа христолюбивого града Ниневеи. Слова подвижнические /Творения Святых Отцев в русском переводе, издаваемые при Московской духовной академии. Т. 23 (Год 12. Книжка 1). – М., Тип. В. Готье, 1854.
6. Добротолюбие в русском переводе [в 5 т.]. Т. 2. Изд. 4-е. – М.:Изд-во Сретенского монастыря, 2010.
7. Психиатрия и актуальные проблемы духовной жизни. – М.: Свято-Филаретовская московская высшая православно-христианская школа, 2003.

---

---

 

Доклад игумении Алексии (Петровой), настоятельницы Серпуховского Введенского Владычнего монастыря Подольской епархии на XXXI Международных Рождественских образовательных чтениях «Глобальные вызовы современности и духовный выбор человека», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь Москвы, 24 января 2023 года).

---

Сначала дадим определение понятию «свобода». Свобода как философский термин – осознанная необходимость. Свобода как богословский термин – дарованная Богом способность человеческой воли к непринужденному избранию добра. Свобода бывает внешняя и внутренняя (духовная). Духовная свобода означает власть человека над своим эгоизмом, своими страстями, греховными чувствами, желаниями – над самим собой. Такая свобода приобретается только при правильной христианской жизни, делающей христианина способным к общению с Богом, почему апостол Павел и пишет: ...где Дух Господень, там свобода (2 Кор. 3:17). Апостол называет человека, достигшего духовной свободы, новым (Еф. 4:24), подчеркивая этим обновленность его ума, сердца, воли и тела по образу Христа. [1]

Уподобляясь Богу, человек призван творить одно добро и возрастать в непрестанном соединении с Богом как Первообразом и Источником Добра. Через такое соединение его свобода должна непрестанно возрастать, ибо совершенно свободен Сам Бог.

Однако после грехопадения человек встал на путь зла. Грехопадение произошло от злоупотребления свободой разумных тварей, которую Бог создал доброю, и, даровавши им, уже не желает нарушать. После грехопадения человек встал на самую низшую степень свободы – свободы выбора между добром и злом. Избирая зло, человек порабощается греху – своим порочным страстям, освобождение от которых требует немалого подвига при содействии Божественной благодати. Избирая добро, человек борется с грехом и соединяется с Богом, возрастая в свободе.

«Но что такое духовная свобода, преподаваемая Истиною, как не святой благодатный мир души, как не святое смирение, как не евангельское смиренномудрие», – рассуждает в своей «Аскетической проповеди» святитель Игнатий (Брянчанинов). Духовная свобода должна быть высшей целью каждого человека и, прежде всего, христианина, как знающего Евангелие. Она приобретается в процессе православной аскетической жизни.

Если, как пишут отцы, духовная свобода является целью жизни каждого христианина, то тем более в ее достижении должны быть усердны монашествующие. Большим подспорьем в этом духовном делании являются послушание, как основа монашеской жизни и молитва, как могущественное оружие духовной жизни.

Послушание – это добродетель, сутью которой является согласование своей воли с волей Божией.

Духовное послушание – это способ научиться слышать и исполнять Волю Божию для спасения души, стяжания Святого Духа, Царства Небесного, через внешние (телесные) и внутренние (духовные) факторы. [2]

Отпадение праотцев от Бога произошло именно посредством преслушания, преступления той заповеди, которая дана была первозданному человеку – о невкушении плода с Древа познания добра и зла. Эта заповедь, которую Господь дал человеку, заключалась именно в послушании. В чем ее смысл? Господь учил человека сообразовывать, соединять свою волю с Его волей. Именно тогда, когда человек пошел против воли Божией, когда его воля стала действовать отдельно от воли Бога – произошло грехопадение. Это повлекло за собой извращение природы самого человека, искажение всего видимого для нас мира. Вот плод непослушания.

Но святые отцы говорят: каким путем благодать уходит, таким путем она и возвращается. Непослушанием первозданного человека грех вошел в мир и стал властвовать над природой человеческой; послушанием Сына Божьего, нового Адама, грех в человеческой природе был преодолен. Вот почему добродетель послушания так важна.

Послушание – это залог нашей духовной свободы. Человек, отсекающий свою волю, обретает свободу: что бы с ним ни происходило, это не входит в конфликт с его волей. Старец Силуан Афонский вспоминал о таком эпизоде. Когда он был еще не стар, к нему подошел монах и сказал: пойдем со мной к такому-то старцу, я хочу задать ему несколько вопросов. Монах Силуан встал и пошел со своим собратом. Когда они уже подходили к келье старца, тот монах спросил Силуана: «А ты о чем хочешь его вопросить?» – «Ни о чем». – «А зачем же ты идешь со мною?» – «Ты меня об этом попросил». Для старца Силуана это не было насилием. Для него это было естественно. Но, конечно, он не бездумно пошел со своим собратом, а потому, что собрату это было нужно, он нуждался в спутнике, в поддержке.

Есть люди – не бесстрастные на самом деле, а безвольные. Им говорят: «Делайте так, идите вон туда» – и они делают, идут, отнюдь не из христианской добродетели, а просто от безволия. Такое «отсечение воли» Богу не может быть угодно; Богу угодно, когда человек ради заповеди отсекает то, что у него есть. Безвольный и безразличный ко всему человек – он и зло так же безвольно сотворит, если ему велят его сотворить.

Безусловно, больший подвиг совершает тот человек, который, будучи от природы очень своенравным, самоволие это в себе подавляет сознательно. Преподобный Иоанн Лествичник говорил, что ценнейший подвиг совершает человек, который, будучи страстным от природы, подъял бремя борьбы со страстями, нежели тот, который не действовал под воздействием страстей, потому что сильных страстей не имел.

Конечно, одного послушания недостаточно для приобретения бесстрастия. Послушание бывает плодоносным тогда, когда оно соединено с молитвой.

Молитва составляет одно из могущественных средств в нравственном росте, ибо она сама по себе есть стремление к святости, к тому, чтобы угодить Господу, стать чистым, непорочным, совершенным. Только молитва холодная – без участия ума и сердца – не оказывает хорошего действия. Молитва же искренняя с участием всех сил нашего духа не может оставаться без доброго влияния на душу: она побуждает молящегося чувствовать свое ничтожество, греховность пред святостью Бога, а посему вызывает и необходимость стремления к нравственному Идеалу [3].

По мысли святителя Иоанна Златоуста, можно легко и удобно совершить всякую добродетель, «если принять в руководительницы молитву и ею наперед углаждать путь жизни». Молитва имеет духовные крылья, и потому для нее не существует никаких преград. «Она нигде не погрязает, – учит преподобный Ефрем Сирин, – и погрязших подъемлет на высоту». С молитвой «христианин, – по словам святого Макария, – скоро востекает на верх добродетелей и начинает творить заповеди Божии уже без всякого труда, с охотою и услаждением». Если же человек начинает христианскую жизнь с других добрых дел, а не с молитвы – матери их, «то оные добродетели, – говорит преподобный Исаак Сирин, – оказываются для души его ехиднами». Поэтому святитель Иоанн Златоуст и заповедует, чтобы молитва лежала под всеми добродетелями, «как основание и корень» [3].

«Человек подобен маятнику, качающемуся и направо, и налево. Но только качание этого маятника – неравномерное. Человек или наклонен более к миру и менее к Богу, или наоборот. Вот молитва и представляет одно из действенных средств наклонения человека к Богу и отклонения от мира» [4].

Все эти возвышенные слова о плодах молитвы относятся только к правильной, внимательной молитве, а не к формальному вычитыванию правила. Святые отцы Церкви называют четыре качества истинной молитвы: неспешность, внимательность, благоговейность и покаянность. Одно из качеств рождает другое, следующее за ним. «При совершении правила и поклонов, – пишет святитель Игнатий (Брянчанинов), – никак не должно спешить; должно совершать правило и поклоны с возможною неспешностью и вниманием. Лучше менее прочитать молитв и менее положить поклонов, но со вниманием, нежели много без внимания» [5]

Современный человек, и многие монахи в том числе, всегда торопятся, опаздывают. Многопопечительность мешает вдумчивой, внимательной молитве. Таким торопыгам поможет и вышеприведенный совет святителя Игнатия, и совет святителя Феофана Затворника в отношении прочитываемых на правиле молитв: «Потрудитесь в свободное время почитать их все, обдумать и обчувствовать, чтобы, когда станете читать их на молитвенном правиле, вам известны были святые помышления и чувства, содержащиеся в них. Не то значит молитва, чтобы прочитать только молитвы, но то, чтобы воспроизвести в себе содержание их и так произносить, как бы они шли от нашего ума и из нашего сердца» [6].

Правильная духовная и молитвенная жизнь возможна только в русле исполнения евангельских заповедей. В одной из своих проповедей приснопамятный архимандрит Кирилл (Павлов) сказал: «Как нет ни одного имени под Небом, данного нам, которое могло бы нас спасти, кроме имени Иисуса Христа (Ср. Деян. 4:12), так нет и другого учения во всем мире, которое бы указывало прямой путь для достижения вечного блаженства и земного благополучия, кроме учения Евангельского» [7].

Чтобы беспреткновенно шествовать монашеским путем к духовной свободе, нужно иметь две равноценные опоры – послушание и молитву. Если убрать одну из них, то сразу появятся проблемы. Очень важно, чтобы у насельниц оставалось время на келейное правило, на молитву, а не на вычитывание для галочки. Важно, чтобы у новоначальных вырабатывалась привычка к молитве, к молитвенному настрою. Но не менее важно, чтобы молитвенный настрой не испарился после нескольких лет монашеской жизни.

«Будь мужественным, – призывает преподобный Иоанн Лествичник, – и Сам Бог будет твоим Учителем в молитве. Нельзя словами научиться зрению, ибо это есть природная способность; так и благолепие молитвы нельзя познать от одного учения» [8]. Преподобный Иоанн говорит о том, что Бог дает молитву молящемуся, трудящемуся в молитве, а не рассуждающему и мечтающему о ней. Сказать, что значение этого делания велико – ничего не сказать, потому что человек, желающий жить с Богом и в Боге, не может не молиться, пусть вначале он не умеет или плохо умеет обращаться ко Господу. Но его душа, которая по природе христианка, все равно влечет его к Богу и к молитве.

«Успех любого духовного делания заключается в том, чтобы не подвизаться самочинно, а стараться преуспевать в послушании и стяжать дух Христова смирения» [9].

---

Источники:

См.: Профессор Алексей Ильич Осипов. Свобода христианина, свобода Церкви и религиозная свобода. [Эл. ресурс] URL: https://azbyka.ru/otechnik/Aleksej_Osipov/svoboda-hristianina-svoboda-tserkvi-i-religioznaja-svoboda/

См.: Игумен Нектарий (Морозов). Послушание – путь к свободе. [Эл. ресурс] URL: https://pravoslavie.ru/38366.html

См.: Скурат К.Е. Христианское учение о молитве и ее значение в деле нравственного совершенствования. [Эл. ресурс] URL: https://azbyka.ru/otechnik/Konstantin_Skurat/hristianskoe-uchenie-o-molitve-i-ee-znachenie-v-dele-nravstvennogo-sovershenstvovanija/

Остроумов С., прот. «Жить – любви служить», очерк православного нравоучения. – М., 1900. С. 54

Игнатий (Брянчанинов), свт. Аскетические опыты. Т. 2. – М.: Правило веры, 1993. С. 174.

Феофан Затворник (Говоров), свт. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться. – Л.: Редакционно-издательское объединение «Санкт-Петербург», 1991. С. 171.

Архимандрит Кирилл (Павлов). Проповеди. О вере христианской и жизни по Евангелию. – М.: Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1999. С. 38.

Иоанн Лествичник, прп. Лествица. Слово 28:64.

Епископ Солнечногорский Алексий. Молитва и ее значение в духовной жизни. Доклад епископа Солнечногорского Алексия, наместника Данилова ставропигиального мужского монастыря на круглом столе «Богослужение и молитва как средоточие жизни монашеского братства» (Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский женский монастырь, 13–14 ноября 2019 года) [Эл. ресурс] URL: https://monasterium.ru/doklady/konferentsiya-bogosluzhenie-i-molitva-kak-sredotochie-zhizni-monasheskogo-bratstva/molitva-i-ee-znachenie-v-dukhovnoy-zhizni/

---

---

 

Доклад епископа Можайского Иосифа, наместника Введенского ставропигиального мужского монастыря Оптина пустынь на XXXI Международных Рождественских образовательных чтениях «Глобальные вызовы современности и духовный выбор человека», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь Москвы, 24 января 2023 года).

---

Преподобный Исаак Сирин сказал: «Необузданная свобода есть матерь страстей... и конец этой неуместной свободы – жестокое рабство». Современный мир насквозь пронизан этими неуместными и неуёмными свободами: свободой чувствований, свободой волеизъявлений, свободой самопроизволения. Свободы повсеместно провозглашаются, предлагаются и преподносятся «в дар» каждому прогрессивному человеку. Человек привык к этому, и всей душой тянется навстречу коммуникативным, техническим и иным новинкам, расширяющим его свободы. И если пульсация этих свобод в нем ослабевает, он осознает себя глубоко обделенным.

Современный, особенно, крупный монастырь, это не уединенное место для спасения немногих избранных, – это гостеприимная обитель, распростершая свои двери для всех «труждающихся и обремененных»: людей, нуждающихся в утешении и духовной помощи. Монах, в поисках спасения, бежит от мира, а мир, в лице паломников и богомольцев, возвращается к нему. Жить в непосредственном соприкосновении с миром стало одним из условий спасения для насельников крупных общежительных монастырей: жить в соприкосновении с миром, и оставаться монахом.

По этим причинам, современные свободы, естественным образом входят в стены монастырей, и образуют ловушки, в которые способны угодить как новоначальные, так и опытные монахи. И если опытные монахи, строгостью жизни, и с Божией помощью, еще способны обходить эти «капканы свобод», то новоначальные и неокрепшие иноки оказываются в крайне уязвимом положении, и зачастую попадают в расставляемые миром сети.

Пришедшие в монастырь из мира и воспитанные миром, они еще не успели возненавидеть грех с его услаждениями, и потому, не осознавая реальной опасности, и под благим предлогом, принимают и осваивают «допустимые», на их взгляд, и «невинные» свободы, чем уступают миру свое время и свои сердца. Эти иноки забыли, или еще не узнали слов преподобного Исаака Сирина: «Инок, который удалился в мирские утешения и не чает каждодневно утешения Христова, есть мертвец при жизни».

Дары «необузданных свобод» – это те двери, через которые открывается вход беса́м в наши души.

Для неокрепшего инока, уже само общение с паломниками, особенно, если оно принимает свободную форму, становится опасной ловушкой. Подобострастное отношение паломников к носителям черной монашеской одежды, способно превознести инока в собственных глазах, и как говорит святитель Феофан Затворник «поневоле станешь считать себя святым и начнешь читать наставления всем». Угодив в ловушку тщеславия, инок попадает в ненасытную зависимость от одобрений и похвалы, и начинает искать новых встреч с благодарно внимающими ему паломниками.

С подобной ловушкой сталкиваются и молодые иеромонахи, которых вскоре после рукоположения направляют исповедовать паломников и совершать над ними таинство покаяния. Восприняв власть и уважение со стороны кающихся и обращающихся к нему мирян, неопытный иеромонах подвергается серьезной опасности впасть в прелесть младостарчества – этот неприглядный плод горделивого самообольщения, способный нанести глубокий вред не только иеромонаху, но и вручивших ему себя христиан. «Всё боюсь, Христе, чтобы ложной жизнью не жить!» – взывает преподобная Стефанида Скадерская.

Какова же мера допустимого в общении инока с мирскими людьми?

«Совсем не общайся с мирянами, – говорит архимандрит Эмилиан (Вафидис), толкуя древний устав Антония Великого, – потому что как вор опустошает твой дом, так и общение с ними опустошает твою душу, и ты наполнишься мирскими представлениями, в которых кроется причина всякого зла и греха…» Это очень действенно. Но как уже говорилось выше – жить в соприкосновении с миром стало одним из условий спасения для насельников современных монастырей. Мы обязаны оказать любовь ближнему: должны быть учтивыми, деликатными, но никак не елейными и не многословными, держа в уме и в сердце слова Господа Иисуса Христа: Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого (Мф. 5:37).

«Мы должны быть предметом созидания для ближних, а не предметом соблазна!» – пишет святитель Игнатий (Брянчанинов). Соприкосновение монаха с миром должно́ стать молчаливой проповедью, через которую, по делам нашим, а не по словам, паломники откроют для себя образ христианской жизни.

Соблазны «неуместных свобод» тонкими ручейками стекаются под монастырские стены, подмывая самые основы уклада монашеской жизни: воздержание, нестяжание и беспопечительность.

Заводя личные отношения с мирскими лицами, и становясь для них «своим человеком в монастыре», инок, со временем, начинает получать различные подарки от благодарных друзей из мира. Испытывая ответную благодарность, он, зачастую, берет на себя труд решать множественные вопросы своих новых друзей, распространяя свою помощь вплоть до духовного окормления.

С подарками к иноку приходят стяжание и невоздержанность в пище, а вслед распускается целый букет страстных движений: своеволие, человекоугодие, зависть, хвастовство, сребролюбие, леность, дерзость, высокомерие, непослушание, острословие, немилосердие… Многозаботливость приводит инока к самочинию и рассеянности, а в конечном итоге, к обмирщению.

С многозаботливостью связана еще одна ловушка, характерная именно для монастырей. Начальственные должности в монастырях, по традиции, распределяются между иеромонахами и старшей братией… Не всегда при выборе кандидата на должность учитываются его личностные и профессиональные качества. Нередко происходят ситуации, когда начальственную должность принимает насельник, который в миру, за неимением образования и нужных способностей, никогда бы не оказался на этом месте.

Вступая в высокую должность, инок, с великой ревностью, делает всё возможное, чтобы оправдать возложенное на него доверие. В процессе, рабочее послушание выносится им на передний план, замещая собой основные монашеские обязанности: молитву, пост, регулярное посещение богослужений. Вместе с этим, связав занимаемую им должность с мнимыми достоинствами, инок приобретает ложное самомнение, вслед которому приходят высокомерие, вражда, лукавство и ожесточение души.

«Берегитесь помыслить о себе нечто высокое, – пишет преподобный Макарий Оптинский, – за сие благодать Божия лишает своей помощи и предаемся страстям и духам в наказание». «Одно является главным: носить и взращивать любовь ко Христу» (преподобный Иустин Сербский).

Поступая в монастырь, новоначальный инок приносит из мира собственные взгляды и увлечения, некоторые из которых он оставляет при себе, считая невинными и безопасными, а некоторые и полезными для духовного возрастания. К ним могут относиться увлечения культурой, искусством, наукой, политикой, спортом.

По причине крайнего к ним пристрастия, мнимых полезности и безопасности, эти увлечения глубоко укореняются в жизни инока и занимают свое место в его повседневных занятиях, отнимая силы и время, которые он мог бы и должен посвящать Богу.

Вслушаемся в слова преподобной игумении Арсении (Себряковой), ясно указывающих на пагубность невинных увлечений: «Только когда вся жизнь наша всецело направлена к Богу, человек делается способным и начинает верою во всем видеть Бога, как во всех важных случающихся обстоятельствах жизни, так и в самомалейших, и во всем покоряться Его воле, без чего не может быть памяти Божией, не может быть чистой молитвы и непрестанной. Еще вредят памяти Божией, а потому и молитве, чувства и страсти. Поэтому надо строго и постоянно внимать сердцу и его увлечениям, твердо сопротивляться им, ибо увлечения уводят душу в непроницаемую тьму».

Уделим внимание еще одному явлению: так называемым «утешениям в скорбях», в качестве которых выступают различные сладости, гастрономические изыски, прослушивание музыки, просмотр фильмов и новостей, а также чтение художественной и иной литературы. Всё это «утешения» плотского и душевного характера, которые лишь затеняют проявления скорбей, и вместе с тем усыпляют, рассеивают сознание, и уводят нас от духовной жизни, лишая истинных духовных утешений.

Желающий найти утешение во Христе, должен отречься от земных утешений, отсекать их желание, и всем сердцем устремляться к Господу. «Ум должен сорваться с крючка мирских вещей, – пишет старец Ефрем Аризонский, – и всецело направляться в свое собственное жилище внутри самого себя».

Наличие у монашествующих мобильных телефонов со свободным доступом в интернет, мессенджерами и социальными сетями стало обычным явлением. Блажен тот, кто избежал этого. Многими отцами поднимался вопрос уместности смартфонов в монастырях. Рассматривались плюсы и минусы… Смартфон – безусловная ловушка, и этой темы нам не обойти. Но, чтобы не повторяться, рассмотрим лишь несколько острых моментов.

Пользователи смартфонов гораздо меньше времени уделяют чтению книг, что является безусловной потерей для инока, т. к. молитва и чтение – два основополагающих монашеских делания.

Доступ к новостным событиям развивает в иноке любопытство, «исследующее, – по словам Святителя Димитрия Ростовского, – дела других, за которым следует осуждение ближнего, осуждение же влечет наказание вечной смертью во аде». Пользование мессенджерами и социальными сетями лишает инока уединения и делает его открытым для мира, что ведет к тяжелым искушениям.

Инок попадает в ловушку, когда по причине рассеяния он отступает от своего монашеского делания и уступает место праздности, чем открывает двери своей души «неуместным свободам».

«Остерегайтесь, возлюбленные, праздности, – пишет преподобный Исаак Сирин, – потому что в ней сокрыта дознанная смерть и без нее невозможно впасть в руки домогающихся пленить инока. В оный день Бог будет судить нас не о псалмах, не за оставление нами молитвы, но за то, что опущением сего дается вход беса́м… Лучше стараться не опускать и малого, нежели расширением этого давать место греху… Пока живы у тебя чувства, при встрече с чем бы то ни было почитай себя мертвым, потому что, если во всех членах твоих не умалится греховное разжжение, не возможешь приобрести себе спасения».

Дело инока – отдать Господу всего себя без остатка. Вознесем же молитвы, чтобы с Божией помощью, на нас, на братьях и сестрах наших, исполнились слова старца Зосимы из «Братьев Карамазовых»: «От сих кротких и жаждущих уединенной молитвы выйдет, может быть, еще раз спасение земли Русской».

---

---

 

Доклад игумена Агафангела (Белых), настоятеля Свято-Троицкого Архиерейского подворья, г. Белгорода на XXXI Международных Рождественских образовательных чтениях «Глобальные вызовы современности и духовный выбор человека», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь Москвы, 24 января 2023 года).

---

Всем нам, избравшим монашеский путь спасения, важно погружение в отеческую традицию, вхождение в то пространство святости, которое нас самих способно привести к вратам Царства Божия и оградить от действия духа мира сего, лежащего во зле.

Дух мира сего, бывает, проникает в монастыри незаметно. Общаясь с миром по необходимости, для удовлетворения практических нужд монастырей, начинаешь руководствоваться земной волей ради бóльших успехов своей внешней деятельности. И это неприметно изменяет атмосферу обители и сам образ жизни монаха. В итоге мы видим монахов, которые вынуждены в силу своих монастырских должностей, послушаний следовать ритму жизни не монастыря, а мирских людей. На первое место выставляются вроде бы и правильные вещи, такие как социальное или миссионерское служение, или хозяйственная деятельность с благой целью приобретения средств для восстановления и содержания обители. Разве плохо быть миссионером, нести слово Божие, помогать нуждающимся или зарабатывать своим трудом деньги для монастыря? Конечно, нет. Но плохо и неправильно когда всё это становится основной деятельностью – выше молитвы, выше безмолвия и послушания.

С отклонением от древней монашеской традиции возникает опасность, что монастырь не сможет уже вырваться из порочного круга. О явных признаках обмирщения было сказано еще на первом съезде монашествующих в 1909 году. Уборщицы и поварихи, прачки в мужском монастыре, многочисленные штатные трудники-мужчины в женском монастыре – все это свидетельство вторжения мирского духа. А сегодня и компьютеры в монашеских кельях – месте уединения и молитвы. Там же холодильник и микроволновки, какие-то дорогостоящие гаджеты, которые не нужны для несения послушания. Также и не братские, немирные отношения насельников между собой – прямое свидетельство игнорирования принесенных Богу обетов отречения от мира. И в основе всего этого лежит своя воля, непонимание основ монашества, заражение духом гордости мира сего.

Удержанию обетов призвана помочь аскеза – упражнение в различных добродетелях и в воздержании от зла. Пути же аскезы для нас определяются тысячелетним духовным опытом множества подвижников.

В первом томе «Добротолюбия», в пятой главе рассказывается следующее: «Сошлись некогда отцы к св. Антонию, чтобы расследовать, какая добродетель совершеннее всех и какая могла бы охранить монаха от всех сетей вражьих. Всякий из них сказал, что казалось ему правильным.

Причем одни похвалили пост и бдение, так как они упорядочивают помыслы, тонким делают ум и облегчают человеку приближение его к Богу, другие больше одобряли нищету и презрение вещей земных, потому что через это ум становится спокойней, чище и свободней от забот мирских, а потому приближение его к Богу делается более удобным; некоторые хотели дать преимущество перед всеми добродетелями милосердию, потому что Господь скажет милосердным: приидите благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира (Мф. 25:34), иные говорили иное.

А св. Антоний сказал: “Все добродетели, о которых вы поминали, очень спасительны и крайне нужны тем, кои ищут Бога, и кои пламенеют сильным желанием приблизиться к Нему. Но мы видели, что многие измождали свои тела чрезмерным пощением, бдениями, удалением в пустыню, усердно также ревновали о трудах, любили нищету, презирали мирские удобства, до того, что не оставляли себе столько, сколько нужно на один день, но все, что имели раздавали бедным, и однако ж бывало, что после всего этого они склонялись на зло и падали, и, лишившись плода всех оных добродетелей, делались достойными осуждения.

Причина этому не другая какая, как то, что они не имели добродетели рассуждения и благоразумия, и не могли пользоваться ее пособием. Ибо она-то и есть та добродетель, которая учит и настраивает человека идти прямым путем, не уклоняясь на распутья. Если мы будем идти царским путем, то никогда не будем увлечены наветниками нашими, – ни справа, – к чрезмерному воздержанию, – ни слева, – к нерадению, беспечности и разленению. Рассуждение есть око души и ее светильник, как глаз есть светильник тела: так что если это око светло будет, то и все тело (наших деяний) светло будет, если же око сие темно будет, то и все тело темно будет, как сказал Господь в св. Евангелии (Мф. 6:22, 23).

Рассуждением человек разбирает свои желания, слова и дела, и отступает от всех тех, которые удаляют его от Бога. Рассуждением он расстраивает и уничтожает все направленные против него козни врага, верно различая, что хорошо и что худо”».

Великому святому XX века, старцу Иосифу Исихасту принадлежат слова: «Прежде всего познай самого себя, то есть узнай о самом себе, каков ты есть. Каков ты воистину, а не каков ты думаешь, что ты есть. С этим знанием становишься мудрее всех людей. С таким познанием себя и в смирение приходишь, и благодать получаешь от Господа. Если же не приобретешь самопознания, а рассчитываешь только на свой труд, знай, что всегда будешь находиться вдали от пути» [1]

Вдали от монашеского пути спасения находится человек, внимающий мирскому духу самообольщения, не умеющий различать соблазны века сего. Так эта болезнь духовного опьянения проникает за стены святых обителей, где живут и подвизаются монахи, совершающие духовную борьбу. Хотя именно они должны иметь особую чистоту и ясность евангельского сознания. Иногда и там фантазия вносит фальшь в аскетическое самосознание инока. Тогда и он заболевает лицемерием и создает ложный образ, для того чтобы выглядеть в глазах окружающих или даже – в собственных – выдающимся подвижником, молитвенником, или знатным храмостроителем, или умелым хозяйственником

Преподобный Марк Подвижник отмечает: «Превозносящийся не знает себя самого». Если кто своей гордостью и эгоизмом возносится выше самого себя и помышляет о себе как о важном и великом, то его далеко уносит от реального себя и, следовательно, он себя не знает. В этом случае создаваемый гордым человеком прекрасный образ не соответствует реальности. Это искусственный образ с фантастическим содержанием, созданный преувеличенным мнением человека о себе. Фантастический материал для создания этого образа используется бессознательно, в соответствии с собственными желаниями человека или в соответствии с требованиями окружающего его общества. Поэтому превозносящийся не знает подлинного себя, хотя самому ему кажется, что он знает каков он [2].

Для того чтобы добродетель или духовный дар вошли в душу монаха и придали ей евангельскую чистоту, требуются усилия, трудная и суровая духовная борьба. Когда же в душу монаха проникает опьянение фантазиями, превозношение, тщеславие и гордость, тогда его подвижничество теряет тот подлинно евангельский характер, который созидается Святым Духом. В древних патериках можно встретить рассказы об искажениях в монашеском подвиге. Это случается, когда монах следует своим личным пожеланиям и устремлениям и тем самым возносит свою личность выше того, каков он в реальности. Так создается фантастический образ одаренного, а то и освященного, добродетельного и просвещенного, почти что святого уже старца.

Итак, противостоять опьяняющему духу мира, согласно святоотеческой, монашеской традиции, можно лишь подвизаясь в добродетели рассуждения и трезвомыслия. Каждый искренне желающий идти монашеским путем не может не испытывать потребности в честном, незамутненном взгляде на самого себя и на окружающий нас мир.

«Трезвение – это свобода от самообмана, в духовном смысле – состояние, противоположное прелести. А человек в прельщении – это тот, кто доверился самому себе, своему испорченному, искаженному грехом мнению. В духовной жизни прелесть проявляется как самоуверенность, исключительное доверие своим суждениям, когда собственное “я” становится единственным критерием в отношении человека к миру, Богу и ближним <…>

Спасение без трезвости, конечно же, невозможно, потому что только человек, видящий самого себя таким, каков он есть, может правильно оценить ситуацию и в собственном внутреннем мире, и в мире окружающем. У преподобного Петра Дамаскина есть замечательные слова: “Начало спасения человека – это видение своих грехов, бесчисленных, как песок морской”. И действительно, человек, трезво оценивающий свои возможности, свои силы, свое состояние имеет шансы его исправить» [3].

Каковы же пути стяжания здравого взгляда на самого себя и на окружающий мир? Так, святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что трезвение есть «непрестанное пребывание в молитве и в слове Божием».

Священномученик Пётр Дамаскин указывает в ряду семи телесных деланий важность «…чтения слов и жизнеописаний отцов; без всякого внимания к чуждым или каким-либо другим, особенно же еретическим, учениям, чтобы читающий мог уразуметь, из Божественных Писаний и из рассуждений отцов, как побеждать страсти и приобретать добродетели, и чтобы ум его наполнился словами Духа Святого и забыл прежние неприличные слова и разумения, которые он слышал, будучи вне кельи, и чтобы чрез многое упражнение в молитве и чтении пришел в благие мысли: ибо молитве помогает чтение в безмолвии, и чтению – чистая молитва».

Также, по слову святого Петра Дамаскина, необходимо «…вопрошение опытных о всяком слове и начинании, чтобы от неопытности и самоугодия не обманываться часто, иное, вместо должного, помышляя и делая, и не впадать в самомнение думающему, что знает, но еще не познавшему как должно, по слову апостола» [4].

О несомненной пользе изучения святоотеческих трудов говорит святитель Феофан Затворник: «Для тех, которые вступили на путь к лучшему ж совершеннейшему, оно дает нужные указания в сомнительных и недоуменных случаях, когда нет наличного опытного руководства, или когда и это само встречает неразрешимости, не позволяющие давать окончательные решения, которые устраняли бы всякое колебание в шествующем. Очень важно бывает знать, как и куда ступить ногою в известном случае, чтобы не сделать ошибки. И вот здесь какое-нибудь в нескольких словах изречение отеческое разгоняет тьму, воссияв подобно лучу молнии среди ночи. <…> Вот почему между истинными христианами всегда была и есть потребность иметь под руками святоотеческие писания о духовной жизни» [5].

Здесь со святителем Феофаном единомыслен и святитель Игнатий (Брянчанинов): «Старайтесь читать книги святых отцов, соответствующие вашему образу жизни, чтобы вам можно было не только любоваться и наслаждаться чтением отеческих писаний, но чтобы можно было прилагать их к самому делу. Христианин, живущий посреди мира, должен читать сочинения великих святителей, писавших для народа, научающих добродетелям христианским, идущим для тех, которые проводят жизнь среди занятий вещественных. Другое чтение для иноков общежительных: они должны читать святых отцов, написавших наставления для этого рода жизни. И еще другое чтение для безмолвников и отшельников» [6].

Таким образом, по учению преподобных отцов, заражение ложным духом мира, фантазиями, болезненной мнительностью и тщеславием врачуется советом с духовно опытными, старшими братьями, духовником или игуменом. Это делание неразрывно связано с настоящей, правильной духовной жизнью: усвоение его возможно только для человека верующего, постоянно сверяющего камертон души с Писанием и Преданием Церковным, со святоотеческими трудами. Только тогда монашеское делание не будет лицемерным театром, обманывающим и самого инока, и окружающих, а станет живым и деятельным продолжением древней монастырской традиции спасения.

---------------------

[1] Старец Иосиф Исихаст. Полное собрание творений. – М., Ахтырка, 2015. С. 33.

[2]. Cм.: Иоанн Корнаракис. Фантастический христианин в сравнении со святоотеческим человеком. – Ахтырский Свято-Троицкий монастырь, 2016.

[3]. Лонгин, еп. Саратовский и Вольский. Актуальная добродетель, или свобода от самообмана / Альфа и Омега, № 3 (47), 2006.

[4]. См.: Добротолюбие. Т. 5. Творения преподобного Петра Дамаскина. Книга первая.

[5]. См.: Феофан Затворник, свт. Письма. Выпуск 7.

[6]. Игнатий (Брянчанинов), свт. Переписка с друзьями и знакомыми // Полное собрание творений святителя Игнатия Брянчанинова. – М., 2007. Т. 7.

---

---