Доклад епископа Солнечногорского Алексия, наместника Данилова ставропигиального мужского монастыря г. Москвы на XXIX Международных образовательных чтениях «Александр Невский: Запад и Восток, историческая память народа», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (17˗18 мая 2021 года).

---

"Подвизайся, чадо мое, ибо путь Божий узок и тернист –
не сам по себе, а по причине наших страстей."

Архимандрит Ефрем Филофейский,
Аризонский (Мораитис)

Высокопреосвященнейшие и Преосвященнейшие владыки, отцы настоятели и матушки игумении, братия и сестры, участники Международных образовательных чтений.

Все мы, монашествующие, – люди разного возраста, образования, привычек, устроения, – оставили мир и всё мирское ради одной цели – удостоиться Царствия Небесного, нетленных и вечных благ. Нужно помнить, что на этом пути мы не должны ожидать легкой и приятной жизни. По словам епископа Игнатия (Брянчанинова), «мы для того и вступаем в монастырь, чтоб открыть в себе скрытно живущие страсти и отношение нашего естества к духам злобы, которым оно поработилось произвольно. Для того мы разрываем узы с миром, оставляем общество человеков, родственников, имущество, чтоб увидеть наши внутренние узы и расторгнуть их десницею Господа» [1].

Но здесь, в монастыре, нас ждут искушения больше тех, с которыми мы сталкивались в миру. Старец Иосиф Исихаст предупреждал: «Диавол сильно воюет против монахов. Так как хочет отомстить Христу. Говорит: “Смотри, Назарянин, вот Твои воины! Ты им обещаешь Вечное Царство, а они от Тебя отрекаются. Ради малого наслаждения гортани они следуют за мной!” – так похваляется бес. Поэтому тому, кто хочет стать монахом, нужно иметь большое самоотречение. И сказать себе, что ничем другим не будет жить в этой жизни. Но распнет самого себя, терпя каждое приходящее искушение: голод, жажду, наготу, обиды, оскорбления, огорчения всякого рода. А если этого не учтет, а придет, надеясь на хорошую жизнь, лучше пусть не приходит, а живет в миру, как хороший христианин, будь то мужчина или женщина» [2].

Мы должны быть готовы к тому, что на протяжении всего нашего земного пути нас будут одолевать искушения, огорчения, скорби, нам придется вести борьбу с врагами нашего спасения, преодолевать вражеские козни, мы будем боримы диаволом, который не оставил и Самого Господа Иисуса, искушая Его в пустыне (см. Мф. 4: 1–11; Лк. 4:1–13). В одной из глав книги «Из чтений по Пастырскому богословию (Аскетика)», выпущенной в 1911 году (глава называется «Значение искушений Господа от диавола для пастыря Церкви») владыка Феодор (Поздеевский), последний настоятель нашего монастыря перед закрытием, призывает каждого пастыря помнить и быть готовым к тому, что он будет искушаем диаволом по образу искушений в пустыне Господа Иисуса Христа, так как, ни больше ни меньше, «является продолжателем дела Христова по устроению его Царства на земле».

Господь знает все наши грехи, но ждет нашего добровольного покаяния, горячего стремления исправить жизнь. Спаситель, помышляя обо всех, особенно же о тех, кто всецело предал себя Ему на служение, – монашествующих, – попускает нам искушения, чтобы, избегая превозношения и гордыни, мы вынужденно могли дойти до истинного смирения. Как же спасаться?

Святые отцы советуют (и это не теоретические размышления, а многовековой духовный опыт) в борьбе со страстями призывать на помощь Господа, Пресвятую Богородицу и всех святых. Сам человек по своей немощи мало что может сделать. Авва Варсануфий поучал: «В отношении всякой страсти ничего нет полезнее, как искренняя, горячая молитва… Страсти – те же скорби, Господь… сказал: Призови Мя в день скорби твоея, и изму тя, и прославиши Мя (Пс. 49:15)» [3].

Христианин должен всегда помнить слова Спасителя: Без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15:5). Молясь, человек смиряется перед Богом. «Да, Господи, без Тебя я ничего не могу, помоги». Оптинский старец преподобный Анатолий (Потапов) советовал терпеть скорби благодушно, помня слова Спасителя: Многими скорбями внидите в Царствие Небесное (Деян. 14:22) и Претерпевый до конца спасется (Мф. 24:13).

Борьба со страстями трудна. Преподобный Никодим Святогорец говорил, что «место, где происходит самая борьба, есть наше сердце и весь внутренний человек; время брани – вся наша жизнь» [4], а святитель Игнатий (Брянчанинов) предупреждает, что монах до самого гроба находится в опасности подвергнуться какому-либо искушению, не зная, откуда и в каком виде оно возникнет.

Страсти, хотя и не наши, но они корнями своими проникли в душу. Самое главное для человека – победа над ними. Попробуй искорени привычку осуждать, тут тысячи оправданий себе найдутся: «Я, любя его, я ради истины». А на самом деле по страсти действуем. Как злокачественная опухоль в организме питается, растет за счет соков тела, так происходит и с греховными навыками. Если удалять опухоль, это будет больно, а оставить – погибнет человек. Так и в этой борьбе, больно, но зато спасительно. Страсти различны и все время нападают на душу. Все время надо быть начеку. Они быстро искореняются, если пресечь их еще вначале, былинку легко вырвать, а уже целое дерево – крайне трудно. Надо строго хранить глаза и уши: если бы не видел, не слышал – не соблазнился бы на грех, не осудил никого. Ничем страсти так не угашаются, как чистосердечной исповедью, легко становится тогда на душе, будто камень сброшен. Помощь духовного отца – обязательное условие борьбы со страстями, каждый игумен и игумения монастыря должны быть крайне внимательны к духовной жизни вверенной им паствы. Вместе с тем, хорошо известны слова оптинского старца Никона, что духовный отец, как столп, только указывает путь, а идти надо самому.

Порой духовникам задают вопрос: а нужно ли в молитвах обращаться еще к кому-либо, кроме Господа и Пресвятой Богородицы? Ведь хорошо известно, что прежде вашего прошения Отец ваш знает, в чем вы имеете нужду у Него (см. Мф. 6:8). При этом следует помнить слова Спасителя: Просите, и дастся вам; ищите, и обрящете; толцыте, и отверзется вам (Мф. 7:7), – следовательно, молитвы наши к Богу необходимы. А первой и высшей ходатаицей нашей перед Сыном и Богом Своим является Пресвятая Богородица.

Совершенно особую силу имеют наши прошения ко Господу, когда они подкреплены молитвами святых, которых Господь называет Своими возлюбленными друзьями (см. Ин. 15:14). Много бо может усиленная молитва праведного (Иак. 5:16). Молитвы праведных Господь слышит – говорит и премудрый Соломон (см. Притч. 15:29).

И в Ветхом, и в Новом Заветах мы находим свидетельства того, что Господь Сам указывает на необходимость призывания на помощь святых. Так, Он говорит друзьям Иова: Возьмите себе семь тельцов и семь овнов и пойдите к рабу Моему Иову и принесите за себя жертву; и раб Мой Иов помолится за вас, ибо только лице его Я приму (Иов. 42:8).

Вселенский Собор, состоявшийся в Никее в 787 году, сделал такое определение: «Вся убо со страхом Божиим да творим, просяще о предстательстве пренепорочные Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии. Такожде святых Ангел и всех святых почитающе и святые их мощи, яко да и мы святыни их причастницы будем».

Отцы Церкви говорили, что некоторые сокрушаются о грехах своих только от страха мýки, им уготованной, и прекращают грешить не ради Бога, но ради страха своей гибели [5]. Свое согрешение апостол Петр оплакивал всю жизнь, говорили, что от слёз у него остались следы на лице. А как оплакиваем мы свои грехи? Научились ли такому покаянию?

Мы призываем святых в посредничество между нами и Богом, и это правильно. Апостол Павел говорит, что святые будут судить мир. Святитель Иоанн Златоуст предупреждает, что «молитвы святых имеют великую силу, но только когда мы сами раскаиваемся (в грехах) и исправляемся. Впрочем, говорю это не для того, чтобы не призывать святых на молитве, но для того чтобы мы не ленились, предавшись беспечности и сну, не возлагали на других того, что должны делать сами» [6]. Надо твердо помнить: только когда человек в своем сердце сам осознáет себя грешником и решит навсегда избавиться от грехов, Господь «по великой Своей милости и по множеству щедрот Своих» услышит его. Бывало, что искушения посылались инокам святой жизни, – они помогали им достигнуть большей святости, или посылались к их большей славе, или ради прославления силы Божией и утверждения православной веры.

Преподобный Севастиан Карагандинский советовал: «В деле своего спасения не забывайте прибегать к помощи святых отцов и святых мучеников. Их молитвами Господь избавляет от страстей. Но никто не думайте своими силами избавиться от них. Не надейтесь на себя до самой смерти в борьбе со страстями. Только один Господь силен избавить от них просящих у Него помощи. И покоя не ищите до самой смерти». И при этом надо понимать: никогда Господь не попустит брани, превышающей наши силы.

Некоторые полагают, что обращаться за определенной помощью следует к конкретным святым. Так, например, святителю Тихону Задонскому принято молиться об избавления от греха уныния, апостолу Фоме – от маловерия, святителю Андрею Критскому – о даровании покаяния, преподобному Ефрему Сирину – об избавлении от страсти гнева, святому праведному Алексию, человеку Божию – от гордыни, святым бессребреникам Косме и Дамиану – от сребролюбия, преподобному Феодору Печерскому, Молчаливому – от празднословия. Об исцелении от пьянства и распутства молятся святому мученику Вонифатию, который некогда «в нечистоте валяшася и пияница бяше», но, осознав себя рабом греха, молил Бога, чтобы Он избавил его от сетей диавольских. Господь услышал его и устроил так, что мученик Вонифатий кровью своею омыл греховные дела. Помочь от блудной страсти также просят преподобного Моисея Угрина, который своим подвигом целомудрия уподобился Иосифу Прекрасному, или молятся преподобной Марии Египетской.

Однако было бы неправильно считать, что у святых есть некая «узкая специализация». Нет такого святого, который не услышал бы нашу искреннюю молитву и не ходатайствовал бы о нас пред Господом в наших нуждах и печалях.

Приведу лишь несколько примеров благодатной помощи святых. Однажды к преподобному Моисею Угрину пришел инок, страдавший от плотской страсти, и молил помочь ему избавиться от этого искушения. Святой взял с инока слово никогда не разговаривать с женщинами, а затем исцелил его прикосновением своего посоха.

Несомненно, что эта помощь святых связана с их земной жизнью и теми искушениями, которые им самим довелось пережить в ней. Иногда Господь Сам указывал нуждающемуся, к кому из святых следует обращаться за помощью. Так, вскоре после принятия монашеского пострига Спаситель попустил преподобному Иоанну Многострадальному искушение от беса, который мучил его блудной страстью. Почти тридцать лет боролся Иоанн с этим искушением: он не ел и не пил по несколько дней, ночами бодрствовал в молитве, но не получал облегчения. Он взмолился к Господу о помощи и услышал глас с неба, повелевающий молиться преподобному Моисею Угрину. Иоанн исполнил указание Божие, и страсть укротилась. Однажды к преподобному Иоанну пришел инок, одержимый этим же недугом, и святой Иоанн исцелил его прикосновением части мощей преподобного Моисея Угрина. В свою очередь, мощи святого Иоанна Многострадального стали неоскудевающим источником исцеления от блудной страсти.

Преподобный старец Даниил Скитский отправил одного инока, страдавшего подобным недугом, молиться на гроб мученицы Фомаиды. И когда тот исполнил это повеление, искушение исчезло. Почему же помощь пришла именно через эту мученицу? Потому, что она в жизни своей прошла через тяжкое искушение против целомудрия и предпочла мученическую смерть.

Преподобный Макарий Оптинский предлагал простые практические советы в борьбе с блудной страстью: «Призывай молитвы подвизавшихся в чистоте святых… и вменяй себя худшим всех». Еще он советовал «поменьше спать, поменьше есть, остерегаться празднословия, осуждения и не допускать помыслам входить в сердце, но когда [они] начнут приходить, восставать и просить помощи от Бога» [7].

Без сомнения, что случаев такой благодатной помощи святых – известных и неизвестных – нет числа. Регламент данного выступления не позволяет перечислять их все.

Инокам не следует смущаться, что, несмотря на их искреннее желание победить греховные страсти, на длительную горячую молитву, на обращение за помощью к святым, страсти не сразу искореняются. Необходимо продолжать бороться, тогда Господь и милость свою подаст, и тогда человек нечистый вновь рождается для жизни праведной. Чем больше усилий приложит инок в борьбе со страстями, тем ценнее его труд пред Господом. Нил Синайский говорил, что «в день суда Бог каждому правдиво присудит воздаяние не по здешнему ошибочному предположению, но как требует справедливость, по самой истине содеянного» [8].

Однажды монах Марк Саровский, современник преподобного Серафима, спросил его: «Кто в нашей обители выше всех предстоит пред Лицом Божиим?» Преподобный, недолго думая, сразу сказал: «Повар, из бывших солдат, на кухне». И объяснил свои слова так: «Характер у повара от природы огненный. Он готов в запальчивости убить человека, но его непрестанная борьба внутри души привлекает к нему великое благоволение Божие. За такую борьбу ему подается свыше благодатная сила Святого Духа, – ибо непреложно Слово Божие: “Побеждающему (себя) дам место сесть с Собою и облеку в белые одежды”. А если человек не борется с собой, то доходит до ужасного ожесточения, которое влечет душу к верной гибели и отчаянию» [9].

Отцы Церкви, живое воплощение Христова учения, оставили нам свои творения, в которых побуждают человека к доброделанию, рассказывают о духовной брани, о вражеских кознях и способах отражения их, делятся своим личным опытом борьбы со страстями. Добродетельная жизнь, аскетические подвиги святых отцов являются примером для монашествующих, в них не словá – в них многовековой опыт святых в борьбе с искушениями. В помощь нам они оставили утреннее и вечернее правила, молитвы ко Святому Причащению. Постоянное многократное изучение трудов святых отцов, обращение в молитвах за помощью к ним – одна из важнейших составляющих иноческой жизни.

В каждом монастыре есть свой, особо почитаемый святой. Только русских святых, по словам архимандрита Иоанна (Крестьянкина), «несть числа во всей истории Руси, явленные и неявленные, – множество святых мужей, жен, святителей, чудотворцев, князей, монахов… Разные свойства русской религиозности являют они, но роднит их то, что все они напоены одним духом – духом святой веры и церковного благочестия, Духом Христовым» [10]. Целый сонм святых угодников Божиих – наши помощники и заступники. Есть кому ходатайствовать о нас пред Господом в наших нуждах и печалях. Несомненно и то, что каждый инок в молитвах обращается за помощью к своему святому, имя которого он получил при постриге.

В каждом монастыре есть особо чтимые святые, которые основали монастырь или в честь которых он освящен, их иконы, частицы мощей. Я полагаю, не стоит говорить о том, что в Троице-Сергиевой лавре братия за помощью обращаются в первую очередь к преподобному Сергию Радонежскому, основателю этой святой обители. «Троицкий Патерик» пишет: «Однажды, глубокой ночью, преподобный Сергий совершал келейное правило и перед иконой Богоматери пел Акафист, что он делал ежедневно... Когда он окончил молитву, его душа ощутила приближение небесного явления и он сказал своему келейнику преподобному Михею: “Бодрствуй, чадо: мы будем сейчас иметь чудесное посещениеˮ. И сразу послышался голос: “Се, Пречистая грядет!ˮ Старец встал, вышел в сени, и здесь осиял его свет ярче солнечного. Он узрел Преблагословенную Деву, сопровождаемую апостолами Петром и Иоанном Богословом... Не в силах вынести этого чудного сияния и неизреченной славы Матери Света, преподобный Сергий пал ниц. Но благая Матерь прикоснулась к нему и сказала: “Не бойся, избранник Мой. Услышана молитва твоя об учениках твоих. Не скорби больше и об обители твоей. Отныне она будет иметь изобилие во всем – не только при жизни твоей, но и после того, как ты отойдешь к Богу. Я не оставлю этого места и всегда буду хранить егоˮ.

О том, что святые рядом с нами, есть свидетельство в «Новом Афонском Патерике». «На Капсале есть одна принадлежащая монастырю Пантократор келия, храм в которой освящен в честь святителя Тихона Задонского. Старец этой келии, русский по происхождению, очень любил престольные праздники. То есть он очень любил устраивать пышные панигиры [11], чтобы на них приходило много, совершалась торжественная служба и тому подобное. Поскольку день памяти святителя Тихона Задонского не очень хорошо известен на Святой Горе, на престольный праздник в его каливу приходило мало братии. Поэтому старец келии нашел простое решение: сменить святого. Он пошел в монастырь Пантократор, договорился с отцами и написал в омологии [12], что с этого дня храм его келии будет посвящен такому-то великому празднику. И вот следующей ночью этот старец увидел святого Тихона Задонского, в печали уходящего из его каливы. Старец побежал вслед за ним, догнал его и спросил:

– Что с тобою, святче Божий, почему ты такой понурый?
– А что мне делать? – ответил святой Тихон. – У меня была здесь одна каливка, и вот сейчас меня из нее выгоняют.
Старец тут же пришел в чувство. На следующий день он направился в монастырь и снова написал в омологии, что храм его келии посвящен святителю Тихону Задонскому» [13].

В нашем монастыре святым покровителем является преподобный и благоверный князь Даниил Московский. Перед ракой со святыми мощами князя каждое утро совершается братский молебен. Преподобный и благоверный князь охраняет обитель свою от врагов видимых и невидимых, дарует исцеление, духовное утешение и ободрение всем, приходящим к нему с верой и любовью. Святой благоверный князь Даниил в течение своего тридцатилетнего правления неоднократно примирял враждовавших князей. Своих воинственно настроенных братьев святой князь смирял не силой оружия, а справедливостью, добросердечием, призывая их оставить вражду. В 1301 году ему удалось на съезде «окончить миром все счеты» с соперниками. Поэтому совсем неудивительно, что когда спустя семьсот лет Россия находилась в шаге от гражданской войны, именно в Даниловом монастыре 1 октября 1993 года при посредничестве Патриарха Московского и всея Руси Алексия II прошли переговоры по урегулированию возникшего противостояния. С помощью молитв святому князю вновь удалось примирить враждующие стороны.

В заключение скажу: молитва, смирение, пост, послушание, отсечение своей воли, терпение, постоянство в деле спасения, непрестанное трезвение – всем этим человек постепенно очищается от всякой скверны плоти и духа. С помощью Божией, по молитвам Царицы Небесной и всех святых будем же стремиться к Царствию Божию, понуждать себя к доброделанию, имея пред собою обещанное Господом нашим Иисусом Христом будущее блаженство. Победа над искушениями будет служить доказательством того, что мы не ошиблись в выборе собственного пути.

Молитвами святых отец наших, Господи, Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас. Аминь.

_________________________________________________________________________________

[1] Игнатий (Брянчанинов), епископ. О чистоте. Аскетические опыты. Т. I. ‒ М.: Сибирская благозвонница, 2017. С. 418.
[2] Иосиф Исихаст, преп. Письма к монашествующим и мирянам, 43. Эл. pесурс [URL]: https://azbyka.ru/otechnik/Iosif_Isihast/izlozhenie-monasheskogo-opyta/1
[3] Преподобных Варсанофия и Иоанна ответы на вопросы учеников. Вопрос 301. М.: Сибирская благозвонница, 2013. С. 308.
[4] Никодим Святогорец, преп. Невидимая брань. – М.: Даниловский Благовестник, 2013. С. 14.
[5] Тихон Задонский, свт. Об истинном христианстве. Ч. 2. Гл. 14, § 434. Эл. pесурс [URL]: https://azbyka.ru/otechnik/Tihon_Zadonskij/ob_istinnom_hristianstve_kniga2/5_8
[6] Иоанн Златоуст, свт. Толкование на Святого Матфея Евангелиста. Беседа 5; 4.
[7] Эл. pесурс [URL]: https://azbyka.ru/otechnik/prochee/optinskij-tsvetnik/2_1
[8] Цит. по: Сергий (Страгородский), архиепископ. Православное учение о
спасении. Казань, 1898. С. 63.
[9] Отечник проповедника. № 185. Эл. pесурс [URL]: https://azbyka.ru/otechnik/Mark_Lozinskij/otechnik-propovednika/83
[10] Иоанн (Крестьянкин), архим. Слово в неделю всех святых, в земле российской просиявших
(1000-летие Крещения Руси), 30 мая (12 июня) 1988 года. Эл. pесурс [URL]: https://pravoslavie.ru/1888.html
[11] Панигир (греч. πανήγυρις) – на Святой Горе Афон этим словом обозначают главные праздники монастыря (в том числе и престольные), отмечающиеся с особенной торжественностью.
[12] Омоло́гий – документ, выдаваемый монастырем монаху-келиоту и
подтверждающий его право владения келией.
[13] Новый Афонский Патерик. Т. III. Рассказы преподобного старца Паисия
и других святогорцев. – М.: Орфограф, 2018. С. 211–212.

Доклад настоятельницы Александро-Невского Ново-Тихвинского женского монастыря игумении Домники (Коробейниковой) на XXIX Международных образовательных чтениях «Александр Невский: Запад и Восток, историческая память народа», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (17–18 мая 2021 года)

---

Житие святого благоверного великого князя Александра Невского можно назвать учебником жизни. Этот святой подлинно обладал искусством жить – среди многих испытаний и бедствий он сохранил в себе живую, горячую веру. И это искусство, конечно, хотели бы знать и все мы. Для всех христиан, в том числе и для монахов, один из центральных вопросов – как среди разнообразных искушений и трудностей, среди повседневной суеты сохранить свою душу живой, ревностной, устремленной к Богу? Как научиться жить, чтобы всегда ощущать Царствие Божие в своем сердце?

В житии святого Александра мы можем ясно увидеть, в чем проявляется это духовное искусство. В том, чтобы избирать путь креста. Святитель Николай Сербский интересно рассуждает о знаменитом предке святого Александра – святом равноапостольном князе Владимире. И это рассуждение, безусловно, можно отнести и к святому князю Александру, и вообще к любому христианину. Вот как пишет святитель Николай: «Принимая христианство, Владимир понимал, что выбирает самое трудное из предложенных ему вероисповеданий. …[Потому что] христианство означает путь Креста». Князь сознавал, что он должен сораспяться Христу и «возродиться новым человеком, с новой душой, по глаголу Христа: Потерявший душу свою ради Меня, сбережет ее (Мф. 10:39). <…> Та смерть, на которую решился… князь, означала многократную, повседневную смерть, по слову апостола… Я каждый день умираю» [1].

Действительно, искусство жить для христианина – это искусство умирать, каждый день выбирать крест ради последующего за ним воскресения. То есть каждый день отрекаться от себя, от своего покоя, губить свою ветхую душу, чтобы обрести ее живой, любящей, ревностной. Этот путь избрал святой Александр Невский. И для любого монаха этот путь является самым верным.

В житии святого Александра ярчайший пример самоотречения – это его смирение перед Ордой. Как мы знаем, он был непобедимым воином. За свою жизнь он возглавил не менее двенадцати сражений и во всех одержал победу. По словам историков, «для русского полководца того времени это факт удивительный» [2]. Но перед Ордой святой Александр смирился, уничижил себя. Почему? Это прекрасно объясняет святитель Иоанн Шанхайский: «Видел князь Александр, что бороться с [татарами] силой сейчас невозможно, но знал, что, если сохранится православная душа русского человека, настанет время, когда он сбросит с себя иго татарское. <…> Покорно едет [Александр] в Орду, исполняет все веления хана, уговаривает русских людей не противиться татарской власти, а копить в себе силы духовные и возлагать упование на Бога. <…> Подвиг святого… Александра… дал плод свой, хотя и не вскоре. Сохранивший Православие русский народ окреп» [3], а татарское иго ослабело.

Мы знаем, что не все русские люди обладали таким смирением и рассудительностью. Многие хотели как можно скорее сбросить татарское иго, и в разных городах вспыхивали мятежи.

И, вероятно, каждому монаху знакомо это искушение – желание немедленно сбросить злое иго страстей и быстро приобрести добродетели. От этого желания происходят внутренние мятежи, когда монах говорит: «Все, с завтрашнего дня я становлюсь подвижником. Я буду пламенно молиться, строго поститься, не буду гневаться». Или, например, монах внутренне решает: «Я больше не буду завидовать, обижаться и унывать». Но что обычно случается с монахом, который принимает такие решения? Он быстро падает. С ним происходит то же самое, что произошло бы с русским народом, если бы его не удерживал, как мудрый старец, святой князь Александр. У русского народа не было в то время сил бороться с Ордой. И если бы он вступил в войну с ордынцами, то был бы сметен с лица земли. Великий князь Александр понимал это и делал все возможное, чтобы войны не случилось и русский народ мог накопить силы. Это в итоге и произошло.

В духовной жизни действуют те же законы. Бог дает людям разные таланты. Одному дает десять талантов: ревность, силу, любовь к ближним, энергию и так далее. Другой имеет пять талантов: у него мягкий, добрый, кроткий характер, но при этом он несколько медлительный и флегматичный. Третьему дано чуткое, отзывчивое сердце, но стóит сделать ему замечание – и он впадает в малодушие, у него опускаются руки, ему кажется, что он ни на что не способен. У четвертого тоже есть свои таланты, но стóит ему немного больше потрудиться – и он уже не может исполнить свое правило. Или стóит попросить его немного помочь – он огорчается, потому что нарушается его покой, его планы. Что делать, если монах видит в себе немощи, которые как будто препятствуют ему в духовной жизни? Будет ошибкой, если он попытается за один день свергнуть с себя гнет своих немощей. Святой Александр Невский убеждал свой народ терпеливо ждать, не устраивать мятежи, а набираться сил. Так и игумен должен учить монаха совершать духовный путь с терпением, не торопиться сразу взойти на высшую ступень, а постепенно копить духовные силы, смиренно исполнять все, что ему поручают, все, что говорит игумен, делать свое небольшое, посильное правило, никого не осуждать и никогда не поддаваться ропоту. Тогда благодать Божия будет постепенно укреплять его, возделывать в его душе все добродетели: любовь, мужество, духовную ревность.

Один старец проводил беседу с монахинями, и ему задали такой вопрос: «Если у человека чрезмерно мягкий, робкий характер, то может ли он измениться и приобрести смелость и мужество?» И старец ответил: «Прежде всего такому человеку нужно принять себя со своим характером и не желать стать подобным пророчице Иудифи, которая отсекла голову Олоферну. Нужно смириться, не смотреть на других и не говорить: “Боже, почему у меня такой характер?” Никакой характер не препятствует человеку приобрести Бога. Предположим, у тебя мягкий характер, а тебя ставят на послушание, исполнять которое с таким характером трудно. Например, тебя ставят в гостиницу, где нужно разговаривать с людьми, а для этого нужна некоторая смелость. Ты можешь со смирением сказать о своих трудностях. Но если игумения скажет: “Чадо, я хочу, чтобы ты оставалась в гостинице”, – то ответь: “Благословите” и постарайся со своим характером приспособиться к этому послушанию, потому что оно может оградить тебя от более серьезных опасностей – например, от впадения в гордость. Следовательно, главное в нашей жизни — это принять себя такими, какие мы есть, и со своим характером, как на автомобиле, отправиться в Царство Небесное. Автомобили все разных марок, тем не менее, все они едут по дороге. Едет и “Запорожец”, едет и “Мерседес”. Мы не должны огорчаться из-за того, какие мы есть, но с тем “инструментом”, какой нам дал Бог, должны устремляться к Нему».

Иначе говоря, когда человек все в своей жизни, все обстоятельства и самого себя принимает со смирением и следит за тем, чтобы любое дело совершать в простоте, без помыслов, с молитвой, тогда он и ведет подлинную духовную жизнь. И этот подвиг и есть восхождение на крест. Это то самое искусство умирать, которое одновременно является искусством жить.

Каждый день смиряться – для человека с падшей природой это равносильно распятию и смерти. Вспомним: для некоторых русских князей было подобно смерти смиряться перед татарами, как святой князь Александр Невский. Для их самолюбия «честь татарская» была злее любого зла [4], как говорится в летописи. И они выбирали иной путь – заключали союз с католиками, которые обещали им быструю победу над татарами. Часто и монаха борет такой соблазн – согласиться с помыслами, обещающими ему быстрое духовное преуспеяние. Эти помыслы убеждают его, например, что он не преуспевает потому, что устает на послушании, или потому, что ему досаждает сосед по келье, или игумен к нему не прислушивается и недопонимает его трудностей. Эти помыслы, если монах соглашается с ними, способны сокрушить его духовную жизнь. Потому что в таком случае он сосредотачивает свои усилия в неверном направлении. Он сходит со креста, оставляет главное – внутреннее трезвение, борьбу со своими страстями – и начинает заниматься второстепенным, то есть внешним: пытается повлиять на ближних, отстоять свои права и взгляды.

И так человек может годами жить в монастыре, но его сердце не обретает покоя и радости, не находит Бога. Он тратит все свои силы на то, чтобы изменить мнение игумена, характер старшего брата, монастырские порядки, – и теряет напрасно целые годы, потому что не трудится над своим внутренним устроением. Например, брат думает, что пока он на послушании в трапезной, то из-за множества попечений, рассеянности он лишен возможности вести духовную жизнь; у него нет полноценной монашеской жизни. Но в действительности рассеянность, помыслы возникают у человека не из-за работы, а из-за страстей, сокрытых в его душе. Вот как говорит об этом один современный игумен: «Многопопечительность — это признак нашей внутренней нечистоты. Например, я ставлю тебя на послушание на кухню, и с этого момента ты совершенно теряешь мир, начинаешь непрестанно беспокоиться и думать только о трапезной, забывая обо всем остальном. Целыми днями все твои мысли только о кастрюлях. Эти помыслы вызваны не тем, что ты исполняешь послушание, а твоей собственной немощью и страстями: например, тщеславием. У монаха, который ведет правильную духовную жизнь, при любом послушании ум свободен от помыслов. Если же у меня нет такой свободы ума, то нужно хотя бы осознать, что я еще не восстал от греха. И потому буду просить: Боже мой, от тайных моих очисти мя» [5].

Вот что самое главное для монаха – хранить свой ум чистым от всякого греховного помысла при любом деле, любом послушании. В этом выражается подлинное покаяние, твердая решимость распять свое ветхое «я». Имея такую решимость, монах будет преуспевать везде, на любом послушании, в любых условиях. Когда человек борется не с внешними обстоятельствами, а старается молитвой изгонять все помыслы, тогда он начинает ощущать присутствие Царствия Божия в своем сердце. И на нем исполняется то, о чем говорит один подвижник прошлого столетия: «Христос призвал нас поднять Его крест. Каждого человека Он спас и соединил с Собой через смерть, через крест, через трудности и скорби. Нет никого спасшегося иначе. Поэтому в час, когда у меня трудности, буду делать все, что от меня зависит, буду продолжать свою работу, свою молитву в спокойствии, в тишине, с верой – и этого для меня достаточно. Не нужно делать ничего другого. Буду делать то, что от меня зависит. Буду знать: сейчас я должен пережить свой крест, для того чтобы обрести воскресение. Каждая трудность в моей жизни есть преддверие наступающего утра».

Именно этого пути желал для русского народа святой князь Александр Невский – пути не внешнего делания, не внешнего благополучия, а внутреннего искания Бога. В этом суть Православия. И святой Александр смирялся перед татарами, зная их веротерпимость, чтобы сохранить православную душу русского человека. Он знал, что в любых обстоятельствах русский народ выстоит, если сбережет это свое главное сокровище – Бога в своем сердце. И вновь к святому Александру можно отнести те слова, которые сказал святитель Николай Сербский о другом русском святом – равноапостольном князе Владимире: «Выбор подвига ради Царства Небесного… в русской истории совершался не однажды… Это длительный исторический процесс, пронизывающий всю историю России, от святого князя Владимира и до сего дня. Первым этот выбор, вместе со своим народом, сделал князь Владимир; он направил ход русской истории в духовном направлении» [6].

Святой Александр Невский тоже совершил этот судьбоносный выбор, когда предпочел покориться Орде, но сохранить Православие на Руси, вместо того чтобы вместе с латинянами выступить против татар и потерять правую веру. Он выбрал смиренное терпение татарского ига, но это в конечном итоге, спустя несколько веков привело русский народ к великой духовной свободе, а также и к небывалому государственному величию, когда, по выражению святителя Николая Сербского, самый кроткий народ унаследовал самую великую землю и стал хозяином одной шестой части света. Российское государство включило в себя почти все наследие Чингисхана до берегов Тихого океана! Главное же значение подвига святого Александра Невского состоит в том, что он вдохновил весь русский народ жить верой, искать прежде всего Царствия Божия.

И наверно, мы не ошибемся, если скажем, что такое же значение имеет подвиг каждого монаха, самого простого, незаметного, который живет в покаянии, смирении, внутренней борьбе и тем возделывает в себе Царство Божие. Такой монах не только свою жизнь, но и жизнь всех окружающих направляет в духовное русло. Он становится семенем, которое по слову Спасителя, пав в землю, умирает и приносит много плода. Таким семенем стал для русского народа святой благоверный великий князь Александр Невский, смирение которого принесло тысячекратный плод – православную веру для всех его потомков, в том числе и для нас с вами.

_________________________________________________________________________________

[1] Николай Сербский, свт. Святой князь Владимир – креститель Руси // Мысли о добре и зле. М., 2002. С. 114, 113.
[2] Кирпичников А.Н. Две великих битвы Александра Невского // Не в силе Бог, но в правде. Святой благоверный князь Александр Невский. М., 2007. С. 254.
[3] Иоанн Шанхайский, свт. Щит Руси на реке Неве // Святитель Русского Зарубежья вселенский чудотворец Иоанн. М.: «Паломник», 1998. С. 340.
[4] Цит. по: Карпов А.Ю. Великий князь Александр Невский. М., 2013. С. 135.
[5] Пер. по: Αἰμιλιανὸς Σιμωνοπετρίτης, ἀρχιμ. Ὁ ἀληθὴς μοναχóς // Οἶκος Θεοῦ, πύλη οὐρανοῦ. Ἀθῆναι: Ἴνδικτος, 2020. Σ. 156–157.
[6] Николай Сербский, свт. Святой князь Владимир – креститель Руси… С. 112.

Доклад настоятеля Свято-Косьминской пустыни Серовской епархии игумена Петра (Мажетова) на XXIX Международных образовательных чтениях «Александр Невский: Запад и Восток, историческая память народа», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (17-18 мая 2021 года)

---

Существует множество примеров чистоты монашеского сердца и монашеского восприятия мира. Мне сразу вспоминается преподобный Зосима Верховский, сподвижник преподобного Василиска Сибирского, – может быть, потому, что для нашего монастыря это особые духовные светочи, ориентиры, по которым мы стараемся формировать нашу духовную жизнь. Преподобный Зосима, описывая свое монашеское поприще, рассказывал, что когда он ходил по городу, собирая для монастыря милостыню, он вынужден был встречаться с особами женского пола. И однажды почувствовал, что у него появляется какая-то тяга именно к женским лицам. Тогда он решил, что не позволит себе увидеть ни одно женское лицо, пока эти чувства и мысли его не оставят. Он отворачивался, закрывал глаза, хотя должен был при этом исполнять послушание и просить помощь для монастыря. Так он подвизался и принуждал себя несколько лет. И наконец, как он сам пишет, в какой-то момент он почувствовал, что в его сердце «поселился ребенок»: я, говорит он, воспринимал всех людей, как дитя – я видел лишь человеческую душу и как бы не понимал, какого пола человек. Настолько он освободился от плотских потребностей.

Вспоминается и другой святой – Симеон, Христа ради юродивый. Выходя из пустыни в мир, он говорил: «Пойду, поглумлюсь над миром». И действительно, он стяжал настолько чистое сердце, что даже специально юродствовал: заходил к женщинам, сбрасывал одежду, все его, конечно, ругали, а он, вернувшись в обитель, говорил собрату: «Поверь, брате, мое сердце было настолько чисто, что вокруг я видел людей, только лишь как деревья, я не видел различия между мужчинами и женщинами».

Серафим Саровский как-то раз принимал отроковицу и долго с ней беседовал. Увидев это, один крестьянин соблазнился, дескать, старец общается с девушкой. Преподобный Серафим это почувствовал духом, подозвал к себе того человека и сказал ему: «Слушай, брате, ты не знаешь, а во мне все давно уже умерло».

Можно много приводить таких примеров, где чистота монашеского сердца понимается прежде всего как чистота от блудных помыслов, похотливых желаний. Но хотелось бы обратить внимание и на иное. Вспомним страшный эпизод из Ветхозаветной истории, когда Ангелы вошли в Содом (Быт. 19:1–11). Писание говорит, что собрались содомляне от мала до велика и воспылали похотью на этих Ангелов. Выдай их нам, сказали они Лоту, мы познаем их, – такое страшное зло решили сотворить с Ангелами. Здесь скрывается смысл, что люди не видели духовного, не видели святого, священного. Они во всем видели только повод для удовлетворения своих похотей. Не понимали, что перед ними не люди, а Ангелы; можно сказать, видели в духовном плотское.

Если мы обратимся к Евангелию, то тоже заметим, что вокруг Христа народ всегда теснился, сопровождал Его, но лишь немногие видели в Нем Мессию, Сына Божия. Почему так происходило? Потому что у людей были окамененные сердца, ожесточенные, и они, как сказано, уши имели и не слышали, глаза имели и не видели (см. Мк. 4:12). То есть сердце настолько было заполнено множеством потребностей, желаний, что, действительно, это закрывало человеку духовные очи, и он не видел перед собой святое, священное.

Если мы будем смотреть более глубоко, то поймем, что чистота сердца это не только чистота от каких-то плотских помыслов. Это, прежде всего, чистота от суетных мечтаний, от мирских прихотей, фантазий. Вспоминается здесь Евангелие от Матфея (гл. 20:6-7): Выйдя около одиннадцатого часа, он нашел других, стоящих праздно, и говорит им: что вы стоите здесь целый день праздно? Они говорят ему: никто нас не нанял. Он говорит им: идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, получите. «Никто нас не нанял» – здесь имеется в виду бесцельность, потерянность. Именно это состояние является причиной всех пороков.

Какую цель преследует благочестивый мирянин, который идет в храм? Как часто мы можем слышать: «Я иду в храм, чтобы мне было спокойно, для утешения, для моего эмоционального покоя». И это объяснимо: по сути дела мирская жизнь – своеобразная «экранизация» легенды о Сизифе, обреченном на проклятие поднимать в гору камень, который постоянно падает обратно… Человек постоянно должен что-то зарабатывать, тратить, снова зарабатывать, снова тратить, и так непрестанно, непрестанно, – стремясь к каким-то мифическим удовольствиям, которые постоянно уходят от него. И даже самый благочестивый мирянин подвергнут этому, образно говоря, «египетскому плинфоделанию» (см.: Исх. 5), то есть постоянно пребывает в некой изнуряющей суете. И для него, конечно же, хождение в храм – это в какой-то мере глоток воды, утешение от мирских трудов, от жизни, заполненной душевными тревогами и переживаниями. Человек приходит в храм, чтобы получить утешение.

Монах имеет другое свойство. Движимый решимостью оставить ради Христа все радости земной жизни, которые были и которые могли бы быть, если бы человек остался в миру, – монах идет в монастырь, становится ближайшим родственником Спасителю, и по сути на нем сбываются слова Христа, что сыны свободны от земных податей (см. Мф. 17:24-27). То есть свободны от земного семейного креста, от скорбей по плоти, как говорит апостол Павел (1 Кор. 7:28). Но, сняв с себя крест мирской, семейный, инок обязуется принять крест монашеский. Вместо скорбей по плоти жизнь иноческая должна быть украшена скорбями по духу. Поэтому духовная жизнь для монаха это не утешение, а прежде всего служение, это крест, действительно подвиг духовный.

Святитель Феофан Затворник, рассуждая о духовной жизни, говорит, что смысл ее – радость, а вот способ достижения духовной радости есть крест. Часто можно услышать от благочестивых мирян – друзей монастыря, паломников, набожных людей, что вот приезжаешь в монастырь, а там так тихо, общаешься с монашествующими – они такие спокойные, умиротворенные… И это объяснимо: в мирском понимании чистота сердца – это покой мыслей и чувств, как говорят психологи, эмоциональное равновесие. Однако с точки зрения монаха, конечно же, такое восприятие поверхностно. На самом деле в монашеском духе чистое сердце может именоваться даже «новым Израилем», то есть борющимся с Богом (см.: Быт. 32:24), в аскетическом смысле слова. Известно выражение: кто не в борении, тот в прелести.

Святитель Игнатий (Брянчанинов), рассуждая о духовной жизни, молитве, говорит, что монах, совершивший келейное правило, должен уподобиться или человеку, который выходит из бани – утомившийся, но чистый и, скажем так, просветленный, либо тому, кто спустился из рая. Если ты не имеешь ни того ни другого, то ты, по сути, не имеешь духовного делания. Это очень важный критерий. Действительно, внутреннее понуждение себя – это главное делание, которого ждет Господь от нас, иноков. И вот возникает вопрос: а как стяжать это делание, как стяжать постоянную решимость вести борьбу? Здесь как раз и нужно говорить о чистоте сердца именно в нашем понимании.

Я привел примеры преподобных Зосимы Верховского, Серафима Саровского, Симеона Христа ради юродивого, у которых была подлинная чистота сердца. Но часто можно видеть, что человек, находясь в постоянной брани, может поддаться некоему помыслу, что он совсем далек от чистоты, от духовной ревности. Я как раз хотел обратить внимание, что именно духовная брань, духовное понуждение себя к чистоте, постоянная устремленность к этой чистоте – это и есть признак чистоты сердца для нас, простых монахов, живущих в мире, переполненном всевозможными яркими искушениями. Для нас это есть критерий, которым нужно руководствоваться, дабы не поддаться диаволу, не дать ему искушать нас, указывая: смотрите, как вы далеки от святости, далеки от простоты, чистоты, описываемой в «Добротолюбии», у преподобного Лествичника… На самом деле всем нам нужно помнить святоотеческое предсказание: притчу о трех монахах, летевших через море на зов Господа. Первым двум были даны огненные крылья, а третьему слабые, плотяные, он летел и падал, летел и падал, пока все-таки достиг берега. Но именно о таких было сказано, что если придут искушения и напасти, а человек не сдастся, то он и подобные ему могут стать выше древних отцов. Сам подвиг – понуждение себя к чистоте, постоянное стремление к ней – это и есть критерий, которым мы должны руководствоваться.

Если мы сравним духовные критерии христианского совершенствования и духовные критерии светского человека, или, например, последователя восточных религий, то мы увидим, что там человек стремится к достижению покоя, равновесию. В то время как для нас, монашествующих, целью является любовь как совершенное исполнение заповедей. Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всей душой, всей крепостью твоею. И ближнего своего как самого себя (Мф. 22:37). А что такое любовь в христианском, евангельском смысле? Если мы задумаемся, действительно, – что такое эта первая заповедь, это постоянное понуждение себя отвечать на вопрос Спасителя, который Он задал Петру, но в то же время задает и каждому из нас: Симоне Ионин, любиши ли Мя? И Петр отвечает: Ей, Господи, люблю Тя. Христос: Симоне Ионин, любиши ли Мя? Ей, Господи, люблю Тя. И снова: Симоне Ионин, любиши ли Мя паче сих?.. (см. Ин. 21:15-17). Духовная жизнь – это и есть то, чтобы постоянно слышать в сердце, как Бог тебя спрашивает: Ты Меня любишь, ты идешь за Мною? И постоянное понуждение себя отвечать на этот вопрос не только мысленно, а всей своей жизнью, каждым днем, каждым часом, каждой секундой, – это и есть, может быть, то, что можно назвать чистотой сердца.

Если вспомним монашеский постриг, вопросы, которые задает игумен постригаемому, то мы заметим, что их можно выразить в трех главных вопрошаниях: ради, кого ты собираешься жить? – естественно, ради Христа; с кем ты собираешься жить? – естественно, что со Христом, в непрестанной молитве. И самый главный вопрос, который резюмирует предыдущие два, – на кого ты собираешься быть похожим? Естественно, на Христа. В духовно-нравственном своем облике. Не просто в келье, когда ты тянешь четку перед иконой и умиляешься, может быть, глядя на лампаду. Но в течение жизни, когда тебя искушают братия или какие-то внутренние болезни, душевные или телесные, когда искушают тяготы всевозможных монастырских послушаний, – похож ли ты на Христа? Господь в свое время сказал апостолам: не называю вас рабами, но друзьями (см.: Ин. 15:15). Действительно, раб не знает дел господина, а друг знает.

Эти три вопроса: во имя кого живу, с кем живу и на кого я похож – постоянно могут быть критерием чистоты нашего сердца. Мне кажется, через призму этих вопросов можно воспринимать и древних отцов, и пытаться понимать то, что происходит сейчас. Если человек научится мыслить в такой форме, все время спрашивать с себя, то и послушания ему будут под силу, и сердце свое он сможет удержать от искушений, от осквернения.

Скажу, наверное, самое главное: с чего начинается осквернение сердца. Мне понравилось изречение афонского старца, кажется, Даниила Катунакийского. Он говорил: бойся демона уныния – это злейший бес, и он с собой приводит семь других злейших бесов. Действительно, когда человек соблюдает целомудрие, ревность в молитве, ревность послушания игумену, братии, ревность к своей православной чистоте, но в это время находится в унынии, – этот помысел растлит все остальные, снимет засовы со всех дверей, и диавол сможет войти в любую дверь. Если целомудренный человек примет помысел уныния, то он внутренне расслабится. Если примет помысел уныния человек ревностный в молитве, то ему станет безразлично его келейное правило. Если помысел уныния овладеет тем, кто ревностен в любви к братии, он неожиданно начнет видеть в братиях плохое, появится ропот. Это осквернение сердца. Казалось бы, для монаха на первом месте всегда стоит стремление сохранить чистоту, верность Церкви, Христу, благодати, которой он увенчан при постриге. Но придет помысел уныния, вроде бы не связанный с чем-то скверным, – и заставит тебя все нечистые помыслы принять. Мне кажется, на это нужно обращать внимание и блюсти себя.

Какими способами мы сохраняем свою чистоту. Конечно же, как говорил в свое время преподобный Серафим Саровский, – приучи себя, чтобы ум твой плавал в Евангелии. Если человек все воспринимает через призму слова Спасителя, то это уже очень хороший фильтр от всякой скверны. Так же очень много значит молитва, непрестанное умное делание. Умное делание можно уподобить некоему огню, в который ты бросаешь все свои мысли, все свои вопросы, всё, что обрушивается на тебя в течение жизни. Когда ты потрясения, искушения, эмоции просто отдаешь молитве Иисусовой, она их опаляет, и остается только то, что можно применить для своего сердца.

Сам я для себя держусь за частую Литургию. Литургическая жизнь, частое причащение делают твою жизнь настоящей. Люди в миру утешаются – в самом хорошем смысле слова – семьей, путешествуют, наслаждаются общением с друзьями, какими-то иными развлечениями… Можно сказать, их бог – это мир, он их утешает. И такая жизнь может быть для нас неким обличением. Светский человек может сказать: «Меня утешает мой бог – вот этот мир, а тебя, монаха, утешает твой Бог, так же, как меня мир?» Это очень серьезный критерий. И это вот утешение мы должны испытывать на Литургии, на келейном правиле, в общении друг с другом в монастыре. Мы должны все время себя спрашивать: «А меня утешает мой Бог, мой Христос?» И в этом отношении мы монахи должны быть в какой-то мере корыстными. Если на правиле мы не получаем утешения, мы должны себя понудить к такому деланию, чтобы его получать. Если мы на Литургии не радуемся причастию, как жених радуется своей невесте, мы должны понудить себя к этому внутреннему деланию, чтобы раскрыть для себя Литургию, чтобы увидеть в ней эту искру радости. Если Евангелие при чтении тебя не захватывает, нужно подумать о том, что ведь это твоя пища, это – то утешение, на которое ты не просто имеешь право, но ты на это посвящен. Это критерий нашего сердца. Если я не испытываю этого чувства, значит есть некое препятствие между мною и Богом. Как будто мы разговариваем с человеком, и тут кто-то рядом кричит, и мы не слышим слов нашего друга через этот крик. И он нас не слышит. Когда человек оскверняет сердце, то внутри голосят лишь наши эмоции, мечтания, которые не дают нам услышать голос Христа.

И последнее скажу. Один старец, беседуя со своим учеником, сказал: «Каждому человеку Христос что-то говорит в сердце». А ученик спрашивает: «Отче, а тебе что говорит?» Тот отвечает: «Гряди по Мне». И заплакал. И ученик понял, что даже такой великий старец скорбит о том, что не успевает идти так, как хочет Христос.

---

---

 

Доклад митрополита Нижегородского и Арзамасского Георгия на XXIX Международных образовательных чтениях «Александр Невский: Запад и Восток, историческая память народа», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (17˗18 мая 2021 года)

---

Имя Господа – крепкая башня, убегает в нее праведник – и безопасен, – так говорит книга Притчей о призывании имени Божия (Притч. 18:11). А апостол Павел добавляет: Непрестанно молитесь (1 Фес. 5:17). На молитве как образе жизни утверждено православное монашество. Молитва и богослужение положены в основание монашеского жития, но они же составляют и его вершину.

Священное Писание говорит, что молитва как важное и высокое искусство требует для себя определенной подготовки и определенных условий: Прежде, нежели начнешь молиться, приготовь себя и не будь как человек, искушающий Господа (Сир. 18:23).

Первое условие молитвы есть вера – вера в Бога, в Его вездеприсутсвие. «Вера воскриляет молитву», пишет святитель Игнатий (Брянчанинов), а святитель Феофан Затворник добавляет: «На молитве надо стоять в сознании вездеприсутствия Божия».

Второе условие молитвы – страх Божий. По словам Исаака Сирина, страх Божий рождается от веры. «Пред молитвою покади в сердце своем фимиамом страха Божия и святого благоговения», – наставляет святитель Игнатий (Брянчанинов).

Третье условие молитвы – мир со всеми. В Евангелии говорится: Если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой, пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим и тогда приди и принеси дар твой (Мф. 5:23˗24). «Приготовление к молитве состоит в отвержении памятозлобия и осуждения ближних», – добавляет святитель Игнатий.

Четвертое условие молитвы – беспристрастие и беспопечительность. Святитель Игнатий (Брянчанинов) так говорит об этом: «Намереваясь принести Богу молитву, отвергни все помышления и попечения земные. Приготовь себя к молитве беспристрастием и беспопечением».

Пятое условие молитвы – внимание. «Душа молитвы – внимание. Без внимания произносимая молитва обращается в пустословие, и молящийся так сопричисляется к приемлющим имя Божие всуе», – пишет святитель Игнатий.

Шестое условие молитвы – пост или воздержание. Господь наш Иисус Христос говорит: Сей род изгоняется только молитвой и постом (Мф. 17:21). «Пост возводит молитву на небо», – добавляет преподобный Ефрем Сирин. О том, что без телесных подвигов не бывает духовных даров, пишет и святитель Игнатий: «Молитва бессильна, если не основана на посте».

Седьмое условие молитвы – покаяние. Желание высокой духовной жизни проверяется чистотой исповеди, а дары духовные есть инструменты, на которых проверяются плоды покаяния. «Истинная молитва есть голос истинного покаяния. Делание покаяния должно быть соединено с деланием молитвы в единое делание», – разъясняет это условие святитель Игнатий.

Восьмое условие молитвы – это плач, слезы. Преподобный Иоанн Лествичник говорит: «Слезы воскриляют молитву». О том же пишет и преподобный Исаак Сирин: «Слезы во время молитвы – признак Божией милости, которой сподобилась душа в покаянии своем, признак того, что молитва принята и слезами начала входить в поле чистоты. Благодать слез – есть полнота молитвы». Святитель Игнатий дополняет: «Плач должен быть неотъемлемым качеством молитвы нашей».

Для того, чтобы молитва была благоуспешной, все эти условия необходимо выполнить. Только монашеский образ жизни, основанный на отречении от мира, позволяет в совершенной мере достичь этой полноты Богообщения.

Уже в древних монастырях начал формироваться устав молитвенно-богослужебной жизни насельников, основанный на чередовании общественных богослужений, келейной молитвы и физических трудов. При этом совершение богослужений приурочивалось к определенному времени суток, что отразилось в названиях богослужений суточного круга. Подобный ежедневный ритм составляет жизнь православного монастыря и направлен на духовное преуспеяние его насельников.

Ежедневные уставные богослужения являются для монаха тем источником молитвы и Богомыслия, который питает и его келейное правило, и время его трудов и отдыха. Приобретая на богослужении дух совместного братского предстояния Богу, монах наполняет им свою жизнь в промежутках между богослужениями, на деле исполняя заповедь апостола о непрестанной молитве.

Эта же мысль сформулирована и в «Положении о монастырях и монашествующих»: «Во время пребывания в келье монашествующие призваны хранить и развивать молитвенный настрой, созданный общей церковной молитвой» [1].

Таким образом, храмовое богослужение и келейное правило являются составными элементами молитвенной жизни монаха, постепенно приближая его к совершенству Богообщения и Богопознания.

Соотношение между храмовым богослужением и келейным правилом может быть определено в каждом монастыре по-разному. Однако следует помнить, что «в обителях должен совершаться полный суточный круг богослужений, что является одним из главных признаков благоустроения монастыря. В богослужениях участвуют все насельники монастыря. При необходимости часть чинопоследований может вычитываться или совершаться в келиях» [2].

Особенно важно участие братии в Божественной литургии, которая является вершиной храмового богослужения. Святая Евхаристия объединяет вокруг себя учеников Христовых, будь то на приходе или в обители, как Сам Господь объединил их на Тайной Вечери. Литургия есть истинное средоточие монашеского братства, и желание участвовать в ней есть признак подлинной духовной жизни. У Святой Христовой Чаши созидается то новое сообщество людей, о котором говорит евангелист Лука в книге Деяний апостольских: У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа (Деян. 4:32).

На это обращает внимание и «Положение о монастырях и монашествующих», где в п. 7.1. говорится: «Средоточием богослужебной жизни является Божественная литургия. На Литургии через общую и единодушную молитву, через причащение Святых Христовых Таин монахи соединяются со Христом, а во Христе друг с другом, соделываются членами Тела Христова, связанными нерасторжимыми узами».

Участие братии в Божественной литургии, особенно если (в некоторых обителях) она совершается не ежедневно, не должно подменяться послушаниями или иными важными делами. Как говорит преподобный Паисий Святогорец, «чтобы мы имели благословение Божие, духовное должно совершаться в первую очередь. Если на первом плане работа, – то в этом гордость и неблагоговение. Дело, которое совершается, но при этом духовно разоряет того, кто его делает, не освящается».

Конечно, важно не механическое присутствие на Божественной литургии, как и на всяком богослужении, а деятельное и молитвенное участие в ней, сопереживание всего того, что совершается в храме. Отсутствие молитвы за богослужением может быть признаком угасания духовной жизни, физической усталости насельника или иных внутренних искушений. Только глубокое соучастие в Литургии как «общем деле» возгревает в сердце монаха тот небесный огонь, который питает его молитвенную жизнь и в келье, и на послушаниях. Светом Святой Евхаристии проникается частное молитвенное правило монаха, а также время, которое он проводит в чтении Священного Писания и святоотеческих наставлений. Так, например, преподобный Нектарий Оптинский советовал своим духовным чадам после причащения не торопиться на какие-либо дела, а «дать себе льготу до половины дня, почитать Священное Писание, пребывать в молитве и благодарении Господа».

Гармоничное сочетание суточного храмового богослужения, келейного правила и трудов на послушаниях является залогом духовной благоуспешности братии. В этом отношении важны и строгость в соблюдении устава обители, и пастырская икономия, снисхождение игумена к немощам братии. Только индивидуальный подход к каждому насельнику и внимание к его духовному состоянию могут стать залогом успешного прохождения им монашеского поприща. Монастырские правила имеют значение только тогда, когда дают возможность братии совершенствоваться в Богомыслии и Богопознании, и, в конечном счете, направлены на спасение души каждого их них.

_________________________________________________________________________________

[1] Положении о монастырях и монашествующих Русской Православной Церкви. 7.4.2. Эл. pесурс [URL]: http://www.patriarchia.ru/db/text/5074472.html
[2] Там же. 7.1.

Доклад архимандрита Мелхиседека (Артюхина), пресс-секретаря Синодального отдела по монастырям и монашеству, настоятеля Московского подворья ставропигиального мужского монастыря Введенская Оптина пустынь, на XXIX Международных образовательных чтениях «Александр Невский: Запад и Восток, историческая память народа», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (17˗18 мая 2021 года)

---

Монашество – это особый образ христианского жительства, заключающийся во всецелом посвящении себя на служение Богу [1], связанный с отречением от мира и принесением монашеских обетов.

Помощь монахов миру заключается в самой монашеской жизни: в исполнении обетов, внутреннем делании, самоотвержении и молитве. Для осуществления всякого другого служения миру не обязательно быть монахом или жить в монастыре, поэтому Церковь ждет от монашествующих в первую очередь совершенствования в монашеской жизни, по слову преподобного Иоанна Лествичника: «Свет монахов суть Ангелы, а свет для всех человеков – монашеское житие» (Слово 26. О рассуждении помыслов и страстей, и добродетелей) [2].

Вопрос отречения монашествующих от мира в достаточной степени освещен в святоотеческом предании. Но в современных условиях открытости монастырей для паломников и туристов, развития информационно-коммуникационных технологий, а также распространенной практики несения монахами различных послушаний в миру необходимо дополнительное осмысление древних канонов и правил.

Этому вопросу и посвящен разрабатываемый документ «Взаимоотношение насельников монастырей с внешним миром в свете монашеских обетов», который призван помочь монашествующим при осуществлении этого взаимодействия. Документ носит рекомендательный характер и состоит из введения, трех разделов и заключения.

В разделе «Обзор святоотеческой монашеской традиции и канонических определений» рассматриваются соборные определения и правила святых отцов по данной теме в свете монашеских обетов. Каноны и правила святых отцов регламентируют жизнь насельников, опираясь на отречение от мира как на основу монашества. Согласно святоотеческому преданию, взаимодействие монахов с миром определяется необходимостью и осуществляется духовно опытными насельниками по благословению игумена или правящего архиерея.

Раздел «Практические аспекты взаимодействия монахов с внешним миром» описывает различные стороны монастырской жизни в условиях современности, а также содержит рекомендации по взаимодействию с внешним миром.

В разделе «Современные информационно-коммуникационные технологии и присутствие монашествующих в соцсетях» излагаются рекомендации по возможному использованию монашествующими интернет-ресурсов. В заключении приводятся основные рекомендации по теме данного документа.

В связи с заявленной темой доклада немного подробнее остановимся на практических вопросах взаимодействия монахов с внешним миром.

Общее устройство монастыря

Монастырь – это место, где создаются все условия для монашеской жизни и духовного совершенствования насельников. Внутренняя жизнь монастыря должна быть мироотреченной, поэтому любое взаимодействие с миром следует сделать осмысленным и упорядоченным. При устройстве монастырской жизни желательно учитывать следующие рекомендации.

1. Время посещения мирянами территории монастыря должно быть ограничено определенными часами или днями недели.

2. Монастырскую территорию следует поделить на две части: внутреннюю, закрытую для мирян, и общедоступную. Также возможно наличие частично доступного для гостей обители пространства.

3. В храме надлежит предусмотреть отдельные места для молитвы насельников. На внутренней территории возможно обустройство отдельного (или домового) храма для братских (сестринских) богослужений.

Общение насельников с родственниками и владение собственностью

Общение насельников с родственниками и другими посетителями должно осуществляться с благословения игумена в специально отведенном для этого месте (частично доступном для мирян), вне братской территории. Такое общение регламентируется игуменом и не должно быть слишком частым.

Актуальной является ситуация, когда насельники имеют одиноких родителей, нуждающихся в непрерывном уходе по возрасту и /или тяжелой болезни. Принимая насельника в монастырь, игумен возлагает на себя ответственность и за его родителей, если те не имеют других детей или родственников, способных взять на себя заботу о них. В таких случаях предпочтительными вариантами решения являются:

1) организация ухода на дому с помощью добровольных помощников, приглашенных сиделок или профессиональных патронажных служб;

2) обеспечение ухода за престарелыми родителями в монастыре, с размещением их в монастырской больнице, богадельне или других отдельных от братских помещениях.

Временное оставление насельником монастыря для ухода за родителями является мерой крайней и нежелательной, поскольку может привести к охлаждению монашеской ревности, привычке к жизни в миру и оставлению монахом монастыря.

Выбор монашеского пути предполагает отказ от владения какой-либо собственностью. В древних иноческих уставах и поучениях святых отцов однозначно определяется, что только по благословению игумена монах может иметь что-то малозначащее в келье [3]. При этом все вещи, включая даже одежду, считаются общими, принадлежащими монашескому братству. Владение денежными средствами (пенсия и др.) или личным имуществом (техникой, недвижимостью и др.) за пределами монастыря является соблазном для монаха, отвлекая его на мирские заботы и создавая альтернативу жизни в монастыре.

Таким образом, монашествующим необходимо стремиться к древнему монашескому идеалу самоограничения и неукоснительно следовать в вопросах владения какой-либо собственностью по благословению настоятеля и духовника.

Общение насельников с внешним миром

Несмотря на удаление от мира, монахам приходится соприкасаться с ним во время выполнения различных послушаний. Мир сам приходит к монаху в лице трудников, сотрудников прихожан и паломников. Также некоторые монастырские послушания вынуждают братию выходить в мир. Традиционно монастыри оказывают гостеприимство всем приходящим, братия несут послушания в церковной лавке, в паломнической трапезной, в гостинице, проводят экскурсии по монастырю и др. Во избежание духовного вреда для братии, это служение следует поручать более опытным насельникам, а в некоторых случаях желательно привлечение к ним помощников-мирян.

Для того чтобы соприкосновение с миром не нанесло духовного вреда братии, такого рода послушания следует поручать более опытным насельникам. Несение подобных послушаний может быть ограничено определенным периодом времени, после которого брат переходит на другое послушание, не связанное с внешним миром.

Общение насельников с сотрудниками и трудниками монастыря должно быть подчинено определенным правилам. Они должны проживать отдельно от братии, по возможности за территорией монастыря; вход на братскую территорию возможен только с благословения игумена; общение с работниками должно быть поручено старшим насельникам. В общении с сотрудниками и трудниками братии необходимо проявлять почтительность и уважение, но избегать празднословия, панибратства и не искать сближения. Если у мирянина возникнет вопрос, не входящий в компетенцию брата, его следует направить, смотря по обстоятельствам, к священнослужителю, игумену или кому-либо из старшей братии.

При кратковременных или длительных отлучках братии из монастыря (в больницу, для участия в ярмарке и т. п.), игумен принимает на себя ответственность за благополучное пребывание брата вне обители и возвращение. Также должно обращать внимание на внешний вид выходящих из обители монахов. Одежда монахов должна быть чистой, опрятной и скромной. Не рекомендуется при выходе из монастыря надевать светскую одежду. Монашеская одежда обязывает насельника вести себя сообразно своему званию и является исповеданием его веры.

Для участия монастырей в православных ярмарках предпочтительнее привлекать мирян, поскольку духовный вред, наносимый участием в них братии, не может быть компенсирован никакой финансовой выгодой.

Внешняя деятельность монастыря

При организации внешней деятельности монастыря важно учитывать ее основные принципы.

1. Внешнее служение монастыря должно рассматриваться как ответственное послушание, для исполнения которого необходимо сугубое внимание и усиленная молитва. По сравнению же со спасением бессмертной души, внешнее делание и польза от него есть нечто второстепенное и временное.

2. Служение монахов должно совершаться только по благословению игумена или правящего архиерея.

3. К внешней деятельности не следует допускать новоначальных и неискусных монахов, а поручать ее только духовно опытным насельникам [4].

4. По возможности, внешнее служение должно осуществляться с участием помощников-мирян под руководством старшей братии.

5. Социальные, просветительские и миссионерские проекты монастыря (гостиницы, школы, богадельни, детские приюты, церковно-просветительские центры и др.) предпочтительнее располагать вне монастыря, а при отсутствии такой возможности – на общедоступной территории обители.

Монашествующие могут вдохновлять и направлять социально-просветительскую работу монастыря, контролировать ее исполнение, но непосредственная реализация проектов, по преимуществу и по возможности, должна осуществляться мирянами.

Современные информационно-коммуникационные технологии

Современные коммуникационные технологии позволяют тем, кто проживает в удаленных от административных центров населенных пунктах, а также людям с ограниченными физическими возможностями быстро получать необходимую информацию, образование, находиться на связи с близкими по духу людьми и не терять делового общения. Они облегчают труд монашествующих при исполнении ими целого ряда ответственных послушаний, ограничивают необходимость частого оставления монастыря и личного общения с миром, благодаря чему у насельников высвобождается время для духовной и молитвенной жизни, и одновременно являются миссионерским пространством Церкви. Однако даже при условии использования технологий исключительно с благими целями (образование, проповедь, наставничество, миссионерская деятельность и т. п.), существует большая духовная опасность для внутреннего состояния иноков, исполняющих такого рода послушания, связанная с нарушением принципа отречения от мира и монашеских обетов.

Использование современных информационно-коммуникационных технологий монашествующими, во-первых, может осуществляться только по благословению игумена, а во-вторых, должно базироваться на строгом самоограничении. Недопустимым является наличие компьютера и интернета в монашеской келии.

Социальные сети

Присутствие монашествующих в интернет-пространстве и, в частности, в социальных сетях, может быть вызвано только большой необходимостью и должно находиться под пристальным вниманием монастырского руководства. Деятельность в соцсетях должна происходить по благословению игумена, а также под постоянным контролем духовника.

К работе с социальными сетями могут допускаться только духовно опытные монашествующие. Здесь уместно будет провести параллель с Уставом святителя Василия Великого, по которому отлучка из монастыря дозволялась с благословения игумена тем из братии, «кто может совершить странствование без вреда для души своей и с пользой для встречающихся с ним».

Для иноков, исполняющих это послушание, имеет смысл установить и ряд внешних ограничений.

1. Выходить в интернет не из кельи с помощью смартфона, а исключительно через выделенный компьютер, установленный по благословению игумена в месте несения послушания (например, в канцелярии), в специально отведенные для этого часы.

2. Время и место несения послушания устанавливается игуменом, которому брат подотчетен во всей своей деятельности в интернет-пространстве.

3. Страницы в социальных сетях следует вести от лица монастыря или под своим собственным именем. Церковная среда не предполагает анонимности. Монастырь, как и священнослужитель, который имеет благословение высказываться от своего лица в общественном пространстве, должны нести ответственность за сказанное.

4. Монашеские обители могут привлекать к работе в социальных сетях благочестивых мирян с опытом журналистской работы.

5. Ответственным за информационное послушание в монастырях следует прислушиваться к рекомендациям специалистов Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, информационной службы Синодального отдела по монастырям и монашеству, епархиальных пресс-служб.

Во избежание развития интернет-зависимости, инокам, выполняющим информационное послушание, необходимо внимательно наблюдать за своим внутренним состоянием и при возникновении признаков ее появления сообщать об этом духовнику. Руководству монастыря в подобной ситуации следует принимать предупреждающие меры, вплоть до освобождения насельника от этого послушания ради сохранения его духовного и психического здоровья. Также следует обращать внимание на риски, связанные, например, с развитием тщеславия от успеха тех или иных медиапроектов или с желанием создавать в информационном пространстве некий образ себя, отличающийся от реального.

Ответственность за спасение душ насельников монастырей, которые, исполняя послушание, вынуждены находиться в пространстве социальных сетей, полностью лежит на игуменах и игумениях монашеских обителей, и именно они призваны беречь вверенные их попечению души братьев и сестер.

***

Взаимоотношение с внешним миром сегодня является неизбежной частью жизни монастырей. Чтобы данное общение было как можно менее опасным для насельников, оно должно определяться общими принципами, сформированными в свете монашеских обетов.

Благоразумное и осторожное отношение к взаимодействию насельников обители с внешним миром позволит сохранить нерассеянной и неповрежденной внутреннюю жизнь монастыря. Важно помнить, что только при условии знания, понимания и исполнения святоотеческих правил, связанных с ограничением взаимодействия насельников монастырей с миром, а также в результате создания условий для действительного, а не внешнего только, исполнения ими монашеских обетов, возможно достижение самой главной цели монашествующих – духовного совершенства и соединения со Христом.

_________________________________________________________________________________

[1] Положение о монастырях и монашествующих Русской Православной Церкви. 2.1. Эл. pесурс [URL]: http://www.patriarchia.ru/db/text/5074472.html
[2] Иоанн Лествичник, преп. Лествица. М., 2016. С. 331
[3] При пострижении монах обещает пребывать «в нестяжании и вольней Христа ради во общем житии сущей нищете». Требник монашеский. М., 2003. С. 25.
[4] Устав св. Василия Великого//Древние иноческие уставы, собранные свт. Феофаном Затворником. М., 1994. С. 421.

Доклад епископа Лидского и Сморгонского Порфирия (Белорусский экзархат Русской Православной Церкви Московского Патриархата) на XXIX Международных образовательных чтениях «Александр Невский: Запад и Восток, историческая память народа», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (17–18 мая 2021 года)

---

Ваши Высокопреосвященства, Преосвященства, дорогие отцы игумены и матушки игумении, Христос Воскресе!

Духовное преуспеяние монастыря определяется множеством факторов, и нет в жизни монастыря ничего малозначащего. Несокрушимый фундамент жизни монастыря, «старец» всех живущих в нем – это монастырский устав, то есть уклад жизни, способствующий духовному совершенствованию братии. Внутренний распорядок как организация суточной деятельности монахов – главная составляющая.

Таким образом, необходимость устава – вдохновленного и продуманного, адаптированного под данную братию, устава, который будет соблюдаем без отступления, – является первым условием. Как пишет старец Эмилиан Симонопетритский, «где нет устава, воплощающего дух Евангелия, там нет единства мысли и духа, так что братия обречена на сокрушение. Самолет, горящий в небе, не получает столь сокрушительного ущерба, сколько братия без единства мысли» [1]. При организации монастырского распорядка дня важно придерживаться середины, то есть организовать его так, чтобы установленный монастырский ритм жизни был по силам, если можно так выразиться, «среднестатистическому монаху». Так как если ориентировать распорядок дня на физически очень крепких монашествующих, то более слабые будут унывать от невозможности следовать этому распорядку. Более же сильные могут по благословению брать на себя дополнительные подвиги в келье.

Однако нужно избегать того, чтобы устраивать жизнь в монастыре так, чтобы она превращалась в «асфальтоукладчик», который уничтожает и подавляет личность монаха. Напротив, жизнь в монастыре должна быть устроена так, чтобы монахи укреплялись и воодушевлялись в любви к подвижническому житию.

При воспоминании о моих первых послушнических годах в Жировичском монастыре, чувство огромной благодарности переполняет мое сердце, в первую очередь, по отношению к братскому духовнику – отцу Феодору (Повному), который своей молитвой и любовью вдохновлял нас бороться с искушениями и трудностями новоначальной послушнической жизни. Неуклонное следование монастырскому уставу, частая исповедь и духовное общение с отцом Феодором очень меня укрепляло и выравнивало мои внутренние состояния. Особенно в периоды, когда изначальный энтузиазм сменяла духовная усталость. Игумен Григорий Дохиарский говорил: «Ты должен искать монастырь, где тебя бы любил духовный отец».

Послушание не может быть без монашества, равно как и монашество не может быть без послушания, оно является основой монашества. Смирение есть единственный путь к благодати.

Общаясь с монашествующими и как духовник, и как председатель Синодального отдела по монашеству Белорусской Православной Церкви, замечаю, что современная молодежь – трудники, послушники, иноки – часто имеют очень сложный и травматичный опыт, который они вынесли из семьи. Они не владеют необходимыми представлениями не только об авторитете старших, но и об ответственном отношении к равным и младшим, имеют ограниченный опыт родительской любви, не умеют любить в ответ.

Пришедшему в монастырь очень важно ощутить себя в семье, понять, что настоятель или настоятельница – это отец или мать, что братия или сестры – это его братья и сестры, с которыми надо делить все радости и печали.

Один опытный игумен однажды сказал, что возле своего духовного руководителя, пастыря пасомый должен чувствовать надежность и духовную безопасность. Чувство защищенности и своей нужности игумену, братии он должен ощущать в обители. Он должен чувствовать, что его охраняют не только стены, но и братия, духовник, настоятель, епископ, и что он дорог им всем как монах и как человек. Он нужен как личность, а не просто как работник, который выполняет те или иные послушания. Но, в то же время, и монахи должны учиться самостоятельно бороться со страстями, а не перекладывать все на духовника.

Очень важно, когда человек приходит с желанием монашеской жизни, дать ему достаточно времени для послушнического искуса. Прием в монастырь и совершение пострига без достаточного испытательного срока – сегодня довольно актуальная проблема в наших монастырях, на которую необходимо обратить особое внимание. Человек сам свободно должен выбирать для себя людей, которые будут его окружать, и иметь возможность достаточно продолжительного испытательного срока. Легко внешне сделать человека монахом, одеть его в монашеские одежды. Но для того чтобы монах внутренне стал таковым, необходимо призвание и много труда со стороны монаха и всей его монашеской семьи.

Духовной безопасностью опытные отцы называют такое положение дел в монастыре, когда все подчинено одной воле, когда общежитие функционирует как одно сердце и одна душа, когда все общее. На это важно обратить особое внимание.

Нуждаются в осмыслении элементы идиоритмии, которые встречаются сегодня в общежительных монастырях. Важно понимать, что монастырь – это духовная семья, где игумен/игумения – отец/мать для монашествующих, а не администраторы, и где общая не только бытовая жизнь, но общие и скорби, и радости, а не каждый сам по себе.

Монашеская жизнь сегодня призвана вернуть человеку умение любить, способность радоваться Божию творению и благодарить.

На протяжении всей истории Церкви бесчисленное множество людей, восхотев ощутить эту Божественную любовь, вступали на путь равноангельного монашеского жительства, полностью посвящали себя Богу, удалялись от развлечений, обязанностей и суеты этого мира. Это был их свободный выбор, и они имели одну цель – возлюбить Господа Бога своего от всего своего сердца.

Мы, более опытные, которые прошли уже определенный отрезок монашеской жизни, должны быть очень внимательны к ищущим монашеского жития. Наша главная задача – жить по Евангелию, быть подлинными, открытыми и внимательными и тем вдохновлять молодых послушников.

Каким бы хорошим и продуманным ни был монастырский устав, ключевым звеном остается то, что духовное благополучие каждого монастыря зависит, прежде всего, от игумена.

То, что монах неразрывно связан с игуменом и всем братством, а его взаимоотношения с ними являются абсолютно необходимым условием для исцеления и преуспеяния его души, явствует из самого чинопоследования пострига великой схимы. Один из вопросов, обращаемый к постригаемому, гласит: «Сохраниши ли послушание даже до смерти ко игумену и ко всей о Христе братии?» Иными словами, игумен и братство неразрывно связаны друг с другом.

Очень важно самому игумену/игумении иметь духовника, исповедоваться почаще, решать вопросы своей духовной жизни, ибо «спасение во мнозе совете».

Какими бы хорошими и просвещенными ни были руководители монастыря, они не смогут ничем помочь монастырю в следовании установленному распорядку жизни, если насельники не будут иметь доброго произволения, а каждый будет исполнять свою волю, слушать свои помыслы, которые уводят его в своеволие, нерадение, осуждение, расслабление.

Любовь и внимание игумена и братии, соблюдение монастырского устава – все это способствует духовному возрастанию монаха, но нужно помнить, что место, где собирает нас Господь, – это наше сердце, и там он воссоединяет нас с Собою с помощью Иисусовой молитвы, которая есть самый удобный способ к единению с Богом в любви, являющейся самой главной целью нашего спасения. Мы должны достойно идти своим путем, ибо Тот, Кто в нас, больше того, кто в мире (см. 1 Ин. 4:4). «Ничто другое не может так помочь утишить гнев и все страсти, как любовь к Богу и всякому сочеловеку», – говорил старец Иосиф Исихаст.

Владыку Иоанна Сан-Францисского спросили, почему он не спит, он ответил: «Потому что я люблю». То есть, как в человеческих отношениях объект любви занимает все сознание человека, так и у Владыки все сознание было поглощено любовью к Богу.

Преподобный Феодор Освященный в одном из своих поучений говорит: «Вы знаете, братия, что жизнь монахов и дев, посвятивших себя на служение Богу, превышает обыкновенную жизнь людей и есть жизнь ангельская. Люди, вступающие в монашеское звание, умирают для обыкновенной жизни человеческой, живут для Того, Кто умер за них и воскрес, отрекаются жить для самих себя и распинают себя со Христом» [2].

«Монастырь является земным раем», – как-то сказал человек, который пережил много испытаний в своей монашеской жизни и встретил в своем сердце Христа.

«Монашество находится в опасности, – говорил преподобный Паисий, – мир сегодня горит, а монашество утрачивает силу, приходит в упадок, теряет достоинство. Если из монашества уходит духовное, то в нем потом ничего не остается» [3]. Будем молиться, да укрепит нас Господь на нашем пути и покроет наши немощи Своей благодатью.

_________________________________________________________________________________

[1] Митрополит Месогейский и Лавреотикийский Николай. Практические аспекты хранения монашеских обетов в современных условиях // Портал «Монастырский вестник» [электронный ресурс]. Режим доступа: https://monasterium.ru/doklady/xxvi-mezhdunarodnye-rozhdestvenskie-obrazovatelnye-chteniya/praktiche... . Дата доступа: 14.05.2021.
[2] Архимандрит Тимофей (Савчук). Священное Писание и творения святых отцов в жизни монаха // Портал «Монастырский вестник» [электронный ресурс]. Режим доступа: https://monasterium.ru/doklady/organizatsiya-monastyrey/svyashchennoe-pisanie/ Дата доступа: 14.05.2021.
[3] Преподобный Паисий Святогорец. Монашество находится в опасности // Портал «Ветрово» [электронный ресурс]. Режим доступа: http://vetrovo.ru/inoi/prep-paisij-monashestvo-nahoditsya-v-opasnosti/ Дата доступа: 14.05.2021.

Доклад иеромонаха Меркурия (Хоменчука), магистра богословия, насельника Спасо-Преображенского мужского монастыря Бориспольской епархии (Украинская Православная Церковь) на XXIX Международных образовательных чтениях «Александр Невский: Запад и Восток, историческая память народа», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (17–18 мая 2021 года)

---

В Послании к Галатам святой апостол Павел пишет: Мне же да не будет хвалитися, токмо о кресте Господа нашего Иисуса Христа: имже мне мир распяся, и аз миру (Гал. 6:14). «Таким был святой Апостол и так он проповедовал, чтобы в деле спасения никто ни на чем не опирался, кроме Креста Господнего» [1].

Как же мир распинается человеку и человек миру? «Когда человек отрекается от мира и делается иноком, оставляет родителей, имения… тогда распинается ему мир,.. а когда он подвизается и против самых услаждений… своих пожеланий и умертвит свои страсти, тогда и сам он распинается миру, и сподобляется сказать со Апостолом: – мне мир распяся, и аз миру» [2]. «Распяться миру, значит путем подвига отречься и от самого пристрастия к вещам, прося Бога о даровании силы и способности к такому распятию» [3].

Отречение от мира зла, от греха есть закон и христианства, ибо как говорит Святое Евангелие: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя (Мк. 8:34) [4]. Между тем, «отречение это не есть ни осуждение, ни отрицание мира. Зло, царствующее в этом мире, мешает нам идти к Царству, отрывает от него тысячами соблазнов, искушений, иллюзий. Путь христианина оказывается узким путем борьбы» [5].

«Монашеское отречение от мира, ради идеала совершенства, не имеет, однако, ничего общего с уходом из мира, отрицанием бытия, которое проповедуют восточные вероучения» [6]. Эта цель не может быть достигнута без отречения от своей греховной воли, без руководства Слова Божия и писания святых отцов. Путь инока тернистый. Это крестный путь Христов, которым принявший монашество должен идти, и идти радостно. Царство Божие – по слову апостола Павла – заключается в праведности, в мире и в радости, которую дает Дух Святой (см. Рим. 14:17).

Через христианство древняя Русь вступает в творческое, духовное, интеллектуальное и живое взаимодействие со всем окружающим культурным миром [7]. Монашество, появившись на Руси, «встретило среди народа вполне благожелательное отношение, стало распространяться, оказывая значительное влияние на церковные дела, государственность, культуру и другие сферы древнерусской жизни» [8].

Митрополит Иларион в своем «Слове о Законе и Благодати» упоминает о монахах, живших «в строгой аскезе» [9] во времена князя Владимира; «люди молитвы», так называет их профессор Голубинский. Однако появление монастырей, получивших правильное и законное учреждение, профессор Голубинский относит уже ко времени Ярослава Владимировича [10]. В этот период происходит подъем национального самосознания, который имел огромное значение и для возникновения русской летописи [11]. Избрание пресвитера Илариона митрополитом Киевским и всея Руси знаменовало провозглашение независимости Русской Церкви от Константинополя. В своем «Слове» «митрополит Иларион противопоставляет Византийской теории как Вселенской церкви – свою теорию всемирной истории, как постепенного и равного приобщения всех народов к культуре христианства, учение о равноправности всех народов [12].

И только с середины XI века в христианской среде Киевской Руси возникает церковно-аскетическое направление. Его центром и главной опорой становится Печерский монастырь в Киеве, который летописец называет старшим, потому что все монастыри заимствовали из него устав. Со временем монастырь растет и развивается и процветает великими подвижниками, служившими и Церкви, и людям, о чем свидетельствует тот факт, что: «с середины XI в. до нашествия монголо-татар около 80 печерских монахов получили епископские кафедры» [13]. Это был период становления монашества. При этом, по мнению Е.Е. Голубинского, – строгие подвижники аскеты могли быть и были и в других незаметных монастырях, совершая свои труды сокровенно «от молвы и превозношений человеческих» [14].

Преподобный Феодосий стал начальником и наставником национально-русского подвижничества и дал соответствующий идеал христианского праведника. Это был период, когда монашество делало на Руси свои первые шаги, но необходимо было еще время, чтобы монашество стало «подлинным примером христианского благочестия, идеалом для мира» [15].

Одновременно с расцветом Печерского монастыря появляются новые обители и в других городах: Переяславле, Чернигове, Суздале, особенно много монастырей строилось в Новгороде. Всего русских монастырей до середины XIII века история насчитывает около 70. Эти обители в большинстве были построены князьями или людьми, которые владели ими на основании ктиторского права [16].

Развитие, рост и деятельность монастырей Киевского периода было грубо нарушено татарским погромом, при этом высокая жизнь русских монахов-подвижников среди народа сама по себе всегда продолжала вызывать всеобщее благоговение.

В мировоззрении русского человека иноческий идеал начинает постепенно занимать одно из первых мест и определяет его отношение к монастырю. Если это утверждение и не совсем безусловно для XI и XII веков, то относительно XIV или XV века уже не приходится сомневаться в его правильности. Этот идеал влиял на миросозерцание русского человека, придавая ему аскетическую окраску, и определял его отношение к монастырю [17].

Монашество, как «ангельский чин» привлекало разные сословия, в том числе и высшие – княжеские. Оставляя славу и богатство, честь и власть земного своего преходящего княжения ради Небесного Царства, князья приходили в монастырь, облекаясь там в святой иноческий образ.

Славный князь земли Русской Александр Невский, чувствуя приближение смерти, отлагает всякое земное величие и почтение и воспринимает в ангельской схиме смиренное имя Алексия. Князь-инок, благословляя окружавших его ложе, прощал всех во всем и смиренно просил у них прощения.

Известный храмостроитель и основатель многих монастырей в Москве – святой князь Даниил Московский тоже перед смертью принимает схиму с наречением имени в честь пророка Даниила. Это время совпадает с началом основания московских монастырей.

Высокие идеалы монашеской жизни проникали глубоко в души людские и формировали определенный уклад и образ жизни человека, накладывая определенный отпечаток на все, что связано с человеческой деятельностью.

XIII век для истории монашества – по словам И.К. Смолича – является переходным временем, когда формы устройства монашеской жизни еще не обрели определенности, которая бы соответствовала русским условиям. Это была «эпоха аскетических раздумий» [18].

Факт, постоянных внутренних междоусобиц между князьями и опустошительное монгольское нашествие порождали в обществе подавленное настроение, мысль о суетности мирского жития; удаление от мира стало пониматься буквально. Монахи искали новые спокойные места для аскетического делания и, таким образом, в истории монашества начался процесс известный под названием «монастырской колонизации» – фактор духовного свойства – стремление к пустынножительству [19]. Ища покоя и безмолвия, монах-подвижник уходит в пустыню, со временем к нему приходят другие такие же отшельники и устанавливается совместное житие, строятся келии и церковь. Возникает новый монастырь, который привлекает к себе братию и скоро превращается в людную обитель. Со временем многолюдство начинает подвижников тяготить, и они уходят из основанного ими монастыря, поселяются где-нибудь в пустыне, в которой впоследствии также устраивается новый монастырь.

В этот период (XIII–XIV века) происходит развитие монастырских поселений в Северо-Восточной Руси. Монастырская колонизация северных пространств совершалась в двух направлениях, одно движение шло из Новгородской земли, другое из Ростово-Суздальской, и оба они сходились в Вологодском крае. Позже здесь возникло наибольшее количество монастырей [20].

Русское монашество в лице своих подвижников показало русским людям путь отречения от всех прелестей мира, путь новой, святой христианской жизни. Русский народ, таким образом, усвоил себе аскетическое, чисто монастырское понимание христианства. Монастырь привлекал мирян своим богослужением, они приходили туда для покаяния, монастырь становится «местом вечного помина».

Итак, монашество, оставляя мир, уходило от суеты в пустыни, леса для совершения духовных подвигов, чтобы пребывать в созерцании Бога, как бы впрямую исполняя слова святого Иоанна Богослова: не любите мира, ни того, что в мире (1 Ин. 2:15).

Человек, вступающий в монастырь, в идеале должен покинуть «яже [что] от мира» – удовольствия, богатство, честь, и греховное пристрастие к этим благам» [21]. По словам святителя Феофана Затворника: «Монашество есть, с отрешением от всего, непрестанное умом и сердцем пребывание в Боге» [22], а святитель Игнатий (Брянчанинов) называет монашество наукой из наук, «в которой теория с практикой идут рука об руку» [23].

Монашество всегда было и остается образцом Церкви, и можно даже сказать, что самое лучшее в Церкви Христовой – это монашество. Оно и сегодня привлекает своей таинственностью, и количество монастырей постоянно возрастает. Сегодня число монастырей в Украинской Православной Церкви составляет 255, среди них Закарпатская область насчитывает более 40 монастырей.

Конечно, монашество при всем этом должно оправдывать и свое призвание. Вступающий на путь монашеский должен всегда помнить те главные принципы, обеты, данные Самому Богу во время пострижения: обеты целомудрия, послушания и нестяжания, которые являются для монаха «благоприятными условиями для осуществления своего доброго желания» [24], и главные средства к их достижению – это молитва и пост. Все это должно быть связано с духовным руководством наставника, святоотеческим учением, и самым главным руководством для монаха является Священное Писание. Для монаха ни отречение от мира, ни духовное совершенствование невозможны без борьбы со страстями, без аскетизма.

Что касается того, как монашество может найти свое место в современном обществе, то тут следует сказать, что монастырь, как и в древности, должен выступать «духовным светочем и привлекать души и сердца страждущих и мятущихся и приводить их ко Христу, Церкви и спасению» [25], быть, по слову Спасителя, солью земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям (Мф.5:13).

В заключение скажем, что принятие монашества не ставит человека сразу в нравственном отношении выше мирян. Принимая монашество, мы лишь становимся на путь, и по пути нужно идти вперед, идти с трудом и тяжелой борьбой, идти к высокой цели, а цель у нас одна [26] – приближение человека к Богу, жизнь в Боге, обретение Царствия Божия.

_________________________________________________________________________________

[1] Феофан (Затворник), свт. Толкование Послания апостола Павла к Галатам (Главы 1–8). М., 1893. С. 449.
[2] Авва Дорофей, прп. Душеполезные поучения и послания. Об отвержении мира. М., 2000. С. 38.
[3] Афанасий Великий, свт. Толкование на псалмы. М., 2011. С. 458.
[4] Григорий (Лебедев), сщмч. Благовестие Святого Евангелиста Марка. Духовные размышления. М., 1996. С. 281.
[5] Шмеман А., протопр. Исторический путь Православия. Гл. 3. Электронный ресурс, https://azbyka.ru/otechnik/Aleksandr_Shmeman/istoricheskij-put-pravoslavija/3.
[6] Харин Е. С. Быт и нравы древнерусского монашества ХI–ХIII вв. – Ижевск, 2015. С. 6.
[7] Фроловский Г., прот. Пути русского богословия. М., 2009. С. 16.
[8] Смолич И.К. Русское монашество. Электронный ресурс, https://www.sedmitza.ru/lib/text/436432/.
[9] Смолич И. К. Русское монашество. Электронный ресурс, https://www.sedmitza.ru/lib/text/436435/.
[10] Голубинский Е. Е., проф. История Русской Церкви. Т. 1. Ч. 2. Гл. VI. М., 1881. С. 452–453.
[11] Лихачёв Д.С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М., 1947. С. 58.
[12] Там же. С. 57.
[13] Замалеев А. Ф. Восточнославянские мыслители. СПб., 1998. С. 38.
[14] Голубинский Е. Е., проф. История Русской Церкви. Т. 1. Ч. 2. Гл. VI. М., 1881. С. 538–539.
[15] Смолич И. К. Русское монашество. Электронный ресурс, https://www.sedmitza.ru/lib/text/436438/.
[16] Карташев А. В., проф. Очерки по истории Русской Церкви. Том 1. М., 2020. С. 181.
[17] Смолич И. К. Русское монашество. Электронный ресурс, https://www.sedmitza.ru/lib/text/436447/.
[18] Там же.
[19] Любавский М. К., проф. Историческая география России в связи с колонизацией. М. 1909. С. 132–134.
[20] Там же. С. 135.
[21] Евсевий (Орлинский), архиеп. Беседы на первое Соборное Послание святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова. СПб., 1880. С. 88.
[22] Феофан (Затворник), свт. Путь ко спасению. Письма о христианской жизни. М. 2005. С. 455.
[23] Игнатий (Брянчанинов), свт. Симфония по творениям Святителя Игнатия (Брянчанинова). М., 2008. С. 352.
[24] Иларион (Троицкий), сщмч. Творения. Т. 3. Единство идеала Христова. М. 2004. С. 370.
[25] Феодор (Поздеевский), архиеп. Об учёном монашестве. Электронный ресурс, https://azbyka.ru/otechnik/Feodor_Pozdeevskij/ob-uchenom-monashestve/#note3_return.
[26] Харитон (Дунаев), игум. Аскетизм и монашество. 1943. С. 56. См. также: Иларион (Троицкий), сщмч. Творения. Т. 3. Единство идеала Христова. М. 2004. С. 372.