Внешние и внутренние трудности молодых послушников
Доклад митрополита Горийского и Атенского Андрея (Грузинская Православная Церковь) на ХХVII Международных Рождественских образовательных чтениях. Направление «Древние монашеские традиции в условиях современности» (Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь Москвы, 28–29 января 2019 года)
Ваши Высокопреосвященства, Преосвященства, преподобные отцы, матушки, позвольте поприветствовать всех участников нынешних Рождественских чтений от лица Грузинской Православной Церкви и поздравить вас с прошедшими праздниками и со вчерашним праздником святой равноапостольной Нины, просветительницы Грузии, которая почитаема в России и во всем православном мире.
По поводу своего выступления, тема которого звучит как «Внешние и внутренние трудности молодых послушников», я бы сказал, что мне нечего добавить к тому, что уже было сказано предыдущими докладчиками. Но я благодарен всем выступавшим, потому что они еще раз показали лично мне, что у нас единые ценности, единое понимание православного монашеского учения, и это радует, потому что вопросы, которые возникают, и ответы на них надо с чем-то сравнивать.
Владыка Арсений (митрополит Святогорский. – Ред.) в своем выступлении говорил, что очень важно духовникам монастырей самим иметь духовников, или, я бы сказал, духовных друзей, с кем можно поговорить о духовных вопросах, посоветоваться, чье мнение можно было бы услышать, чтобы еще раз перепроверить себя. Такие люди были, слава Богу, в моей жизни. Есть с кем посоветоваться и сегодня, и я думаю, что Господь не оставит нас в этом отношении. Были и старцы, с которыми я имел общение: схиархимандрит Виталий (Сидоренко), отец Иоанн (Крестьянкин) – с ним мы состояли в переписке, но эти отношения всегда приносили большую пользу.
Что касается темы моего доклада «Внешние и внутренние трудности молодых послушников», вы знаете, что по-гречески слово «послушник» звучит как докимос (δόκιμος) и означает «проходящий искус» или «испытуемый». И очень важно, я считаю, когда человек приходит с желанием монашеской жизни, чтобы у него было это время – время прохождения искуса, время прохождения испытания. По церковным канонам, как известно, это время определяется от полугода до трех лет. Я думаю, это некая рекомендация, которой надо придерживаться, чтобы удостовериться в том, что желание монашества укрепилось, и пришедший в монастырь с возвышенным духовным чувством послушник не превратился через несколько месяцев в унылого человека, с плачущим выражением лица сетующим на свою судьбу.
У нас был такой один случай. В один из наших монастырей пришла молодая девушка с желанием остаться там. Был какой-то праздник, и на столах было много яств, сладкого, пирожных, и она заплакала, увидев это: «Я думала, что монахи едят только хлеб и воду. Что же мне теперь делать? Как жить?» Но прошло несколько месяцев, и эта девушка попросила настоятельницу: «Зарежьте мне одну курицу, мне мяса хочется поесть» (в монастыре был курятник). Такие противоречивые порывы души естественны, но, думаю, очень важно, чтобы вместе с тем, кто вступает на стезю послушания, были и его настоятель и духовник или настоятельница монастыря, чтобы каждый раз ощущать себя на месте послушника или послушницы.
Конечно же, многое в человеке зависит от того состояния, в котором он пришел в монастырь, от его возраста, воспитания, степени его воцерковления. Пришедшему в монастырь очень важно ощутить себя в семье, понять, что настоятель или настоятельница – это отец или мама, что братия или сестры – это твои братья и сестры, с которыми надо делить все радости и печали. Как в обычной семье дети то ссорятся, то мирятся друг с другом, но знают, что они – одна семья, что ни в коем случае нельзя возненавидеть своего брата или сестру, ни в коем случае нельзя сделать что-то плохое, исподтишка чем-то навредить своим родным. Они знают, что отец или мать могут наказать, но после наказания обязательно приласкают, обнимут, и никто не изгонит детей из семьи. Вот это вот чувство защиты монах должен ощущать, по моему мнению, и в стенах монастыря. Он должен чувствовать, что его охраняют не только стены, но и братия, духовник, настоятель, епископ, и что он дорог им всем как монах и как человек.
Я не встречал случая (не знаю, может, такое и бывает), чтобы у послушника в той или иной мере не возникали помыслы по отношению к настоятелю или духовнику. Я бы даже назвал это первым этапом искушений, который обязательно надо преодолеть. Если монах преодолеет помыслы вражды, недоверия, раздражительности по отношению к своему игумену, то, я верю, Господь ему обязательно поможет и во всех других трудностях, которые он будет встречать на своем пути, потому что этим он показывает, что хочет монашества. А помыслы – я сейчас не буду о них подробно рассказывать, из житий святых это известно, известно нам и из личной жизни – они бывают разными, и очень важно послушнику на данном этапе правильно отнестись к этому.
Еще один важный момент, который я наблюдаю: если слишком быстро происходит постриг и послушник не проходит искуса, то искушения возникают у него в монашестве, и человеку бывает труднее преодолевать их.
Самое важное, я считаю, и об этом говорил в своем выступлении владыка Зиновий (митрополит Саранский и Мордовский. – Ред.), это увидеть и понять послушание как подражание Христу. И вообще, всю нашу христианскую и монашескую жизнь надо увидеть именно как подражание Христу, вплоть до смерти крестной. Как говорил отец Иоанн (Крестьянкин): чтобы Господь тебя слышал, надо повисеть на кресте.
В XIX веке был такой грузинский святой – Иларион Грузин, который провел часть своей жизни на Святой Горе Афон. Это был период турецкого ига, когда Греция входила в Оттоманскую империю. Несколько раз он приезжал в Стамбул и даже доходил с проповедью до Дамаска, чтобы стать мучеником. И когда он однажды обличил пашу в неправильном веровании, то паша сжалился над ним и отпустил его обратно на Святую Гору. Там монахи сказали ему, что, видно, пока нет на это воли Господней и что надо прекратить искать смерти за Христа. И он прекратил, проявив послушание. Преподобный Паисий говорил: «Я хотел бы пострадать за Христа, и это возможно через смирение и послушание». Любовь ко Христу приводит к желанию пострадать за Него. Но я думаю, что не только молодым послушникам, а и вообще всем христианам надо разъяснять, в чем суть нашего подвига. Мы должны стараться во всем быть похожими на Христа и исполнять Его святые заповеди. Не механически, не потому что «так надо», а зная, для чего мы это делаем. По моему мнению, это очень важно и это надо разъяснять пришедшим в монастырь.
Бывает, конечно же, что человек устает в монастыре от внешних трудов. Люди нашего поколения привыкли к тому, что открываешь кран, и течет горячая вода, включаешь свет, потому что есть электричество… Но когда приходишь в монастырь, обустроенный или необустроенный, приходится много трудиться физически, а мы к этому не привыкли. Самое сложное то, что мы не привыкли слушаться своих родителей. Мы считаем, что всё знаем лучше, чем они – лучше разбираемся в компьютерах, айфонах, говорим по-английски, а все, кто жил раньше, это, как говорится, – поколение динозавров. Но душа остается прежней, она устает, болит, а, соприкасаясь со Христом, оживает и чувствует потенцию вечности.
Порой в монастыре, когда человек соприкасается с необходимостью ежедневного труда, он падает духом и начинает думать, что пришел в колхоз или на фабрику; из-за отсутствия возможности молиться и читать, у него начинаются сложности. И здесь снова, если он не ропщет, если он послушен слову настоятеля и принимает его, то это обязательно принесет свой плод. Такой послушник, я бы сказал, годен для монашества. Но если он ропщет, не исправляется, не хочет принять слово своего игумена и вносит беспокойство в души остальных, то его лучше отпустить, чтобы своим ропотом и, так сказать, духовной корявостью он не вносил соблазн в монастырское сообщество.
Но вместе с этим надо подумать и о том, как дать ему отдохнуть: можно поменять послушание, дать задание, которое было бы ему в радость. Мы все знаем, что обычно, кто больше терпит, тому больше достается тяжестей и трудов. А кто менее терпелив, того и не трогают лишний раз, чтобы он не начал еще больше плакаться или еще чего похуже. Впрочем, это не значит, что слабым нет места в монастырских общинах. Это место есть, потому что и сами мы таковы. И если есть возможность помочь, то обязательно это надо сделать. Не стоит принуждать человека, если он говорит, что ему трудно физически, до тех пор, пока он сам не поймет, что должен захотеть себя принудить ради отречения от своеволия, чтобы перейти на некий новый уровень своего духовного развития. Но, я думаю, что если послушника принуждать к этому, то его можно надломить, и тогда он уйдет в себя, постоянно будет что-то недоделывать, и в таком состоянии будет пребывать постоянно.
Очень важно, чтобы пришедший в монастырь человек отказался от контактов с внешним миром. Или же эти контакты должны стать минимальными. Желание оставаться в миру проявляется в заинтересованности в происходящих событиях, беседах с паломниками и трудниками, стремлении почитать газеты или полазить в соцсетях. На первый взгляд, это кажется безобидным, и человек не чувствует никакого смущения, но со временем все это обязательно принесет вред, вплоть до того, что послушник или монах начнет скучать по миру и будет искать повода выйти за ограду монастыря. А может, закончится и очень плачевно, если угасшие страсти забурлят с новой силой, и человек впадет в грех, или же оставит монастырь.
Это все, что я могу добавить к тому, что уже было сказано.
Есть еще два вопроса, на которые мне предложили ответить. На второй – как привить молодому послушнику любовь к неблагородному, незаметному рутинному послушанию, от которого он не получает утешение видимыми результатами, но испытывает постоянное физическое и душевное утомление, – по-моему я уже ответил.
А первый вопрос такой: как помочь молодым послушникам не ослабеть в ревности к монашеской жизни, если в старшей братии он встречает пример телесных и душевных немощей более, чем монашеских добродетелей и подвигов?
Я хочу привести такой пример. В одном из монастырей Святой Горы мне рассказали историю про то, как в обитель пришел человек. Ему было чуть более тридцати, у него был некий опыт жизни в миру, поиска… Он пришел с целью остаться в одном из монастырей и попал к старцу Харлампию, настоятелю монастыря Дионисиата. Старец Харлампий, как его характеризуют, был одним из духовных чад отца Иосифа Исихаста, который имел непрерывную умную молитву. Они долго говорили, и старец Харлампий сказал: «Оставайся у нас в монастыре, и я тебя тоже научу умной молитве». Но, как этот монах рассказывал позже, он почувствовал, что это не его место, не его дом, и пошел в другой монастырь. «Когда я пришел туда, встретился и поговорил с настоятелем, я ощутил, что я дома, в семье», – говорил он. И теперь он уже более тридцати лет является монахом Святой Горы. Я хочу сказать, что иногда человеком управляет лишь Господня воля. Даже не иногда, а всегда. И даже при встрече с такими духовными отцами, каким был старец Харлампий, человек может принять совсем другое решение.
И второй пример, который я хочу привести. К сожалению, я не помню названия книги одного игумена, жившего в XIX веке, в которой он вполне честно рассказывает о том, как подвизался в монастыре, абсолютно не выделявшемся духовной высотой, а, даже наоборот – и настоятель, и казначей, там были подвержены страстям, и, как описывается, были священниками, которые вынужденно приняли монашество после того, как скончались их жены, чтобы заполнить монастырь, в котором были так же и отставные солдаты. В этом монастыре автор провел пятнадцать с лишним лет, но, как я понял, имел возможность общаться со старцем Амвросием Оптинским, который советовал, пока не будет Божией воли и благословения, не уходить из обители. «Но когда будет на это Божие благословение, ты поймешь это, обратившись к вышестоящим», – советовал старец.
Конечно, трудно жить в монастыре, если нет примера. Но неужели никто в монастыре не подает хороший пример? Я думаю что, наверное, все-таки кто-то есть, кто хочет жить по-монашески. В такой ситуации я бы дал право монаху такого монастыря посетить духовно опытного человека, побеседовать с ним, принять его советы и постараться жить по его совету в своем монастыре. А также посоветовал бы обратиться к вышестоящему с просьбой о переводе в другой монастырь. Или попросил бы как-то учесть общее положение монастыря. В этом случае, наверное, лучше всего обратиться за помощью к благочинному или архиерею. Но и себя нужно проверить: не осуждение ли это, потому что, если это осуждение, то покоя не будет в душе, хоть иди и живи рядом со святым старцем.
Мое мнение таково. Спасибо за внимание.