Доклад хорепископа Лидрского Епифания, игумена монастыря Пресвятой Богородицы Махерá на Международной конференции «Монашество России и Кипра: духовно-культурные связи» (Республика Кипр, г. Никосия. 1–2 ноября 2018 года)

---

Прежде всего, я хотел бы выразить свою благодарность и наилучшие пожелания организаторам данной конференции. Монашество – это краегоугольный камень в строении Церкви, и желание единения по слову Господа Иисуса Христа: Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе, так и они да будут в нас едино (Ин. 17:21) воплощается в настоящем собрании и нашем совместном общении.

От всего сердца благодарю Его Высокопреосвященство, митрополита Киккского и Иллирийского Никифора, и Его Высокопреосвященство, архиепископа Сергиево-Посадского Феогноста, наместника Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, инициаторов данной конференции, за оказанную мне честь выступать среди стольких замечательных ораторов – дабы и я стал причастником благословения, радости и духовной пользы, проистекающих от нашего братского во Христе общения.

Благодарю и благочестивых слушателей за их усердие и труд, который они предприняли для того, чтобы здесь присутствовать. Хочу заранее попросить у всех снисхождения и прощения. Снисхождения – за продолжительность доклада, который вам предстоит услышать, а прощения – за его содержание, поскольку я боюсь, что мои слова могут затронуть некоторые струны вашего сердца и вызвать в вашей душе чувство огорчения и печали. По этой причине заранее прошу вашего прощения.

---

Каждое монашеское братство разнообразно по своему составу и включает в себя разные личности с разными характерами. У одного монаха характер простой и мягкий, как вата, а у другого – трудный и твердый, как железо. И если первый монах радует и упокаивает своего игумена, то второй создает для игумена сложности и упокаивает его в меньшей мере, или не упокаивает вовсе. Отношения первого монаха с игуменом можно уподобить игре на прекрасных струнах, тогда как отношения второго – игре на таких струнах, звучание которых вызывает самые горькие и печальные воспоминания. Именно поэтому я заранее попросил у вас прощения, ведь пока вы будете слушать мой доклад, ваша память, как на орлиных крыльях, будет возвращаться к пережитому и извлекать из глубин вашего сердца как приятные, так и неприятные воспоминания.

Это подтверждает жизненный опыт всех святых игуменов и старцев, начиная с Господа нашего Иисуса Христа, Который был первым игуменом и старцем маленького, но одновременно и большого братства Своих учеников.

До схождения Святого Духа ученики не понимали Господа: они спрашивали Его о самых простых вещах, спорили друг с другом о первенстве, выказывали неодобрение Его слов и дел, посмеивались над Его намерениями, задавали бесполезные вопросы, совершали необдуманные поступки, выдали Его врагам, оставили Его. Один из учеников от Него даже отрекся, а, в конце концов, Его оставили все. Тем не менее Господь собрал Своих рассеянных учеников во единое стадо, облек их силою свыше, упремудрил их Высшей мудростью, укрепил их непререкаемыми доказательствами и сделал свидетелями Своего воскресения, наделил их даром словесного учения, прославил их и дал Свою благодать.

Всё, перечисленное нами, в большей или меньшей мере имеет место и в каждом монашеском братстве. В большей или меньшей степени характеры учеников Христа воплощаются и в характерах монахов каждого монастыря, а игумен следует по стопам Самого Христа. Недостанет мне времени (Евр. 11:32), чтобы приводить примеры из церковной истории, которые подтверждают повторение подобного духовного явления в жизни монашеских братств. Тем не менее, я обращусь к некоторым событиям из жизни святых старцев и к их наставлениям, основанным на личном опыте, чтобы подтвердить словесе утверждение (Тропарь Богоявления).

---

Эти слова, основанные на опыте, не являются моим собственным, убогим опытом, но это – сокровище неистощимое и богатство несравненное опыта и благодати моего старца, досточтимого митрополита Лимасольского Афанасия.

Когда я вступил в братство обители Махера, то предал себя в послушание владыке Афанасию, припав к его всечестным стопам (в то время владыка Афанасий был игуменом монастыря Махера). Находясь вместе со всеми братьями в монастырском синодиконе [1] и внимая слову, исходящему из уст нашего старца, я принимал это слово без какого-либо сомнения и внутренне был уверен, что оно было полно благодати и основано на опыте.

Когда со временем по Промыслу Божию я и сам получил послушание игумена, а позднее по благословению моего старца принял архиерейский сан, тогда я увидел, как Господь по Своей бесконечной любви, неисповедимыми путями Своего Промысла, день за днем показывал мне и подтверждал истинность того учения, полного благодати и опыта, которое я слышал от старца. И вот это учение я хочу сейчас предложить вашей любви. Все, что я скажу – это не мое учение, но слова и опыт моего старца.

---

Отношения монаха с игуменом и братством зависят от самого монаха. Он сам определяет, какими будут эти отношения. Связь монаха с игуменом зависит от помысла и воли монаха, которые, в свою очередь, зависят от степени любви: по мере умножения любви образуется и укрепляется связь между душой монаха и игумена. И чем больше любовь, тем больше подается благодать. Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18:20), говорит Господь. И там, где соединены воедино монах и игумен, монах и братство, во имя Господа нашего Иисуса Христа, там пребывает и Сам Бог.

То, что монах неразрывно связан с игуменом и всем братством, а его взаимоотношения с ними являются абсолютно необходимым условием для исцеления и преуспеяния его души, явствует из самого чинопоследования пострига великой схимы.

Один из вопросов, обращаемый к постригаемому, гласит: «Сохраниши ли послушание даже до смерти ко игумену и ко всей о Христе братии?» Иными словами, игумен и братство неразрывно связаны друг с другом. Кроме того, игумен в монастыре представляет собой Самого Христа и находится на Его месте, а каждый из членов братства – это образ Божий. Соединенные воедино, братия составляют единую Церковь Христову на том месте, где они живут. От того, каковы взаимоотношения тела этой «местной» Церкви, то есть братства, с видимой главой этой «местной» Церкви, то есть с игуменом, зависит мера любви, а следовательно, и мера благодати.

Отец Ефрем Катунакский говорил: «Если любишь на пять процентов, получаешь пять процентов благодати. Если любишь на двадцать, получаешь двадцать процентов благодати. Если любишь на восемьдесят, получаешь восемьдесят процентов благодати. От величины любви зависит и мера смирения».

Эту мысль можно дополнить словами старца Софрония (Сахарова): «Кто больше любит, тот больше и смиряется». Итак, можно сделать вывод, что мера любви определяет степень смирения. А степень смирения показывает, насколько мы готовы взять свой крест и следовать за Христом на Голгофу.

---

Выстраивая свои взаимоотношения с монахом, игумен, прежде всего, имеет целью привести брата к освящению и спасению – конечно, в тех пределах, в каких сам монах позволяет игумену это делать. Если монах даст игумену полную свободу, причем не на словах, а всем своим расположением и поведением, тогда игумен, как опытный хирург, отсекает от души брата всё негодное, гнилое и злокачественное. Он заменяет поврежденное, соединяет разделенное, благодатию Христовою воскрешает умерщвленное. Подобного рода прямые и искренние взаимоотношения между игуменом и братом очень быстро приводят душу брата к освящению.

Однако если монах предоставит игумену не полную, но лишь частичную свободу действия, если в своих взаимоотношениях с игуменом он будет кривить душой, то игумен и братство смогут руководить его душой и назидать ее лишь в ограниченной, частичной мере – в той, в какой позволяет брат.

---

В братстве есть монахи, которых можно уподобить губке или камню, который имеет удобную форму и хорошо ложится в кладку при созидании духовного храма – монашеского братства. Такие монахи помогают разрешать любые сложности, с ними всем бывает легко общаться.

Однако есть и такие, в общении с которыми игумену приходится ждать целые годы, чтобы, наконец, улучить возможность поговорить с ними прямо, указать им на какой-то их недостаток, исправить их в чем-то. Такие монахи еще не увидели Христа. Христос еще не заговорил в их сердце. Они еще младенцы и питаются пока молоком, по выражению апостола Павла.

Напротив, первые монахи, о которых мы упомянули, видели Христа и слышали Его: они узрели Его очами души и слышали Его духовным слухом. Именно это означают слова, произнесенные одним современным подвижником: «Христа я не видел, но я видел тебя, старче». Он сказал так, поскольку в лице своего старца мысленно созерцал Христа. Действительно, каждый следует по тому пути, по которому его ведет сердце, а оно может вести к Царству Небесному или к царству тьмы, неусыпающего червя и скрежета зубов. А начинается все с помысла.

В «Отечнике», этом великом путеводителе ко Христу, приводится характерный диалог между послушником и его старцем.
Старец: «Каким ты меня видишь, чадо?» 
Послушник: «Как ангела». 
Старец: «Придет время, и ты будешь смотреть на меня, как на человека».
Спустя время старец вновь спрашивает: «Каким ты меня видишь, чадо?» 
Послушник: «Как человека». 
Старец: «Придет время, и ты будешь смотреть на меня, как на демона». 
Спустя время старец снова спрашивает: «Каким ты меня видишь, чадо?»
И послушник отвечает: «Как демона».
Невнимательность, то есть отсутствие трезвения, доверие своему помыслу постепенно привели этого монаха к утрате любви и духовному дезертирству, отвержению креста Христова.

---

Поскольку время доклада ограничено, мне хотелось бы успеть рассмотреть следующий вопрос: как обстоят дела в современную эпоху, когда условия жизни изменились? Может быть, сейчас все иначе?

Хотя внешние условия изменились, человек продолжает передавать потомкам достояние своего внутреннего мира, со всем преходящим, что находит место в его душе. Повседневная действительность, жестокая и неумолимая, подтверждает, что человек вчера, сегодня и завтра остается и останется тем же. Нося в себе прародительский грех, он поневоле руководим и движим страстями.

Недавно я читал книгу святителя Игнатия (Брянчанинова) «Приношение современному монашеству», где в пятидесяти главах, по содержанию очень полезных как для новоначальных, так и для преуспевших монахов, святитель рассматривает различные темы монашеской жизни, желая дать монахам своего времени правильное понятие о монашестве и передать дух монашества применительно к условиям того времени. Ради этого он часто приводит примеры из жизни подвижников первых веков. Я считаю, что такая позиция святителя Игнатия, свойственная, впрочем, не только ему, но и многим другим отцам, подтверждает высказанное нами предположение.

---

Сегодня существует ряд факторов, которые осложняют взаимоотношения между современным монахом и игуменом, между монахом и всем братством.

Отсутствие или недостаток в учении и наставлении Господнем (см. Еф. 6:4), которое должно начинаться с зачатия человека или с самого раннего возраста; неразумные и однобокие рассуждения о своих правах; своеволие, абсолютизация своего «я»; преобладание мирского духа; отсутствие аскезы, сострадания, человеколюбия как примера и образца для жизни; проповедь каких-то иных идеалов, противоположных христианскому совершенству, и прочее – всё это ухудшает духовное состояние падшего человека и осложняет его исцеление. Однако когда умножился грех, стала преизобиловать благодать (Рим. 5:20), спасительная для всех человеков (Тит. 2:11). Поэтому мы видим чудеса и становимся зрителями воскрешения душ и телес, ибо Господь хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины (1 Тим. 2:4).

---

В заключение я хотел бы отметить два важных момента.

• Первое: легко внешне сделать человека монахом, одеть его в монашеские одежды. Но для того чтобы сделаться монахом внутренне, требуется поработать и потрудиться над своим сердцем. Свобода каждого человека определяет, через какое время произойдет обновление его души, и насколько успешным будет это обновление.
• Второй вывод вытекает из первого. Мы видели людей, которые хотели стать монахами, и у нас были сомнения о том, смогут ли они преуспеть в монашестве. Однако, вступив в монашество, они, словно выпущенные из лука стрелы, взлетали очень высоко. Видели мы и других, которых считали способными достичь большого преуспеяния в монашестве, но наши надежды не оправдывались.

Человек – это таинство. Он сам свободно выбирает для себя людей, которые будут его окружать, сам определяет свое общение с ними и восходит по лестнице добродетелей, достигая места покоя в дому Отца (Ин. 14:2), в своем монастыре, удостаиваясь и на небе, как и ранее на земле, сопребывания с игуменом и всем во Христе братством. Аминь.

_________________________________________________________________________

[1] Синодикон – большая комната или зала в монастыре, куда все братство собирается для общих бесед и встреч.

Доклад архимандрита Мелхиседека (Артюхина), пресс-секретаря Синодального отдела по монастырям и монашеству, настоятеля московского подворья Введенского ставропигиального мужского монастыря Оптина пустынь на Международной конференции «Монашество России и Кипра: духовно-культурные связи» (Республика Кипр, г. Никосия. 1–2 ноября 2018 года)

---

Дорогие Владыки, дорогие братия и сестры, дорогие профессора!

Я в первый раз на такой большой научной конференции. Прошу молитв о нашей Церкви, благословения нашего монашества и хочу поделиться с вами воспоминаниями о наставлениях старцев, с которыми я, милостию Божией, встречался. Это архимандрит Кирилл (Павлов), духовник Троице-Сергиевой лавры и архимандрит Иоанн (Крестьянкин), духоносный старец Псково-Печерского монастыря.

Премудрый Соломон говорит: «Пути глупого в глазах его кажутся прямыми, но конец его – погибель; исполняющий же совет – мудр» (ср. Притч. 12:15; 14:12). Золото и серебро утверждают стопы, но надежнее того и другого признаётся добрый совет (Сир. 40:25).

Святые отцы неоднократно повторяли: кто сам себе советчик, тот сам себе враг; лучше называться учеником ученика, чем собирать горькие плоды своеволия. И наш Оптинский старец, преподобный Амвросий говорил о тех людях, которые не слушаются своих духовников: «Чтó реку человеку-чудаку, или чтó возглаголю творящему свою волю?.. Своя воля и учит, и мучит: сначала помучит, потом чему-нибудь научит».

У нас один алгоритм духовной жизни: спасение во многом совете. Даже житейская мудрость учит тому же: «Девочка в семь лет говорит: мама все знает; в двенадцать лет девочка говорит: мама кое в чем разбирается; в семнадцать лет девочка говорит: мама совсем ничего не понимает; в двадцать семь лет девочка говорит: лучше бы я слушалась маму…» Поэтому давайте послушаем своих духовников, которые нам указали путь евангельской спасительной жизни.

---

«Мы в монастырь пришли не строить перегородки, а перегородки ломать»

Когда я был еще послушником в Свято-Троицкой Сергиевой лавре, я жил в одной келье с двумя братиями. Один из них – он сейчас афонский монах – не считаясь с остальными, включал ночью свет, открывал зимой окна и т. п. Какое-то время мы терпели, а потом пришли к отцу Кириллу, пожаловались и говорим: «Батюшка, наш брат с нами не считается; благословите в нашей келье сделать хотя бы тонкие перегородки, чтобы было теплее». Отец Кирилл ничего осуждающего в отношении этого брата не сказал, а нам заметил: «Мы в монастырь пришли не строить перегородки, а перегородки ломать».

Так и у Василия Великого говорится: монахи должны явить собой одну семью, и многие должны стать одним целым.

---

Однажды батюшка спросил: «А ты знаешь, почему многие из монастыря уходят?» Лавра на тот момент была особым монастырем, в частности, там надо было иметь прописку. Я ответил: «Наверное, уходят из-за того, что прописки не имеют». Он говорит: «Нет, запомни на всю жизнь: никогда не скажи тому, кто дает тебе послушание, что ты приболел, плохо себя чувствуешь, если ты не болен до такой степени, что совсем не в состоянии исполнить послушание. Потому что если ты скажешь, что приболел, – на самом деле начнешь болеть. Никогда не говори “не могу, не умею”, когда ты даже не попробовал исполнить благословение. Потому что может случиться так, что потом не будешь иметь возможности это сделать. Бог отнимет ум».

В двупсалмии перед шестопсалмием мы читаем такие слова: Да даст тебе Господь по сердцу твоему (Пс. 19:5). Благословляешь жизнь – будет благословлена, проклинаешь жизнь, недоволен жизнью, – она именно такой и будет.

---

Как-то раз отец Кирилл еще спросил: «Знаешь, почему люди долго живут?» Это было в саду, и обстановка не располагала как будто к таким духовным разговорам. Я в шутку сказал: «Знаю – они соблюдают режим труда и отдыха, и у них сбалансированное питание». Батюшка прошел Великую Отечественную войну, он этой шутки даже не понял и сказал: «Нет, люди долго живут, потому что они кому-то нужны». И народ говорит: «Не нужно быть важным, а важно быть нужным». Это всех нас, братий и сестер, касается.

Относительно монашеского правила у нас в Троице-Сергиевой лавре отец Кирилл давал такое благословение: «Умри, а правило исполни». Потому что он следовал наставлениям епископа Игнатия (Брянчанинова), который писал: «Падение монаха начинается не иначе, как с оставления им его монашеского правила. Правилу маленькому, но постоянно исполняемому, нет цены». А у преподобного Исаака Сирина мы читаем: «В Царствии Небесном твое правило встанет между тобой и диаволом, и он не сможет повлиять на тебя, потому что те молитвы которые ты послал на небо, будут как каменная стена».

---

Когда открылась Оптина пустынь, мы ездили к отцу Иоанну (Крестьянкину) советоваться, спрашивали у него: «Батюшка, мы пришли на руины, в разруху, надо и восстанавливать всё, и молитвенное правило исполнять, и богослужения монашеские долгие… – как всё это сочетать?» Он иносказательно ответил: «Знаете, есть такой торт “Наполеон”, он готовится так: тонкое тесто слоями перемежается с кремом. Представьте, что тесто – это наши труды, крем – это молитва. Если будет одно только тесто, – торт будет невкусным, если один крем, – он будет приторным. Надо сочетать: потрудился – прервался на молитву, снова труд – снова молитва… И так всё должно быть проникнуто, пропитано молитвой».

---

Отец Иоанн еще говорил о том, что сейчас в монастырях есть такая проблема. «Я удивляюсь, – говорил он, – как в наших монастырях два слова стали словно неподъемные пудовые гири: слова “простите” и “благословите”. Какая проблема – набрать телефон, позвонить наместнику и спросить благословение на то или иное дело?»

---

Нам, в ту пору молодым иеромонахам, подчас непросто было давать на исповеди советы, касающиеся семейной жизни. А кто-то, напротив, полагал, что разбирается во всем, в том числе и в этих вопросах. Я отца Иоанна спросил – до какой степени мы должны вникать в тонкости, относящиеся к жизни в семье? Он ответил: «Мы – монахи, и мало в этом разбираемся. Семейная жизнь – это детотворная мастерская, детотворная лаборатория, и мы не должны туда лезть». Я не раз был потом свидетелем того, как монахи, которые не вникли в эту проблему, будучи уверены в том, что они во всем разбираются, своими советами разрушали семьи.

---

Когда мы возвращались с похорон батюшки Иоанна, я спросил у одного священника, чтó ему запомнилось из бесед со старцем. Он сказал: «Как отец Иоанн говорил: “Когда не будет возможности спросить совета у меня, у духовника, и надо будет принимать решение, советуйтесь с тремя: с вашим умом, с вашей душой и с вашей совестью. Когда они все будут согласны, тогда принимайте решение. Если хотя бы кто-нибудь будет не согласен, решения не принимайте. Умом, казалось бы, мы хотим сделать, но – душа не лежит. Тем более можно убаюкать и уговорить совесть, чтобы исполнить свое желание. Этого делать не надо. Исаак Сирин сказал: диавол даст такую свободу, которая будет хуже всякого рабства. Поэтому надо не свободы искать, а делать то, что Бог велит”». 

Я так же у одного старца, который прошел лагеря, однажды спросил: «Дайте совет начинающему священнику». Спрашивал про себя. Ему было тогда восемьдесят пять лет. И он сказал: «Слушай всех, а делай, что Бог велит». 

---

Относительно матушек игумений, которые тоже приезжали к старцу, я слышал такой совет. Когда игумения говорила: «У меня проблема с сестрами – нет уважения, послушания», – он сказал: «Ты требуешь у сестер смирения перед собой, а мысленно и сама должна смиряться перед ними. Ты такой же грешный человек. Валяйся у сестер в ногах мысленно, но вида не подавай».

---

Покойный архимандрит Венедикт (Пеньков), наместник Оптиной пустыни, говорил относительно скорбного пути монашеской жизни и о тех проблемах и испытаниях, которые могут быть, – ссылаясь при этом на псалмы Давида: Уготовихся и не смутихся (Пс. 118:60). Будь готов ко всякой скорби, и избежишь всякой скорби. Всегда должно быть продумано три варианта: когда идет, как ты задумал, когда идет не совсем так, как ты задумал, и – когда идет вообще не так, как ты задумал. Будь готов ко всякой скорби, и избежишь всякой скорби.

---

Старец Варсонофий Оптинский о монашестве говорил: «Монашество – это блаженство, которое только возможно на земле». Монашество – это блаженство, потому что оно дает ключ к внутренней жизни. Царствие Божие внутри вас есть (Лк. 17:21), но его надо открыть внутренним монашеским деланием – смирением, послушанием, молитвой, исполнением евангельских заповедей.

---

≈ Антология изречений старца Иоанна Крестьянкина, духовника Псково-Печерского монастыря, о монашеской жизни.

«Родительское благословение созидает дома детей, таков дар дан родителям от Бога, а потому ни замуж, ни в монастырь идти без благословения мамы вам нельзя».

---

«Принятию монашеского пострига должна предшествовать решимость наша к тому, выраженная не только в уме и сердце, но явленная и самой нашей жизнью. Поэтому не спешите с постригом, но твердою волею к самораспятию трудитесь и живите по-монашески в миру, зная лишь институт, дом и церковь. И, видя Ваше произволение, Господь все в свое время устроит. И при желании монашества помысл о женитьбе не возникает».

---

«Монашество – это ведь не только черные одежды, но в первую очередь – сокровенный в сердце человек (1 Пет. 3, 4). А одежды – это внешнее и не всегда выражают суть».

---

Человеку, который желает монашества, старец говорил: «Начнете жить один – и начните сокровенное внутреннее делание: а) знакомство по книгам с монашеским трудом предшественников наших и святых отцов преподобных; б) а на практике – сугубое внимание к своему сердцу и уму».

---

Старец писал: «Вы ищете покоя и утешения, и для этой цели собрались идти в монастырь. А я вот вам напомню завещание печальника земли русской прп. отца нашего Сергия: "Уготовайте души свои не на покой и беспечалие, но на многие скорби и лишения". А потому, уверяю Вас, Ваши нынешние трудности по сравнению с монастырскими покажутся вам ничтожными».

---

Одному владыке о постриге вне монастыря старец писал:

«В монахи постричь хорошо, но кому вручите в научение? В монастыре друг друга шлифуют, а в миру ведь сразу новопостриженный в руки игуменский посох берет – и конец монашеству».

---

«С искушениями монаху подобает бороться на месте: ведь по опыту скажу, что на новом месте тот же самый бес ополчится на вас с удвоенной силой по праву, ибо он однажды уже одержал над вами победу, изгнав с места брани».

---

«Дорогие мои, надо нам радоваться афонским монастырям, но о себе не забывать, что мы только-только возрождаемся и когда ещё возмужаем и возмужаем ли? Не ушла бы вся наша энергия в суету внешнего обустройства. А как трудно обретать основные духовные навыки в послушании, молитве, терпении. Эти делания на бегу да на скаку не приживаются».

---

О помощи ктитора Старец советовал:

«В одном только хочу Вас предостеречь; помощь-то хороша, но в меру, а то как бы незаметно для себя не обрести нам иждивенческую психологию. Не лучше ли жить по русской пословице: "на чужой каравай рта не разевай, а пораньше вставай да свой припасай". Труды и труды».

---

Старец писал одной игуменье:

«Да и к сестрам будьте поснисходительнее, нынешнее поколение людей хилое. Правила монастырские менять не будем, а снисхождение к нуждающимся в снисхождении, как Божий дар любви, дадим».

---

Старец говорил:

«И вы, и сын — монашествующие, а искушений на этом пути такое множество, что и не перечесть. Неполезно ни ему, ни вам близкое житье. Вы, как мать, забываете свое монашество. Сын в монастыре, и там есть духовник и наместник – они за него в ответе. Молитесь сердечно. Для такой молитвы счета нет».

---

Одному игумену Старец писал:

«Не тянитесь к недосягаемым пока для нас высотам, начните с понуждения себя к ежедневному молитвенному правилу и получасовому сидению перед иконами в благодатном полумраке лампады. Пока у нас нет вкуса к молитве, а он в суете не приходит. Вот и надо выделить время на молитву, оставив дневную суету за порогом кельи. Начните! Месяца через 2–3 почувствуете в душе некоторые изменения, оживление. И братии предложите этот труд. А сами частенько вопрошайте, не всех сразу, а лично и поочередно: как идут дела и идут ли? Батюшка, душу надо вложить в это делание. Оно для нас первостепенно. Когда сделаем такую переадресацию, и внешнее иначе пойдет, и суета отступит, и Господь войдет в келью и в душу, и будет с нами. И снова восчувствуем присутствие Божией благодати».

---

Одному игумену Старец говорил:

«И должен я тебе, догорой отец М., открыть причину твоего падения – это твое «я». Этот грех произвел в тебе ослепление ума. За ним последовало и развращение воли, которое исказило совесть. И последнее, чем всегда замыкается эта цепочка, – это растление тела. Проанализируй все глубоко и начинай искоренять из жизни своей смертоносные терния, низложившие тебя. Начни с последнего – восстанови чистоту тела».

---

Больному раком монаху Старец писал:

«Исход у нас один, и всем нам он известен – вратами смертными войти в Вечность.

Болезни же – уведомительные телеграммы о том, чтобы мы не забывали о главном в жизни. И это не значит ходить с чувством обреченности завтрашнего своего дня. Это велит живо и ответственно относиться ко времени. Надо исповедоваться, пособороваться, причаститься и, не вдаваясь в умствования, домыслы и человеческие расчеты, предать себя воле Божией и в руки врачей. Дорогой мой, у Господа тоже, бывает, планы меняются, но это зависит и от нас непременно. Идите на операцию с молитвой: «Господи! Тебе все ведомо; сотвори со мной как изволишь. Аминь». Для нас, монахов, должно быть так: и жизнь – Христос, и смерть – приобретение (Флп. 1, 21). Живу ли я, умираю ли – всегда Господень (Рим. 14, 8). Вот что для нас главное. Будем молиться о вас».

---

Одной монахине Старец писал:

«Будь повнимательнее к себе и построже. Об исполнении всех правил не горюй. Исполнила – Слава Богу! Не исполнила – прости, Господи! Сообразуй все не только с требованиями, но и со своим самочувствием физическим и духовным. Нас спасает Спаситель 

---

"Монастырский вестник"

Доклад доктора Костиса Коккинофтаса (Исследовательский центр Киккской Священной обители) на Международной конференции «Монашество России и Кипра: духовно-культурные связи» (Республика Кипр, г. Никосия. 1–2 ноября 2018 года)

---

В исторических источниках первых веков христианства часто можно встретить повествования о христианах, мужчинах и женщинах, которые проводили монашескую жизнь и всецело посвящали себя служению Святой Троице. Среди женщин наиболее показателен пример ученицы апостола Павла, святой первомученицы равноапостольной Феклы, подвизавшейся в I веке на горе Каламон в Селевкии (Малая Азия).

Много лет спустя, в III–IV веке, подвижники, которые, отрекаясь от мира, обычно селились вдали от деревень и городов, начали объединяться в общины и образовывать первые монастыри. Эти обители отличались организованным укладом монашеской жизни и имели специально устроенные для жизни монахов кельи. В те времена монашество переживало период своего расцвета, особенно в пустынях Египта, где подвизались такие великие отцы, как преподобные Антоний и Пахомий. Эти подвижники руководили первыми шагами монашества и составляли уставы, регламентирующие повседневную жизнь монахов. Характерно, что преподобный Пахомий духовно руководил и общиной монахинь, которые жили в организованном монашеском общежитии.

---

Постепенно монашество из Египта распространилось и на соседние области и страны, в том числе и на Кипр. На нашем острове начало ему положил в середине IV века преподобный Иларион, подвизавшийся некоторое время рядом с преподобным Антонием. Святой Иларион поселился на острове вместе со своим учеником Исихием.

К этому же времени относится и первое из имеющихся у нас свидетельств об устроении на Кипре женского монастыря. Основателем его стал святитель Трифи́ллий, епископ Лидры, ученик святителя Спиридона Тримифунтского. Как повествует его Житие, после того как святой был избран епископом, он возвел на средства своей матери Домники женский монастырь в Левкосии, где со временем приняла монашеский постриг и сама Домника. Согласно желанию святого, в этом монастыре должны были находить приют монахини, которые путешествовали из Константинополя в Иерусалим для поклонения святым местам.

---

Спустя столетия, во второй половине XII века, святой Неофит Затворник упоминает в одном из своих сочинений о том, что его мать приняла монашеский постриг. Это свидетельствует о том, что институт женского монашества продолжал существовать на Кипре вплоть до конца византийского периода в истории острова. Кроме того, в источниках начала XIII века, то есть первых лет латинского владычества на острове, упоминаются действующие женские монастыри Влахерни́тиссы и Пресвятой Богоматери (иначе именуемый Великим Монастырем). Из этого можно сделать вывод, что упомянутые обители существовали и в более раннее время. Как отмечает в своем монастырском Уставе, составленном в 1201 году, учредитель монашеской жизни в обители Махера́, преподобный Нил, монастырь Влахернитисса был основан им самим в городе Тама́са.

Об обители Пресвятой Богоматери (Великом Монастыре, как ее еще называли) упоминается в повествовании о мученичестве 13 монахов мужской обители Богородицы Кантарио́тиссы, которые пострадали в Левкосии в 1231 году от латинян, требовавших от монахов принять учение Римской Церкви. К сожалению, иных сведений об обители Пресвятой Богоматери не сохранилось.

Кроме двух упомянутых выше монастырей, в период латинского господства на Кипре существовали и другие женские обители, как православные, так и римско-католические. Например, упоминается о том, что в XVI веке в городе Левкосия существовало четыре православных монастыря: Богородицы Фанероме́ни, Богородицы Паллурио́тиссы, Всех Святых и так называемый Женский монастырь.

---

Однако новые общественно-политические условия, сложившиеся на Кипре после завоевания острова турками в 1571 году, привели к тому, что женские монастыри прекратили свое существование, поскольку было невозможно оградить монахинь от насилия новых завоевателей. Соответствующее свидетельство об этом содержится в докладе Лоиза Барра, уполномоченного Кипрского архиепископа Никифора, к герцогу Савойскому в 1670 году. Барр говорит о том, что на острове нет женских монастырей. Подобное же упоминание оставил и английский путешественник Ричард Поккок. В своем путевом дневнике в 1738 году он отметил, что женские монастыри для Оттоманской империи – явление чрезвычайно редкое, и что во время поездки по странам Востока он встретил лишь один женский монастырь в Сирии. На Кипре же ни одного монастыря не было.

Тем не менее, из источников той эпохи нам известно, что институт женского монашества на Кипре продолжал свое существование: монахини жили в родительских домах и прислуживали в приходских церквях своих селений и городов или в храмах соседних заброшенных монастырей. Например, одну такую престарелую монахиню, исполнявшую обязанности сторожа в монастыре Честного Креста в Агиазмати, встретил русский монах Василий Григорович-Барский во время своего посещения острова в 1735 году. Также итальянский путешественник Пьетро делла Валле, во время посещения монастыря Агиа На́па в 1625 году, встретил некоторых монахинь, которые, как он отметил в дневнике, жили не в самом монастыре, но, по всей вероятности, в родительских домах. О том, что женское монашество продолжало в это время существовать, свидетельствуют и бераты (постановления) кипрских архиереев, в которых видно особое попечение о монахинях. Как пример можно привести берат архиепископа Софрония, изданный тотчас после его избрания на архиепископскую кафедру в 1865 году.

Подобная ситуация была и в первые годы английского господства, во время которого, согласно переписи населения 1891 года, на острове жило несколько монахинь, число которых вместе с медсестрами кипрских больниц достигало шестнадцати. Из местных источников известно, что одна из этих монахинь, по имени Хаджимарудья́, жила в келье рядом с храмом святого Кассиана в Левкосии и заботилась о порядке в нем. Другая монахиня, по имени Софрония, была широко известна всему Лимасолу своей подвижнической жизнью. Она жила в своем доме, где и скончалась в 1898 году.

В это же время, в 1894 году на Кипр из женского монастыря святого Константина на острове Хиос вернулась монахиня Феофано́, которая была родом из Каимакли́. Свой родной дом она превратила в место собрания молодых женщин, которые хотели жить монашеской жизнью. Так образовалась первая женская община на острове в новое время, поначалу состоявшая из монахини Феофано́ и трех ее землячек. Обычно они ходили в маленькую церковь святого Иакова Персянина, которая находилась в крепостной стене Левкосии. Служил там иеромонах Досифей из Китреи, согласившийся духовно руководить монахинями. Согласно свидетельству этого старца-иеромонаха, большинство монахинь, часто приходивших в этот крохотный храм, происходило из Каимакли и жило в своих родных домах. Они собирались по домам и вычитывали там службы. А причащаться, как он рассказывал, они приходили в церковь святого Иакова в надежде, что Священный Синод даст разрешение, чтобы этот храм действовал как монастырский.

Монахини сталкивались с множеством трудностей из-за того, что не было никаких официальных церковных постановлений, которые могли бы регулировать их образ жизни. В декабре 1916 года они обратились к новоизбранному архиепископу Кириллу III с просьбой разрешить им образовать общежительный монастырь и пребывать под его архиерейским покровительством. Однако в то время на Кипре на женское монашество в целом смотрели отрицательно, в том числе и архиереи, и это жительство казалось бесполезным, если только оно не было связано с делами на пользу общества. Кипрский архиепископ, который придерживался подобных взглядов, объявил монахиням, что хочет поручить им служение в каком-нибудь из благотворительных учреждений, действовавших под надзором Церкви, например, в приюте.

---

Через несколько лет эти монахини под руководством своего нового духовника, иеромонаха монастыря Ставровуни Макария, сыгравшего огромную роль в укреплении женского монашества, построили на небольшом расстоянии от Каймакли сначала кельи, а потом храм, посвященный Преображению Спасителя. Там им удалось устроить свою монашескую жизнь более плодтворно.

Тем временем число послушниц, которые хотели жить в организованном сестринстве, все более умножалось, и в результате в 1935 году образовалась вторая женская община, поселившаяся в кельях, построенных около небольшой церкви святого Антония в Деринии. Число сестер постоянно росло и в короткий срок достигло 23 человек.

Тем не менее, оба монастыря – Преображения Спасителя и святого Антония – не были официально признаны Священным Синодом Кипрской Церкви. Монастыри действовали без устава и официальных документов. По этой причине на заседании Синода 17 марта 1949 года, новоизбранный митрополит Китийский, впоследствии архиепископ Кипрский Макарий III, поставил вопрос о предоставлении двум женским общинам заброшенного монастыря святого Георгия Аламанского в Пендакомо (ранее это был мужской монастырь). Архиепископ Макарий хотел создать там общежительную обитель, которая жила бы на основе собственных правил и под его покровительством.

Однако, несмотря на то, что Синод разрешил устроить такой монастырь, в него перешло только 13 монахинь из обители святого Антония, а монахини монастыря Преображения вовсе предпочли оставаться в своей общине и жить по идиоритмическим правилам.

---

В последующие годы монастырь святого Георгия, при экономической и духовной поддержке Макария Китийского, был восстановлен и в него потянулись ищущие монашеской жизни.

Большинство женщин, приходивших сюда, вынуждены были возводить кельи и обеспечивать себе проживание на собственные средства, поскольку экономические возможности новообразованной общины были ограниченными. Через восемь лет в монастыре жило примерно 50 монахинь – это число, между прочим, показывает, насколько необходим был обществу монастырь. Монахини занимались резьбой по дереву, вышиванием ковров, иконописью и другими послушаниями, и тем самым зарабатывали себе на жизнь. Однако, поскольку число монашествующих все увеличивалось, остро встал вопрос о том, где им жить. Стала ощущаться необходимость основывать и другие женские обители, где бы могли поселиться желающие монашеской жизни. Подобные трудности с кельями для монахинь возникли и в монастыре Преображения, где монахинь было меньше. Тогда, в первые годы независимости, по инициативе архиепископа Макария III и при его поддержке (заметим, что он показал себя великим благодетелем женского монашества) монахини стали разыскивать заброшенные мужские монастыри, в которых были храмы и монастырские кельи. Храмы должны были служить удовлетворению литургических потребностей сестринства, а кельи, отремонтированные и приведенные в порядок, принимать в себя новых насельниц.

---

В 1962 году группа из трех монахинь из монастыря Преображения в Каимакли поселилась в бывшем мужском монастыре святого Ираклидия в Политико. Монастырь был полностью восстановлен, в нем был учрежден общежительный устав. С годами этот монастырь стал самым большим женским монастырем Кипра и выдающимся духовным центром, расположенным в районе столицы.

В 1965 году последовало возобновление обители святого Мины в Вавле сестринством из семи монахинь монастыря святого Георгия Аламанского. Впоследствии монахини возобновили следующие монастыри, бывшие ранее мужскими: святого Пантелеимона Ахираса в Агрокипье, архангела Михаила в Аналионте, святого Кендея в Авгору и многие другие. В итоге, всего в наши дни на острове действуют девятнадцать женских монастырей. Достойно упоминания, что впоследствии монастырь Преображения прекратил свое существование со смертью последних его монахинь. Это произошло, может быть, потому, что идиоритмический строй жизни, который существовал в обители, мешал новым послушницам вступить в сестринство. Их гораздо больше притягивала очевидная духовная польза общежительного монашества, которую можно было видеть в хорошо организованных женских монастырях острова.

Из сказанного очевидно, что будущее женского монашества на Кипре многообещающе. После своих первых трудных шагов, женское монашество стало приобретать все большее значение в жизни Церкви. Гостеприимно встречая паломников, монастыри превращаются в духовные оазисы для жителей острова.

Доклад митрополита Тамасосского и Оринийского Исаии на Международной конференции «Монашество России и Кипра: духовно-культурные связи» (Республика Кипр, г. Никосия. 1–2 ноября 2018 года)

---

Для меня старец Гавриил был величайшим источником вдохновения в отношении того, как должен жить монах. Будь он в монастыре, в общежитии с другими отцами, или в скиту с особым распорядком, или в пустыне, или в городе… – его жизнь была настолько богата, что ему удалось пройти все эти этапы, и я бы сказал – очень успешно. К счастью, в последние годы своей жизни он был нашим духовником в Киккском монастыре, что, несомненно, оставило след в моей душе и повлияло на мое поведение.

Старцу очень не нравилось, когда его рассматривали в качестве замены Христу. Он всегда нам говорил, что нам надо не цепляться за него, но искать самим Христа, Которого он являл своей любовью. «Исаия, чадо мое, – говорил он мне, – в центре не духовник, но Христос, Который благословляет духовника, чтобы он говорил правильные слова, Который направляет верующего в его объятия. Хороший духовник – не тот, у кого много духовных чад, но тот, кому удается, пусть и немногих, отправить в рай, знакомя их с Иисусом Христом».

С раннего детства, еще до того, как я стал монахом, он был духовным руководителем моей семьи. Он был уникальным: одним умилительным и добрым взглядом он смягчал даже самого жесткого человека и превращал его в ручного ягненка. Перед моим испуганным взором ему подчинялись бесы, изгоняемые  из страдающих людей его молитвой и суровым повелением именем Христовым. Мой опыт, полученный с ним, невозможно измерить. Когда я стал епископом, главным его посланием для меня было, чтобы я был снисходительным к другим и строгим по отношению к себе. «Владыка, – говорил он мне, – Бог любит всех людей и всем желает спастись. Поэтому с терпением прощай их и ожидай, чтобы они вернулись к тебе, как и Он делал. Ты теперь, став епископом на месте и по образу Христа, должен следовать Его примеру».

Но давайте рассмотрим всё с самого начала.

Старец Гавриил был подобен небесному цветку, пересаженному на землю. Он распространял благоухание своего сердца, своей улыбки, своего смиренномудрия и незлобия на всех, кто к нему приближался. Старец ревностно подражал милосердию и прочим добродетелям своего предстателя – великого апостола Варнавы, святого покровителя возрожденного им монастыря и всей Кипрской Церкви. Отец Гавриил ни на минуту не переставал следовать его примеру. Он был безупречным человеком, который с детских лет стремился в горняя, и сердце его превратилось в чистый сосуд Утешителя Духа. Вот почему скверна греха никогда не пятнала его души, и всякий подступавший к его уму скверный помысел он от отгонял от себя раз и навсегда. Справедливо можно было сказать про старца Гавриила словами апостола Павла: "Для чистых всё чисто" (Тит. 1:15). Он был старцем, исполненным самопожертвования и веры, действующей любовью (Гал. 5:6). Безвестный человек Божий, он всего себя без остатка отдавал служению ближним. Это был старец с широкими объятиями, охватывавшими весь мир. Отец Гавриил не мог успокоиться, если знал, что хоть одна душа на планете страждет.

Не было такого времени, когда старец Гавриил не отворил бы дверей своей келии тем, кто стучался в них. К нему можно было прийти в любой час – он был готов послужить всем, искавшим его совета и духовного покровительства. Будучи беженцем из Лиси, он стал духовным исполином в монастыре апостола Варнавы. Сама Пресвятая Богородица Киккская приняла старца, прибегшего в Ее всечестную обитель, и поставила его пастырем Своих словесных овец. Сделавшись игуменом и поседев в трудах, он возродил забытый монастырь, посвященный сыну утешения (Деян. 4:36), и ныне эта обитель хорошо известна благочестивым православным киприотам. Старец много трудился, чтобы возобновить духовную жизнь в этом всесвященном месте.

Время, налагающее на всех свою печать, не охладило энергичности старца. Он по-прежнему сильно желал вернуться в монастырь апостола Варнавы, где находится гробница святого. Сердце старца билось от мысли о возвращении на эту освященную землю, к мироточивому гробу апостола (местность, где находится монастырь апостола Варнавы, была оккупирована турками, и монахи-киприоты были вынуждены покинуть обитель).

Свидетельством того, что и в наши дни старец духовно общается с небесным покровителем Кипра и имеет дерзновение к этому апостолу-чудотворцу, стало исцеление парализованного и другие чудеса. Для наших русских братьев, не знающих житие старца, которое всем известно на Кипре, поясню: когда старец служил Литургию на гробнице апостола Варнавы, случилось великое чудо – парализованный человек по молитвам старца, на глазах многих удивленных паломников, встал и стал ходить.

Когда были открыты границы, старец Гавриил не упустил случая вместе с многочисленными своими духовными чадами прибегнуть к гробу апостола Варнавы, привести его в подобающий вид и совершить там Литургию, во время которой разливался невещественный свет и благоухание, и при этом ощущалось живое присутствие апостола близ своего гроба. (Говоря о границах, имею в виду заграждение, которое турки поставили на Кипре в 1974 году, разделив нашу родину на две части. Тому, кто хотел бы пересечь эту границу, грозила смерть, подобно тому, как это было у стены, разделявшей Восточную и Западную Германию. В 2003 году грекам-киприотам было разрешено пересекать границу территории, контролируемой турками.)

Старец знал, насколько больно для нас – посещать занятые оккупантами земли. Тем не менее, его любовь к своему монастырю была настолько велика, что он сразу же захотел, чтобы мы совершили там Литургию. Старец Гавриил был духовно очень близок с Христовым учеником, он был как бы вторым апостолом Варнавой – такую благодать святой апостол дал этому благоговейнейшему игумену монастыря, почтенному и радостному.

---

Миссионерская деятельность старца Гавриила, начавшаяся еще в юношеские его годы, его неугасающая апостольская ревность, любовь к каждой скорбящей душе, забота обо всех людях, способность путеводить народ Божий на пажити спасения и всегда радостное его слово – все это влекло к нему народ Божий, как магнит влечет к себе металлическую стружку.

Героический город Лиси, родина многих святых, хвалится пеленами старца Гавриила, старца смиренного и радостного. Здесь 12 января 1923 года Бог послал бедному дому Захарии и Харалампии Сиокуру великое благословение – не только для их семьи, но и для всей Кипрской Церкви, и даже больше. Он послал старца Гавриила, тогда еще новорожденного малыша Йоргоса, впоследствии ставшего духовным руководителем, сострадательным отцом, человеколюбивым и христолюбивым игуменом монастыря апостола Варнавы. Тогда светлая звезда сошла на нашу землю, чтобы осветить нам путь и изгнать всякую тень неведения и греха, привести нас к свету познания и спасения. На многострадальной земле Лиси процвела благоуханная лилия, чтобы развеять удушливую атмосферу скорбей, безнадежия, отчаяния, повседневных тягот и возрадовать нас благоуханием радости, надежды, вдохновения и душевного утешения. Это была лилия, от которой исходило благословение и благодать рая.

12 января 1923 года Кипрская Церковь восприняла небесный дар, который Господь послал, чтобы обогатить нас, духовно нищих, святостью, добротой, скромностью, благочестием, праведностью и добрыми делами и умножить число граждан Царства Небесного. Благоутробный Господь наш, видя, что мы сбились с пути, послал нам верного путеводителя и надежного руководителя, чтобы он привел нас к истине, то есть к Самому Богу, потому что именно Он есть Путь и Истина.

28 октября 1964 года старец Гавриил принял в монастыре своего покаяния великий ангельский образ от рук блаженнейшего архиепископа Кипра и этнарха Макария. Это произошло в тот день, когда совершается празднование в честь иконы Пресвятой Богородицы Избавительницы, а также празднование в честь святого Ее Покрова. По этому поводу старец говорил: «Пресвятая Дева восхотела даровать мне великое крещение покаяния в Свой праздник, который я так полюбил. Я испытал благодать Божественного Ее Покрова. Живя в Афинах, я прибегал к Избавительнице и на Нее возлагал все свои надежды и чаяния. Так призрела Она теперь на меня, чтобы я возвеличивал Ее всю свою жизнь, и даровала мне имя архангела, который послужил великому таинству нашего спасения. Величаю имя Ее и славу Ее за то, что Она призрела на меня».

3 ноября 1964 года старец был хиротонисан в дьякона в храме святого Георгия в Паралимниосе. В этот день старец сказал: «Хиротония в священнодиакона состоялась в день моего первого ангела, всегдашнего моего заступника и покровителя, великомученика Георгия. Что воздадим Господу о всех, что воздал Он нам?»

11 июня 1971 года, в главный праздник монастыря, старец был хиротонисан в иерея Бога Вышнего. Этому священному служению, делавшему его посланником Бога на земле, он отдавал все жизненные силы до конца дней своих. После хиротонии он уподобился священной многоценной сокровищнице, черпая из которой он одарял своих духовных чад.

10 июня 2007 года, в канун праздника апостола Варнавы, в левкосийском храме, названном в его честь, по предложению блаженнейшего архиепископа Хризостома ΙΙ, главы Кипрской Церкви, и с единодушного согласия всех членов Священного Синода, старец был поставлен игуменом священного ставропигиального монастыря апостола Варнавы «в изгнании». Игуменство ничего не прибавило к его равноангельному жительству, к его духовному достоинству. Оно лишь запечатлело его подвиги, которые он подъял ради своего монастыря, оно стало знаком признательности за его отеческое попечение о богоизбранном братстве и благословенном народе Божием, которому он смиренно служил с усердием и нежной любовью.

5 декабря 2013 года старец оставил эту бренную плоть и переселился в небесное отечество, чтобы там, у небесного жертвенника, продолжать служение Литургии и предстательствовать перед Спасителем душ Господом за наш благословенный Кипр, за освобождение своего монастыря от турецкой оккупации и за спасение всех нас, подвизающихся добрым подвигом веры.

---

Здесь я хотел бы добавить, что вначале эти Литургии, которые мы служили в монастыре апостола Варнавы, с точки зрения оккупационных властей, осуществлялись незаконно. Мы ездили туда очень рано – в 4 утра, чтобы нас не заметили и не заподозрили, что мы собираемся что-то совершить в церкви. Мы входили в крипту с гробницей, где первоначально был погребен святой апостол, и поднимались оттуда, стараясь, чтобы нас приняли за туристов или простых паломников. Но поскольку мы делали это постоянно, турки поняли, чтó происходит, и однажды нас арестовали. Они прервали Божественную литургию и, угрожая оружием, вывели нас из храма. Мы, духовные чада старца, были очень возмущены (нас прервали еще до Херувимской песни), так что готовы были сопротивляться силой. Старец повернулся к нам с умиротворяющим жестом и сказал: «Успокойтесь, чада мои. Это тоже люди, которые должны выполнять приказ. Забирайте священные сосуды, мы уйдем и будем служить в первом храме, который встретим, перейдя границу». Мы, действительно, успокоились, вышли из храма. Нас продержали четыре часа под палящим солнцем. Старец, несмотря на возраст и плохое состояние здоровья, выдержал это мужественно и воодушевлял всех. В итоге нас отпустили, мы перешли границу и в первой же деревне на пути закончили служение Литургии. Если бы старца не было тогда с нами и мы одни совершали службу, всё могло закончиться вовсе не так благополучно. Но он одним взглядом своим, одним жестом мог успокаивать людей, вселять в души мир и уверенность, что все будет хорошо.

---

С 5 декабря 2013 года старец Гавриил пребывает в небесных скиниях, которых он возжелал с юности. Высочайший столп духа склонился под тяжестью лет, прожитых в нищете Иисусовой, скитаниях и самоотверженных трудах на пользу ближних. Тело его приняла мать-земля, а дух воспарил к неизреченной красоте, к лику светообразных святых ангелов. Как человек духовный и равноангельный, он не просто оставил нам духовное сокровище. Он сам стал сокровищницей и носителем истинной жизни, чтобы показать нам, каким должен быть человек, и подтвердить истинность изречения древнего мудреца Менандра: «Как прекрасен человек, когда он человек».

5 декабря 2013 года старец Гавриил, подобно налитому тяжелым зерном колосу, склонился под тяжестью подвигов и отошел в житницу Господню (не покидая наших сердец). До конца он служил всем, являя свое природное благородство, пламенный дух, искреннее усердие. Все помнят приятную сладость его речей, взгляд, исполненный бесконечного понимания и снисхождения, искренность, чистоту и любящее сердце. Он склонился к земле, чтобы возвыситься до неба, и теперь в радости пребывает со Христом нашим, чтобы молиться Ему о всех нас. А нас пророк ублажает за то, что у нас есть сродник в Горнем Иерусалиме – старец Гавриил: "Блажен, кто имеет племя в Сионе и сродников в Иерусалиме" (Ис. 31:9).

---

Старец Гавриил был ярко светящей звездой, образцом добродетели, нежности, любви, подвижнического духа, апостольской ревности и человеколюбия. Он в полноте выражал идеалы кипрского монашества, и не только. Это был человек Божий на земле.

Будучи истинным духовным отцом, старец знал, что отцовство не приобретается земными средствами. Оно есть дар Всесвятого Духа, результат действия благодати Божией, а не человеческого желания, силы или способности. Отцовство представляет собой некое знамение, и потому духовные отцы – это люди, носящие на себе особую печать Духа. Им дается способность с любовью давать советы своим духовным чадам, увещевать их и указывать им путь, выводящий от Симплегадских островов этой жизни к простору вечности.

Старец Гавриил знал, что цель духовника – не только выслушать грехи человека и прочитать над ним разрешительную молитву. Цель духовника – постараться своим личным опытом, житейским и духовным, который есть у него самого, помочь человеку обрести Бога, встретиться с Ним и стать причастником Его благ. Не будем забывать, что духовный отец, будь то иерей или иеромонах, – это такой, по слову апостола Павла, человек, которого Божественный Промысл в какой-то момент нашей жизни поставил рядом с нами, чтобы привести нас к сознательной вере и истинной христианской жизни.

Дело духовного отца, как замечательно объясняет святой Григорий Богослов, – «окрылить душу, восхитить ее от мира и отдать Богу». Другими словами, духовник должен дать духовные крылья душе верующего, чтобы вырвать его из когтей грешного мира и поставить рядом с Богом. Все это требует многих забот, наставлений и молитв. И старец Гавриил трудился в этом, подобно апостолу Павлу, который был исключительным примером духовного отца, не прекращавшего со слезами учить каждого (см. Деян. 20:31), доколе не изобразится Христос (см. Гал. 4:19) в душах верующих.

---

Святые отцы уподобляют духовника врачу. Как мы отыскиваем хорошего врача и подробно рассказываем ему о случившейся с нами болезни, чтобы он назначил нам подходящее лекарство, так должны мы найти и хорошего духовника, чтобы он позаботился о здравии нашей души.

Святые отцы нашей Церкви также называют духовника «намастителем», то есть тренером, – на древних состязаниях по борьбе обычно атлетов намащали маслом, чтобы им было легче выскользнуть из рук противника. Именно духовник становится для христианина, призванного подвизаться духовно, подобным тренером, который помогает ему своими советами и увещаниями избежать нападок начало-злобного демона.

Все мы в этой жизни нуждаемся в духовном отце. Но что должны делать мы сами? Главное наше дело – это послушание. Духовник дает нам наставления, чего нам следует избегать и чему следовать. Мы должны его слушать, потому что он говорит, руководствуясь не личными интересами и своим мнением, но страхом Божиим и чувством ответственности, и цель его – помочь нам различить, какова воля Божия в каждом случае.

Святой Иоанн Лествичник говорит, что «тот, кто иногда слушается, а иногда ослушивается своего духовного отца, подобен человеку, который прикладывает к своим больным глазам иногда глазную мазь, а иногда известь. Какая от этого польза?» (Лествица. Слово четвертое; 60).

Старец Гавриил болезновал и молился о своих духовных чадах. Молился о том, чтобы они не прикладывали известь к своим духовным очам собственными руками и не становились слепыми добровольно. Молился, чтобы им были прощены их грехопадения. Но он не вмешивался в их жизнь, чтобы не лишать их свободы. Он обладал рассуждением и через это приобретал души, так что поистине он был вправе повторить слова Господа Иисуса Христа, обращенные к Богу Отцу: "Господи, из тех, которых Ты Мне дал, Я не погубил никого" (Ин. 18:9).

При всем том старец не был только духовником. Прежде чем достичь высоты духовного отцовства, он много лет провел в неусыпном бодрствовании и деннонощном подвиге, предаваясь непрестанной молитве и смиряя свою плоть. Он успешно прошел это поприще монашеской жизни и явился победителем в добром подвиге веры, образцом подлинного православного монашества, этого равноангельного жительства.

На Кипре старец стал возобновителем подвигов древних преподобных отцов, которые сочетали в себе аскезу, миссионерство и дела милосердия. Старец Гавриил был настоящим выразителем идеалов кипрского монашества. Он показал всем превосходный пример строгости к себе и снисходительности к другим. Он никогда никого не осуждал, был приятен в общении, дружелюбен, его речь всегда была духовной, поучительной. Словом, это был настоящий отец. Он стал сосудом Утешителя Духа, гражданином неба, равноангельным человеком.

Церковь Христова и Кипр, породивший многих святых, радуются, ликуют и хвалятся о всех этих его дарованиях, и в особенности о его смиренномудрии. Испросим же его богоприятных молитв о нас, восхищающихся его преподобным жительством, и потщимся, хоть и в малом, стать ему подражателями в подвиге стяжания добродетелей.

Доклад архимандрита Дионисия (Коптидиса) (Кипрская Православная Церковь) на Международной конференции «Монашество России и Кипра: духовно-культурные связи» (Республика Кипр, г. Никосия. 1–2 ноября 2018 года)

---

≈ Непросто описать духовный образ человека, отличающегося святостью жизни, когда ты сам не обладаешь подобным жизненным опытом и добродетелью. Мать-игуменья Харифея, чей пример духовной жизни я призван в меру своих сил представить вашему вниманию, была небесным человеком и земным ангелом. Ум ее был боговидный, и она ощущала благоуханное дыхание Благодати Духа Святого, которая согревала ее в любви ко Христу, возлюбленном ею с детства. Сведения, которые мы намереваемся представить, связаны с обстоятельствами ее жизни, с ее духовными подвигами и с ее учением о том, что есть монашеское жительство. Почерпнуты они из ее личного дневника, писем и сочинений, изданных Священной Обителью священномученика Ираклидия в виде прекрасно оформленной книги под названием «Блаженной памяти игумения Харифея».

Без всякого преувеличения можно сказать, что в лице приснопамятной старицы нашли свое отражение слова Священного Писания: "Жену доблю кто обрящет, дражайши есть камения многоценнаго таковая" (Притч. 31:10). Эта выдающаяся и наделенная духовными дарами личность, в миру Элени Хатзихару, родилась в 1915 году в деревне Атиену, оказавшись вторым по счету ребенком среди родившихся в семье пяти детей. Окончив начальную школу, стала помогать на земельных наделах своей семье, отличавшейся своим значительным социальным и материальным положением.

---

Стремление к монашеской жизни

С юных лет ее сердце пламенело жаром посвятить свою жизнь Христу, избрав монашескую стезю, что было достаточно непривычно для кипрских реалий того времени, поскольку на тот момент на Кипре не действовал ни один женский общежительный монастырь. Воля к исполнению этого желания натолкнулась на упорное сопротивление родителей, склонявших ее к замужеству. Вот что написано на этот счет в ее собственном дневнике: «С того дня, как я открыла родителям свое намерение, передо мной разверзся непроходимый хаос. Они никак не ожидали от меня такого и не желали даже слышать о монашеском жительстве. Это казалось им крайне отвратительным, и они не стеснялись говорить мне, что я оскорбляю их и что должна отступиться. Денно и нощно между нами шла непрестанная война».

В те тяжкие моменты своей жизни юная тогда еще Элени находила единственное прибежище в тайных встречах и негласной переписке со своим духовником – старцем Макарием Ставровуниотом, выделявшимся среди насельников монастыря своими обширными трудами по духовному руководству. Вот яркое свидетельство о нем старицы Харифеи «О. Макарий, да благословит его Господь, придал мне столько смелости и надежды своими письмами!.. Он действительно был для меня духовным отцом, утверждением и утешением на протяжении всей его земной жизни. Именно ему я обязана своим духовным становлением и никогда его не забуду...»

Все это время сама она предавалась горячей молитве, даже в те часы, что трудилась в поле. Вот как она пишет об этом в своем дневнике: «Господи, если есть на то Твоя воля и если Ты судил мне стать монахиней, утверди меня на этом пути. Шло время, и я в ожидании ответа Господня проводила время в молитве и в чаянии исполнения сроков».

---

Божественное призвание к монашеству

Ответ Господень и в самом деле не заставил себя ждать, так что недостаток утешения от людей обернулся утешительным божественным вмешательством. По словам самой приснопамятной старицы, описавшей это чудесное событие в своем дневнике, она никогда не забудет «Его святого призыва»: «Вспоминая этот день, я снова ощущаю божественное умиление до дрожи и замираю вне себя от изумления перед величием Бога, которое созерцаю и которому оказалась причастна я, столь недостойное и ничтожное творение...

Это был августовский воскресный день 1938 года. Я поднялась на чердак, чтобы отдохнуть телом и привести в порядок свои помыслы, которые находились в смятении и в противоречии друг с другом… Но сколько я ни старалась, мне не удавалось хотя бы чуть-чуть умиротворить мой смятенный дух. Я разразилась бесконечными рыданиями, разрешившимися умиленной молитвой. Дух мой пришел в мирное состояние, и меня охватило нечто подобное сну. Мне послышался словно вой ветра, словно шум камыша, которые привлекли мое внимание, так что я обратилась туда, откуда исходили эти звуки. Вначале это действительно выглядело как ветер, но по мере того, как я всматривалась, глазам моим открывалось величественное зрелище. Вместе с ветром появился человек, молодой и прекрасный, в белом священническом облачении с голубыми крестами на ризе. Он не ступал на землю. Он приближался словно летя, словно скользя. Его волосы и борода развевались по ветру, а лицо излучало радость. Он подошел ко мне и, пройдя вперед на шаг, высоко поднял большой крест, сказав мне при этом: “Иди за мной”. Он пошел за ветром, и послышалось пение на мириады голосов, а затем видение исчезло. Проснувшись, я сразу оказалась на коленях и разразилась рыданиями. ...Я восклицала: “Иду, Господи, иду” и плакала. С того дня мои мысли были только об одном – как бы суметь избавиться от мирского и оказаться в уединении кельи, чтобы в четырех стенах всецело предать себя своему Богу».

---

Старица, «облаченная в доспехи Христа»

С тех пор, как образно отмечает приснопамятная старица, она стала под хоругви Креста и приняла окончательное решение пойти монашеским путем. В 1945 году она оставила мир и поселилась в своекоштном монастыре Преображения Господня в Каймакли, поскольку тогда на Кипре не было ни одного действующего женского общежительного монастыря. В 1949 году в священной Ставровунийской обители она удостоилась великого ангельского образа с наречением имени Харифея. Ее дневниковые записи за этот день свидетельствуют – как, впрочем, и вся ее жизнь – о добродетельном и ревностном устроении, всегда отличавшем ее. Вот как она пишет об этом: «Теперь же как воин Христа, облачившись в Его доспехи, я вступаю на стезю подвижничества с решимостью скорее умереть в этом подвиге, чем уступить наветам врага, который, как я и услышала в чине пострига, никогда не оставит меня в покое».

Будучи исполненной духовного воодушевления, как сообщает сама мать игумения, она строила воздушные замки, и отдаленное чудилось ей близким, а неровные стези – гладкими. Однако вскоре она убедилась в том, что состояние духовной жизни в обители не удовлетворяет ее в силу идиоритмии и отсутствия руководства, поэтому ее молитвы и пламенное желание были направлены на то, чтобы уйти оттуда и сподобиться жить в общежительном монастыре, как она всегда и мечтала.

---

В монастыре священномученика Ираклидия

Целых восемнадцать лет терпения и выдержки понадобилось для того, чтобы дождаться исполнения срока. В конце концов, в 1962 году с разрешения тогдашнего Архиепископа Кипрского Макария III старице и двум другим сестрам, ушедшим вместе с ней, сестре Феофано и сестре Евпраксии, вверяется пребывавший на тот момент в руинах монастырь священномученика Ираклидия, в целях его восстановления и возрождения в нем общежития.

«Когда мы впервые пришли взглянуть на него, меня охватил ужас», – пишет мать-настоятельница и продолжает: «Старый, разрушенный, нежилой, без входной двери и без дороги, которая вела бы к ней, без воды, без света... без кухни – без всего того, что требуется людям для жизни. Я вспоминаю это и восхищаюсь тому дерзновению, что было пробуждено в нас нашим устремлением и помощью святого Ираклидия… Потребовалось довольно много времени для того, чтобы избавиться от разных гадов, угнездившихся в монастыре».

Вскоре число сестер увеличилось, и в 1966 году старица Харифея официально возводится в сан игуменьи монастыря.

Сама мать-настоятельница так пишет об этом выборе: «Движимая одной лишь любовью, я взяла на себя такую ответственность, не считаясь с масштабом трудностей. Общежительный уклад и присутствие духовника придавали мне дерзновение, так что и трудности не показались мне такими уж большими».

Старица, взяв на вооружение доблесть своей души, деятельный характер, непреткновенное подвижническое устроение, жертвенность и самоотречение, возродила из руин это священное и апостольское место покаяния, буквально вложив в него частицы своего сердца. Что ни есть в монастыре живого и неживого – все обильно орошено слезами ее молитв и потом ее трудов. За время ее игуменства архитектурный комплекс монастыря пережил многочисленные поновления и приращения. Были капитально отремонтированы и расширены монастырские корпуса, отреставрирована и украшена соборная церковь и игуменский корпус, отстроены мастерские, трапезная, покои для приема и размещения паломников. Также была сооружена часовня в честь святого Иоанна Предтечи, причем мозаичные полы во внутренних коридорах изготовили сами сестры.

---

Сердце открыто для «Христа в каждом»

Наряду с ответственностью за восстановление и расширение монастыря старица в течение тридцати четырех лет несла на себе тяжкий крест духовного водительства сестер.

С бескрайней любовью, рассуждением, смирением и приверженностью к отеческой традиции старалась она, чтобы Христос явил свой лик в сердце каждой из сестер, что требовало огромного терпения и великодушия, поскольку всякий человек имеет отличный от других характер и особенности.

Вот что пишет о этом сама мать-настоятельница в своем дневнике: «Чтобы сложился и начал развиваться духовный организм, наставник должен плакать вместе с плачущими и радоваться с радующимися. Он должен снисходить на уровень любого из братии и иметь силу удержать его от падения и возвратить его к своей цели и обетам, данным перед Распятым Иисусом. Для этого требуется вместить в себя огромную любовь, большое терпение и мастерство. Это вовсе не легко, потому что людей часто отягощает то, что они унаследовали ранее, и ограниченность ума, так что ими овладевает эгоизм, себялюбие, упрямство и гордыня».

Блаженной памяти старица Харифея широко распахнула свое сердце, чтобы оно вместило и покрыло все вопрошания, нестроения и слабости каждого из ее духовных чад. Кроме того, в силу своего характера она избегала авторитарного навязывания правил и старалась добиваться результата, пробуждая в сестрах взаимную любовь и сама служа им в этом примером для подражания, как во внешних своих проявлениях, так и в отношении внутреннего духовного делания.

Наряду с заботой о духовном водительстве сестричества, она довольно часто брала на себя бремя материальных и духовных забот каждого, кто искал ее помощи, разделяя с ним его боль и трудности. Несмотря на все обременявшие ее заботы и тяготы, которые она испытывала в связи с посещавшими ее время от времени болезнями, дверь ее кельи и сердце всегда были открыты для каждого «Христа», как она сама называла каждого, кто обращался к ней за помощью. Те из священнослужителей, монахов и мирян, которые сподобились знать ее лично, питали к ней чувства величайшего благоговения, уважения и любви, а ее чистейшая душа отзывалась на это плодами духа Святого, сладчайшими и препростыми. Хоть ей и приходилось в жизни пережить множество скорбей, проливая реки слез, хоть она и встречала большие трудности и серьезные препятствия, она умела своим доблестным настроем, который всегда ее отличал, и продолжительными ночными молениями разрешать всякую трудную ситуацию, всегда возлагая надежду на Промысл Божий.

---

Цель монашеского жительства

Блаженной памяти старица имела опытное познание сути монашеской жизни. Она часто говорила, что монашеское жительство есть дар, данный самим Богом, а не дело человеков. Вот что сказано в одном из ее писем: «Бог, исполненный любви к человеку, пожелал иметь особый удел на земле для Своего прославления. Он соблаговолил избрать нас, призвать нас и отделить нас от мира к вящей Своей славе – нас, не имеющих никаких достоинств».

Конечно, старица никогда не умаляла ценности и значения жизни в браке, но всегда подчеркивала, что для каждого христианина первостепенное значение имеет жизнь по воле Божией, будь то в браке или в монастыре. В одном из своих писем она пишет: «Всё собиралась многое тебе написать и просветить тебя насчет великого подвига девства, на чем даже апостол Павел не настаивал в своих посланиях, ибо это есть ангельское достоинство, которое немногие дерзают воспринять как бремя неудобоносимое. Не все могут это вместить... но могущий да вместит». Монашескую жизнь матушка Харифея называла ангельским жительством, ибо она всецело посвящена подражанию ангелам и славословию Бога в утверждение его завета: свет миру иноки, свет инокам ангелы.

Приснопамятная старица Харифея всегда проявляла себя на деле как истинный и опытный духовный наставник, переживая за каждую сестру в ее искушениях. Божия благодать и огромный опыт и любовь сделали ее опытной духовной водительницей в деле окормления сестер. Ее безграничное милосердие, снисходительность и понимание множества монашеских слабостей и страстей, позволяло отражать многие неизбежные искушения. Эти искушения, как она часто сама говорила, подстерегают всех, кто ведет духовную брань. Подвизающийся на этом поле брани христианин и тем более монах узнает, что для угождения Иисусу Распятому он должен ежедневно вести борьбу со своими страстями, умерщвляя себя для того, чтобы жить только ради Христа, неся каждый своим путем свой крест, сообразуясь со словом Апостольским: «чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего». Зачастую наш крест – это мы сами с нашими страстями, недостатками и слабостями. Как часто говорила сама старица, желая побудить сестер преодолеть искушения доблестным устроением: «Монашеская жизнь есть крест, сестры, не поддавайтесь. Мы должны не щадя себя искоренять наши страсти. Иначе какими мы явимся перед Женихом Христом?»

---

Блаженная кончина старицы

Последние два года своей земной жизни она провела прикованной к инвалидной коляске из-за проблем с позвоночником. Однако именно последний год жизни стал для нее настоящим мученичеством, потому что ко всему прибавились нестерпимые боли онкологического характера, и бесконечными ночами она мучилась бессонницей из-за нарушения дыхания. Это испытание она переносила с великим терпением, выдержкой и молча, без роптания и жалоб, в молитве, преподавая таким образом сестрам свой последний урок.

13 апреля 2000 в четверг первой седмицы Великого Поста она отошла ко Господу, явив блаженную кончину.

Накануне ночью, когда сестры читали в больнице Великий Канон Андрея Критского, старица сама произносила: «Помилуй мя, Боже, помилуй мя», в то время как утром слышали, как она говорила: «Да возвратятся абие стыдящеся глаголющии ми: благоже, благоже». Наклонившись на левую сторону, она плюнула три раза, потом плюнула еще сильнее и продолжила со словами: «Да возрадуются и возвеселятся о Тебе вси ищущии Тебе, Боже, и да глаголют выну, да возвеличится Господь, любящии спасение Твое» (Пс. 68).

Молитва была непрестанно у нее на устах до последнего вздоха. Один из примеров такой молитвы к Небесному Жениху мы находим в ее дневнике: «Боже мой, Тебя прошу, недостойная раба Твоя, о помощи и благодати, которых я в изобилии изведала по бескрайнему милосердию Твоему. Ты излил богатство благости Своей на меня недостойную, и не остави меня без Своих благодеяний, чтобы я могла нести Крест Твой до своего последнего вздоха, служить славе Твоей и явить себя достойной того призвания, которое Ты мне уготовил. Сопричти меня, Боже мой, к святым и духом и телом. Не остави меня ради ведомых и неведомых моих прегрешений. Не презри мою нищету перед Тобой, скорбную и отчаявшуюся. Не остави меня одну, Боже мой, в моих пристрастиях, но подай мне благодать Твою, чтобы Она, пребывая со мною, помогала мне подвизаться и оставалась со мною до конца».

---

Из всего сказанного очевидно, что присноблаженная старица Харифея была личностью, сформированной под воздействием ее всецело преподобнической жизни, безграничного самопожертвования ради ближнего, истинной любви и неколебимой веры в Творца всяческих. Неизменно утвержденная в крестной жертве Богочеловека Христа, она черпала в ней силы для продолжения своего подвижнического восхождения, как она сама об этом говорила. В самом начале своего монашеского пути она терзалась переживаниями, осознавая ответственность за сохранение монашеских традиций и за духовное окормление сестер.

Я глубоко признателен и отношу это к действию Божьего Промысла, по милости которого я узнал приснопамятную старицу Харифею, и чаю, что ее молитвы помогут и нам сподобиться Божией милости. Аминь. Ее же молитвы да пребудут с нами.

Доклад митрополита Лимасольского Афанасия на Международной конференции «Монашество России и Кипра: духовно-культурные связи» (Республика Кипр, г. Никосия. 1–2 ноября 2018 года)

---

Благодарю вас за приглашение и за возможность быть сегодня вместе с вами на этой благословенной Богом конференции, посвященной монашеству. Благодарю и за оказанную мне честь, что вы попросили меня сказать несколько слов о монашеской жизни. Поскольку данная мне тема очень обширна, я не буду говорить о роли игумена, но предоставлю порассуждать об этом владыке Епифанию, который сам является игуменом и потому лучше разбирается в этом вопросе. Мой же доклад будет более теоретическим.

---

Всеблагой Бог создал человека по Своему образу и подобию и ввел его в рай сладости, чтобы человек жил там в радости, приобщаясь к Его Божественной любви. Но человек через преступление заповеди Божией разорвал общение с Богом, отпал от Него и потерял то благолепие, которым наделил его Бог, создав по Своему образу. Будучи прежде здоровым и прекрасным, теперь он стал немощным, разбитым и безобразным, потерял свою древнюю доброту.

Всеблагой Бог наш Иисус Христос стал человеком, чтобы воссоздать растлившегося человека. И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца (Ин. 1:14). А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими (Ин. 1:12).

И святая Церковь Христова становится духовной врачебницей: она исцеляет немощного и сокрушенного человека и возвращает ему красоту, радость и полноту образа Божия. Монашество, с этой точки зрения, – это не что иное, как один из наиболее совершенных и действенных способов уврачевать падшего человека, дать ему возможность достичь той цели, ради которой в него были вложены образ и подобие Божии. Возлюбить Господа Бога своего всем сердцем своим, и всею душею своею, и всем разумением своим, и всею крепостию своею (см. Мк. 12:30) – вот истинная цель нашей жизни, вот единственное делание, в совершенстве подходящее для нашей души и тела. И потому святая Церковь предлагает нам свои врачевства: аскетические подвиги, святые Таинства и Божественную благодать, и при их помощи приводит нас к неизреченному опыту – откровению Божию в нашем сердце.

На протяжении всей истории Церкви бесчисленное множество людей, восхотев ощутить эту Божественную любовь, вступали на путь равноангельного монашеского жительства, полностью посвящали себя Богу, удалялись от развлечений, обязанностей и суеты этого мира. Это был их свободный выбор, и они имели одну цель – возлюбить Господа Бога своего от всего своего сердца. Святые отцы нашей Церкви время от времени желали найти какое-то определение, чтобы объяснить, что такое монашество и кто такой монах. Но как определить неопределимое, как выразить невыразимое, как описать неописуемое? Кто может дать определение той тайне любви, когда Христос соединяется с любящими Его и открывает Себя в их сердцах? А ведь именно это единение со Христом в сердце и есть отличительная черта истинного монаха.

И потому богоносные отцы научают нас, что таинство Божественной любви даже при попытках его описать остается неописуемым. И, тем не менее, они пытаются, насколько возможно, показать нам, что же такое монах. Например, святой Иоанн Лествичник говорит, что «монах есть тот, кто, будучи облечен в вещественное и бренное тело, подражает жизни и состоянию бесплотных... Монах есть всегдашнее понуждение естества и неослабное хранение чувств… Монах есть тот, кто, скорбя и болезнуя душою, всегда памятует и размышляет о смерти, и во сне и во бдении» (Лествица. Слово 1; 4).

Конечно, все эти определения хороши, но как же все-таки определить неопределимое? На пути моей монашеской жизни я открыл для себя одно изречение некоего неизвестного мне прежде святого отца, которое позволяет наиболее точно определить, что же такое монах. Это изречение, по моему скромному мнению, наиболее полно выражает сущность настоящего монашества, и в особенности показывает, в чем оно должно состоять в нашу трудную эпоху, когда мир и условия современной жизни бросают нам вызов и принуждают идти на уступки. Вот это изречение: «Истинный монах – это тот, кто ничего не имеет в настоящей жизни, за исключением Иисуса».

---

Если мы посмотрим на те условия, в которых жили монахи в древности и в которых живут сегодня, то мы, безусловно, увидим множество внешних различий. Внешнее аскетическое делание древних подвижников, конечно, сильно отличается от нашего. Но, несмотря на это, искомое всегда остается одним и тем же, главная цель монашеской жизни не меняется и смысл ее пребывает неискаженным. Ведь искомое для нас – это всегда Христос, цель жизни монаха – Христос, смысл монашеского жительства – Христос. Христос для монаха – центр, средоточие его стремлений и любви, начало и конец, альфа и омега его монашеской жизни. И потому у всех монахов, живут ли они в общежительном монастыре, в скиту или в пустыне, или же несут свое служение Церкви среди мира, цель всегда одна – Христос, и только Христос. Когда же монах или любой христианин посвящает себя чему-то, кроме Христа, тогда он уклоняется от своей цели и падает. Этому учит нас Святая Церковь, таково ее истинное Священное Предание.

---

Святое Евангелие, повествующее нам о добродетельной жизни Господа нашего Иисуса Христа, рассказывает и о том, как Господь по Своей воле позволил злоначальнику диаволу искусить Себя. Искушение его состояло из трех страстей-гигантов, порождающих и все прочие страсти. Первый гигант – это гордость, второй – сластолюбие, третий – сребролюбие. Находясь в пустыне, Господь попустил диаволу искушать Его страстью эгоизма. «Бросься со здания храма вниз, и если Ты – Сын Божий, Бог Тебя защитит» – услышал Он от диавола. Было также искушение сластолюбием: «Скажи этим камням, чтобы они стали хлебами, и съешь их, чтобы насытиться». И, кроме того, диавол приступил ко Господу со страстью сребролюбия: «Если Ты мне поклонишься, я дам Тебе все богатства и всю славу земную» (см. Лк. 4:2–13). Когда же Господь победил эти три главные страсти, Он тем самым одержал верх над всей державой диавола, и после этого ангелы приступили и служили Ему. Таким образом, Господь раскрыл перед нами таинство невидимой брани, борьбы с грехом, страстями и диаволом.

Этих трех гигантов призваны победить все христиане, и в первую очередь, конечно же, монахи. Последователи монашеского образа жизни призваны через послушание победить страсть гордости и эгоизма, через девство – страсть сластолюбия и через нестяжательность – страсть сребролюбия. Ведь все эти страсти разлучают нас от любви Божией.

Но какова же цель и в чем смысл духовной брани? Конечно, прежде всего, духовная брань помогает человеку исцелиться, получить уврачевание. Сначала подвизающийся должен совлечься ветхого человека, падшего, израненного и искалеченного грехом, что совершается на стадии очищения. Затем подвижник должен облечься в нового человека, созданного по Богу, – и это уже стадия просвещения и обожения. Таким образом, очищение от страстей необходимо для каждого из нас, чтобы мы могли облечься во Христа, этого нового человека. Ведь Христос стал человеком ради нас.

Человеколюбивый Господь показал нам совершенный, прямой путь: Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Мк. 8:34). Выражение отвергнись себя относится к ветхому и падшему человеку. Господь призывает каждого подвижника совлечься ветхого человека, отречься от него и отвергнуть его со всеми его страстями и похотями. А следуй за Мною указывает на добровольное и ревностное желание подвижника следовать по стопам Христовым. Таковы отличительные свойства истинных учеников Христа, верных последователей Возлюбленного Учителя.

Недостаточно только совлечься ветхого человека, недостаточно только отвергнуться самого себя и очиститься от страстей – необходимо последовать за Христом, стать Его преданнейшим учеником, облечься в Господа Иисуса Христа. Такая цель стоит перед всеми, кто хочет последовать своему Жениху Христу и вкусить вечного брака с Самим Господом.

---

Возвращаясь к тому определению монаха, которое я приводил выше, хочу подчеркнуть, что монах добровольно избирает суровый путь ради своего спасения. Он сознательно вступает на тернистый и даже противный его природе путь, чтобы обрести свое истинное лицо, внутренний простор (см. Пс. 4:2) и вступить в подлинное общение с Богом Отцом, со своими братьями, с самим собой, всей природой и творением.

В Священном Писании приводятся слова, сказанные Самим Богом: Нехорошо быть человеку одному на земле (Быт. 2:18). И настоящий ад – это изолированность, одиночество человека на земле. И, тем не менее, монах добровольно и сознательно избирает такой путь: он удаляется от всех и от всего, чтобы пережить муку и горечь одиночества и лишения всех и всего. Только таким образом его сердце может полностью освободиться и стать способным вместить в себя вечного Посетителя душ (1 Пет. 2:25), Царя Христа.

Это путь суровый и лишенный утешения, требующий сильнейшего понуждения себя, непрестанного трезвения и бодрствования. Я считаю, что совсем не случайно чин людей, полностью посвятивших себя Христу, назван словом «монахи». Монах означает один, одинокий: я один беседую с Единым Богом. Весь подвиг отречения и очищения от страстей и греха, а также от всех душевных привязанностей, которые часто бывают неразрывно связаны с нашим существом, например, от любви к родителям, детям, друзьям, собственности и даже своей жизни, – весь этот подвиг понимается только как средство очищения нашего сердца от всего и от всех. И благодаря этому подвигу сердце наполняется Христом, а через Христа, пребывающего с монахом, в свете Его любви сердце монаха становится способным вместить в себя весь мир.

---

Пост, бдение, молитва, послушание, отречение от дел мира сего обычно являются для монаха в начале его монашеской жизни наслаждением, радостью и подлинным духовным торжеством. Вначале совершать все эти подвиги очень легко, но затем наступают трудности. Когда Человеколюбец Господь попускает монаху-подвижнику лишиться на время той первой благодати, которую Он Сам даровал ему в начале его монашеской жизни, тогда монах поистине вступает на путь мученичества, ощущает близость смерти и, сам того не понимая, уподобляется Христу, шествующему на страдания.

В этот период сердце монаха не чувствует ничего, оно пребывает во тьме лишения Божественной благодати и переживает страшный опыт кажущегося отсутствия и молчания Бога. Подвижник лишается любого человеческого утешения, теряет опору в жизни и всякую надежду. Он испытывает разочарование во всех и во всем, даже в самом себе, как говорит об этом Псалмопевец: Друзи мои и искреннии мои прямо мне приближишася и сташа, и ближнии мои отдалече мене сташа (Пс. 37:12–13). Сам Господь попускает несчастному человеку вкусить горечь богооставленности, потому что Он, как величайший Врач и Целитель душ, хочет сокрушить всех наших идолов, все человеческие утешения, какими бы благими они ни были. Он хочет, чтобы подвижник Христов, освободившись от всего и не надеясь ни на что человеческое, смог всецело предать себя Ему. Тогда, духовно зрелый, свободный от всякого человеческого пристрастия, он примет в брачный чертог своего сердца Единого Сладчайшего Жениха, Господа нашего Иисуса Христа.

---

Не хорошо быть человеку одному на земле, – говорит Господь, но ради любви ко Христу монах добровольно и свободно избирает истинное и всецелое одиночество на этой земле. Он отрекается от всего и всех, чтобы иметь только Иисуса в своем сердце. Это путь мученический, суровый и трудный, но в то же время поистине очистительный, просвещающий и спасительный. Жестоко есть слово сие, и кто может его послушати? (Ин. 6:60) Только безграничная любовь ко Христу, горячее стремление следовать по стопам своего Учителя способны победить боль и страх и заставить истинного ученика Христова, взяв крест, ревностно устремиться за Господом.

Кроме того, и Сам сладчайший Господь Иисус Христос прошел этим путем и оставил его нам в пример. Именно таким путем Он соделал наше спасение, распявшись на кресте за возлюбленных Им людей. Наступает час, что вы рассеетесь каждый в свою сторону и Меня оставите одного (Ин. 16:32), – говорит Господь. Господь пошел мученическим путем один, но на самом деле Он был не один, поскольку Небесный Отец не оставлял Его.

На кресте Господь один испил горчайшую чашу человеческой злобы и неблагодарности, преподнесенную Ему тем человеком, которого Сам Он возлюбил до конца (Ин. 13:1). Представьте себе, если только это возможно, насколько непостижима и безгранична бесконечная и недомыслимая любовь Божия! Эта была та самая чаша, которую Господь не хотел пить, о которой Он, находясь в борении в саду Гефсиманском, молился даже до крови, прося, чтобы она минула Его. Иными словами, Господь молился о том, чтобы бесконечно возлюбленный Им человек, образ и подобие Божие, не совершал этого страшнейшего преступления против любящего его Христа. И однако Господь добровольно вкусил эту горчайшую чашу до последней капли и Сам предал Свою душу в руки Небесного Отца.

---

«Христос сшед к борьбе адове един. Многия взем победы корысти, взыде» (Синаксарь во святую и великую неделю Пасхи. Перевод: Христос сошел во ад, чтобы сразиться с ним один на один, и, победив его, восшел со множеством захваченных трофеев. – Примеч. переводчика). А потому и монах, как, впрочем, и каждый верный последователь и подражатель Христов, будет следовать этим путем, чтобы стать причастным смерти и воскресению Христа и вкусить радости от полного единения с Ним, от Его присутствия во всем существе человека.

Ад – это темное и мрачное место нашей бескомпромиссной борьбы с диаволом. Это место, где мы одни боремся со всей силой тьмы и врагом рода человеческого, который угрожает нашему вечному спасению. Опыт схождения во ад многотруден и небезопасен. Но я думаю, что каждому человеку, пусть даже единственный раз в жизни, необходимо сойти в глубины ада своего бытия и вкусить горечи адских мук, чтобы пережить трагический опыт пророка Ионы, который находился во чреве кита в глубинах сердца морскаго (см. Иона 2, 4). Там, в этих глубинах ада никто не может нам помочь, там нет никого. Там даже Сам Бог, возлюбленный человеком, скрывает Себя, так что человек, находясь в напряженном борении и полном одиночестве, явственно ощущает приближение трагического конца, вечной гибели своей души и тела.

Ему остается только одно – держаться за последнюю ниточку, почти невидимую, но всесильную, тонкую и почти неосязаемую, но в то же время крепкую и необоримую. И эта ниточка – доходящий до небес вопль пророка Ионы: И помолился Иона Господу Богу своему из чрева кита и сказал: к Господу воззвал я в скорби моей, и Он услышал меня; из чрева преисподней я возопил, и Ты услышал голос мой. Ты вверг меня в глубину, в сердце моря, и потоки окружили меня, все воды Твои и волны Твои проходили надо мною. Объяли меня воды до души моей, бездна заключила меня. До основания гор я нисшел, земля своими запорами навек заградила меня (Иона 2:2–4 и 6–7).

В этот последний час соприкосновения с вечной гибелью и всецелым разрушением человеческого бытия единственное, что остается и что может спасти нас, – это отчаянный, душераздирающий вопль ко Господу: Господи, воззвах к Тебе, услыши мя (Пс. 140:1). Только такое воззвание ко Господу может спасти человека в тот момент, когда само его существо готово полностью сокрушиться, когда он остается совершенно один, беспомощный, лишенный всего и всех. Но и в этот момент Бог невидимо, но неотлучно находится рядом с человеком.

---

Трагедия души заключается в том, что она ищет осязаемого присутствия Божия, но Господь заботливо и любвеобильно скрывается от нее, попуская ей чувствовать себя совсем одинокой. Это отсутствие Бога и Его молчание действительно сокрушают сердце переживающего такое состояние монаха. Из глубин ада он вопиет к Господу Богу от всего сердца: Господи, спаси мя! (Пс. 11:2) Однако ответа нет, и монах, до конца уничиженный и сокрушенный, взывает: И Ты, Господи, доколе? (Пс. 6:4) В этом состоит труднейший подвиг монаха, который должен пережить ад в своей жизни, не отчаиваясь, согласно слову, изреченному Спасителем преподобному Силуану Афонскому: «Держи ум свой во аде и не отчаивайся».

Пусть монах надеется на Господа, и эта надежда, зародившаяся в нем после того, как он полностью разочаровался и отчаялся в самом себе, во всем и во всех, не постыдит его. Надейся на Господа, и Той тя препитает (54:23), Он накормит тебя манной, молоком и медом Своего присутствия. Дух Святой говорит: И будет в последние дни, всякий, кто призовет имя Господне, спасется (Иоил. 2:32). И тогда воссияет свет в сердце праведного раба Божия, и Господь будет ему утешением и вечной радостью.

После этого Господь произносит Свое обещание в сердце монаха: Не оставлю вас сиротами; приду к вам. Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам (Ин. 14:18, 21).

Это и есть вечный брак Жениха Христа с верным рабом Христовым, с монахом. Именно так достигается истинная цель монашеского жительства. Именно так открываются таинства любви Христовой, которые истинный монах ощущает и переживает в своем сердце, где бы он ни находился: в общежитии, в пустыне или в любом другом месте, где он подвизается добрым подвигом веры (1 Тим. 6, 12).

Главное, чтобы монах осознал, в чем состоит великая тайна успеха в монашеской жизни, – в том, чтобы отдавать все свое сердце и все свое существо Единому Христу. Аминь. Благодарю за внимание.

Доклад архимандрита митрополии Морфу Фотия Иоакима на Международной конференции «Монашество России и Кипра: духовно-культурные связи» (Республика Кипр, г. Никосия. 2 ноября 2018 года)

---

≈ Ваше Блаженство, Предстоятель Кипра, Преосвященнейшие и боголюбивые архиереи, преподобнейшие и досточтимые отцы и братья, досточтимые матушки и сестры и все слушатели нашей конференции! Прежде всего я бы хотел поблагодарить Преосвященнейших митрополита Киккского и митрополита Тамасосского за приглашение участвовать в настоящей конференции.

Удивительное по своим масштабам распространение и расцвет монашества на священном острове Кипр уже с самых первых времен существования христианства (появление монашества на Кипре зафиксировано с первого христианского века), представляет собой потрясающий феномен, без сомнения, дело десницы Вышняго (Пс. 76:10), которому, тем не менее, не уделялось до сих пор особенного внимания, оно все еще не оценено под достоинству и не изучено как подобает. За исключением некоторых отдельных докладов и исследований, старых и современных, в которых круг тем был весьма ограничен, двухтысячелетняя блистательная история монашества на Кипре в основном остается малоизвестной. А ведь монашество на Кипре принесло столько блистательных плодов, благословенных самим Небом, здесь просияло такое множество преподобных, известных и неведомых миру!

В своем сообщении мы обратимся к первохристианскому периоду и временам становления Византийской Империи и попытаемся по мере сил рассмотреть зарождение монашества на «острове святых» и его развитие на ранних стадиях существования. Мы будем пользоваться сохранившимися древними агиологическими источниками и преданиями и свидетельствами известных, изданных на эту тему археологических памятников.

Упомянутые кипрские агиологические источники имеют весьма почтенный возраст, они датируются V–VI веками, то есть были созданы в протовизантийский период. Эти важные древние агиологические источники таковы. Первый по хронологии источник, приписываемый святому Феодору, пресвитеру первохристианского Тамасоса, называется «Записки о святом Мнасоне», то есть это апокрифическое Житие святого Мнасона, епископа Тамасоса. Подлинник этого Жития, написанный на греческом языке в начале V века, утерян. Бельгийский исследователь, историк христианства и византинист Мишель ван Эсбрук (Michel van Esbroeck), который в 1985 году издал Житие святого Ираклидия, сохранившееся на армянском языке, совершенно верно предположил, что несмотря на общие места с греческим текстом (о нем речь будет ниже) этого Жития в BHG [1] 743, вероятней всего, речь идет в действительности об упоминаемом сейчас нами Житии под заголовком «Записки о святом Мнасоне».

Следующий по хронологии источник – это рукопись, ошибочно приписываемая апостолу и евангелисту Марку, написанная на самом деле в середине V века, под названием «Странствия и мученичество святого апостола Варнавы» (BHG 225). Этот важнейший источник, несмотря на свой апокрифический характер, написан, несомненно, неким образованным киприотом того времени, в нем ясно видны первохристианские местные традиции острова, многие из которых сохранились до наших дней.

Практически к этому же времени относится и еще один источник – написанное на греческом Житие святого Ираклидия (BHG 743), о котором мы уже упоминали. Этот текст представляет собой ложно приписываемое святому Родону, епископу Тамасоса и преемнику святого Мнасона, апокрифическое «Житие и деяния преподобного отца Ираклидия».

---

≈ Если говорить о зарождении и расцвете монашества на Кипре, то, согласно единодушным свидетельствам вышеупомянутых агиологических источников, в жизни первохристианской Церкви острова отмечается появление древнего аскетизма, соединенного с миссионерской деятельностью святых апостольских мужей. Прославленный первоиерарх Тамасоса, святой Ираклидий, а также его сотрудники и преемники по кафедре, Мнасон и Родон, вместе с членами этой первой Поместной Церкви жили подвижнически в обширной древней пещере Тамасоса, где были и погребены. Эта пещера ныне находится на территории монастыря святого Ираклидия. Одновременно, как свидетельствуют упомянутые источники и древние местные предания, в пещерах жили и апостольские мужи Аристоклий (в местности между Курионом и Аматусом) и Тимон (в Васа Киланиу, там находится римская пещера для погребения с саркофагами). Так отшельническое житие зарождается на острове и растет одновременно с распространением христианской веры, поскольку миссионерская деятельность учеников святых апостолов на Кипре в I веке неразрывно связана с аскетической жизнью и служением Богу в пещерах.

Семена, посеянные в I веке, нашли добрую землю и произвели сторичный плод после прекращения гонений первых веков. Согласно византийским источникам, начиная со времени Константина Великого, богонасажденное древо монашества уже цветет на Кипре. Характерно, например, житие преподобного Аркадия Кипрского (память 6 марта). Однако основы организованной формы подвижничества, равно как и великолепный пример для дальнейшего подражания заложат спустя несколько лет два подвижника и друга о Господе, которых история почтила почетным наименованием Великих.

Первый из них Иларион Великий, ученик Антония Великого и основатель монашеского жительства в Палестине, прибыл на Кипр в 363–364 годах и до самой своей преподобной кончины в 371 году жил как исихаст в собственноручно высеченной пещере. Он явился примером для большого числа монашествующих, которые пришли на наш остров в разное время и по разным причинам и проводили на нем преподобническое житие. Второй – Епифаний Великий, который прибыл в Саламин в 367 году по совету преподобного Илариона, а затем был рукоположен в архиепископа Кипрского, является не только «отцом Кипрской автокефалии», но и патриархом общежительного монашества на острове. Он превратил свою митрополичью кафедру в монастырь и одновременно образовал множество монашеских братств. Эти монастыри в 385 году посещала римская знатная паломница, преподобная Павла, ученица знаменитого западного отца Иеронима. Во всех посещаемых монастырях она оставляла щедрые пожертвования.

---

≈ В дальнейшем, согласно имеющимся свидетельствам, на острове будет процветать не только общежительное и отшельническое житие, но и затворничество, и столпничество. Вспомним, например, авву Каиуму столпника в Фамагусте. О нем есть сведения у преподобного Анастасия Синаита, который и сам был родом с Кипра, в его «Душеполезных повествованиях», написанных в конце VII века. Авва Каиума процветал при архиепископе Констанции святом Аркадии (625– 641/642). В Фамагусте есть даже село Стилы («столпы»), а в Ларнаке – Анклисиды («затворы»), и крепкие местные предания, подтверждаемые историческими и археологическими данными, связывают названия этих сел с жизнью в них столпников и затворников. Итак, отшельническое житие развивается на святом острове почти одновременно с огромными монашескими центрами Египта, Сирии, Финикии и Палестины. Заметно раньше, чем небесное благоухание монашества коснулось других, впоследствии знаменитых центров монашества, оно уже обильно разливалось по Кипру.

По всему пространству острова мы можем встретить монастыри, действующие и прекратившие свое существование, аскитирии, затворы, места освящения, богоявлений и небесного утешения. Окрестности византийской Лидры (современной Левкосии), древняя область Ахера-Агрокипия Тамасоса, Фамагуста и Месаория, красивейшая Карпасия, солнечный Пендадактилон с прибрежными областями, горная местность Лимасола, испещренный аскитириями Пафос с Пегеей и Героскипом, небесный Акамант с его 101 церковью и аскитирием – вот лишь краткий географический перечень мест, где сохранились пещеры подвижников и аскитирии, что явно свидетельствует об истинности этого утверждения. Здесь известные нам и неведомые святые, терпя недостатки, скорби, озлобления… скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земным (Евр. 11:37, 38), постом, бдением, спанием на голой земле и молитвой укрощали свои страсти, умирали для мира и становились сосудами благодатных даров Святого Духа.

Конечно, эти святые места непосредственно связаны с богоносными подвижниками острова. И здесь нужно отметить, что сегодня у большинства людей представление о наших святых довольно путаное и неверное. И самым характерным примером такого искажения оригинального древнего предания служит житие трехсот святых, которые прибыли из разных мест на Кипр и подвижнически скончали здесь свои дни. Мы знаем, что эти святые издревле сугубо почитались верующими Кипра, и потому мы хотя бы кратко постараемся представить их житийную традицию, которая имеет огромное значение для нашей темы и, конечно, не может быть рассмотрена здесь полностью.

---

≈ Главными письменными источниками, повествующими об этих преподобных, до недавнего времени были работы местных средневековых авторов: хронографа Леонтия Махераса (XV в.) и анонимного переписчика кодекса London BL Add. 34554 (XVI в.), а также кипрских ученых латинского происхождения, переписывавших Леонтия Махераса, – Флория Вустрониса и Стефана Лузинианоса (XVI век). Но более подлинное предание о жизни упомянутых святых фиксируют два первых автора, поскольку они используют в своей работе общий источник, который доходит до времен византийской истории Кипра. Источник этот представляет собой краткий кипрский агиологический сборник, составленный, по всей видимости, местной Церковью в царствование династии Комнинов, в XI–XII веках. В то же самое время был составлен и так называемый «Синодикон Кипрской Церкви».

Согласно этим двум источникам, данные святые, числом 300, прибыли все вместе на Кипр из Палестины во время ее завоевания арабами (VII век) и рассеялись по острову, где и окончили подвижнически свои дни. Если же мы рассмотрим с точки зрения исторической критики сообщения двух первых хронографов, привлекая и археологические данные, мы сможем вкратце выделить несколько несомненных истин:

1) Эти святые были монахами-ромеями, то есть православными отцами, происходившими из разных мест единой тогда Римско-Византийской Империи.

2) Они прибыли на Кипр не все вместе, но в разное время раннего или среднего периодов византийской истории. Все они прибыли на Кипр по разным причинам. Хронографы просто соглашаются с тем, что имело место историческое передвижение монашествующих на Кипр и оттуда в другие места (вспомним, например, кипрских святых VII века, перебравшихся на Синай, Анастасия и Стефана Синаитов, а также архиепископа Кипрского Сергия). Такое передвижение объясняется близостью Кипра к большим монашеским центрам Востока (Египту, Сирии, Палестине, Синаю, Малой Азии). Происходило это как до, так и после нападения персов и арабов на эти центры, а также в период иконоборчества. Конечно, Кипр в такие сложные времена привлекал монахов своим православием и удобством к безмолвнической жизни. Кипр всегда рассматривался как прибежище для монахов (вспомним преподобного Илариона Великого, поселившегося здесь). Точное число этих преподобных отцов остается неизвестным, но летописная традиция говорит о символическом священном числе – триста.

Из числа этих преподобных можно выделить особенно замечательную плеяду отцов – преподобного Илиофота и его сподвижников Афксутения, Эфтения и Эпафродита. Их житие проливает свет на события, связанные с прибытием на Кипр трехсот чужеземных монахов. Несколько лет назад я получил благословение издать неизвестное до тех пор византийское песненное последование этих святых (VII–IX веков), обнаруженное в синайской рукописи XI века. В этой рукописи сохранилось утерянное древнее Житие этих святых и повествование об их чудесах. Написано оно было на Кипре, скорее всего в VI–VII веках, и теперь представляет собой самый важный, древнейший и достовернейший источник, повествующий об их жизни. Преподобные отцы происходили из Финикии Палестинской, жили в V веке и прибыли в обширную область Тамасоса, где существовали подвижнические жилища. Здесь они и упокоились о Господе. Сегодня вопрос о чужеземных преподобных отцах снова предлагается для исследования, уже на новых основаниях. Нам предстоит установить личность этих преподобных и время жизни каждого из них.

---

≈ В многочисленном божественном лике преподобных, равноангельно поживших на острове святых в ранний византийский период, кроме духоносных мужей выделяются и богоносные жены. Число преподобных жен, известных нам, то есть тех, о ком по Божественному Промыслу всепоглощающее время донесло до нас некоторые сведения, невелико.

Среди них особое место занимают, бесспорно, следующие жены:

1) Вриена-чудотворица, жившая в Мандрии Пафской, имя которой со временем стало произноситься как Вриона.

2) Домника, мать святого Трифиллия, епископа Лидры. Ученица чудного Спиридона Тримифунтского, она была монахиней в монастыре Одигитрии в Лидре. После своей смерти она прославилась чудесами.

3) Преподобная Констанция Пафская (IV век), до конца своей жизни остававшаяся верной ученицей Илариона Великого. Эта благоговейнейшая женщина состояла в браке и ради духовной пользы часто приходила вместе с другими жителями Пафа в аскитирий преподобного Илариона, расположенный рядом с деревней Епископи. В 371 году она удостоилась присутствовать при кончине преподобного. С тех пор Констанция не отходила от его аскитирия, но, оставив родственников и знакомых, поселилась в нем и все время проводила в непрестанной молитве, вплоть до своего преставления в 372 году.

4) Фотиния Карпаситида, чудотворица. Согласно существующим данным, она жила в протовизантийский период истории. Свою подвижническую жизнь она проводила в подземной пещере, которая и в наше время сохраняется в прекрасном состоянии и находится в деревне Святой Андроник. Там же находится и ее могила, а также источник святой воды, от которого люди получают исцеление от болезней глаз. Почитание преподобной Фотинии на восточном Кипре можно сравнить с почитанием святой Вриены в епархии Пафа.

---

Большинство святых и преподобных Кипра подвизались в отдаленных от людей аскитириях, и потому, если мы хотим рассмотреть жизнь местных святых, используя доступный нам богатый, но еще недостаточно проработанный материал, мы должны тщательно исследовать и археологически изучить известные нам аскитирии с зависящими от них храмами, а также установить местонахождение до сих пор неведомых нам аскитириев и оценить их значимость.

Следует отметить, что очень многие древние гробницы, устроенные в виде пещер, во времена Византийской Империи и особенно в древнехристианский период, часто служили аскитириями и местами затворничества. И примером для подражания в этом отношении служил родоначальник монашества, преподобный Антоний Великий.

В области Пафа особенно часто встречаются древние, высеченные в скалах гробницы, которые впоследствии стали аскитириями. В древнем погребальном комплексе в Мандрии Пафской скончалась в подвиге выше упоминавшаяся чудотворица преподобная Вриона. Продвигаясь на запад от Мандрии, мы встречаем знаменитые высеченные в скалах аскитирии Героскипа (например, Святой Поликеллар), аскитирии Нижнего Пафа (например, Геллиноспилии или Семь Святых Георгиев, место затвора и столпничества преподобного Агапита (или Агапия) – все это в области Метеоры). Далее на север расположены аскитирии Эмбы (область Петридья) и Пегии – области, особо богатой аскитириями (например, удивительные Пещеры Мелети).

На Кипре была еще такая особенность: после преподобнической кончины какого-то святого подвижника, когда местные христиане начинали твердо верить в святость почившего, они воздвигали в его честь храм. Обычно он располагался как можно ближе к пещере святого и в месте, доступном для людей. Чаще всего храм воздвигался над или бок о бок с местом бескровного мученичества того или иного святого, конечно, с учетом особенностей местности. Иногда и сама пещера, свидетельница разнообразных аскетических подвигов святого, превращалась в храм. Самый яркий пример этого – расписанная пещера-храм преподобного Созомена в Потамье Левкосии. Первые настенные росписи этой пещеры могут быть датированы десятым веком. Показательным примером служит также пещера ранее упоминавшейся преподобной Фотинии Карпаситиды в Святом Андронике Карпасийском. Эта пещера тоже служила храмом.

Очень хотелось бы пожелать, чтобы историко-филологическая и агиологическая науки, опираясь на серьезные археологические исследования местности, собрали богатый исследовательский материал и заложили основы для составления «Корпуса» кипрского монашества. Ведь кипрское монашество – это не только славная страница местной истории, но и источник духовного сияния Кипра, способного в этом отношении обогатить все Православие.

---

≈ Преосвященнейшие Владыки, в конце моего слова позвольте мне напомнить, что агиология является действенным пастырским орудием в руках Церкви, и особенно ее пастырей и учителей. В наше время редки живые примеры добродетели и святости, а новый порядок вещей систематически навязывает нам обесцвечивание религиозной жизни и многоименный синкретизм, что предвещает близкий приход антихриста, того отступления, о котором пророчески говорит апостол Павел (2 Фес. 2:3). И потому именно сейчас, когда люди отрицают бытие Божие, существование души и вечной жизни, изучение житий наших святых особенно мощно помогает сохранить православные догматы и нравственные нормы, которые отстаивали святые всей своей жизнью.

Возвращаясь к основной теме нашей конференции, современному монашеству Кипра и России и общим духовным проблемам, следует указать единственный верный путь. Современные монахи и монахини должны сверять свою жизнь и мудрование с христоподражательными, сияющими во Святом Духе житиями наших святых отцов и матерей. И тогда мы сможем благополучно, с помощью Божией преодолеть любые возникающие на нашем пути трудности.

---

[1] Bibliotheca Hagiographica Graeca (Библиоте́ка гре́ческой агиогра́фии) – каталог греческих агиографических материалов, в числе которых древние литературные произведения: жития святых, сказания о перенесении их мощей, рассказы о их чудесах. В каталоге указаны рукописи, инципиты и печатные издания. Первые два тома (1895 и 1909 годов) были подготовлены болландистами под руководством Ипполита Делеэ. У последних изданий был один редактор – Франсуа Халкин (фр. François Halkin). BHG вместе с Bibliotheca Hagiographica Latina и Bibliotheca Hagiographica Orientalis являются наиболее полезными инструментами для исследования литературных документов, касающихся жизни святых. – Примеч. ред.