Доклад архиепископа Пятигорского и Черкесского Феофилакта на круглом столе «Добродетель послушания в современных монастырях: практические аспекты» (Воскресенский Новодевичий женский монастырь Санкт-Петербурга, 2-3 июля 2018 года)

---

Говоря о послушании, святые отцы учат о послушании Богу, о смирении, делающем нас подобными Христу, Который во всем был послушлив Богу Отцу и даже до смерти, смерти же крестной (Флп. 2:8).

Желание уподобиться Христу естественно для любого монаха. И общежительная обитель, где, прежде всего, возможно опытное постижение добродетели послушания, есть истинное собрание, о котором Спаситель говорил: где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18:20).

Архимандрит Эмилиан (Вафидис), толкуя этот стих Евангелия, пишет: «Связь между двоими позволительна и благословляется Богом только в браке. Вне брака двое сосуществовать не могут. Только один или многие. Может быть, кто-то сошлется на слова Господа: Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них. Но я вам говорю, что “двое” сказано о браке, а “трое” – о монахах. Иначе и быть не может!».

Постижение добродетелей послушания и молитвы немыслимо без памяти о Том, ради Кого собраны вместе и старцы и послушники.

«Послушание есть совершенное отречение от своей души, действиями телесными показуемое; или наоборот, послушание есть умерщвление членов телесных при живом уме. Послушание есть действие без испытания, добровольная смерть, жизнь чуждая любопытства, беспечалие в бедах, неуготовляемое пред Богом оправдание, бесстрашие смерти, безбедное плавание, путешествие спящих... Послушание есть отложение рассуждения и при богатстве рассуждения», – учит преподобный Иоанн Лествичник (Лествица. 4:3).

Отличие послушания монаха от слепого повиновения лжеучителю заключается в том, что новоначальному предписывается испытывать того, кому он намерен вверить дело своего спасения, чтобы «вместо тихой гавани не приплыть на острые камни». В секте, в том числе, псевдоправославной, любое критическое мышление подавляется, а личность лжеучителя обожествляется, делается исключительной и недоступной для рассуждения.

Гордость и человекоугодие окружающих ведут таких псевдостарцев в погибель. Это действительно слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму (Мф. 15:14).

И возникает такое, потому что теряется основное условие самой возможности послушания одного человека другому – послушание духовника Богу. Духовника и послушника связывает их общее послушание Господу и Спасителю Христу. Общее желание Царствия Небесного и общее стремление к спасению.

В отношениях духовника и новоначального монаха послушание последнего возможно только в той мере, в какой он видит и воспринимает опыт послушания своего старца Господу и Спасителю Христу. Послушание, как и навык молитвы, лучше всего передается не поучением, а собственным примером подлинного послушания.

Епископ Варнава (Беляев) пишет: «Без руководства и послушания невозможно простираться вглубь таинственной духовной жизни так же, как невозможно не умеющему плавать заходить в глубину морскую или слепому ходить по стремнинам и вьющимся над пропастями горным тропинкам».

Здесь открывается смысл и роль послушания в стяжании внутренней молитвы. Послушание – самое простое и действенное средство научения духовной жизни через пример, путем подражания жизни духовно опытного старца. И важнейшим искусством, постигаемым только опытно, под духовным руководством, конечно, можно назвать искусство стяжания внутренней молитвы.

Приучение ума и сердца к молитве, внимание и нерассеянность, уклонение от различных прелестей, подробно описанных авторами «Добротолюбия», – без духовного руководства практически невозможны.

Послушание монаха включает в себя ежедневное откровение помыслов. Преподобный Иоанн Лествичник советует: «Без самопосрамления невозможно избавиться от вечного стыда. Обнажай струп твой врачу сему, и не стыдись сказать ему: “Отче, моя язва сия, моя рана сия, она произошла не от иного кого-нибудь, но от моей собственной лености, никто не виноват в ней, ни человек, ни злой дух, ни плоть, ни другое что-либо, но только мое нерадение”» (Лествица. 4:61).

Предполагает послушание и отсечение собственной воли. Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин пишет: «Итак, сидя в кельях своих и занимаясь рукоделием и размышлением, как только услышат звук ударяющего в дверь, который зовет их на молитву или к какому-либо делу, каждый тотчас выходит из своей кельи, так что занимавшийся письмом бросает писать на том месте, где застанет его призыв, не смея даже докончить начатой буквы, потому что они не столько заботятся о совершении дела и своей пользе, сколько о том, чтобы доказать свое послушание, которое они предпочитают не только рукоделию, чтению, молчанию, покою в келье, но даже всем добродетелям. Они готовы терпеть все невыгоды, только бы ни в чем не нарушить доброго послушания».

Послушание есть средство обучения молитвенному деланию. В то же время молитва – средство, приводящее наш ум и сердце в благословенное послушание Самому Богу. И здесь цель и средство меняются местами. Благословенное послушание Спасителю во все дни жизни становится целью внутренней молитвы.

Из Пролога вспоминается история о двух монахах, родных братьях, один из которых стал постником, а другой отличался великим послушанием. Однажды им пришлось молиться об умершем человеке, – так вот тот воскрес по молитве именно преуспевшего в послушании брата. Таким образом, послушание обладает великой силой и наделяет этой силой молитвенное делание христианина.

Такая внутренняя диалектика взаимосвязей не вселяет противоречий в послушание и молитву как смысл, цель и наполнение монашеской жизни, потому что и то, и другое имеет одну цель – служение Богу, поклонение Ему в духе и истине (см. Ин. 4:24).

Истинное послушание и подлинное стяжание внутренней молитвы возможны лишь в атмосфере христианской Любви, наполняющей отношения духовника и новоначального. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13:35).

Диалектика связи послушания и молитвы, как цели и средства, решается пониманием того, что и то и другое есть живые движения души, подлинно ищущей Бога.

Как шаг легче сделать двумя ногами, как в лодке легче грести двумя веслами, так движение монаха к Спасителю Христу легче с помощью добродетелей послушания и молитвы. Притом, что и послушание и молитва обращены только к Богу. Он, Который есть Любовь, один может быть подлинной целью. Остальное лишь замечательные средства к ее достижению.

Доклад игумении Елисаветы (Евдокимовой), настоятельницы Богородицкого Житенного женского монастыря (Тверская и Кашинская епархия) на круглом столе «Добродетель послушания в современных монастырях: практические аспекты» (Воскресенский Новодевичий женский монастырь Санкт-Петербурга, 2–3 июля 2018 года)

---

Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства, Ваши Высокопреподобия и Преподобия, возлюбленные о Христе братия и сестры, благословите!

Позвольте выразить вам искреннюю благодарность за предоставленное слово, что является для меня большой честью и огромной ответственностью.

Наш Спаситель Господь Иисус Христос послушанием Своему Небесному Отцу принес человеку свободу и возвратил его в Рай.

Послушание превосходит все другие виды подвижничества. Если послушник отсекает свою волю, то становится похожим на Христа.

Послушанием Бог входит в человека, а непослушание заграждает от Него.

Душа послушника становится легкой, когда расстается с собственной волей. Она следует путем спасения, становится кроткой, смиренной.

Когда послушник все доверяет духовному наставнику, то получает прощение, преуспевает на духовном пути. И это доброе состояние рождает в нем спокойствие совести.

Послушание освобождает человека от страстей, он становится чистым и непорочным.

Когда человек не понуждает себя к добродетели послушания, он страдает. В душе такой человек чувствует себя несчастным. Но если монах подвизается в отсечении своей воли, то ощущает радость, опытно постигает, что в духовной жизни заключена живая сила Божественной благодати.

Исполняя послушание, мы соблюдаем заповедь о любви. На этих двух главных добродетелях почивает Святой Дух.

Послушание дарует человеку духовный взор. Он видит каждого ангелом, видит свои недостатки и испытывает большое желание бороться с ними и искоренять их.

---

Великое благословение Божие – встретить на жизненном пути духовного руководителя (старца). Это бесценное сокровище, можно сказать, гарантия надежности на пути ко спасению.

По милости Божией, по благословению мне довелось в середине 1990-х годов прийти на послушание в Рыльский Свято-Никольский монастырь под духовное окормление старца архимандрита Ипполита (Халина), главными духовными качествами которого были кротость, смирение и любовь Христова.

Рыльский Свято-Никольский монастырь был открыт вновь в 1991 году в очень тяжелое время. Закрывались предприятия, люди оставались без работы, без средств на существование, унывали, заболевали, впадали в смертные грехи.

И Господь управил так, что со Святой горы Афон в наши края – на свою Родину – прибыл добрый утешитель: кроткий, терпеливый, смиренный батюшка, наш дорогой архимандрит Ипполит.

Всеми глубоко почитаемый старец, архимандрит Кирилл (Павлов) говорил об отце Ипполите, что он «самый добрый батюшка на Земле».

В те годы многие люди пошли к нему за советом и утешением. Отец Ипполит помогал нам и исправлял духом кротости, любви и милосердия.

Батюшка говорил нам: «Смиряйтесь, терпите, имейте волю к добру».

Архимандрит Ипполит всегда считал себя ниже всех. За это необыкновенное смирение Господь щедро одарил его Своей любовью и даром согревать и врачевать страждущие души.

Отец Ипполит не обращал внимания на внешность, смотрел на сердце человека. Мог принять изгоя общества, от кого отвернулись все, – видя его истинное сердечное устроение. У отца Ипполита были свои параметры оценки личности, свои мерки.

Он любил людей, и любовь, исходившая от него, отражалась в их сердцах.

Все мы знали, что в общении с батюшкой самое главное – это полное послушание и доверие.

Его советы и поучения не были многословны.

Отец Ипполит был очень скромен, кроток и смирен. Были такие моменты, когда он давал нам послушание, а мы противились и начинали вносить свои поправки. Батюшка с теплой отцовской улыбкой великодушно нам уступал, а потом мы сами понимали, насколько были неправы, уклонившись от его благословения.

Мы росли в любви, не знали епитимий. Но отцовская строгость всегда незримо ощущалась, и мы старались не переступать больше дозволенного.

Батюшка благословлял нас регулярно исповедоваться, причащаться, неукоснительно посещать общее молитвенное правило и много трудиться. Мы сильно уставали, но это давало радость преодоления самости, лености и духовной немощи. Это попаляло наши страсти и помогало видеть себя изнутри. Так от силы в силу мы обретали опыт духовный и житейский.

В монастыре были разные люди – высокообразованные и простые, молодые и пожилые. Но жили мы как одна дружная семья.

Каждое утро мы получали благословение у батюшки и наставление на грядущий день.

Отец Ипполит, терпеливо слушая нас, не судил строго и говорил совсем кратко.

Когда в сердце гнездилась обида, он говорил: «Надо потерпеть».

Когда находили помыслы осуждения, – «А кто ж без греха?»

Каждому человеку давал свои сугубые наставления.

Батюшка часто говорил притчами, поговорками, прибаутками. И только с годами сердце стало понимать, что несли его слова.

---

Монастырь жил в бедности. Чтобы выжить, мы занимались сельским хозяйством. Земли было много, водили коров, коз, овец. Каждый имел достаточно серьезное послушание, которое давалось нам нелегко. Ведь все мы пришли из мира – городские, изнеженные, ничего не умеющие. Но сойти с пути редко кто решался.

Благодать батюшкиной молитвы была так утешительна, что расстаться с ней было не просто трудно, а невозможно.

Послушания периодически менялись, что давало нам возможность накопить многогранный практический опыт ведения хозяйства, а также опыт общения друг с другом, опыт кротости, терпения, смирения, великодушия – без таковых в монастыре не прожить.

Живя в родной обители, мы все окрепли. Никто не болел. Все стали выносливыми. Спали немного, трапеза была аскетичная, одежда простая. Каждый стремился обрести Иисусову молитву. Говорили мало. А когда собирались на общее послушание, пустых разговоров не вели. Кто-нибудь рассказывал о посещении святых мест, об общении с духовными людьми. На общих послушаниях с нами иногда бывал и батюшка.

Всё в обители было предельно просто и скромно, и мы во всем старались подражать батюшкиному примеру. Всеми силами стремились обрести послушание и быть не просто послушниками, а послушными детьми.

А главное – каждый стремился не упустить возможности общения с отцом Ипполитом и, рассказав о себе, получить от него необходимый совет.

Все мы – каждый по своей мере – обрели навык в послушании, которое дает сердцу мир и духовное утешение.

Мы были обласканы батюшкиной любовью. Для каждого из нас Рыльский Свято-Никольский монастырь был и остается родным любимым домом.

Отец Ипполит не ругал нас, когда мы не слушались. Он терпеливо слушал наши объяснения. Смотрел на нас кроткими любящими глазами, и становилось очень стыдно за свой поступок.

Любовь и молитва батюшки исцеляли тяжелейшие духовные и смертельные физические недуги.

Люди обращались за помощью, и отец Ипполит оставлял их в монастыре. Приняв его предложение за святое послушание, они жили в обители, трудились, исполняя все духовные наставления. Укреплялась их вера, и совершались чудеса. Люди выздоравливали. Бросали свои пристрастия, исцелялись от неизлечимых болезней. Онкологические больные, которые приезжали в монастырь провести последние месяцы жизни, живут уже более двадцати лет.

Батюшка никогда не назидал, любил каждого человека, принимал и понимал. Когда к нему приходили за советом, он всегда внимательно и смиренно слушал, и если у собеседника появлялись нотки гордости, тщеславия или лукавствия, то кротость батюшкиного сердца внушала вопрошающему, что не надо много говорить – старец все видит и все понимает.

Неукоснительным правилом в монастыре было отсечение своей воли. Каждый понимал, что без благословения делать ничего нельзя, и старался исполнять это. У каждого, кто был на послушании у батюшки Ипполита, этот навык прошел через всю жизнь.

Когда спрашивают, какие чудеса происходили в обители, хочется сказать, что чудеса – это все мы. Живя в монастыре, день ото дня мы постепенно менялись, уходило своеволие. Мы старались нести тяготы друг друга, утешать, уступать, взаимно помогать, смиряться перед каждым человеком – и большим, и маленьким.

---

В 2000 году батюшка благословил меня на новый этап жизни. Я переехала в Тверскую епархию на послушание в скит Марфо-Мариинской обители.

Благословляясь на отъезд, я со страхом и трепетом просила святых молитв. Батюшка благословил и сказал: «Всё у тебя получится». Я приняла его слова как святое послушание.

В 2002 году меня направили восстанавливать порушенный Богородицкий Житенный женский монастырь.

В этом же году батюшка преставился ко Господу.

Здесь я прочувствовала, что такое настоятельский труд, сколько нужно терпения, смирения, кротости для того, чтобы люди под твоим руководством стремились к Богу, учились молитве, трудились, хранили сердечный мир и любили свой дом. И что пример собственного послушания дает сестрам пример правильного устроения монашеской жизни. Для себя я поняла, что надо начинать во всем с себя, послушаться, смиряться, молиться, трезвиться – словом, жить строго по-монашески.

Прошли годы. Монастырь с Божией помощью восстанавливается, сейчас в обители проживает 34 сестры. Послушания несут разные. Так же, как в Свято-Никольском монастыре, для того чтобы выжить, засеваем поля и огороды, содержим коров, коз, кур, производим сельскохозяйственную продукцию, печем хлеб для себя и для населения.

Каждая сестра знает, что у монаха два крыла – труд и молитва. Труды у нас большие, без молитвы их не осилить. Духовные беседы, исповедь, причастие стоят на первом месте в нашей монастырской жизни. Сестры стараются ради пользы своих душ и возрождения святой обители. Основная цель – стяжать послушание с любовью и радостью.

Наша обитель преодолевала бедность и лишения. Сейчас идет большое строительство.

Живем мы пока тесно. Но это тоже несет пользу: мы учимся взаимно послушаться, уступать, помогать, претерпевать, милосердствовать, чтобы искренне сродниться во Христе.

Каждая сестра испытала на собственном опыте, что послушание – это главное монашеское делание и основа жизни в монастыре. Без этого качества на монашеский путь не встанешь.

В нашей обители имеется социальная гостиница «Дочки-матери», куда приходят матери с детьми, по разным причинам потерявшие кров над головой; она насчитывает 84 человека. Люди часто приходят в тяжком духовном состоянии – израненные, униженные, в унынии, на грани отчаяния.

Чтобы им помочь, необходимо приложить много трудов. Тут постоянно приходится оглядываться на то далекое время и сопоставлять, как в данном случае поступил бы батюшка. И вспоминаешь, что он каждому вступившему на порог обители протягивал руку помощи. Всех любил, всё терпел и с любовью помогал стать на правильный жизненный путь.

Из жизнеописания отца Ипполита мы знаем, что он сам много пребывал на послушаниях, был келейником у ныне причисленного к лику святых глинского старца преподобного Андроника (Лукаша). Затем, после закрытия Глинской пустыни он нес послушание в Псково-Печерском монастыре, далее по послушанию был направлен на Святую Гору Афон. И везде, по сей день, его вспоминают как кроткого, смиренного и трудолюбивого монаха. Обретя великий опыт, он вернулся к себе на Родину.

Встретив батюшку, каждый из нас понимал, что он прошел большой монашеский путь. И души наши тянулись к свету, исходящему от его смиренного сердца.

Много людей, преображенных молитвой отца Ипполита, больше жизни дорожат частичками его любви и духа. Память о нем хранит вся Россия.

Мы молим Господа о даровании нам духовных качеств наших наставников, которые помогали и помогают нам продвигаться по Божьему пути.

За святое послушание Господь дает молитву, умудряет, посылает здравие, терпение, духовную отвагу и много других даров для того, чтобы пройти поприще земной жизни и сподобиться радости встречи с Богом.

В завершение хотелось бы от души сердечно поблагодарить всех за искреннее внимание и молитвенную поддержку!

 

источник: "Монастырский вестник"

Доклад игумении Домники (Коробейниковой), настоятельницы Александро-Невского Ново-Тихвинского женского монастыря в Екатеринбурге на круглом столе «Добродетель послушания в современных монастырях: практические аспекты» (Воскресенский Новодевичий женский монастырь Санкт-Петербурга, 2-3 июля 2018 года)

---

≈ Ваше Высокопреосвященство, всечестные отцы и матери, благословите!

В начале своего сообщения мне хочется вспомнить притчу Спасителя о птицах небесных и лилиях полевых. Один проповедник задается вопросом: почему Господь ставит нам в пример не человека, а птиц и лилии? Потому что среди людей Господь не нашел ни одного, кто жил бы без тревоги и беспокойства. И потому Он указал на цветы и птиц, говоря: «Если уж о них Бог печется, неужели о вас, Своих детях, не позаботится? Так не тревожьтесь же ни о чем!» И подлинно откликаются на эти слова монахи. В монашеской жизни есть добродетель, которая делает человека свободным от забот, беспопечительным. Что это за добродетель? Преподобный Иоанн Лествичник говорит о ней: «Блажен, кто волю свою умертвил совершенно: он стяжал беспопечительность». Иначе говоря, блажен тот, кто предал себя в послушание.

Мне хочется вспомнить один рассказ митрополита Афанасия Лимассольского, как он в свое время учился этой добродетели: «Когда в юности я решил стать монахом, я начал искать старца, который имел бы умную молитву. Преподобный Паисий посоветовал мне поехать к старцу Иосифу, ставшему впоследствии Ватопедским.

Я спросил: “А он знает, как творить умную молитву?” Старец Паисий засмеялся и ответил: “Если другие отцы – учителя этой молитвы, то старец Иосиф – доктор наук”. Когда я приехал к старцу, я думал, что он сразу посадит меня в келью, даст мне огромные-преогромные четки и велит непрестанно молиться. А вместо этого он дал мне ведро со шваброй и отправил мыть трапезную. Мне хотелось возразить: “Так ведь я пришел сюда молиться, а не пол мыть!” Но противоречить старцу было невозможно. Если бы я позволил себе хоть слово, он выставил бы меня за дверь».

Так с первого дня своей монашеской жизни владыка Афанасий узнал, с чего начинается подлинное монашество – с послушания.

И можно целый доклад посвятить тому, как научить монаха правильно мыть пол. Это действительно очень серьезный вопрос, от которого зависит преуспеяние монаха и всего братства. И конечно, вы понимаете, что речь не о том, как вымыть пол чисто, а о том, с каким духом монахи призваны исполнять послушание.

Представим себе такую ситуацию, обычную в монастырской жизни. Монаху совершенно неожиданно дают поручение: подмести двор или пойти на клирос петь, или послужить гостям на трапезе. Если в монастыре любой монах моментально, с радостью соглашается, то можно только порадоваться за такое братство, в котором царит подлинный монашеский дух; среди этих братий истинно присутствует Бог.

Но мы знаем, что не всегда бывает так. Порой в ответ на поручение у монаха могут возникнуть помыслы: «А почему я? Разве больше некому?» Или, как только что мы слышали: «Я ведь пришел сюда молиться, а не полы мыть!» Или монаху говорят пойти помыть посуду, а он тут же показывает недовольство, хмурится. И при этом ему и в голову не приходит, что это грех. Он думает, что это естественная реакция. А на самом деле, для монаха это падение. Можно сказать, этим он перечеркивает всю свою духовную жизнь! Один современный старец говорит: «Мы видели монахов, которые ревностно начали свой путь, но в душе у них была трещинка: они порой роптали на послушании. Духовные отцы им говорили: “Остерегись этого сорняка”. Но они не слушали, и маленький сорняк превращался в огромные заросли, которые уничтожали все вокруг».

Исполнение послушания с ропотом, огорчением – один из самых опасных сорняков в духовной жизни. Почему? Потому что он растлевает главную силу человека – его свободную волю – и обращает ее на зло.

Человеческая воля – это могучее оружие. Она дана человеку как щит и меч. И как воин должен уметь пользоваться оружием, так и для монаха жизненно важно искусно управлять своей волей: как щитом ограждать себя от греха и как мечом посекать греховные помыслы. Он призван противостоять греху с большой силой – именно как воин с оружием в руках!

Если же монах этого не делает, не следит за тем, куда склоняется его свободная воля, то она, вместо того чтобы служить ему оружием, может превратиться в дикого, злобного пса. Преподобный Исихий Иерусалимский говорит об этом: «Видел я одного пса, который, взбесившись, наравне с волком терзал овец». Воля действительно может взбунтоваться, если монах не научится умело управлять ею. И тогда все его внутренние силы – раздражительная, вожделевательная, умная – придут в неистовство. Поэтому монах призван постоянно, сознательно направлять свою волю к добру, искать Христа всеми своими силами, чтобы не попасть в тяжкое рабство, то есть в рабство своему эгоизму.

В самом деле, разве это не рабство, когда из-за маленького замечания или просьбы человек чувствует, как внутри у него что-то сжимается, и все становится для него мрачным, так что он забывает о Боге, и его душа поникает к земле? Разве это не значит, что внутри у него притаился враг, то есть грех, страсть? Один современный старец, опытный игумен, приводит такой пример: «Человек огорчается, когда что-то происходит не по его воле или когда его принуждают делать то, что ему не нравится. Например, игумен говорит брату: “Оставь это послушание и иди на другое”. Брат тотчас унывает и печалится, потому что это идет вразрез с его мнением, его взглядами. “Зачем, отче, вы меня переводите? – спрашивает он игумена. – Я радуюсь своему послушанию, разбираюсь в нем. А то, которое вы мне предлагаете, я не понимаю и не хочу!” Печаль возникает, когда задевают наше “я”. И в сущности печаль происходит не от того, что нам сделал другой человек, а от того, что сидит внутри нас: от нашего мнения, желания, которое ближний не исполняет, в котором нам отказывает».

Люди склонны видеть причину своих огорчений в чем-то внешнем. Но истинная причина обычно таится внутри человека. И монах призван приобрести духовную зоркость и научиться видеть, отчего действительно возникает огорчение, от каких внутренних причин: может быть, от того что есть излишняя привязанность к какому-то делу или желание настоять на своей воле, то есть в нём присутствует некая внутренняя несвобода.

Духовно свободный человек способен принять мнение или волю ближнего, его воля гибка, покорна. В ближнем он видит Христа и свободно покоряется ему. А человек, который не имеет внутренней свободы, держится за свои желания и представления. При этом он парадоксальным образом любит свою несвободу, не хочет с ней расстаться. Он настолько привыкает к внутреннему рабству, что это состояние кажется ему естественным.

Один старец говорит об этом: «Мы разговариваем с другими людьми и внутренне противимся им, упорно стоим на своем, заведомо не желая ничего слушать. И все потому, что мы любим свою несвободу. Страшное рабство! Самое худшее рабство из всех существующих. Лучше быть рабами какого-нибудь турецкого аги, чем оставаться духовно несвободными!»

Действительно, самое худшее рабство – это рабство внутреннее, когда человек не хочет ради Господа лишний раз отречься от своего покоя или от своего мнения, когда он не способен исполнить желание ближнего или принять его точку зрения. Все это говорит о том, что человек находится в узах своего самолюбия. Святитель Иоанн Златоуст рисует портрет такого человека: «Вообрази себе самолюбивого. Каких только зол не исполнен он? Тот, кто уязвлен в душе этой страстью, – ропотлив, презрителен к ближнему, надменен, непослушен. Говорят ему сделать то или иное – он противится. Велят ему перейти с одного места на другое – он зазирает повелевшего. Просят его об услуге – он отказывает с пренебрежением». Таков человек, не умеющий искусно управлять своей волей. В конце концов он может впасть в такое состояние, что не будет способен потерпеть ничего. Все в монастырской жизни станет ему в тягость, все будет вызывать недовольство. Куда он ни пойдет, везде у него будут возникать смущения: «Братья не подвизаются, службы сокращают, келий не хватает, дверями хлопают. Никаких условий для духовной жизни!» И все эти помыслы – это отголосок ветхого «я».

---

Однако Господь никогда не перестает стучаться в сердце монаха и подает ему множество случаев в повседневной жизни, чтобы он мог освободиться от этого внутреннего рабства и со свободою предстоять пред Богом.

Например, приходит монах к игумену и говорит: «Мне нужно доделать одну работу! Очень срочную и очень важную! А меня просят выйти в трапезную. Можно я не пойду?» Игумен отвечает: «Нет, ты все же пойди, помоги. Работу можно доделать завтра». Монах чувствует внутри горечь и смущение: «Игумен меня не понял! Не объяснить ли ему еще раз?» Брат уже все решил сам, и отказ игумена для него – словно стена, выросшая на его пути. Его воля натолкнулась на эту стену, и он чувствует внутреннюю боль. Что ему теперь делать? Как исполнить благословение игумена с радостью? Как ему захотеть того, чего он не хочет?

Конечно, он не может в один миг изменить свое сердечное расположение. Но для начала он призван хотя бы удерживаться от греха на деле. То есть хотя бы внешне вести себя так, чтобы не обнаружить свое недовольство и ничем, ни взглядом, ни жестом, ни словом не огорчить ближнего. Тяжкий грех для монаха исполнять послушание с хмурым лицом и ропотом, огорчая окружающих. Один старец говорит об этом откровенно: «Исполнять послушание на кухне с плохим настроением, когда тебя зовут туда помочь, – это значит показывать грубость и дикость своей души».

---

Показывая недовольство, монах теряет прекрасную возможность преуспеть. Ведь именно сейчас, в ту минуту, когда ему дается какое-то поручение, он может сказать Богу, что он Его любит! У него должна быть внутренняя установка – никогда не воспринимать обстоятельства или ближних как препятствие. Жизнь полна неожиданностей. Невозможно человеку устроиться так, чтобы никто не доставлял ему неудобства и ему никогда не приходилось бы отсекать свою волю. Весь вопрос в том, как монах относится к таким ситуациям – понимает ли он, что, если их не будет, то подлинного преуспеяния ему не достичь, и все прочие его подвиги – пост, чтение, даже молитва – потеряют смысл.

Владыка Афанасий Лимассольский приводит интересный пример: «Есть такие монахи и монахини, которые строго верны своим монашеским обязанностям, всегда полностью исполняют свое правило, ходят на все службы, постятся, но при этом остаются немощными людьми, с которыми всем трудно, которые не могут никого послушаться. Скажи им только: “Подвинься”, они сразу хмурятся. И думаешь: они целый день молятся и не могут понести одного слова?! Какой же смысл в их молитве? Как можно целый день произносить сладкое имя Христово и при этом хмуриться и сердиться?!»

Действительно, когда человек все свои внутренние переживания сразу выплескивает, показывает свое настроение, это значит, что он в этот момент оставил духовную жизнь, перестал трезвиться. Он забыл в этот момент о Боге. Тогда как противоположное поведение, то, что человек не обнаруживает свои страсти, свидетельствует, что он в сердце ведет борьбу, совершает внутренний подвиг. И хотя он еще не одержал полную победу, но понуждает себя ради Царства Небесного. По словам преподобного Исихия Иерусалимского, именно «те, которые понуждают себя удерживаться от греха на деле, блаженны пред Богом и людьми, ибо они есть употребляющие усилие ради Царствия Небесного».

Не обнаружить внешне свои помыслы – это уже начало победы.

И эта борьба имеет великую цену пред Богом. Но конечно, останавливаться на этом нельзя. Человек какое-то время может удерживаться от греха на деле. Но если при этом у него внутри, в уме и сердце остается несогласие, огорчение, противление, то настанет такой день, когда он не выдержит и выплеснет свое греховное состояние наружу.

Потому что когда человек носит в себе огорчение, то его душа постепенно истаивает, лишается сил, дерзновения. Один старец очень точно описывает это: «Если монах хочет что-то сделать, а игумен говорит ему: “Я тебе запрещаю”, то монах, конечно, послушается, но если при этом он в сердце не соглашается, то внутри у него начинается разложение, распад. Как тает снег, так тает и его душа. И когда-нибудь такое неискусное, не настоящее послушание приведет к тому, что его нервы сдадут, душа затоскует, воспротивится, возненавидит, осудит и скажет: “Тридцать лет я в послушании, а где же плоды? Я ничего не чувствую!” Чем дальше, тем больше его душа мельчает, теряет силы и чахнет. Мы стараемся его поддержать и утешить, даем ему что-то вкусное, берем в поездку, но он все равно унывает. Ничто не идет ему на пользу». Таков результат, когда человек слушается только внешне, а в сердце скорбит, имеет несогласие. И поэтому монах призван изо всех сил бороться с огорчением, изгонять печаль из своего сердца.

---

При внешнем подвиге ему необходимо сразу же приступать к внутреннему, то есть к молитве. Как священник возвышает святой потир и дискос и произносит: «Твоя от Твоих Тебе приносяще...», так и монах призван каждый день в своей повседневной жизни совершать литургию, то есть служение Богу, и обеими руками поднимать к небу двухчастную жертву: безупречное внешнее послушание и внутреннее, сердечное повиновение, соединенное с молитвой.

И если внешний образ поведения в какой-то мере зависит от человека, то страсти он не в силах истребить никаким размышлением, никаким усилием воли. Страсти исцеляются только благодатью Божией. И поэтому, как наставляет один современный духовник, «[если тебе трудно послушаться,] не размышляй, а начни молиться. Если ты постараешься с помощью Господа Иисуса немедленно изглаживать из ума всякий прилог, тогда ты обретешь сладость, тишину, мир, покой. Бог богат и всё подает тебе в ответ на твою молитву. Поэтому, и когда ты грешишь, и когда скорбишь, замени свою скорбь, трудность, недовольство, мирской дух – всё это замени богоносной молитвой, которая всегда приносит мир».

Если монах старается изгнать из своего сердца огорчение с помощью молитвы, то он тем самым исполняет евангельскую заповедь: Аще кто тя поймет по силе поприще едино, иди с ним два (Мф. 5:41). Первое поприще он проходит, когда внешне исполняет послушание. А второе поприще совершает в своем сердце, когда старается внутренне принять волю другого человека, отвергая молитвой всякий смущающий помысел.

Конечно, на этом поприще монах иногда претерпевает мученичество. Самая большая скорбь для него – когда он искренне хочет послушаться, а видит в себе сопротивление, гордость и ощущает себя бессильным что-либо сделать! Но если он мужественно претерпит эту борьбу, если в этот час скажет себе: «Я буду творить послушание, я не отступлю», и при этом будет молиться, то благодать Божия обязательно укрепит его, подаст ему плоды Духа Святого: радость и мир.

Молитва – главная помощь монаху в деле послушания. Она – лекарство от всякой печали и огорчения.

Послушание дорого обходится для нашего ветхого человека, но именно в этом его главная сила: послушание наносит раны нашим страстям, нашему нерадению, нашей инертности. Как плуг врезается в землю, откидывая направо и налево целые пласты, чтобы семя упало глубоко, так точно и послушание возделывает сердце монаха, чтобы в него глубоко легло семя – Слово Божие, вошел Сам Христос. И когда Господь входит, тогда исчезают все проблемы.

Так послушание открывает для монаха всю глубину духовной жизни. Благодаря послушанию, монах даже в самом простом труде обретает Бога, в любом деле чувствует Его живое присутствие и видит, что ничего ничтожного, мелкого и незначительного в его жизни нет. Вся его повседневная жизнь становится богословием. Преподобный Силуан Афонскийговорил: «Ходит монах по земле и работает руками, и никто не знает и не видит, что духом он пребывает в Боге вечном».

Таким делает монаха сердечное послушание. И самая важная миссия игумена – научить братий совершенному послушанию, не только внешнему, но и внутреннему.

Мне хочется рассказать историю, которая произошла в наши дни. В одной обители игумен благословил всем братиям выйти на общие работы – собирать оливки. Шел дождь, и некоторые братия стали говорить между собой: «Зачем выходить в такую сырую погоду? Давайте выйдем позже». И они вышли на работы только на следующий день. Узнав об этом, игумен сказал: «Мокрой погоды боитесь? Хорошо. Сбора оливок в этом году не будет. Расходитесь по своим послушаниям. Возьмите в кассе деньги и купите оливкового масла на год. А если денег не хватит, ничего страшного, поедим в этом году без масла». И действительно, в том году все оливки остались на деревьях. Некоторые люди изумлялись этому поступку игумена, но он сказал им: «Что нам дороже, оливки или духовная жизнь? Лучше погубить один урожай оливок, чем навсегда погубить монашеский дух в обители. Что я за отец, если не научу братий послушанию? Я буду в таком случае не пастырь, а волк, разоряющий стадо!»

Этот случай был совсем недавно. Значит, и в наши дни возможно истинное послушание. И не только возможно, но и необходимо; без него монастырь просто не может жить.

---

Кто-то может сказать: «Да, мы все это знаем, мы об этом читали. Но что делать, если у нас духовная жизнь еще не наладилась, и игумен не имеет большого духовного опыта? Как в таких условиях оказывать сердечное послушание?» Действительно, может возникнуть такой вопрос. И что в подобной ситуации делать монаху? Унывать? Жить самостоятельно, никому не подчиняясь?

Но на самом деле, нет такого места, где монах не мог бы освятиться через послушание. Если он творит послушание с терпением, жертвенным духом, молитвой, то он не только сам освящается, но и создает вокруг себя подлинно монашескую, духовную атмосферу. Рядом с ним меняются и другие братия, и сам игумен.

Как говорит один старец, два или три настоящих послушника могут дать монастырю новую жизнь! И вообще монастырь не может существовать, если в нем не будет таких послушников с жертвенным духом, так же как Церковь не может существовать без мучеников.

Именно послушание дает монастырю жизнь. И этим монастырь и отличается от мира. Молиться можно и в миру, творить евангельские добродетели можно и в миру. Но совершенное послушание, свободное и радостное повиновение с полным отвержением своей воли возможно только в монастыре.

Именно так освящается монах и именно благодаря послушанию монастырь превосходит этот мир, и вся жизнь монахов наполняется духом беспопечительности, как пишет преподобный Иустин (Попович), воспевая гимн послушанию:

«Хочешь, чтобы никакое земное препятствие не смущало твое сердце? И чтобы никакая земная неприятность не была для тебя неприятностью? Есть на свете одно всемощное, всепобедное таинство…»

И дальше он обращается к нам с вами, к современным людям. Вот как он нас вопрошает:

«Что это за дивное таинство, скажи мне, брат и отец? Что это за таинство, скажи мне, сестра и мать? Это таинство – послушание.Всякая добродетель есть таинство, но послушание особенно всемогуще и прекрасно. Оно приносит в сердце не только радость и мир, но и истинную надежду на Бога, всецелое упование на Него и беспопечительность обо всем земном. Стяжи послушание. С ним, как с победным стягом в руках, ты одолеешь все неприятности, все препятствия, все смерти, все грехи, всех демонов».

Сердечно благодарю всех за внимание.

Доклад игумении Филареты (Калачёвой), настоятельницы Пюхтицкого Успенского ставропигиального женского монастыря на круглом столе «Добродетель послушания в современных монастырях: практические аспекты» (Воскресенский Новодевичий женский монастырь Санкт-Петербурга, 2-3 июля 2018 года).

---

Может показаться, что послушание как отречение своей воли и разума противоречит замыслу Божию о человеке. В самом деле: создав человека по Своему образу и подобию, Творец наделил его свободой. Более того – Он передал ему в дар не только весь мир, но и право быть этого мира господином. Казалось бы, как при этом предоставить свою волю другому? Как связать себя не только в своих поступках, но даже и в рассуждениях и мыслях решающим «да» или «нет» будто бы совершенно постороннего, чужого тебе человека? Как, будучи в здравом уме и твердой памяти, отречься от самого себя, от своих желаний, мнений, пристрастий – в конце концов, от своей личности? Что это, как не предание себя в самое ужасное рабство?

Но все эти будто бы неоспоримые доводы житейского разума становятся ничтожными при соприкосновении с иной реальностью – реальностью духовно преображенной, реальностью веры, реальностью, устремленной к спасению души и приуготовлению к жизни вечной. Вот что говорил в связи с этим архимандрит Софроний (Сахаров): «…Тем, которые совершили такое отречение, послушание открылось как невыразимо великий дар свыше. С радостью отдавая свою волю духовному отцу, послушник совлекается тяжелого груза земной заботы и познает то, чему невозможно определить цены – чистоту ума в Боге» [1].

Монашество прежде всего и есть – чистота ума. Без послушания невозможно достигнуть ее, и потому монашества без послушания нет и быть не может. Непослушник – не монах в подлинном смысле этого слова. Вне монашества возможно стяжание великих дарований Божиих, но чистота ума есть особый дар монашеству, который дается исключительно тому, кто принимает на себя сверхразумный подвиг послушания. Вот почему послушание и считается главной основой монашества.

---

У послушания много сторон. Общее правило – не доверять себе. Это особенно важно для начинающих, но и состарившиеся в монашеском подвиге не оставляют его.

Обратимся к воспоминаниям схимонахини Артемии (Горбуновой): «По пришествии в монастырь меня поселили со старой немощной сестрой. Я как келейница служила ей и выполняла всю домашнюю работу. И захотелось мне из лучших побуждений заменить ей коврик у ног. Ее коврик был уже старенький, ветхий, и я, не спросив ее согласия, постелила ей свой, новенький, а ее старый сожгла в печке. Вечером, придя с послушания, увидела ее горькие слезы. Она все искала свой старый коврик и спрашивала, где он. Я в страхе и ужасе побежала к блаженной мать Екатерине, а та меня встретила сразу словами: “Ты зачем это сделала? Нельзя без благословения ничего самой решать. Непослушание – это слезы”».

Казалось бы, что об этом говорить? Мелочь, бытовая подробность, которых десятки в каждом дне нашей жизни. Но только не для монаха, для которого, по сути, нет мелочей, ибо каждая из них в его понимании наполнена важнейшим смыслом. Всякое дело, всякое начинание должно твориться по благословению, чтобы тем самым любое свершение – малое или большое, не имеет значения – обрело характер Божьего дела. Все «житейские мелочи» требуют познания воли Божией, ибо в жизни человека все важно. Через благословение вся жизнь приобретает священный характер, и всякое дело тогда становится подлинно вечным. Ибо совершается оно во имя Бога.

Как вспоминала монахиня Глафира (Федосеева), которая в 1960-х годах, будучи новоначальной послушницей, несла послушание в богадельне, наша «блаженная пюхтицкая монахиня Екатерина всегда учила молодых сестер послушанию. Начнешь что-либо делать не благословясь, ни за что не допустит по своей воле сделать: “Нет, нет! Я ‘непослушание’ не принимаю!..” – говорила блаженная. Полы начнешь в келии мыть – к кровати своей не допустит, если не спросила перед этим благословения! Иду куда-то по послушанию, обязательно скажу: “Благословите”!».

Что это – воспитание привычки? Скажем даже грубее – муштра? Или – уже с горьким юмором – шаг влево, шаг вправо, прыжок вверх считается побегом? Ответим: монашеское послушание не есть дисциплина, и держится оно не на принуждении. Послушание только тогда духовно плодотворно, когда оно носит характер свободного отсечения своей воли ради обретения воли Божией. По словам святого Иоанна Лествичника, послушник, продающий себя в добровольное рабство, взамен получает истинную свободу [2].

Об этом свидетельствует особый род святых в Церкви – юродивые Христа ради. На примере блаженных пюхтицких стариц инокини Елены и святой блаженной матери Екатерины мы видим, что они, уйдя из мира и приняв на себя подвиг юродства, отвергли и мирской образ жизни, и мирской дух, предав себя полностью послушанию воле Божией.

Духовник блаженной Екатерины (Малков-Паниной) иеромонах Петр (Серегин) вел дневниковые записи после бесед с блаженной. Он записал ее слова: «Я отказалась от своего разума, разумеется, для славы Божией, покорив Богу всю свою волю». Так уясняется нами путь людей высочайшей духовной жизни: отречься от себя, отсечь свою волю, свои желания, всем служить, для всех, по слову апостола, быть всем, не укрываться от поношений, со смирением принимать поругания – всё для того, чтобы раствориться в Господе.

Старец Иосиф Исихаст говорил: «У доброго послушника расположение послушания внутри. Мы оказываем послушание, чтобы подражать Христу, и это первое, что должен хорошо понять монах, потому что это и есть монашество» [3].

---

Блаженная мать Екатерина любила повторять, что послушание выше поста и молитвы. Сестры обращали внимание, что речь шла не только о внутреннем состоянии, но еще и о самом послушании, за которым они трудятся. В Пюхтице со дня основания обители крепко помнят и чтут старинную монашескую заповедь: труд – это молитва (и наоборот: молитва – это другая сторона монашеского, непрерывного, совершаемого и при свете солнца, и при сиянии звездного неба труда).

Вот пример из жизни блаженной нашей монахини Екатерины. Монахиня Руфина (Васильева), будучи послушницей, несла послушание на сестринской кухне. «В среду первой седмицы Великого поста, когда все сестры молились за Литургией Преждеосвященных Даров в Трапезной церкви наверху, послушница Раиса в том же здании, внизу, на кухне, варила суп и за грибами побежала в игуменскую, где увидела блаженную мать Екатерину, читающую Псалтирь. “Ты что, не молишься?” – спросила ее старица. Послушница Раиса, еле сдерживая слезы, подтвердила, что не молится, как все сестры, а варит суп на кухне. Тогда мать Екатерина ответила: “Ну и что же, что суп варишь! Что наверху, что внизу – одинаково!” Так внушительно она это сказала, и так радостно стало на душе у послушницы Раисы от этих слов – в церкви наверху молятся, а молитва за всех в обители и за весь мир идет, и тот, кто трудится, тоже участвует в этом молитвенном делании».

По воспоминаниям сестер, блаженная мать Екатерина любила приходить к сестрам на послушания. Когда помоложе была, камни с полей убирала. Сестры выносили камни ведрами и складывали на обочине полей, а затем грузили на телегу и на лошадях вывозили к опушке леса. Послушание было тяжелое, но мать Екатерина его любила. Еще вспоминали: «Как-то убирали сестры картофель допоздна на поле возле западной монастырской стены и стали роптать на тяжесть послушания. Мать Екатерина пришла к ним и стала помогать убирать картошку. Время было осенью, сыро, холодно, и сестры, жалея старицу, стали отсылать, уговаривая, что так нельзя, вы в одних суконных тапках, мокрая по пояс. А она молчала и продолжала работать. Глядя на нее, ропот у сестер прекратился. Такой пример отношения к послушанию сестрам оставила».

---

Еще несколько примеров о важности послушания, сохранившихся в нашей обители с давних времен. Они связаны с предшественницей нашей пюхтицкой монахини Екатерины – блаженной инокиней Еленой (Кушаневой). «Блаженная инокиня Елена в одно время зачастила на скотный. Придет к старшей, мать Аврамии, которая почти 60 лет потрудилась на скотном, и начнет говорить одно и то же: “Послушание и в огне не горит!”».

«За неделю до пожара, – вспоминала схимонахиня Варсонофия (Синаева), – шла я на скотный в 3 часа утра за молоком варить для сестер кашу. Вижу – навстречу мать Елена идет без обуви, в одних промокших чулках. Спрашиваю: “Где, мать Елена, была?” Отвечает: “На войне была!” Прошло несколько дней... Будит ночью звон колоколов: пожар на скотном! В ту ночь была сильная гроза. Местные эстонцы видели, как огненный шар упал на здание коровника. Двор был очень ветхий, на будущий год собирались его перестраивать. Сарай был забит скирдами сена доверху, чтобы крыша не обвалилась. Загорелось все сразу.

Весь скот сгрудился вокруг матери Аврамии, боялся выходить, как она ни уговаривала, а вокруг пылал огонь. Тогда она повторяет слова блаженной мать Елены: “Пойдем, война!” И коровы послушались – все стадо мать Аврамия вывела из горящего коровника. Потом вспомнила, что в отсеке остался один теленочек. Крикнув: “Послушание в огне не горит!” – закрылась одеялом, бросилась в пылающий двор и вывела теленка, у которого только кончик хвоста обгорел, как рассказывали потом сестры. Мгновение спустя весь остов пылающего здания сразу рухнул». С той поры, в благодарную память о том, что все сестры остались живы и скот не погиб, ежегодно 10 августа совершается крестный ход вокруг Успенского собора с чтением молитв иконам Божией Матери «Неопалимая Купина» и «Смоленская».

---

Пюхтицкие сестры всегда знали, как важно послушание, и без благословения не дерзали начинать какое-либо дело. Схимонахиня Елена (Трусова) вспоминала, что в начале 1947 года, поступив послушницей в Пюхтицкий монастырь, она сразу стала трудиться на скотном. Время было послевоенное, нелегкое, монастырь не мог обеспечить сестер одеждой. И решила она пойти к блаженной старице Елене, взять благословение съездить домой за вещами. Когда новоначальная послушница спросила мать Елену, можно ли ей ехать, старица показалась ей рассерженной. «Есть матушка, есть батюшка, – громко сказала она, – они и благословляют. Зачем ко мне пришла?» Тогда вступилась келейница мать Серафима и сказала, что это новенькая и ничего в монастыре еще не знает. Мать Елена немного смягчилась, но вновь отказала: «Есть матушка, есть батюшка, а я кто такая? Иди к Матушке, – минуту спустя промолвила она, – бери благословение и поезжай».

---

Почему святые отцы и вслед им наши блаженные пюхтицкие старицы ставили послушание выше поста и молитвы? Да потому что оно есть не что иное, как краеугольный камень монашеской жизни. На нем стояли, стоят и будут стоять святые обители. И дело тут – напомним – вовсе не в поддержании порядка, хотя важен и он; дело в создании того высокого духовного настроя, той безграничной самоотдачи и самоотверженности, без которых монашеская жизнь станет непереносимой обузой.

Нередко от опытных сестер мы слышали: «Не берите на себя подвигов без благословения, не взращивайте тщеславия». Отчего же не решиться самому? Отчего не взвалить на собственные плечи груз самим тобой выбранного послушания? Какая духовная опасность подстерегает послушника в самостоятельно выбранном послушании? Ответим на эти вопросы одним словом: гордыня. Когда решаешь сам, когда своей волей приступаешь к тому или иному делу, тогда незаметно и опасно может закрасться искушающая мысль, что тебе всё по силам и что ты самостоятельно одолеешь тесный путь к вратам Царствия Божьего. Так возникает некий прометеев комплекс, не имеющий к подлинному монашеству никакого отношения и более того – вредный ему. Ибо послушливый отсек свою волю и «во всем исполняет послушание, потому ум его свободен от всякой заботы и чисто молится. У послушливого на уме один Бог, а у преслушника ум занят ропотом, и потому таковой не может созерцать Бога» [4].

У послушания есть постоянный и необходимый спутник – смирение.  Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (1 Пет. 5:5). Послушание и смирение – вот та ступень, на которую вступают монашествующие; ступень лестницы, ведущей к спасению, а значит, и к Богу.

---

[1] По материалам доклада иеромонаха Софрония (Сахарова), прочитанного 30 ноября 1952 года в зале Объединения «Православное Дело» в Париже.

[2] См. Иоанн Лествичник, преп. Лествица. Слово 4. О блаженном и приснопамятном послушании; 5.

[3] Из беседы братии Валаамского монастыря с игуменом Ватопедского монастыря архимандритом Ефремом, проходившей 22 мая 2009 года.

[4] По материалам доклада иеромонаха Софрония (Сахарова), прочитанного 30 ноября 1952 года в зале Объединения «Православное Дело» в Париже

Доклад игумена Петра (Мажетова), наместника монастыря Свято-Косьминская пустынь Екатеринбургской епархии на круглом столе «Добродетель послушания в современных монастырях: практические аспекты» (Воскресенский Новодевичий женский монастырь Санкт-Петербурга, 2-3 июля 2018 года)

---

Каждый из нас понимает, что послушание и монашество – понятия, определяющие друг друга. Послушание не может быть без монашества, равно как и монашество не может быть без послушания. Но только духовные узы позволяют говорить о послушании. Господь заповедал нам не называть никого отцами, кроме Отца Небесного: есть у вас один Отец, Иже на небесех (см. Мф. 23:9). Это значит, что послушание не может быть применимо в светском, мирском варианте. Только в монашестве присутствует такое явление, как благоговение перед старшими, наделенными «духовной властью», или точнее, «духовной силою».

Опять же, «послушание перед старшими» – выражение весьма ограниченное. Уродливо выглядит монах, слушающийся принципиально только старших; тот, кто без благоговения относится к мнению младшего, к мнению собрата, равного себе, к нуждам братии вообще. Нам нужно принять послушание как жизнь, и жизнь как послушание, послушание перед Богом, перед Тем, голос Которого мы должны слышать всегда и везде.

---

Послушание нами обычно воспринимается как кротость, молчаливость, исполнительность, внимательность, отсечение воли. Мы же предложим взглянуть на послушание как на целеустремленность. Послушный монах – тот, кто знает четкую цель: ради чего он действует, ради чего живет в монастыре. Послушный инок – это всегда человек, устремленный к слышанию воли Божией.

Преподаватель Казанской духовной академии, религиозный русский философ, репрессированный в годы большевизма, Виктор Иванович Несмелов, в своей книге «Наука о человеке» отмечает, что бессловесное животное движимо инстинктами изнутри, то есть внутренней силой, толкающей его на то или иное действие, в то время как человек руководствуется внешней целью. Из рассуждений философа-исповедника мы можем заключить, что послушание – это наука, помогающая монаху держаться конкретной жизненной цели, теряя которую инок перестает слышать сердечный зов Спасителя: «Гряди ко Мне». Отходя от послушания перед игуменом, таковой становится невольным послушником своего падшего естества и, подобно животному, начинает ревностно исполнять веления своей телесной природы.

---

Необходимо внести ясность в различие таких понятий, как «хороший» монах и монах «удобный». Рассмотрим это на примере развития ребенка.

Удобный ребенок стоит там, где его поставили. Сидит там, где его посадили. Безропотно молчит, или ест по требованию родителей. Это удобно, но весьма подозрительно. Очень возможно, что в данном случае скрывается какая-то патология.

Хороший ребенок уже в ранние годы раскрывает свой творческий потенциал, пытливость и яркость ума, жизненную энергию через гиперактивность. Это пора тяжелым бременем ложится на родителей, но любящее сердце всегда принимает ее как должное, ведь таким образом зарождается полноценное будущее человека.

---

То же самое происходит и в монашеской жизни. Нельзя путать послушание с подавленностью духа. Живой человек всегда имеет свое мнение, в правильном понимании этого слова. У него есть своя, и только своя особенность молитвенных переживаний. Свои слабые и сильные стороны, духовные качества.

Если же человек в силу тех или иных обстоятельств, или движимый человекоугодием, задавит в себе всяческие сердечные желания и безропотно, подобно бессловесному животному, отдастся на монастырские служения, то такового ждет в лучшем случае беспроглядное и бесплодное уныние, в худшем – депрессивный синдром. Чтобы избежать этого, насельнику необходимо открываться перед игуменом; ревностно исполнять возложенные на него обязанности, но при этом – самое главное – всегда и везде находить повод славословить Бога, с благоговейной радостью воспринимать всё в монастыре.

---

Послушание как целеустремленность особенно актуально в наше время. Современная действительность не оставляет нам других вариантов. Нынешние виды искушений для монаха очень скоротечны, как игра в хоккей, и задают соответствующий скоротечный ход духовной брани. И, если я начинаю тормозить в своих стремлениях к духовным целям, то рядом, вовне, и внутри меня мгновенно появляются новые ориентиры всяческих радостей, удовольствий и интересов.

Крайне опасно в духовной жизни идти вяло, расслабленно и с оглядками. Здесь раскрывается глубинная мысль евангельской фразы "Взявшийся за плуг и озирающийся назад не благонадежен для Царствия Небесного" (Лк. 9:62). То есть, когда ты оглядываешься, то тебя тут же подхватывают какие-то новые смыслы, сомнения, новые интересы, новые и старые – забытые – мирские радости. И сопротивляться всему этому уже будет весьма затруднительно, потому что та цель, к которой ты стремился, поблекла, в то время как новые цели – ярки и красочны.

---

Другое раскрытие термина «послушание» – дерзновение. Множественные интересы в уме монаха искушают, привлекают, жалеют, покровительствуют, утешают. Ласковое слово обольстителя нежно ложится на сердце монаха, если он расслабится под влиянием предложений поддаться телесной неге, полежать, поспать подольше, побольше-послаще поесть и т. п. Но это еще не самое страшное. Иногда своя воля ласкает слух мечтами и перспективами крайней степени обворожительности, сопротивляться которой возможно только при решимости дерзновенно, ради послушания, сделать себе больно. Дерзновенно вырваться из окружения своих мрачных помыслов к Свету.

Блаженны нищие духом – значит, сильные духом, способные подобно апостолам, бросившим свои сети по первому желанию Спасителя, дерзновенно откликнуться на призыв «гряди по Мне» и отбросить свои умозрения, свои мечтания, свою волю.

В заданном ключе уместно рассмотреть известную притчу Спасителя о талантах (Мф. 25:14–30). Каждый понимает, что евангельские таланты есть дары Божественной благодати Святого Крещения. На фоне общепринятого понимания этой притчи предложим еще одно рассуждение. Начало монашеской жизни, как правило, всегда протекает в радости первичной благодати. Сердце новоначального монаха всегда стремится к большему, и Господь это «большее» подает: проявляется большее дерзновение в молитве, понимание духовной жизни, больше открывается Евангелие, больше начинает ощущаться благодать во время Причастия. Но вместе с этим вдруг появляется больше поводов осудить братию за те или иные недостатки. Больше поводов поддаться недовольству, ропоту на духовное руководство. Что это? Просто через эти неизбежные искушения Бог призывает к большему смирению, как бы говоря: «До этого ты смирялся на пять талантов, а теперь дóлжно смириться на десять». Как замечает преподобный Иоанн Лествичник: «Аще помолился яко должно, ожидай чего не должно». Приумножая таланты смирения, мы преумножаем благодать, дарованную нам.

---

В монашеском лексиконе есть такая фраза: «Если мы причащаемся Тела Христова на голодный желудок, то призывать Имя Христово мы обязуемся голодным сердцем».

Ты насытил сердце душевными, житейскими, бытовыми радостями, приходишь на правило, а священная, духовная пища уже не вмещается в тебя. В этом случае молитва подобна сироте, которую не пускают домой. Все места заняты. И она сидит у ворот сердца. Такой человек неожиданно превращается в духовно слабого, хромающего «на оба колена». Казалось бы, инок живет ярко, сильно, много творит доброго и великого, но в душе неожиданно становится ранимым и немощным. Начинает замечать недостатки вокруг, от всего раздражается, испытывает нервное истощение. Если монах позволит себе духовно питаться радостями «века сего», то молитва будет уже только для вида. Нужно быть готовым к тому, чтобы вовремя выйти из глубоких множественных погружений в своей деятельности и сохранить свое сердце голодным. Это и есть подлинное монашеское послушание.

---

В заключение предлагаем рассмотреть два взгляда на духовный мир. Один, весьма распространенный, так называемый логический, рациональный подход заключается в убеждении, что все происходящее с человеком сегодня случается вследствие ошибок, недоразумений и случайностей, произошедших в прошлом, – отчего человек часто бывает томим страхом наказания. Противоположный подход основан на вере в то, что не прошлое, но именно будущее, точнее грядущее Царство Божие задает законы сегодняшнему бытию, и от нас только зависит с должным усилием, а точнее должным послушанием воспринимать всё, что уготовляет нам каждый святой день.

В первом случае человек движим страхом наказаний, болезней, одиночества. Во втором же совершенная Любовь со временем изгонит вон всяческий страх. Две вещи сбываются в жизни. Либо то, чего мы больше всего боимся, либо то, что мы больше всего возлюбим.

---

К сожалению, и монашеское послушание мы часто совершаем под действием страха – страха наказания, страха остаться без внимания со стороны братии, страха ожидаемых скорбей и т. п. Оттого и духовная брань проходит под страхом наказания за грехи, что заставляет замыкаться сугубо на своих пороках, но не на добродетелях.

Противоположный подход ознаменован апостольским выражением: задняя (то есть прошлое) забывая, в предняя (в будущее) устремляяся» (ср. Флп. 3:13). При этом духовная жизнь наполняется глубокой верой в Промысл Божий.

Мы сами выбираем, каким духом будет наполнено наше служение – томящим страхом или всепобеждающей Любовью.

источник: "Монастырский вестник"

Доклад иеромонаха Даниила (Константинова), и.о. обязанности наместника Заиконоспасского ставропигиального мужского монастыря Москвы на круглом столе «Добродетель послушания в современных монастырях: практические аспекты» (Воскресенский Новодевичий женский монастырь Санкт-Петербурга, 2-3 июля 2018 года).

---

Данная тема стоит несколько в стороне от распространенных понятий о добродетели монашеского послушания. Или точнее – является дополнением, причем, можно сказать, существенным дополнением к понятию о послушании монаха, инока, монастырскому начальству и духовнику.

Ее значимость определяется тем, что жизнь монаха-послушника проходит не только в соприкосновении с начальством, но по большей части среди такой же, как он, братии монастыря.

Известны слова святителя Игнатия (Брянчанинова): «Следующим образом возлюби ближнего: не гневайся, не памятозлобствуй на него, не позволяй себе говорить ближнему никаких укорительных, бранных, насмешливых, колких слов; сохраняй с ним мир по возможности своей; смиряйся пред ним… во всем, в чем можно уступить ему, уступай…» [1].

Но святые отцы говорят нам еще, что нужно оказывать послушание даже равным по чину монашеской жизни братьям…

В основе послушания лежит смирение, а смирение, как учат святые отцы, имеет три степени:

1) смирение перед старшими;

2) смирение перед равными;

3) смирение перед младшими.

У преподобного Никона Оптинского есть следующее рассуждение, когда он говорит о необходимости борьбы с собой и стяжания добрых навыков. «Желающий стяжать послушание истинное должен стараться слушаться всегда, в самых простых, даже житейских делах, только нельзя… быть послушным на злое» [2].

То есть здесь говорится о стяжании послушания как такового, послушания – как добродетели, без которой, по словам преподобного Иоанна Лествичника, «никто из страстных не узрит Господа».

Теперь хотелось бы остановиться более подробно на добродетели послушания братии в монастырях между собою, прояснив это на примерах.

В житии преподобного Никона Оптинского описывается такой случай. Перед окончанием назначенного срока пребывания в концлагере у него был обнаружен далеко зашедший туберкулез легких. Врач советовал воспользоваться представившейся возможностью, чтобы по состоянию здоровья быть переведенным в другое место, более подходящее в климатическом отношении.

«Отец Никон, везде и во всем всецело вручающий себя воле Божией, привыкший с дней юности своей отсекать волю свою… обратился за разрешением этого вопрос к отцу Агапиту. Отец Агапит не посоветовал ему предпринимать что-либо в этом направлении. Выслушав его слова, как из уст Божиих, отец Никон покорно произнес: “Воля Божия да совершается”» [3].

Другой пример.

Однажды в монастыре игумен Исаакий Оптинский, еще не будучи настоятелем, был в приемной отца Амвросия. Взяв со стола книгу, он спросил у старшего келейника старца: «Отец Михаил, благословите мне почитать эту книгу». Отец Михаил ответил: «Сделайте одолжение, отец игумен».

Из жизнеописания родных братьев-старцев Оптинских Моисея и Антония известно, что последний, даже став уже известным старцем, повиновался брату с глубоким смирением.

Приведем несколько примеров из Жития преподобного Паисия Святогорца.

Старец опытно переживал Таинство Послушания; опытом познав, какие блага приносит эта добродетель, он стремился к ней, искал ее. Он говорил: «Знайте, весь секрет монашеской жизни заключен в послушании: в том, чтобы отсекать свою волю – если это возможно, то даже и перед тем, кто тебя младше; если, конечно, нет опасности ему повредить».

«Первое время, когда Старец переселился в “Панагуду”, до него стали доходить желчные комментарии некоторых монахов, кельи которых расположены на пути из Кариеса к его келье. Шедшие к старцу посетители беспокоили этих отцов, и те роптали. Старец задумал сменить келью. Но когда он подошел к одному из афонских духовников – иеромонаху Никодиму и спросил его об этом, тот ответил: “Если тебе не скажет об этом Священный Кинот, не уходи”. Так старец Паисий оказал послушание и остался в “Панагуде”» [4].

Когда один монах выразил несогласие с желанием Старца посадить во дворе «Панагуды» несколько виноградных лоз, чтобы приходившие к нему паломники сидели в тени виноградных листьев, Старец послушался и сажать виноград не стал [5].

Когда в «Панагуду» приходил служить Литургию иеромонах, Старец спрашивал его о том, что ему читать, пока тот совершает Проскомидию: Часы, молебный канон Пресвятой Богородице, правило ко Святому Причащению или же молитву Иисусову? «Я привык слушаться священника и делать то, что он мне говорит» – говорил Старец [6].

Несмотря на то, что старец Паисий имел просвещенный ум и духовное рассуждение, в серьезных вопросах, как сказано в его Житии, он получал особые извещения от Бога, прося или даже не прося Его об этом. Несмотря на это, если речь шла о вопросах, касавшихся только его самого, он, по многому смирению, не хотел следовать своей личной воле, но спрашивал, как ему поступить, других старцев, духовников, епископов и даже своих духовных чад, оказывая им послушание [7].

В подтверждение этих мыслей можно привести пример из Жития преподобного Антония Великого. Об этом говорит святитель Игнатий (Брянчанинов) ”:

«Наше современное иноческое жительство по Священному Писанию и совету отцов и братии освещено примером главы монашества прп. Антония Великого. Он не был в послушании у старца, но в новоначалии своем жил отдельно и заимствовал наставления из Писания и от разных отцов и братии… старался усвоить себе добродетель каждого добродетельного инока, всем оказывая по возможности послушание и смиряясь пред всеми. Поступай и ты, новоначальный, таким образом».

Далее святитель Игнатий пишет: «Оказывай послушание всем отцам и братии в их приказаниях, не противных Закону Божию, уставу, порядку в монастыре и распоряжению монастырского начальства. Но никак не будь послушен на зло, если и случилось тебе потерпеть за нечеловекоугодие и твердость твою некоторую скорбь» [8].

Нужно, наверное, сделать определенный вывод о том, что оказание послушания равным по чину из братии имеет очень важную цель – отсекать свою волю.

Очевидно, что слова преподобного Паисия Святогорца и других святых, которые мы приводили выше, говорят об их ре́вности в исполнении во всей полноте воли Божией, ревности об отсечении своей воли. Их слова и действия преисполнены благодати Духа Святого, Который руководствовал ими.

Ревность в отсечении своей воли заставляла их «не полагаться на самих себя, не считая себя разумными, не верить тому, что могут сами управлять собой», – как говорит преподобный авва Дорофей, объясняя смысл слов из книги Притчей (11:14): Имже несть управления, падают якоже листвия; спасение во многом совете [9].

А преподобный Паисий Святогорец добавляет: «Насколько бы духовным не был человек, насколько бы хорошо он не умел сам раскладывать по полочкам касающиеся его вопросы, – он не может найти внутреннего покоя, потому что Бог хочет, чтобы человек получил помощь от человека и исправлялся через человека. Благой Бог устраивает это для того, чтобы человек смирился» [10].

Очевидно, что у святых понуждение себя на отсечение своей воли обратилось в навык и выразилось в насущную потребность, желание все делать не по своей воле…

Таким образом, рассмотрев опыт святых отцов, причины, которые руководили ими в отсечении своей воли в отношении всей братии монастыря, просто единомысленых с ними монахов или даже благочестивых мирян, мы можем сделать вывод, что такое послушание является проявлением их свободной воли, «ревности по Бозе» в исполнении во всей полноте слова Божия спасение во многом совете и святоотеческого предания об отсечении своей воли. К тому же такое произволение в некотором смысле является исполнением слов апостола Павла будьте братолюбивы друг ко другу, в почтительности друг друга предупреждайте, а по-церковнославянски – честию друг друга больше творяще (Рим. 12:10).

Опытно познав силу слов преподобного Симеона Нового Богослова, святые отцы уже не могли действовать по-другому. Преподобный Симеон говорит: «Кто ради страха Божия отсекает свою волю, тому Бог неведомо для него, так что он и не знает, как это бывает, дарует Свою волю и соделывает ее неизгладимой в сердце его, открывая при этом очи сердца его, чтобы познал волю Божию, и подавая силу исполнить ее. Творит же это благодать Святого Духа, а без нее ничего не бывает» [11].

Поэтому в Житии преподобного Паисия Святогорца есть такие слова – «опытно познав».

Если позволите, в подтверждение этих мыслей хотел привести довольно известный пример из Жития великого праведника, святого праведного Иоанна Кронштадтского:

«Однажды отец Иоанн сильно заболел, это было в начале Великого поста. Врачи объявили, что больному непременно надо принимать сытную скоромную пищу, иначе он умрет. Ему настоятельно рекомендовали есть мясо.

– Хорошо. Я согласен, но только спрошу позволения у своей матери, – ответил больной.

– Где же ваша мать? – спросили его.

– В Архангельской губернии, – ответил он. Напишите ей, как можно скорее.

По просьбе больного написали письмо, в котором сын просил благословение матери принимать скоромную пищу в пост. Прошла неделя, другая, больному становилось все хуже. Наконец пришло письмо. “Посылаю благословение, но скоромной пищи Великим постом вкушать не разрешаю, ни в каком случае”. Отец Иоанн равнодушно принял отказ и был даже, видимо, доволен им, есть мясо отказался, даже рыбы не ел. Ему объявили, что в таком случае он умрет.

– Воля Божия, – ответил батюшка. – Неужели вы думаете, что променяю жизнь на благословение матери, нарушу заповедь: Чти отца своего и матерь твою?

Вопреки предречению врачей больной поправился» [12].

---

[1]     Игумен Марк (Лозинский). Духовная жизнь мирянина и монаха. По творениям и письмам епископа Игнатия (Брянчанинова). – М.: Благо, 1997. С. 78.

[2]     Преподобный Никон Исповедник. – Введенский ставропигиальный мужской монастырь Оптина Пустынь, 2014. С. 355.

[3]     Житие Оптинского Старца Никона. – Введенская Оптина Пустынь, 1996. С. 379.

[4]     Исаак, иеромонах. Житие Старца Паисия Святогорца. Перевод с греч. иером. Доримедонта (Суханина). – М.: Изд. Дом «Святая Гора», 2006. С. 383.

[5]     См. Исаак, иеромонах. Указ. соч. С. 383.

[6]     См. Исаак, иеромонах. Указ. соч. С. 383–384.

[7]     См. Исаак, иеромонах. Указ. соч. С. 383.

[8]     Игнатий (Брянчанинов), святитель. Приношение современному монашеству / Полное собрание творений святителя Игнатия (Брянчанинова). Т. 5. – М.: Паломник, 2003.

[9]     Преподобного отца нашего Аввы Дорофея душеполезные и поучения. послания с присовокуплением вопросов его и ответов на оные Варсануфия Великого и Иоанна Пророка. – М.: Отчий дом, 2001.

[10]   Паисий Святогорец, преподобный. Слова. Т. 3. Духовная борьба. – М.: Орфограф, 2016. С. 288.

[11] Преподобного Симеона Нового Богослова деятельные и богословские главы. 110.
 

[12]   Горбачева Н. Праведный Иоанн Кронштадский. – Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2010.

Доклад епископа Лидского и Сморгонского Порфирия, председателя Синодального отдела по делам монастырей и монашеству Белорусского экзархата, на круглом столе «Добродетель послушания в современных монастырях: практические аспекты» (Воскресенский Новодевичий женский монастырь Санкт-Петербурга, 2-3 июля 2018 года). 

---

Ваши Высокопреосвященства, Ваши Преосвященства, дорогие отцы игумены, матушки игумении!

От лица белорусского монашества рад всех вас приветствовать в этой славной, встретившей нас с такой любовью, обители, где мы собрались в эти дни поразмышлять и поговорить о нашем монашеском житии, о том, ради чего мы оставили мир, родных, стали монахами, куда мы идем и как нам достичь нашей цели. Время уходит и назад не возвращается, и дай Бог, чтобы каждый день мы проживали в соответствии с тем служением, к которому призваны.

Тема моего доклада посвящена послушанию, основополагающему понятию, которое раскрывает природу подвижничества монаха, является фундаментом, на котором только и может быть построена монастырская жизнь.

Жизнь святых подвижников возвеличена послушанием. Будучи монахами, мы слышим постоянный призыв святых отцов к послушанию. Послушание необходимо для того, чтобы наше существование было благословенным, и мы до конца шли по верному пути. Благодаря послушанию, в монастыре водворяется мир и тишина, что способствует духовному процветанию обители. Если в обители каждый станет жить по своей воле и выйдет из послушания, то ссорам и смятению не будет конца. Став монахами, мы пообещали иметь самоотречение и послушание до смерти. И именно в этом монах обретает истинную свободу.

Монашеский постриг, имея глубочайшее богословское содержание, с одной стороны, указывает на смерть, а с другой, означает второе рождение. Нередко в святоотеческой литературе он сравнивается со вторым Крещением. Второй монашеский обет – послушание, отречение от своей воли, которое основывается на призыве Спасителя: Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Мф. 16:24). Что значит отвергнуться себя? Это значит – отречься от своей воли из-за любви к Богу.

Если Христос был послушен, то и мы должны подражать Ему. Послушание есть уподобление Христу. Плодом и наградой за послушание является исцеление природы человека, извращенной после падения. Своя воля изгнала первозданных людей из рая. Покорность воли Христа Богу Отцу снова ввела человека в рай, и так восторжествовало послушание.

Послушание и подчинение Творцу Богу – это не рабская зависимость подчиненных от своего господина и владыки. Это естественная зависимость тех, кто не имеет в себе причины своего бытия. Вселенная естественным образом является зависимой от Бога, ибо не имеет бытия в себе самой, но в своем Творце.

Обет послушания для монаха – это добровольное подчинение себя во всем воле другого, с решительным отвержением собственной воли и собственного разумения. По слову преподобного Иоанна Лествичника «послушание есть гроб собственной воли и воскресение смирения», послушник «стремится добровольно продать себя в рабство, чтобы в замену оного получить истинную свободу». Таким образом, опыт послушания есть опыт подлинной свободы в Боге.

На Афоне говорят: «Если монах не берется крепко за послушание и Иисусову молитву с самого начала, то восплачь о нем. Слепым он родился – слепым умрет. Жаль только денег, потраченных на дорогу до Святой Горы».

Послушание – это не просто преданность человеку, отречение от своей воли в пользу воли человеческой, хотя внешне оно и таково. Послушание – это преданность Богу и отречение от своей воли во имя воли Божией, и на своих высших ступенях состоит в полном отказе от своей самости. Для монаха важно именно свободно подчинить свою волю воле Божией. Это состояние дарует духовную свободу.

Старец Иосиф Исихаст в одном из писем пишет: «Послушание заключается в том, чтобы стать рабом, для того чтобы стать свободным. Купи малой ценой свою свободу. Сними с себя ответственность и радуйся».

«Без культуры истинного христианского послушания, – пишет архимандрит Софроний (Сахаров), – человек неизбежно пребудет “замкнутым кругом”. Отсутствие послушания в расположении человека есть верный признак душевной болезни, удерживающей его в тисках эгоистической индивидуальности» . Этот принцип очень метко и лаконично сформулирован в афонском изречении: «Лишь бы не по-нашему!», – который архимандрит Софроний не раз приводит в своих писаниях.

В патериках мы встречаем много свидетельств, когда монахи оказывали такую покорность настоятелю, какую имели к словам самого Евангелия. В образе игумена они видели Самого Христа, твердо держались точного послушания, подчинения и полностью умертвили свои похоти. Через послушание достигли святости. Эти святые люди для нас – пример духовно здоровой личности и постоянные свидетели истинности обетований Божиих, которые исполнялись не только в далеком прошлом, но доступны и нам сегодня. Святые подвижники, когда были послушниками, внимательно следили за тем, чтобы никак не огорчить своего духовного отца, так как понимали, что в этом случае они сами себе создают серьезное препятствие на пути духовного преуспеяния.

Рассказывали, что у аввы Силуана был ученик по имени Марк, который имел великое послушание и был хороший писарь. Кроме Марка, у старца было еще одиннадцать учеников. Они скорбели о том, что старец любил Марка больше всех. Старцы, услышав об этом, опечалились. Как-то пришли они к авве Силуану и укоряли его. Авва, взяв их с собою, вышел из кельи, начал стучаться в двери каждого своего ученика, говоря: «Брат такой-то, пойди сюда, ты мне нужен», – но ни один из них не спешил тотчас же выйти к нему. Старец пришел к келье Марка, постучался и сказал: «Марк!» Тот, услышав голос старца, выбежал к нему в ту же минуту, и он дал ему поручение. Силуан сказал старцам: «Где же, отцы, прочие братия?» Потом он вошел в келью Марка, взял тетрадь его и увидел, что он начал писать одну букву, но, услышав голос старца, бросил перо, не докончив ее. Тогда старцы сказали Силуану: «Справедливо ты любил его, и мы любим, и Бог любит его».

Послушание есть спасительнейший подвиг. Сила и жизнь всех страстей человека сосредоточены в его испорченной воле. Послушание, связывая и убивая волю, связывает и убивает совокупно все страсти. На этом пути монах распинает свою волю, свое самолюбие, свою гордыню. Разум, желания, чувства – всё отдается в послушание.

Преподобный Паисий Святогорец говорил: «Я понял, что послушание очень помогает человеку. Даже человек, который не блещет умственными способностями, оказывая послушание, становится философом, мудрецом. Будь человек умным или глупым, здоровым или больным (духовно или телесно), если он, мучаясь от помыслов, оказывает послушание, то от мучения помыслов он освободится. Послушание – это освобождение. Самый большой эгоист – это тот, кто живет по своим помыслам и никого не спрашивает. Такой человек разрушает сам себя. Если у человека есть своеволие, самоуверенность и самоугождение, то, и будучи умным – даже семи пядей во лбу, – он будет страдать постоянно. Он запутывается, связывает себя по рукам и ногам, у него возникают все новые и новые проблемы. Чтобы найти свой путь, он должен раскрыть свое сердце какому-то духовнику и смиренно попросить его о помощи».

Велики достижения хорошего послушника. Когда кто-то приходит для того, чтобы стать монахом, то совершенно очевидно, что делает это не ради игумена или монастыря. Понятно, что он приходит ради любви Христовой и спасения своей души. Но поскольку он не увидит Христа, чтобы сотворить Ему послушание, то Христос оставляет Своего представителя – игумена в монастыре, чтобы послушание, которое человек желает показать Христу, он показал своему игумену. Послушливый монах велик пред Богом.

Преподобный Силуан Афонский говорил: «Все ищут покоя и радости, но мало кто знает, где найти эту радость и покой, и что требуется, чтобы достигнуть его. Вот уже тридцать пять лет, как я вижу одного монаха, который всегда весел душою и приятен лицом, хотя он и старый. И это потому, что он любит послушание, и душа его предалась на волю Божию, и он ни о чем не имеет заботы, но душа его возлюбила Господа и созерцает Его».

Послушание – это украшение монаха. «Бесплодной утробой» называет монаха, не имеющего послушания, архимандрит Ефрем Филофейский и советует: «Оказывайте послушание, вы окажетесь в большом выигрыше, если “сделаете ставку” на послушание».

---

Когда я был иеромонахом Успенского Жировичского монастыря, мне приходилось исповедовать братию, прихожан, паломников. Как и каждому духовнику, много всего приходилось слышать. Особенно обращало на себя внимание – как быстро продвигаются вперед в духовной жизни те, кто имеют послушание и доверие духовнику, слушаются советов; всё у них становится на свои места. И какие бури и крушения в своей жизни претерпевают люди, имеющие в основании всего доверие себе. Как правило, они влекутся от малой ошибки к большей, вводимые в заблуждение своей самостью и эгоизмом. Когда монах не отрекся от своей воли, он страдает. На его пути все время возникают трудности и преткновения. У него постоянно кто-то в чем-то виноват, и поэтому он всегда мучается. Когда же монах отсекает свою волю и живет в послушании, тогда он живет счастливо.

Из опыта исповеди я очень ясно увидел и понял, что означают слова им же несть управления, падают аки листвие (Притч. 11:14). Лист вначале бывает зеленым, сочным, радует глаз своим цветущим видом, однако мало-помалу увядает, желтеет, падает и бывает попираем ногами. Так и монах, не пребывающий в послушании, вначале может быть очень ревностным, иметь расположение к посту, молитве, безмолвию и ко всякому другому добру, но потом постепенно без благословенного послушания наставнику, который бы поддерживал его и указывал путь, ревность в нем уменьшается, он охладевает и становится легко уязвимым для темных сил, которые делают с ним что хотят.

«Мы не сильнее Самсона, и не мудрее Соломона, – говорил старец Иосиф Ватопедский, – и не разумнее Давида, мы не любим Бога больше чем Петр, однако все они смертельно падали, потому что были уверены в себе и полагались на свои силы вместо твердой надежды и веры в Бога».

«Хорошего послушника я ставлю выше пустынников и исихастов», – говорил старец Иосиф Исихаст. «Почему?» – спрашивали его. Он отвечал: «Потому что исихаст исполняет свою волю, живет, как сам хочет. Кто ставит ему препятствия? В чем его затруднения? Ни в чем. А хороший послушник пришел исполнять не свою волю, а волю своего Старца. Всё затруднение состоит в своей воле, ибо послушанием ограничивается, стесняется ее свобода. Свобода – это царство человека».

Игумен Афонского монастыря Ксенофонт архимандрит Алексий был приглашен в качестве докладчика на одну из монашеских конференций, которая проводилась в Белорусском экзархате. В процессе общения он рассказал нам такую историю из святогорского монашеского предания: «В конце 70-х годов старец Ефрем Катунакский пришел в наш монастырь, мы собрали всех отцов, и он беседовал с нами. Мы спросили его: “Геронда, скажите нам, какая основная добродетель монашества?” Он сказал: “Храните послушание, оказывайте послушание. Потому что и Христос был послушен до смерти Своему Отцу”. И поскольку он настаивал именно на послушании, кто-то из братии спросил его: “Геронда, почему ты ничего не говоришь нам о молитве, о посте, об аскезе?” Тогда он сказал: “Если вы будете оказывать послушание, все остальное у вас будет. И будете вы молиться, и будете поститься, и будете нести подвиги, и будете правильными монахами”». Потому что, действительно, кто-то может много молиться, поститься, но иметь внутри себя зло, желать исполнять свою волю, слушать свои помыслы и делать то, что хочет он, а не то, что ему благословили. Не поможет тогда ни молитва, ни пост, ни подвиги, когда в человеке есть эгоизм, когда у человека есть своя воля

---

Подвижническая жизнь не бывает без труда, боли, мученичества. Когда человек приходит в монастырь, он приносит с собой все свои проблемы и страсти. Вначале нужно очень сильно потрудиться, чтобы с Божией помощью перестроиться на монастырскую жизнь. Искушения не являются злом, для монаха искушения – это повод к преуспеянию и духовному обогащению. Нужно проявить усердие, а Бог всегда готов прийти нам на помощь. «Вспоминая огонь, не согреешься, – говорил преподобный Порфирий Кавсокаливит, – и не трудясь с любовью над добродетелями, – не спасешься <…> Нужно пройти через послушание, быть наполненным, чтобы быть готовым противостоять жизненным трудностям. Если нет смирения, нет послушания, то нет и благодати Божией. Если не пройдешь через смирение, а значит, и через послушание, то будешь горько страдать».

Осмысливая монашеский обет послушания и рассуждая о нем, мы не можем обойти вниманием тот факт, что послушание невозможно без участия двух человек. Важно отметить, что послушание только тогда является послушанием, а не просто дисциплиной, когда оно становится результатом свободного выбора. Это предполагает наличие духовного авторитета. Старец Паисий Святогорец говорил: «Чтобы подчиниться кому-либо, нужно или благоговеть перед ним, или бояться его. Подчинение от благоговения является духовным, от страха же – военной дисциплиной».

Послушание есть добродетель в некотором смысле производная, оно вытекает из любви и уважения послушника к своему духовному наставнику. Наставнику, который помогает, заботится, несет на себе его немощи и имеет ответственность. От пастыря требуется прежде всего осознание этой великой ответственности: за каждую душу, находящуюся у него в послушании, он даст ответ Богу.

Послушание – это особое отношение пастыря и пасомого, которое строится на глубоком доверии, взаимном уважении, смирении, молитве, стремлении вместе искать и находить волю Божию.

Пример жизни, как правило, говорит нам больше слов, потому что когда мы видим кроткую и смиренную душу, которая не гневается, не ругается, не осуждает, не обижается, когда ее задевают, то она остается нам примером на всю жизнь.

Преподобный Паисий Святогорец, рассказывая о своем новоначалии в монастыре Эсфигмен, вспоминал одного послушника, который отличался необыкновенным послушанием, благоговением и смирением. Даже просто глядя на него, инок Арсений (так звали тогда старца Паисия) получал огромную духовную пользу. Он отмечал, что помощь, полученная через хороший пример жизни этого послушника, превосходила всю помощь, полученную им с детства от прочитанных житий святых. Этот брат был живым житием и образцом для подражания.

Пример отношений пастыря и пасомого в духе любви и послушания дает в полноте святой апостол Петр: «Пастырей ваших умоляю я, сопастырь и свидетель страданий Христовых и соучастник в славе, которая должна открыться: пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду; и когда явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец славы. Также и младшие, повинуйтесь пастырям; все же, подчиняясь друг другу, облекитесь смиренномудрием, потому что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (1 Пет. 5:1–5).

---

Наша духовная христианская церковная жизнь есть синергия, сотворчество Бога и человека, сотворчество людей в Церкви, каждого в своем чине, на своем месте, и всё это – во Христе, в Духе Святом, для созидания тела Церкви в любви, для спасения и жизни вечной. Да поможет Господь всем нам достойно исполнять это наше служение!

Доклад епископа Туапсинского Дионисия, викария Екатеринодарской епархии на круглом столе «Добродетель послушания в современных монастырях: практические аспекты» (Воскресенский Новодевичий женский монастырь Санкт-Петербурга, 2-3 июля 2018 года).

---

Достопочтенные Преосвященные владыки, всечестные игумены и игумении, братья и сестры!

Мне благословлено осветить две темы, касающиеся предмета нашего сегодняшнего обсуждения:

•  послушание как основа взаимоотношений послушника и духовного отца;
• доверие, послушание, любовь как основа духовного руководства.

Что касается первой темы, то, на первый взгляд, ее формулировка несколько удивляет: что, если не послушание, может являться основой отношений старца и послушника? Однако, поразмыслив над этим, вспомнив свой опыт послушания, я пришел к выводу, что все-таки есть отклонения с этого пути, и стоит об этом нечто сказать.

---

Недавно, после долгого, почти десятилетнего перерыва мне удалось побывать на Святой Горе Афон. Русские святогорцы поныне с благоговением чтут память схиархимандрита Макария (Сушкина) и иеросхимонаха Иеронима (Соломенцова) – игумена и духовника Русского Пантелеимонова монастыря в XIX веке, чье духовное руководство русским братством привело к расцвету обители. Отец Макарий, отец Иероним и их ученики создали в Пантелеимоновом монастыре среду, воспитавшую преподобного Силуана Афонского и многих других подвижников. Тогда же я прочел «Келейные записки» отца Иеронима, которые раскрывают очень простой секрет преуспеяния русского монашества на Афоне в XIX столетии. Основная причина этого расцвета, как видит это сам отец Иероним, – это строгое хранение общежительного устава и правильный духовный подвиг, основой которого отец Иероним ставил не только и не столько внешнее послушание, но – внутренний подвиг отсечения своей воли перед старцем-духовником и игуменом, с преданностью воле Божией и полным искренним доверием к своему духовному руководителю.

Там же на Святой Горе мне довелось прочесть один новооткрытый текст  преподобного Силуана − буквально несколько строк. Преподобный говорит, как можно проверить степень своего монашеского преуспеяния и называет очень простой критерий – всё зависит от того, какие чувства ты испытываешь, встретив игумена, благочинного или своего духовника: если при встрече с игуменом твое сердце наполняется радостью и ты бежишь под благословение, – ты преуспеваешь; если ты равнодушен, значит, ты стоишь на месте; а если в сердце поднимаются раздражение, злоба или ненависть, – будь уверен: что-то в твоей духовной жизни неправильно.

Показателен пример, приводимый отцом Иеронимом. Он рассказывает, что однажды в монастыре скончался один русский монах. Греческий духовник Иоанникий, не зная о том, в самый час его кончины увидел во сне сонм святых, идущих принять душу этого монаха. Проснувшись, он сразу отправился к отцу Иерониму спросить, каковы подвиги такого-то монаха? Отец Иероним ответил, что ничего выдающегося за ним не знает, знает только, что тот во всем усердный послушник и чистосердечно исповедуется. Когда пошли к этому монаху, то нашли его только что умершим.

Святые отцы, как древние, так и последнего времени, удивительно согласны в том, что послушание – это основа монашеской жизни и одновременно самый простой по форме (но не по исполнению) и действенный способ совлечения с себя падшего человека.

Для «совершения тайны послушания», очевидно, с одной стороны необходим послушник, который ради очищения себя от греха и приближения ко Христу готов пойти на крайнее самоотвержение. Причем, крайняя степень самоотвержения здесь – смерть, каким бы странным и пугающим это ни казалось современному человеку, далекому от монашества. Мы все слышали в чине Пострига из уст постригавшего: «Храните послушание игумену и братии даже до смерти». С другой стороны, как пишут об этом и древние, и новые отцы, – необходим духовный руководитель: им может быть игумен как духовный руководитель всего монастыря, назначенный духовник, старец.

---

То, что я сейчас скажу, покажется, может быть, весьма смелым и дискуссионным. Тем не менее, я считаю, важно об этом сказать: жизнь «по совету» с единомысленными братьями и руководство по книгам – которые рекомендует святитель Игнатий Брянчанинов в связи с «оскудением духовных руководителей» и что было очень популярно во времена моей монашеской молодости, – следует признать исключительным, сложным и опасным путем – в отличие от простого, пускай и нелегкого, пути послушания своему духовному руководителю.

Здесь нужно сказать еще вот о чем. Опять-таки со стороны внешней может показаться, что послушание духовному руководителю – это «рабство» и «культ личности». Увы, тяжелые примеры подобного встречаются, но, по сути, мы знаем, что это совершенно не так.

Предметом веры в отношениях послушника и его духовного руководителя является не духовный руководитель, конечно, а Сам Христос, веру в Которого послушник исповедует своим послушанием старцу. Таким образом, духовный руководитель для послушника – образ, икона Христа, как об этом говорят многие святые отцы: «Истинному послушнику всенеобходимо …соблюдать… чистую и неленостную веру настоятелю (руководителю) своему в такой мере, чтобы смотрел на него, как на Самого Христа, и как Христу повиновался ему» [1].

Если старец – икона Христа, то степень духовного преуспеяния послушника напрямую зависит от степени его веры Христу, которая проявляется в послушании живому образу Христа – старцу. Именно эта самоотверженная вера (а не искусность и даже святость старца, который может иметь и некоторые недостатки и немощи, как мы знаем из повествования о преподобном Акакии в «Лествице» [2]) – предпосылка реализации тайны послушания и его духовных плодов.

---

Тема отношений послушника и его духовного руководителя, конечно, порождает массу вопросов у неопытного в этом предмете:

• как выбрать духовного наставника;
• как относиться к его немощам и недостаткам, если таковые обнаруживаются;
• может ли старец ошибиться, и может ли это нанести послушнику вред;
• как исповедоваться старцу, исповедовать помыслы;
• можно ли оставлять старца, уходить от него – в каких случаях.

На все эти вопросы есть ответы – как у святых отцов древности, так и у современных подвижников.

• Как выбрать наставника? – Нужно прежде хорошенько подумать о своем выборе.
• Как относиться к его немощам и недостаткам, если таковые обнаруживаются? – Помнить о том, что важно твое самоотвержение, а не святость старца.
• Может ли старец ошибиться, может ли это нанести послушнику вред? – Если послушник истинно послушен, то не может – так говорят святые отцы.
• Как исповедовать помыслы? – Всё, что есть – и хорошее и плохое, особенно вначале, как говорит об этом преподобный Паисий Святогорец. А отец Иероним, духовник Русского Пантелеимонова монастыря, приводит в пример повредившегося и фактически погибшего монаха, который по совету совершенно неграмотного своего собрата решил не говорить старцу о том хорошем, что было в его жизни, полагая, что это приводит его к тщеславию.
• Можно ли оставлять старца, уходить от него? – Нет, нельзя, если только старец не исповедует ересь и не склоняет на какое-то безнравственное дело. И то при этом нужно проверить – не бесовское ли это лукавство, через которое враг старается оторвать послушника от духовного руководителя.

В первую очередь, ответы на эти вопросы должен знать игумен – духовный отец монашеской общины, − вместе с осознанием того факта, что его игуменство не может ограничиваться только заботой о внешнем благосостоянии братства. Соглашаясь на игуменство, он должен понимать, что будет и обязан быть руководителем вверившихся его руководству. У святогорцев есть формула, имеющая не только практическую, но и в какой-то степени даже каноническую составляющую: «Старцем может быть только тот, кто был послушником старца». Если глубоко не вдумываться в это, современным игуменам и игумениям есть повод начать унывать и подумывать об оставлении своего послушания – многие из нас не проходили школу послушания в «классическом» ее виде и смысле. Как можно дать другому то, чего не имеешь сам? И вновь ободряет знание, что преуспеяние послушника зависит не от дарований старца, а от степени смирения и искренности его самоотвержения.

---

• Относительно игуменского послушания: как игумену, который такую школу не проходил, все-таки начать ее проходить, даже уже будучи духовным руководителем? – Начать исполнять послушание архиерею, как бы ни казалось это трудным.

В свое время я попросил у старой матушки игумении Каллисты – возродительницы женского монашества на Кипре – совета об устроении общежительного женского монастыря. Она явно удивилась, помолчала, а потом сказала: «Владыка, как же мы можем Вам советовать? Вы нам советуйте, наше дело – исполнять». Меня это поразило, потому что я понял, что это был самый прекрасный совет, который я мог получить и передать матушкам, организующим монашеское общежитие в нашей епархии.

---

Пытаясь раскрыть следующую тему – основы духовного руководства, я в первую очередь для себя перечислил те моменты, которые могли бы, на мой взгляд, помочь такому «старцу поневоле», то есть игумену, не проходившему классическую школу послушания, определить некие «координаты курса» в этом небезопасном плавании. Они суть следующие:

1.     Терпение – им в полной мере должен обладать человек, собравшийся, либо вынужденный духовно руководить людьми. Приходя из мира, послушник имеет в своей душе, по слову старца Паисия, много «духовных токсинов»: эгоизма, неправильных представлений о монашеской жизни, просто неприятных черт характера.

Отец Иероним (Соломенцов) рассказывал, как один из афонских подвижников говорил ему: «Когда я жил с одним старцем в пустыне, иногда бывало, что от злых помыслов душа моя омрачится и наполнится скорбей, и я весь делаюсь скорбен. Старец мой, видя меня в скорбном положении, начинает утешать меня, говоря: “Терпи, брате, терпи”, а я бывает, разгневаюсь на него и скажу ему: “Не говори мне о терпении, горько слышать, а говори мне о награде”. В то время как только старец мне скажет: “Ну-ну, о награде буду говорить тебе”, – мне тотчас сделается легко и радостно».

2.     Смиренное памятование того, что старец – не Сам Христос, а икона Его.

Вспомню историю об одном игумене, который решил принимать откровение помыслов у братии. И вскоре один из послушников ему покаялся: батюшка, у меня помысел – убить тебя. Игумен ужаснулся, послушника как-то отправили из монастыря, но самое главное то, что больше отец игумен не дерзал настаивать на том, чтобы кто-то открывал ему помыслы. Он в этом случае проявил настоящее смирение, он понял, что неспособен понести некоторые вещи, связанные с откровением помыслов.

3.     Любовь, преимущественно проявляющаяся в чувстве ответственности за свое духовное чадо и молитве о нем. Пример преподобного Силуана, когда он был экономом: распределит людей на работы, а сам уйдет в храм молиться – перебирает в памяти каждого из тех, кого он на работу поставил… Это очень помогает и самому руководителю, и его послушникам.

4.     Строжайшее хранение тайны исповеди послушника, с четким осознанием того, что должна совершаться исповедь (или откровение помыслов) в своих, а не в чужих грехах. Пример: владыка Варнава Тримифунтский, духовник трех женских монастырей на Кипре, исповедовал как-то одну монахиню. Она исповедовалась почти час. Под конец он говорит: «Ну, позови мне мать Акилину, мать Питириму, мать Софию… Я прочитаю разрешительную молитву. «Как, владыка?» − «А так: ты исповедовалась за них. А твоих грехов я за целый час и не услышал».

5.     Беречься от пристрастия к своему духовному чаду. Очень часто мы это чувство – эмоциональную зависимость – оправдываем нереализованным отцовством или материнским комплексом, хотя на самом деле это – очень опасные вещи, происходящие из совершенно определенного источника.

Подробно об этом говорится у преподобного Нила Мироточивого, да и, быть может, многие из нас были свидетелями, что нет ничего более жалкого, чем духовный руководитель, попавший в эмоциональную зависимость от своего послушника: падает и тот и другой, и речь, конечно, не идет ни о какой духовной пользе.

О послушании можно говорить много, и слава Богу, что у нас есть возможность говорить об этом. Потому что послушание во всех его проявлениях – это хребет монашеской жизни, самый главный наш подвиг, самый главный наш обет.

Завершая свое выступление, выражу глубокую убежденность: та духовная работа, которая ведется в современных русских обителях, та работа, которая инициируется Синодальным отделом, его главой – владыкой Феогностом с помощниками и помощницами − в случае верности святоотеческому Преданию и самоотверженной решимости ему следовать – имеет глубочайший смысл и дает надежду на восстановление в полной мере силы русского монашества, несмотря на трагические годы перерыва в монашеской традиции на нашей земле.

---

[1] Иноков Каллиста и Игнатия Ксанфопулов наставления безмолвствующим, в сотне глав. Гл. 15.

[2] Иоанн Лествичник, преподобный. Лествица. Слово 4. О блаженном и приснопамятном послушании.