Свободу личности следует понимать, прежде всего, как свободу от греха
Программа монашеского направления XXVI Международных Рождественских образовательных чтений завершилась круглым столом на тему «Монашеские обеты и свобода личности». Во время заседания были подняты актуальные практические вопросы современной монастырской жизни. Председательствующий на круглом столе митрополит Святогорский Арсений, наместник Свято-Успенской Святогорской лавры начал его работу с рассуждения о том, что свободу личности следует понимать, прежде всего, как свободу от греха.
Программа монашеского направления XXVI Международных Рождественских образовательных чтений завершилась круглым столом на тему «Монашеские обеты и свобода личности». Во время заседания были подняты актуальные практические вопросы современной монастырской жизни. Присутствующие делились опытом разрешения трудных ситуаций, говорили о задачах, стоящих перед игуменами и игумениями, ответственными за духовное преуспеяние братства и сестричества; о том, как каждому вступившему на иноческий путь стяжать дух истинного монашества, об отношении к священным обетам как средству достижения духовной свободы.
Председательствующий на круглом столе митрополит Святогорский Арсений, наместник Свято-Успенской Святогорской лавры начал его работу с рассуждения о том, что свободу личности следует понимать, прежде всего, как свободу от греха.
Митрополит Святогорский Арсений:
Послушание – это подвиг самоотречения, но отречения не от себя как от личности, а от своей воли, пораженной грехом. Святые отцы говорят, что когда человек отрекается от эгоистического направления греховной воли, в нем проявляются богоподобные свойства его природы, которые до этого были подавлены, бездействовали или проявлялись нерешительно. Таким образом, через акт самоотречения, человеческая личность вступает в нормальное состояние богоподобия и богообщения. Отрекаясь от своей падшей греховной воли, мы наполняем слово «свобода» смыслом: свобода – это когда между грехом и добродетелью человек свободно избирает добродетель. Монашеские обеты, собственно, и есть путь к свободе от греха: отсечение своей воли, отречение от всего земного и вещественного, возвышение духовного. Выбирая жизнь в свете заповедей, жизнь в святой Божией воле, мы добровольно становимся рабами Любви, рабами Света, наследниками вечного бытия.
Игумения Мария (Сидиропулу), настоятельница Свято-Елисаветинского женского монастыря в Бухендорфе (Германия; РПЦЗ):
Святитель Иоанн Златоуст говорил, что настоятель – это друг души. И мне кажется, нужно исходить из того, что все наши насельники или насельницы – не подчиненные, а вверенные нам души. Мы должны видеть и почитать в человеке образ Божий. Слово, основанное на любви к ближнему, послушник воспримет правильно… А в принципе, если игумения здорова, то и чада здоровые. И радость, которую несет игумения, распространяется на всех, подвизающихся вместе с ней.
Игумен Варнава (Соколов), настоятель Димитриевского мужского монастыря, г. Оренбург:
Мне кажется, надо перед постригом обязательно убедиться, что человек, который приносит обеты, четко осознает, что послушание – это проявление свободы.
Митрополит Святогорский Арсений:
Сам монашеский постриг отмечен печатью свободы: во-первых, братским советом избирают того или иного кандидата на пострижение, и с ним, соответственно, беседуют и духовник, и наместник обители. Кроме того, на самом постриге трижды постригающий бросает ножницы, – даже в этом присутствует свобода до самого последнего момента, поскольку все понимают величайшую ответственность вступления в монашество.
Вопрос: Каковы пределы послушания? Послушание и псевдопослушание?
Митрополит Святогорский Арсений:
Духовник мне говорил в свое время, что монах должен быть послушным во всем, кроме нарушения евангельских заповедей. Если кто-либо толкает его на нарушение заповедей, тут уже нужно слушать Бога более, нежели человека. Бывают в монастырях примеры нездорового беспрекословного послушания настоятелю. Поэтому пределы послушания тоже, соответственно, у нас есть; критерии для них – заповеди Божии, совесть – око Божие внутри нашей души…
Что касается псевдопослушания, то это, прежде всего, лицемерие, неискренность…
Игумен Варфоломей (Петров), наместник Николо-Угрешского ставропигиального мужского монастыря:
Я думаю, можно провести такое разделение: послушание как таинство и послушание как восприятие совета. Отношения старца с учеником, отношения любви и безусловного послушания – это именно таинство. Как это было, например, у преподобного Серафима Саровского с его чадами. Но бывает также, что старец дает совет на основе своего опыта, а человек имеет право, выслушав этот совет, сам принять окончательное решение. Последнее, вероятно, больше подходит нашему времени.
Митрополит Святогорский Арсений:
Многие из вас знают, что когда воспринимаешь человека от пострига, то возникает незримая духовная связь с ним, которую можно сравнить с той, что существует между матерью и ребенком на протяжении всей их жизни. И Господь Сам поддерживает эту связь, сохраняя духовное чадо от всякого зла. Поэтому помоги, Господи, всем нам видеть не только друг друга, но еще и Христа между нами. Старец Ефрем Ватопедский говорил: «Ты видишь повелевающего тебе игумена, но не видишь Того, Кто повелевает игумену сказать то или иное для тебя»…
Вопрос: Как быть новоначальному, утратившему по какой-либо причине духовника, у которого окормлялся, и поступающего в послушание к другому наставнику?
Митрополит Святогорский Арсений:
В моей личной практике был такой случай: отправляя меня в семинарию, в Троице-Сергиеву лавру, владыка Алипий (Погребняк, он тогда еще был архимандритом, настоятелем кафедрального собора Воронежа) назвал мне лаврских духовников, к которым я мог обратиться. «Выбери кого-либо из этих батюшек и доверяй им всё, как мне – мы единодушны», – сказал он. Впоследствии, закончив семинарию, и по сегодняшний день я опять окормляюсь у владыки Алипия. Поэтому если духовника рукополагают в архиерейский сан, он переходит в другую епархию, то, конечно, он посоветует, к кому обращаться. И сам он не отрекается же окончательно и бесповоротно от своих духовных чад – по серьезным вопросам связь можно поддерживать. Например, мои духовные чада в Святогорской лавре во время моих отъездов или иной занятости обращаются к духовнику обители иеросхимонаху Лонгину. Поскольку мы с ним единодушны, то часто какие-то нюансы в духовных вопросах решаем вместе…
Вопрос: Где граница, после которой отношение послушника к духовнику может перейти в культ личности?
Митрополит Святогорский Арсений:
Для определения такой границы нам дается рассудительность. Лучше к другому духовнику перейти, чтобы душе своей не навредить. Отец Кирилл (Павлов) говорил, что, избирая духовника, испытывайте: чьим советам вы можете доверять, перед кем можно открыть душу. И владыка Алипий нам советовал: во всем должно быть послушание в монастыре, только в выборе духовника человек свободен.
Иеромонах Даниил (Константинов), и. о. наместника Заиконоспасского ставропигиального мужского монастыря Москвы:
У святителя Феофана Затворника есть незаслуженно забытая работа «Что потребно покаявшемуся и вступившему на добрый путь спасения», она была издана в 1997 году Московской духовной академией. Там путь к монашескому послушанию раскрыт во всей полноте, на основании святых отцов, с опорой на творения преподобного Иоанна Лествичника… Может быть, можно ходатайствовать, чтобы эту книгу переиздали для монашествующих?
Митрополит Святогорский Арсений:
Конечно, очень важно читать литературу. В нашей обители духовники благословляют новоначальным такие книги, как «Блаженный послушник» – жизнеописание старца Ефрема Катунакского, и, конечно, «“Одеяние Божества” или О том, как приобрести смирение» протоиерея Вячеслава Тулупова. Современному молодому человеку, пришедшему в монастырь, очень сложно оценить добродетели смирения и послушания. Я уже рассказывал как-то на таком же собрании, что однажды пришел послушник и говорит: «Владыка, ну как мне научиться слушаться, когда в семье не я родителей слушал, а меня родители слушали?» Следовательно, чтение подобной духовной литературы должно закладывать в подсознание человека ценность добродетели послушания, смирения. Мы должны сеять доброе, полезное, душеспасительное. Как говорит преподобный Амвросий Оптинский: «Сейте и при дороге, сейте и на камне, сейте и в тернии, и в добрую землю, авось что и взойдет».
Комментарий из зала:
Хотелось бы добавить к обсуждаемому вопросу, что когда человек желает вступить в монастырь, он пользуется широкой свободой выбора и выбирает обитель, выбирает место, где ему лучше спасаться. Но когда он становится послушником, а особенно – произносит обеты монашеские, то его свобода существенно сужается, однако она у него остается. И вот как, оказывая послушание и разумно пользуясь некоторой свободой, стяжевать благодать Святого Духа? Потому что цель жизни и монашествующих, и мирян – стяжание благодати Святого Духа. В свете этой главной цели мы смотрим на послушание и свободу. Так вот, когда человек, живя в монастыре, не напрашивается на послушания, но просто исполняет всё, что велят игумен, или игумения, то это исполнение приносит большой духовный плод. Потому что узы, которые своей просьбой или распоряжением игумен наложил на него, лучше всего, сильнее всего связывают и удручают его ветхого человека. И мы знаем из патериков такие случаи, когда на монашествующих накладывались тяжелые вериги послушания, и нужно было бы унывать, а человек радовался – потому что эти вериги выводили его душу на просторы духовной жизни, и человек, внешне скорбя, внешне претерпевая трудности, в душе как птичка летал по просторам духовной жизни. И мысли у него были о Священном Писании, и душа хорошо молилась. Ведь барометр духовной жизни монашествующих и мирян – то, как человек молится. Раньше было приветствие: не «Здравствуй», а «Как твоя молитва?»
Вопрос: Ограничивает ли свободу личности монаха епитимия в форме физического наказания? И можно ли его применять?
Митрополит Святогорский Арсений:
Мы уже говорили здесь неоднократно, что определение епитимии как наказания неправильно. Не наказание, а лекарство. Лекарство не может ограничивать свободу. Епитимия служит только для пользы личности, не для ограничения ее свободы. Потому что свобода личности, как я уже говорил, это свобода ее в Боге – когда человек становится рабом Любви, Света, рабом Божиим.
Вопрос: В чем выражается уважение игумена к личности послушника?
Митрополит Святогорский Арсений: Отношение, будь то к послушнику, будь то к мирянину-прихожанину, должно быть одно – как к образу Божию. В этом выражается наше уважение друг к другу. В каждом человеке надо видеть образ Божий, за который Христос распялся. Блюдите да не презрите единого от малых сих: глаголю бо вам: яко Ангели их на небесех выну видят лице Отца Моего 
Небеснаго (Мф. 18:10). Из этого и должно исходить уважение.
Епископ Тарский и Тюкалинский Савватий:
В пастырской деятельности мне всегда помогал образ того, что душа – это невеста Христова, Христос – Жених, который жаждет, чтобы невеста пришла к Нему, и в этом отношении пастырь как друг Жениха помогает невесте прийти ко Христу, к своему Жениху Божественному. И это давало мне возможность во все трудные минуты, в том числе, когда кто-то не слушал пастырского совета, – сохранять добрые отношения и продолжать служить этой душе как невесте Христовой.
Архимандрит Варлаам (Гергель), наместник Благовещенского мужского монастыря в Бортничах (Киевская епархия, Украинская Православная Церковь (Московский Патриархат):
Отношение игумена к послушнику, прежде всего, выражается в отцовской любви. Потому что если не будет у игумена любви и сострадания к своему духовному чаду, – он уже не отец и не мать. Я знаю не так уж и много, но знаю, как старцы относились к своим духовным чадам – и схиархимандрит Макарий (Болотов), и отец Прохор Почаевский, и преподобный Амфилохий Почаевский… – это словами нельзя передать. Нужно было просто видеть, ощущать, как они любили и своих духовных чад, и вообще всех, кто к ним приходил. По отношению к послушанию, батюшка преподобный Амфилохий говорил: «Послушание игумену должно быть, как Богу, но с рассуждением». Конечно, культ личности неприемлем, потому что если игумен носит благодать, которую дал ему Христос, то он не позволит, чтобы к нему относились как к авторитарной личности. Если любви, Христовой любви у игумена к насельникам нет, то это уже не игумен.
Игумения Иоанна, настоятельница монастыря Хахульской иконы Божией Матери, Новая Шуамта (Грузинская Православная Церковь):
Ваше Высокопреосвященство, благословите! Я только что вспомнила прекрасный совет геронды Ефрема, игумена Ватопеда, которого очень хорошо знают в России. Полгода назад отец Ефрем у меня спросил: «Ну, как, матушка, у тебя с сестрами?» Я ответила: «Слава Богу, они все хорошие, и мы стараемся носить тяготы друг друга...» И отец Ефрем мне на это сказал: «Матушка, делайте так: если они не будут слушаться, переходите Вы к ним в послушание. Так вот держите равновесие». После того как он мне это сказал, я подумала и абсолютно четко поняла, что пример того, как настоятель переходит в послушание чаду, мне давали мои духовные родители – моя духовная мать и мой духовный отец…
Мы говорили здесь о свободе личности и о послушании, и я сейчас прочту слова старца Иосифа Исихаста, который говорит: «Послушание – это подчинение мысли души для избавления от своего злого “я”. Послушание заключается в том, чтобы стать рабом – для того чтобы стать свободным. Купи малой ценой свою свободу. Сними с себя ответственность и радуйся. …Твердо знай, что не покоряющийся одному, покоряется многим и в конце концов остается непокорным». Мы, настоятели, тоже находимся в борьбе со страстями. Вспоминая слова отца Иоанна (Крестьянкина), который сказал, что в духовной жизни самое главное – верить в Промысл Божий, я думаю, что когда кто-то не подчиняется, не слушается, – настоятелю обязательно приходит мысль: в чем дело, чтó Господь этим говорит? И вот эта мысль подвигает на то, чтобы самому подчиниться.
На нас смотрят здесь с фотографий великие старцы, и среди них преподобный Гавриил (Ургебадзе). Я, наверное, осмелюсь и вспомню случай с преподобным Гавриилом, когда я – будучи очень молодой – пришла в монастырь, где жил отец Гавриил. Я только-только тогда начала читать Евангелие и совсем не понимала, что такое святость. Но Евангелие для меня было мудростью. Я наслышалась об отце Гаврииле разных мнений и стала его бояться. На самом деле я, конечно, боялась не его, а саму себя. Потому что, приходя в монастырь, мы только думаем, что оставили свободу и пришли стать рабами. Мы приходим с порабощенной, извращенной волей. И если нам в конечном итоге дается истинное понимание, для чего мы пришли, то это только благодаря великому терпению наставников и тех людей, которые нас встречают в монастырях. Отец Гавриил как юродивый мог просто страшно, бесцеремонно относиться к людям, но со мной он говорил только словами Евангелия. И я должна поблагодарить его за это, потому что, совершенно не понимая, что он святой, я бы обязательно своей порабощенной волей и греховностью восстала против него. А после того как поняла бы, что имела дело со святым человеком, мне было бы очень трудно вынести то, что я о нем имела злые помыслы. Он обладал деликатностью, я назвала бы это – деликатность духовности, когда человек приобрел Духа Святого и знает, как ему обращаться с каждым из ближних.
Митрополит Святогорский Арсений:
Матушка, Вы вспомнили, как боялись отца Гавриила. У меня тоже было такое в практике; наверное, это свойство человека греховного. Ведь в свое время Адам, падши, тоже спрятался от Бога… Я, будучи молодым, много слышал о схиархимандрите Серафиме (Мирчуке), слышал, что батюшка высокой духовной жизни, прозорливец, – и боялся встречи с ним. Но когда встретился, уже на всю жизнь так прилепился… Мы к батюшке ездили, как на крыльях летели, а от него уезжали, уже ожидая следующей встречи. Соприкосновение через батюшку со Христом, со святостью, со светом Христовым настолько пленяло душу, что я ни одной Литургии не отслужил, без того чтобы не помянуть батюшку; его образ и речи остаются в благодарной моей памяти по настоящий день. Слава Тебе, Господи, что была возможность соприкоснуться с этой святостью, старчеством, которое было в наши дни.
Продолжение следует...
Свободу личности следует понимать, прежде всего, как свободу от греха. Окончание публикации
Программа монашеского направления XXVI Международных Рождественских образовательных чтений завершилась круглым столом на тему «Монашеские обеты и свобода личности». Во время заседания были подняты актуальные практические вопросы современной монастырской жизни.
Вопрос: Игумен – образец смирения для братии. Какова мера этого смирения?
Митрополит Святогорский Арсений:
Смирихся до зела, рыках от воздыхания сердца моего… (Пс. 37:9) – вот такова, наверное, мера смирения для игумена и игумении. А батюшка покойный, схиархимандрит Серафим говорил: раб Божий, если он раб Божий, он всё терпит. И даже игумен, если он раб Божий, будет терпеть послушника. Терпение и смирение во всем, и от этого только польза самому игумену как последователю Христову, и пример новоначальным. Они ведь ищут не только евангельских и святоотеческих назиданий, но хотели бы видеть и живой пример внутренней жизни, глядя на который могли бы воодушевляться…
Митрополит Месогейский и Лавреотикийский Николай (Элладская Православная Церковь):
…Источник уныния – это эгоизм, а не смирение. Конечно, если игумен видит, что его не слушаются монахи, он расстраивается, и таким образом затрагивается его эгоизм, и он впадает в уныние. Что касается смирения, то, кажется, в Лествице было сказано, что смиренный человек не боится упасть, потому что он и так находится подо всеми. Если он смиренный игумен, он имеет мир в своей душе, а если у него есть мир в душе, у него есть и радость. Именно тот, кто проявляет послушание, – свободен. И апостол Павел в своем Послании называет себя рабом Божиим и – свободным в Боге. Поэтому мы и видим, что в монастырях самые свободные и самые радостные те, кто проявляет послушание. Смирение и уныние – это противоположные понятия.
Святые отцы говорят: смиренному лучше, чем гордому. У смиренного, если и возникают трудности и скорби, он говорит: «Да я по своим грехам и худшего достоин; слава Богу, что так случилось». Он еще и благодушествует при этом. Смирение дает человеку возможность сохранять благодушие и упование на волю Божию.
Вопрос: Путь послушания может превратиться в привычку жить чужим умом. Здесь могут быть свои подводные камни. Как, вместо беспопечительности, не впасть в беспечность, безответственность? Как смирение сочетать с рассудительностью и трезвением и одновременно сохраниться от обсуждения и осуждения?
Митрополит Святогорский Арсений:
Написать, что послушание может превратиться в привычку жить чужим умом может только тот человек, который не жил по послушанию. Потому что жить в послушании – это счастье. Поверьте, когда живешь в послушании, ты живешь как за каменной стеной. И не чужим умом ты живешь, а учишься жить умом богоподобным, и посредством этого свою душу возвышаешь. Мы храним в своей памяти подвижников благочестия, старцев, у которых мы жили в послушании... Многих окормлял отец Кирилл (Павлов) или другие лаврские духовники. И те из послушников, кто был более внимателен, более постоянен в духовном руководстве у этих старцев, сами стали опытнейшими духовниками. К ним сейчас обращаются за советом, их суждения и образ их жизни воспринимают для подражания. Можно назвать здесь предстоятеля Украинской Православной Церкви митрополита Онуфрия – ближайшее духовное чадо отца Кирилла; отца Алексия (Поликарпова), который окормляет множество духовных чад. Те, кого мы считаем своими старцами, сами тоже руководствовались у старцев. Схиархимандрит Серафим (Мирчук) в свое время был учеником иеросхимонаха Николая из Почаевского скита, а впоследствии перешел под духовное руководство владыки Зиновия (Мажуги) – схимитрополита Серафима, ныне уже прославленного в лике святых. С Глинскими старцами многие общались, с отцом Серафимом (Тяпочкиным) в Ракитном… В заданном вопросе неправильно само понимание послушания. Послушание – добродетель, без которой нельзя спастись, нельзя приобрести духовного человека.
Как сохраниться от обсуждения или осуждения… Человек, начальствующий в монастыре, – игумен, игумения – может рассуждать о том или ином происходящем в обители, или о том или ином настроении брата – это входит в его обязанности как духовного руководителя. И как отца или матери в монастыре. Отец и мать в семье тоже входят в рассуждение о своем ребенке, стараются на что-то доброе наставить, от плохого оградить. У начальствующих должна быть рассудительность. Это не осуждение, потому что в основе лежит польза для человека. А осуждение – это гордое отношение к человеку, которое никакой пользы ни осуждающему, ни осуждаемому не приносит.
Епископ Тарский и Тюкалинский Савватий:
…Человеческий опыт – некий светильник, который помогает видеть духовному оку, сердечному оку, и принимать решения. Но этого светильника всегда недостаточно, и когда мы к нему добавляем второй светильник – духовника, нам становится лучше видно. Но идти нужно нам самим, самим делать выбор. Как сказал здесь батюшка Варлаам, надо «маленько и самому сохранять разум». Рассуждение – высокая добродетель монаха, и оно не противоречит смирению... Мы знаем, что наши чувства, хотения, борения, которые мы называем помыслами, бывают от Бога, бывают от диавола, бывают наши собственные. Те, что от Бога, – спасительные, те, что от диавола, – пагубные, а наше собственные, даже если и не пагубные, но, по крайней мере, не спасительные. Поэтому свое собственное рассуждение не может нас соединить с Богом. Каждый игумен и игумения имеют опыт. Но когда тебя благословили – архиерей или духовный собор, – всегда радостно, и в душе наступает мир. Появляется бóльшая твердость, чувствуешь больше сил для исполнения какого-либо дела. Конечно же, нам ни в коем случае нет необходимости свое духовное око или свое рассуждение совсем отвергать, но им нужно пользоваться, сообразовывая это с Божией мудростью и с Божиим благословением.
Митрополит Месогейский и Лавреотикийский Николай:
Позвольте мне сказать несколько слов. Бисмарк говорил, что только глупцы учатся на своих ошибках, умные учатся на ошибках других. И гораздо большее значение это приобретает в духовных делах. Успех в духовной жизни монаха – это как математическая дробь: сверху у нас свет старца, а в знаменателе наше собственное желание, знание и чувство справедливости. И чем выше у нас число в числителе и ниже число в знаменателе, тем большее значение будет в целом у дроби. Смирение может проявляться в том, что мы уменьшаем число, которое стоит в знаменателе этой дроби, то есть наш эгоизм. Здесь говорили о том, что смирение нельзя путать с перекладыванием ответственности на других. Я думаю – это не так плохо, но нужно перекладывать ответственность на Господа, чтобы Бог просвещал старца, и тот давал нам правильные советы, таким образом увеличивая число в числителе. Величайшим заблуждением является мысль о том, что у нас света и знания больше, чем у нашего старца, и величайшая радость смирения – в возложении ответственности на старца, чтобы через Господа получать просвещение.
Вопрос: Как сохранить доверие между игуменией и сестрами, как не потерять дух единой семьи в многочисленной обители?
Игумения Елисавета (Позднякова), настоятельница ставропигиального монастыря Марфо-Мариинская обитель милосердия:
Всё зависит в большей степени, конечно от игумении. Если игумения сама имеет опыт послушания, знает, как это сложно, как тяжело бороться со своими страстями, с которыми мы приходим в монастырь, то такая игумения будет иметь милосердие к своим сестрам и найдет возможность где надо – утешить, или же подбодрить, вдохновить. Тогда неизбежно сестры будут держаться за свою игумению как за проводника, потому что на кого же им еще надеяться в монастыре, кроме игумении? Самое страшное, когда между сестрами и игуменией нет доверия, потому что тогда они пойдут на сторону, тогда они будут искать каких-то священников, каких-то старцев, и будет страшный разлад в монастыре. Поэтому, конечно, я считаю, что все зависит от игумении и от ее любви к сестрам.
Игумения Сергия (Конкова), настоятельница Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского женского монастыря:
Могу сказать, дорогие владыки, дорогие отцы, матушки игумении, что очень трудно всё это оценить, потому что не ты избираешь сестер, а Господь их приводит в обитель. И сестры бывают разные, и отношения порой складываются непростые. Конечно, самое главное, чтобы игумения возложила упование на Бога, на помощь Царицы Небесной и святых угодников – покровителей обители. В настоящее время даже в моей большой семье есть разногласия… Я могу лишь просить ваших святых молитв о том, чтобы мое большое стадо было управляемо свыше Царицей Небесной, которая является Начальницей нашей обители.
Игумения Иулиания (Каледа), настоятельница Зачатьевского ставропигиального женского монастыря Москвы:
Очень важно, чтобы игумения, по мере своих сил и возможностей, старалась жить жизнью монастыря, то есть она должна, прежде всего, быть вместе с сестрами – на службе, на трапезе, чтобы сестры всегда могли к ней подойти. Если в силу каких-то обстоятельств, в силу собственных послушаний ей не удается все время быть с сестрами, – нужно, чтобы было выделено какое-то время, когда сестры могли бы к ней обратиться. Очень важно устраивать беседы – не официальные, а чтобы матушка игумения могла с сестрами спокойно поговорить, или просто попить чайку в простой обстановке. Совместные паломнические поездки тоже очень объединяют и способствуют таким доверительным отношениям. И конечно, в основании всего должна быть молитва.
Вопрос: Что больше всего помогает установить доверительные отношения между игуменом и братством обители?
Митрополит Святогорский Арсений:
По сути, то же самое. Отец Варлаам очень хорошо сказал, что если игумен монастыря – отец родной для братии, а не отчим, то между отцом и чадом устанавливаются доверительные отношения. Ведь мы, принимая в обитель братию, доверяем им самое сокровенно дорогое для каждого из нас: монашество, когда принимаем решение о постриге; или, когда желаем видеть братий сослужащими у Святого престола, возводим их в иеродиаконский или в иеромонашеский сан. Ведь это наше доверие по отношению к пришедшему в монастырь. И очень важно, чтобы приходящие в монастырь впоследствии имели такую добродетель доверия и к отцу наместнику, через сердце которого, по сути, они в монастырь пришли. Потому что и Господь имеет доверие к нам, грешным. Господь каждому из нас Себя доверяет, – кто же мы такие, чтобы друг другу не доверять? Доверие очень важно в монастыре.
Вопрос: Где граница ответственности, компетенции священноархимандрита – епископа, и послушания наместника – игумена?
Митрополит Святогорский Арсений:
…Нужно уметь по-доброму выстраивать отношения со всеми людьми. И уж тем более со священноархимандритом обители… Быть открытым, искренним, честным и с любовью делать свое дело, желая пользы обители. И все наладится, все встанет на свои места. Мы все люди, все имеем какие-то нюансы в отношениях. Но самое главное – учиться жить друг с другом по слову Христову. Как и Господь заповедовал. И с себя спрашивать больше, а с людей меньше. Себя осуждать всячески, других оправдывать. И так оно все на место встанет и будет хорошо.
***
В заключение митрополит Месогейский и Лавреотикийский Николай ответил на вопросы, которые поступали к нему в течение двух дней работы направления.
В своем докладе Вы сказали: отсутствие старца обессиливает изначальное призвание монаха. Что это означает для нашего спасения? В наше время в большинстве монастырей нет такого старца. И мы не можем выйти из монастыря, чтобы найти его. Что нам делать? Означает ли это, что мы уклоняемся от спасительного пути и без старца не можем надеяться быть истинными монахами?
В греческих монастырях существуют три типа присутствия духовника в монастыре. Первый – в основном, в мужских монастырях – это игумен и одновременно духовник. Есть случаи, когда игумен монастыря и духовник – это разные лица, но в любом случае духовника приглашает игумен. Во всех случаях игумен должен быть не только административным работником, но и являться духовником – это идеальный вариант. А в женских монастырях обычно на игумении, как матери всех сестер, лежит ответственность за поиск подходящего духовника для своего монастыря. И по сути дела, духовную ответственность несет именно игумения. Общаясь с женскими монастырями своей епархии, я говорю, что они могут ожидать от меня любви и помощи, но не должны ждать контроля и прямых распоряжений, если они, конечно, сами меня не призовут. Были монастыри, которые просили, чтобы я стал их духовником, но я отказался и посоветовал им самим найти духовника, которого я бы поддержал. Были монастыри, просившие в качестве духовника другого епископа. Но там создались большие проблемы, нестроения, потому что окормлявший их епископ каким-то образом забрал у игумении ее полномочия. Мне кажется, что и у игумении должна быть большая сила. Я поговорил с настоятельницей, сказал, что на ней лежит ответственность найти подходящего духовника для сестер, а если что-то складывается не так, то его можно и удалить. И ситуация разрешилась, создались прекрасные взаимоотношения игумении и духовника, который выполняет свои обязанности – совершает Таинство исповеди, но не вмешивается в деятельность игумении.
По-гречески игумения называется старицей, и сестры проявляют послушание по отношению к ней; а у игумении есть свой старец, которому она оказывает послушание… При идеальном положении вещей было бы очень хорошо, если игумении отчитывались перед архиереем, выбирали духовника для своих монастырей, а сестры отчитывались перед матушкой игуменией. Такая система сейчас действует во всех монастырях нашей епархии, кроме одного, в котором сестры исповедуются мне; и мы видим, что во всех обителях наблюдается подъем. Понятие духовника шире, чем только совершителя Таинства исповеди. Таким лицом может быть и игумен, и игумения, духовно направляющие монастырь.
Возможно, самая большая проблема, которая есть и в Греции, – это отсутствие мудрых старцев. У нас есть один небольшой женский монастырь, где был очень почтенный старец, он его основал и духовно направлял, но он почил. И сестрам было очень сложно найти духовника, потому что они невольно сравнивали всех с ушедшим. С Божией помощью в итоге нашелся для них духовник; у него, может быть, меньше таланта, но очень большая благодать. И этот монастырь сейчас преуспевает лучше, чем в прежнее время.
Вопрос: Дорогой Владыка, благословите! У нас в монастыре многие насельники вынуждены часто выезжать в мир и по своим личным делам, и по заданию игумена. Как Вы к этому относитесь, и каковы условия выхода в мир в монастырях Греции?
Здесь главное понять, что для нас есть монастырь. Это открытый рай или это тюрьма? Если это рай, то мы хотим в нем оставаться, нам не хочется из него уйти. Но если по благословению игумена нужно что-то сделать, или у нас есть такое послушание, – мы должны его выполнять. Послушание не лишает нас радости оставаться в раю. Поэтому вопрос, на каких условиях в Греции монахи могут выходить из монастыря, я думаю, не должен вас волновать. Монахи выходят из монастыря, если есть благословение игумена, игумении.
Вопрос: Должен ли монах молчать, видя в недрах Церкви болезнь, принесенную извне, например, соблазн экуменизма; и каковы должны быть действия монаха при угрозе Православной вере?
Я думаю, что ответ здесь следующий: сам по себе монах не призван делать что-то конкретное; он доверяет этот вопрос игумену, игумен доверяет вопрос епископу. Потому что монах без духовного руководства – это монах несчастный и потерянный. Даже если он уверен, что исповедует истину в современном мире. Поэтому, если он считает, что существует угроза Православной вере, ему нужно поговорить с духовником, со своим игуменом.
Вопрос: Почему сегодня в монастыри не стремится большое количество людей, и молодые люди не хотят становиться монахами?
Мне очень понравилась позиция митрополита Нижегородского и Арзамасского Георгия. Он сказал, что нашей целью является не набрать монахов, а принять тех, кого нам посылает Господь. Но, с другой стороны, мы можем задаваться этим вопросом, поскольку и сами отчасти являемся причиной того, что к нам в монастыри не приходит большое количество людей, чтобы радоваться этому счастью – быть с Богом. Во всяком случае, духовный кризис сейчас достиг вселенского масштаба. С течением времени вопросы веры становятся все более сложными, и потребность человека в поиске Бога ограничивается. Я лично это хорошо вижу; я вижу, что и православные, и другие христианские конфессии испытывают большие трудности с призванием в монашество. Нас должно волновать, насколько последовательно мы живем по нашему призванию. Например, в России была необходимость открывать новые монастыри, строить новые здания, и, конечно же, это была серьезная потребность. Но, с другой стороны, здесь уже говорили о том, что мы не должны забывать о нашей цели – стяжании святости. И я хотел бы обратить внимание на еще одну цель – это ожидание божественных знаков в нашей жизни.
В своем докладе я уже упоминал слова апостола Павла: …когда умножился грех, стала преизобиловать благодать (Рим. 5:20). И я уверен, что в наше изобилующее грехом время есть также и многочисленные проявления благодати Божией. Эти проявления, может быть, даже выше того, что было раньше. Я хочу сказать, что Церковь в современном мире доказывает свою святость, необходимость своего существования, когда в ней есть присутствие святости и знаки, которые дает Господь.
Очень часто ко мне приезжают школьники, и когда мы с ними беседуем, они говорят: «Нам рассказывают о святых, которые жили в давние времена, – расскажите нам о современных святых. Вы рассказываете о чудесах, происходивших давно, – покажите нам чудеса сегодня». Я думаю, что они, конечно же, правы. Поэтому нам нужно обращать внимание, прежде всего, на себя. Нам не надо смотреть на то, что делается вокруг, мы должны «сфотографировать» себя, сделать собственное обследование и понять таким образом современный мир.
Митрополит Святогорский Арсений:
…Утешительно, что несмотря на разделенность границами государств, принадлежность к разным народам, различие языков, – у нас есть единство духа, и общее гражданство – Царство Небесное, которое нас всех объединяет.
Митрополит Месогейский и Лавреотикийский Николай:
По-гречески слово αδελφός (брат) означает «рожденный одним лоном». Мы можем жить в разных странах, говорить на разных языках, но лоно, которым мы порождены, одно – это Православная Церковь. Именно поэтому я всегда с большим желанием приезжаю в Россию, или, например, в Румынию, чтобы понимать то, что нас объединяет. Мы действительно братья, и я это чувствую. Я вам очень благодарен за то, что вы мне помогаете чувствовать себя вашим братом.
Митрополит Святогорский Арсений:
Владыка Николай отвечал на вопрос, почему в наше время не так много людей идут в монастыри, как нам хотелось бы. Очень интересный ответ на этот вопрос есть у преподобного Гавриила (Ургебадзе). Когда в 1990-е годы началось возрождение Русской, Грузинской Православных Церквей, многие священники спрашивали преподобного Гавриила: «Батюшка, что сделать, чтобы люди пошли в храм?» И преподобный Гавриил сказал: «Научите людей нравственности. А когда вы научите их нравственности, они потянутся в храм и будут учиться духовности». Поскольку сейчас мир – в негативном его понимании – все усилия употребляет, чтобы развратить народ, у нас основная задача – научить людей хотя бы началам, а именно – нравственности. А на этой основе уже потихоньку начнет произрастать стремление к духовности; соответственно, и необходимость приходить в обители для дальнейшего своего духовного развития. Наша задача – игуменов и игумений, и нас, архипастырей – «сеять разумное, доброе, вечное…» и спасибо вам скажет сердечное русский народ.
У нас есть возможность делать это и в общении друг с другом, и общаясь с нашей паствой, – помоги нам всем в этом, Господь!
источник: Монастырский вестник