---

Доклад игумении Фаины (Кулешовой), настоятельницы Троице-Одигитриевского ставропигиального женского монастыря Зосимова пустынь на круглом столе «Сущность монашеского подвига в современных условиях» с участием наместников, игуменов и игумений ставропигиальных монастырей и обителей Московской митрополии (Сретенский ставропигиальный мужской монастырь, 23 мая 2025 года)

---

Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства, всечестные отцы, досточтимые матушки игумении, дорогие братья и сестры!

Тема моего выступления весьма актуальна в наши дни. Мы живем в трудное время. Несмотря на постоянно строящиеся и восстанавливающиеся храмы и монастыри, как никогда увеличилась пропасть между верой, благочестием и миром. Мир меняется в худшую сторону, множество людей живет в безверии, в духовной атмосфере, еще более тяжелой, чем в советские годы. На современном монашестве отложила отпечаток разорванность преемственности поколений. Мы знаем, что в советские годы монашеская жизнь лишь едва теплилась: существовало несколько десятков действующих монастырей, где образ жизни, отношения между насельниками часто были обусловлены внешними обстоятельствами. Традиции даже дореволюционного монашества во многом были утрачены. А ведь жизнь монаха – это жизнь в Боге, и требует она наследования опыта людей, в свою очередь опытно познавших и перенявших ее у своих предшественников – истинных монахов и старцев.

Сегодня в церковной среде и в целом в обществе имеются представления о Российской Империи, о Церкви и русском монашестве того времени как о высоком, недостижимом идеале, к которому нужно стремиться всеми силами. Но идеализация здесь неуместна – ведь и революция, и последовавшая за ней смена общественного строя, и изменение отношений к Церкви и вере, да и само богоборчество были бы невозможны, если бы на протяжении длительного исторического периода в нашем государстве не накапливались бы ошибки. О повреждении монашеской жизни, даже дореволюционной, писали многие великие подвижники – такие, например, как оптинские старцы, святитель Игнатий (Брянчанинов). При этом святитель Игнатий называет монастырь «нравственной лечебницей».

Так что же сегодня монашество? Не потеряло ли оно свои смысл и назначение? Действительно ли оно может помочь стать гражданином Небесного Иерусалима, достигнуть его и испытать в нем истинную Радость? На мой взгляд, монашество – это путь к Свету, который невозможно пройти без обучения. Это закладывание основы для нашей будущей полноценной жизни в Небесном Иерусалиме, для того, чтобы мы могли стать полноправными его гражданами.

У нас у всех есть те или иные способности, мы приходим с ними в этот мир. Но если мы, не имея никаких навыков, придем, скажем, в организацию и заявим, что хотим работать в ней, да еще на нужной нам должности, нам в лучшем случае вежливо откажут и посоветуют сначала пойти поучиться. Или мы приезжаем жить в другую страну, которая нам очень нравится, в которой множество возможностей, но приезжаем со своими правилами и особенностями, со своим «уставом», к которому привыкли, не желая изучить ни ее язык, ни культуру, ни обычаи, ни законы. Какое будет к нам отношение? Сможем ли мы чего-то достигнуть в этой стране? Вряд ли. Так же и в духовной жизни, в нашей внутренней жизни. Мы, верующие, все хотим достигнуть Царствия Небесного, стать гражданами Небесного Иерусалима. И, конечно, гораздо проще идти по широкой и ровной дороге – комфортно, безопасно, радостно. Но куда ты придешь по ней? Ведь вход в Мир Света – тернистые тропки и узкие ворота. И одна из таких тропинок – монашество.

Почему же монашество помогает стать гражданином Небесного Иерусалима? Да потому, что его суть, несмотря на меняющиеся обстоятельства, – служение Богу и ближнему, служение бескорыстное, часто жертвенное. Да, в современных монастырях нет тех лишений, того аскетизма, которые переносили подвижники даже не столь далеких времен. В монастырях мы живем чаще всего в хороших бытовых условиях, у нас нет недостатка в еде, нет необходимости спать по два часа в сутки, как спали, например, сестры нашего монастыря при преподобном Зосиме (Верховском). Мы не в изоляции, вокруг нас много людей, есть и помощники – трудники, паломники. Но при этом человек, выбирающий монашеский путь, постоянно испытывает себя, претерпевая скорби, испытания, искушения, а иногда и гонения. Это крест, на который человек восходит добровольно. И если ты принимаешь его безропотно, смиренно, тогда происходит твое духовное становление, ты проходишь обучение для жизни вечной в Небесном Иерусалиме.

Итак, чтобы стать гражданином Небесного Иерусалима, необходимо стяжать добродетели – научиться послушанию, смирению, терпению скорбей. И, конечно, молитве. Один из древних отцов Церкви сказал, что молитву совершать труднее, чем тесать камни. Монах, как и любой человек, стремящийся к Богу, может быть добрым, послушным, трудолюбивым, легкообучаемым, может прекрасно уживаться в коллективе, но если он при этом не научится молиться, это будет для него жизненной трагедией. При этом молитва должна исходить из потребностей и возможностей человека. Поэтому молитвенные правила могут быть разными, в зависимости от того, что полезно конкретному человеку. Но если монах не стремится к внутренней жизни с Богом, к молитве, его пребывание в монастыре становится бессмысленным и бесплодным. Человек, не преображенный и не возлюбивший Бога, не будет испытывать подлинную радость в Небесном Иерусалиме.

Послушание и смирение – еще одни необходимые качества на пути к гражданству Небесного Иерусалима. Мы должны стать совершенными и в поведении, и в нравственных качествах, как по Священному Писанию. Человека в монастыре ждут не наслаждения высокими духовными состояниями, не упоение дарами Божественной благодати, а серьезная, изнурительная борьба с собственными страстями и похотями, со своими самостью, тщеславием, обидами, осуждением, гневом… Со страстями, с которыми жизнь в Небесном Иерусалиме будет невозможна. Но люди не привыкли обуздывать себя, терпеть, заставлять себя что-то делать, понуждать себя к чему-то, прежде всего – к молитве. Почему-то мы упорно и настойчиво гоняемся за грехами, а вот за добродетелью – увы! Не все справляются с этой борьбой, не все оказываются готовым к ней. И «ломаются» не только готовящиеся к постригу, но и некоторые монахи, проведшие в монастыре многие годы, – наступает расслабление, нерадение, безразличие ко всему духовному. Не хватает терпения, смирения, которые могут вытянуть из бездны уныния. И, безусловно, нужно помогать монашествующим осуществлять свою жизнь по Евангелию, в постоянной молитве, «житии постническом». Не случайно святитель Игнатий (Брянчанинов) сравнивает монаха с оранжерейным цветком, за которым нужен особый уход, несмотря на простоту его жизни. Ведь каждая душа в обители должна духовно возрастать, получая навыки, необходимые для того, чтобы стать гражданином Небесного Иерусалима.

Очень важным на пути обучения является послушание. До истинного, искреннего послушания можно дойти только через смирение и кротость. Только в этом случае мы будем способны прислушаться к гласу Господа, услышать волю Божию. До тех пор, пока человек руководствуется собственной волей и своим умом, он не способен услышать призыв. Замкнутая монашеская жизнь требует большого опыта в послушании, которое обязательно в монастырском обществе. Монахи, которые стремятся к отшельничеству, обычно рано не уходят в затвор – это дается спустя много лет общинной жизни, в течение которой человек обуздывает свою самость и приобретает навык послушания. И если вспомнить историю основателя нашего монастыря, преподобного Зосимы (Верховского), можно увидеть, что он не сразу стал затворником, пустынником – его духовный наставник, старец Василиск, отправил молодого Зосиму сначала на монастырское общежитие, и только потом, когда молодой человек прошел школу послушания, благословил его на отшельничество.

Нужен ли монашествующему наставник, руководитель, духовник? Безусловно да. Однако если сам человек не стремится к собственному внутреннему развитию, не думает, не размышляет, не проявляет желания, то никакое наличие наставника или духовника его не спасет. Не надо ждать, что кто-то возьмет нас за руку, сделает за нас всё и приведет в Царствие Божие. Нет. Человек сам должен работать и брать на себя ответственность. А Господь ему всегда поможет.

Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит: «Цель монашеского жительства состоит не только в достижении спасения, но, по преимуществу, в достижении христианского совершенства». И к такому христианскому совершенству, не показному, а совершенно искреннему, стремились новомученики Зосимовой пустыни – игумения Афанасия (Лепешкина), послушница Евдокия (Бучинева), послушница Мария (Портнова), инокиня Магдалина (Забелина). После закрытия монастыря в 1928 году они продолжали свой путь к Небесному Иерусалиму. В начале 30-х годов они все были обвинены в антисоветской деятельности, но не поддались давлению следователя, были мужественны, не называли никаких имен, отводили подальше информацию о своих родных и сумели до конца сохранить душевный мир и верность Христу. Игумения Афанасия, получившая светское образование и будучи очень образованной, свои показания так и закончила: «Во время пребывания моего в монастыре я крепко была предана Богу и так же предана в настоящее время и готова за Бога и Христа жизнь положить. Больше показать ничего не могу».

Итак, монастырь – это путь, ведущий в Небесный Иерусалим, в который не войдет ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи (Откр. 21:27). Монахи, стремящиеся стать гражданами Небесного Иерусалима, «употребляют необходимые старания и благодатные средства для единения с Богом и его святыми», ощущают себя на земле странниками, сознавая, что их истинное Отечество – на Небесах.

---

---

 

---

Доклад игумении Викторины (Перминовой), настоятельницы Богородице-Рождественского ставропигиального женского монастыря на региональном круглом столе «Суть монашеского подвига в современном мире» для монашествующих уральских монастырей (Екатеринбург, Александро-Невский Ново-Тихвинский женский монастырь. 19 июня 2025 года)

---

В данном докладе мне хотелось бы раскрыть взаимосвязь между послушанием и безмолвием. Поясню, что под безмолвием не имею в виду совершенной замкнутости и отсутствия общения с окружающими, а под послушанием – внешнее подчинение. Послушание есть внутренняя готовность отсекать свое мнение, слово и даже внутренний шум, который рождают и приходящие извне помыслы, и возмущающиеся внутри страсти. Природа истинного послушания есть отсечение своей воли перед игуменом, а через игумена – перед Богом.

Отсечение своей воли является крестным путем, возводящим на крест безмолвия. Как говорил преподобный Серафим Саровский, ссылаясь на поучения преподобных Варсонофия Великого и Иоанна Пророка, на этом кресте человек «должен… распять себя со всеми страстьми и похотьми… Владыка наш Христос сколько наперед претерпел поношений и оскорблений, и потом уже восшел на крест. Так и нам нельзя прийти в совершенное безмолвие и надеяться святого совершенства, если не постраждем со Христом. Ибо говорит Апостол: аще с Ним страждем, с Ним и прославимся. Другого пути нет (Варс. Отв. 342)» [1]. Безмолвие рождается не от уединения, а от глубокой веры, доверия Богу и наставнику и отвержения себя.

Смысл послушания – в соединении слуха с сердцем, принимающим волю Божию. Если послушание – это корень, то безмолвие – плод. Есть и обратная взаимосвязь: чтобы послушание было истинным, нужно до конца услышать другого, а чтобы услышать – нужно замолчать, сначала хотя бы внешне (не противоречить, не спорить), а потом и внутренне (отложить свое мнение и принять слово наставника с верой и доверием).

Святые отцы советуют новоначальным говорить меньше и больше молчать. Для чего это необходимо? Для того, чтобы постепенно прийти к внутреннему безмолвию, которое начинается с молчания перед ближними, но совершается в молчании перед Богом. Во-первых, мало говорящий лучше слышит других. Во-вторых, кто не согрешает в слове, тот человек совершенный, могущий обуздать и все тело, – говорит апостол Иаков (Иак. 3:2). Исполняющий это наставление учится вначале останавливать в себе и не произносить злое слово. Послушник, который всё объясняет, спорит или оправдывается, – еще не послушник, он всё еще слышит прежде всего себя. Он впадает в осуждение, раздражение, ропот, недовольство и т. д. Страсти часто борются словом: человек думает, что он кому-то что-то доказывает, защищая себя и якобы «справедливость», «низлагая» того, в ком видит врага. Но в реальности у него нет видимого врага, кроме него самого. Ему нужно сделать над собой усилие, чтобы просто умолкнуть и научиться, хоть немного, слушать – это большой аскетический труд.

Приучив себя не говорить злого, послушник научается не говорить и лишнего, даже доброго, не тщеславиться своими знаниями и добродетелями. Ведь, как учат отцы, не тот велик, кто говорит лучше, а тот, кто умеет слушать сердцем. В монастырской жизни самое трудное – не исполнение внешнего послушания или строгих правил, а пребывание в тишине, доверии и послушании одновременно.

По словам преподобного аввы Дорофея, «разумно молчащий думает, что он недостоин говорить» [2]. Значит, можно молчать и неразумно, без послушания и смирения. Так происходит, когда новоначальный принимает внешнее молчание за безмолвие и начинает смотреть на всех свысока как «преуспевший». Преподобный Макарий Оптинский говорит, что «безрассудное и не в разуме молчание хуже многоглаголания, а мерное или малое укрепление (в молчании)… смирит и подаст силу к творению подвигов и трудов» [3]. Преподобный Амвросий Оптинский вспоминал слова преподобного Пимена Великого: «Иной человек представляется молчащим, но сердце его осуждает других. Труды такового тщетны. Другой с утра до вечера говорит и вместе пребывает в молчании, потому что говорит одно, полезное для души» [4]. Общением мы выражаем любовь, если говорим о полезном, не развиваем через слово наши страсти и не вредим собеседнику. Но и в таком общении нужны мера и воздержание.

Навыкая останавливать слово, подвижник параллельно учится отсекать греховные помыслы, затем он научает молчать свой ум и все естество. Имеется в виду не прекращение умственной деятельности, а прекращение внутреннего шума и мятежа помыслов. Умственная деятельность от этого не пострадает, а только улучшится. Ранее блуждавший и скитавшийся по миру ум собирается и возвращается в сердце, где и должен царствовать. Подвижник постепенно приобретает сердечную чистоту, становится духовно чутким. Ведь когда душа истинно молчит, с ней говорит Бог. Так Он говорил в пустыне с преподобной Марией Египетской, удивившей преподобного Зосиму знанием Священного Писания, из которого она до пустынной жизни не прочла ни строчки, а также с другими святыми. И тогда человек переживает то состояние, которое выше и глубже умственной деятельности: он от Самого Бога получает знание о том, что ему нужно, как пребывать всегда с Господом и творить Его волю.

Чтобы не впасть в прелесть, подвижник не должен искать слышания каких-либо «голосов», не ждать «озарений». Он смиренно понимает, что недостоин озарений. Бог не явится ему лично и не возвестит, что делать: Он раскрывает подвижнику Свою волю через духовных наставников именно в тех условиях, в которые человек поставлен. Господь делает это со свойственной Ему любовью. Если Он дарует поступить в университет духовной жизни – в монастырь, то вверяет послушника игумену, старшей братии, определив тот устав, который полезен для данного братства.

Безмолвие как духовное состояние – это не внешняя тишина, когда никто не беспокоит (в жизни и не бывает такого положения). Безмолвие есть покой ума и чувств. Настоящий мир в душе есть знак истинного безмолвия и верного пути. Безмолвник ничем себя не выделяет, он не оскорбит и не осудит брата, не превознесется над ним, а будет совершать всё мирно и с любовью, стараясь не лишиться Божественной благодати и внутренней тишины; он удаляет из ума и души всякое памятозлобие, прощает и забывает обиды, и от этого мир в его душе становится непоколебимым [5].

Для стяжания безмолвия необходима тренировка в молчании – во внимании к себе, к ближнему, к Богу. В этом делании обретается сердечная чистота. Послушание, трезвение и молитвенный настрой помогают ощутить присутствие Живого Бога и рождают множество добродетелей, ведущих к безмолвию. Безмолвие без послушания произведет гордыню.

Истинное безмолвие есть следствие смирения, рождающегося от послушания. Видя свое бессилие, неумение слушаться и исполнять волю Божию, послушник с покаянием прибегает к молитве, нередко краткой, но горячей и частой, которая может стать и непрестанной. Смиренный получает от Господа благодать, у него прекращается мятеж помыслов и умолкают голоса страстей. Даже если вокруг него большая суета, тревога, если его окружают те, кто плохо к нему относится, если он оказывается в каких-то чрезвычайных, сложных, опасных обстоятельствах, внутренне он молчит, чтобы услышать – Бога. Это то состояние, когда «правда Божия не в словесах, но в безмолвии и долготерпении сердечном» (так митрополит Каллист (Уэр) цитирует священномученика Игнатия Антиохийского) [6]. Тогда слова «простите» и «благословите», которые необходимо усвоить, становятся не просто словами, а образом жизни.

Как видно из вышесказанного, непременным условием молитвы также является послушание, соединяющее ум и сердце в хождении перед Богом. Ведь умное делание заключается не только в произнесение молитв. Вернее, если понимать под молитвой только стояние перед иконами с четками, то это далеко от истинной молитвы. У подобной молитвы нет глубины, а Господь желает научить нас тому, чтобы мы взывали к Нему не от нужды, не из страха, а из сердечной глубины. Эту глубину можно найти послушанием.

Послушание – это умно-сердечное творческое делание. Отсекая свою волю, мы жертвуем ради Христа своей собственной душой и делаемся Ему близкими, Его друзьями [7]. Тогда мы истинно свободны и можем молиться Ему в своей внутренней клети, благодарить и славословить Его за все в любых обстоятельствах.

Вспоминается, как митрополит Афанасий Лимасольский пришел поступать в братство к своему старцу – схимонаху Иосифу Ватопедскому. Молодой подвижник мечтал научиться внутренней молитве, безмолвию. Он думал, что вот сейчас начнется «обучение» умной молитве. Каково же было его удивление, когда отец Иосиф первым делом дал ему в руки швабру и тряпку и отправил мыть трапезную! Но отец Афанасий не смутился, потому что доверял отцу Иосифу, и остался подвизаться и безмолвствовать в этом братстве. По всей видимости, он обрел там то, что искал, потому что впоследствии был благодарен старцу за уроки послушания.

Мало того, чтобы хорошо, точно и добросовестно выполнить дело, хотя и это важно, – нужно, во-первых, учиться совершать его в духе смирения и кротости, с таким расположением, с каким священник совершает Литургию. Во-вторых, нужно научиться слушать, сосредотачиваться и быть внимательным; в-третьих, – иметь безусловное доверие к игумену. Поэтому отцы, в том числе преподобный Иоанн Лествичник, учат, чтобы, избирая себе обитель и наставника, будущий послушник подошел к этому внимательно и ответственно. Тогда сказанное игуменом будет восприниматься как повеление Самого Христа, но этот навык не приходит сам по себе, нужно постоянно над этим работать.

Очень часто, когда послушание исполняется не так, как просил игумен или старший, неопытный подвижник говорит в свое оправдание «я не понял», «я подумал», «я хотел как лучше». Здесь задача игумена – определить, насколько в конкретном случае проявляется неопытность и немощь человеческая, а насколько человек не захотел отсекать свою волю и предался страсти. Соответственно, игумен понимает, нужно ли утешить и подбодрить неопытную душу или применить более радикальные методы врачевания. В целом «непонимание» свидетельствует о неумении слушать и слушаться. Иногда, вместо того чтобы вдуматься и понять, в чем он неправ, новоначальный с долей обиды («ведь я же старался!») говорит: «Простите!» Бывает, что на вопрос, зачем человек пришел в монастырь, он отвечает: «Я пришел молиться, подвизаться, служить Богу и т. д». По-своему это правильно, но это не цель. Ведь много молиться, совершать подвиги и исполнять любое служение можно и в миру. А монах соединяется с Богом и достигает безмолвия через точное исполнение Его воли.

В своих беседах митрополит Афанасий привел пример известного ему женского монастыря, некогда многочисленного, а потом опустевшего. Его сестры были подвижницами, но по невниманию, через слова осуждения, через неполезные разговоры и пересуды утратился дух послушания, и насельницы стали уходить. В итоге благоустроенная обитель пришла в запустение. Это пример отрицательный, но показательный и вразумляющий.

В ХХI веке безмолвие стало подвигом. В век информационных технологий ум рассеивается, поглощая объем информации, бóльшая часть которой ему не нужна. Ум не успевает всё обдумать, переработать и многое заменяет своими домыслами, искажающими действительность. В наше время возвращение к духу внутреннего молчания является ответом на шум мира и возможностью отличать «шумы от сигналов», как говорит Святейший Патриарх. Именно поэтому сердце монаха призвано стать «немым» для мира и мирского духа. Это есть аскеза, напрямую связанная с отсечением воли – со всем, что святые отцы называют самораспятием. Но только через такой подвиг послушник сможет услышать и правильно понять то, чего желает от него Господь.

Богослужения Страстной седмицы являют нам то, каким чрезвычайным испытаниям могут подвергнуться вера в послушание, как устоять в испытании. Пример Господа, послушного Отцу Небесному до смерти крестной и верившего в человека, которого любит и на Кресте, побуждает «всяку плоть человечу» к молчанию. Мы видим и слышим, как вели себя Христовы ученики, как проявилась их вера, а также в чем они были побеждены. Все произошло в зависимости от того, как кто услышал Спасителя. И каждому Страждущий Господь дал понять, что не своими силами, но Божественной силой через послушание, трезвение и молитву можно пережить испытание. Примечательны состояние и поведение апостола Иоанна Богослова: его внутренняя тишина и глубокая любовь ко Христу. Апостолы, даже сильно испугавшись, проявили именно то, чему научились: Петр после отречения смог встать и принести глубокое покаяние, а это значит, что Господь простер ему руку помощи, укротил мысленную бурю, восстановил внутри тишину.

Господь относится к людям как к Своим детям. В силу послушания забота Божия о человеке как бы преумножается, единение с Богом становится более прочным и живым. Отношения игумена и послушника в идеале – это также отношения отца и сына. «Вера в силу таинства, вера в то, что Господь любит человека и никогда не оставит того, кто отрекся от своей воли и рассуждения ради Имени Его и Его святой воли, делает послушника непоколебимым и бесстрашным. Получив от своего старца заповедь или просто наставление, послушник, в своем стремлении исполнить его, презирает и самую смерть…» [8]

Миру души способствует и откровенность, с которой наставляемый общается со своим наставником. Духовник нашей обители протоиерей Борис Николаев говорил: «Открывая духовному наставнику свои душевные немощи, мы обезоруживаем врага нашего спасения: когда мы разоблачаем его козни в какой-то области души, в ходе наших мыслей, которые подчас бывают не нашими, а вражескими, но принятыми нами за свои собственные, когда мы обвиняем себя в неправых чувствованиях, сердечных движениях, действиях, поступках перед духовным наставником, тогда диавол бывает обличен, обнаружен и посрамлен. Враг ничего так не боится, как быть узнанным, разоблаченным: после того как откроются его дела, он этой дорожкой, т. е. тем, в чем он нас искушал, больше не пойдет. А если не открывать его “вражеской работы”, он “совьет гнездо” и прочно утвердится в какой-либо части души как в своем достоянии» [9].

В завершение хотелось бы сказать, что послушание – это, если можно так выразиться, тренировка для безмолвия. Задача состоит в том, чтобы подвизаться в послушании с любовью и радостью, принимая как от Самого Бога слово наставника. В различных обстоятельствах необходимо проявлять мужество, не падать духом, не утрачивать веры в Бога и в послушание, а преумножать ее, проявлять жертвенность и любовь, побеждать искушения и созидать в душе Царствие Божие.

Послушание – лучшее и высочайшее проявление любви, можно даже сказать, что это и есть любовь. А любящий молчит, чтобы услышать Того, кого он любит. И только отложив свою волю, а значит и мятеж мира, и волнение собственных страстей, послушник обретает покой и становится истинным безмолвником.

Благодарю Вас за внимание.

-----------------------------

[1] Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря. Глава VI. Письменные наставления преподобного Серафима. [Эл. ресурс] URL: https://azbyka.ru/otechnik/Serafim_Chichagov/letopis-serafimo-diveevskogo-monastyrja/6
[2] Преподобного отца нашего Аввы Дорофея душеполезные поучения и послания с присовокуплением вопросов его и ответов на оные Варсануфия Великого и Иоанна Пророка. Поучение 14. О созидании и совершении душевного дома добродетелей. – М.: Благовест, 2010.
[3] Душеполезные поучения преподобного Макария Оптинского / [Сост. архимандрит Иоанн (Захарченко)]. – Козельск: Изд. Введенской Оптиной Пустыни, 1997. С. 175.
[4] Древний Патерик. Глава 10. Также см. [Эл. ресурс] URL: https://www.patriarchia.ru/db/text/457590.html
[5] См. Митрополит Каллист (Уэр). Внутреннее Царство. Безмолвие и молитва: смысл исихии. [Эл. ресурс] URL: https://azbyka.ru/otechnik/Kallist_Uer/vnutrennee-tsarstvo/7
[6] Там же.
[7] См: «Чувствия наша чиста Христови представим, и яко друзи Его, души наша пожрем Его ради, и не попеченьми житейскими соугнетаемся яко Иуда, но в клетех наших возопиим: Отче наш, Иже на небесех, от лукаваго избави нас». Утреня Великого Пятка Страстной седмицы. Антифоны.
[8] Архимандрит Софроний (Сахаров). Старец Силуан. – М.: Международный издательский центр православной литературы, 1994. С. 84.
[9] Знаменная жизнь. Воспоминания о жизни протоиерея Бориса Николаева. Автобиография. – М.: Богородице-Рождественский ставропигиальный женский монастырь, АСТ-ПРЕСС ШКОЛА, 2008. С. 109.

---

Доклад игумении Антонии (Мининой), настоятельницы Александро-Невского ставропигиального женского монастыря в Акатове на круглом столе «Сущность монашеского подвига в современных условиях» с участием наместников, игуменов и игумений ставропигиальных монастырей и обителей Московской митрополии (Сретенский ставропигиальный мужской монастырь, 23 мая 2025 года)

---

Ваше Высокопреосвященство, Ваши Преосвященства, досточтимые отцы наместники и матушки настоятельницы, братия и сестры!

В докладах на предыдущих конференциях уже довольно глубоко и разносторонне рассматривались различные аспекты монашеского подвига – это и стяжание добродетелей, и исполнение монашеских обетов девства, послушания и нестяжания в современных условиях. Говорилось о том, что главная цель тех, кто отрекся мирского жития, – это достижение Царства Небесного, вечных и нетленных благ. Преподобный Серафим Саровский указывает нам цель христианской жизни в стяжании Святого Духа, преподобный Иоанн Кассиан Римлянин ставит главной целью монашеского делания чистоту сердца. Преподобный Макарий Великий говорит о том, что «душе, истинно во Христа верующей, должно из нынешнего порочного состояния перейти в состояние иное, доброе, и нынешнее уничиженное естество изменить в естество иное, Божественное, и соделаться естеством новым».

Главным условием достижения этих целей, которые в сущности одно, все святые отцы согласно считают борьбу со страстями, являющуюся по сути бескровным мученичеством, по словам преподобных Варсонофия и Иоанна: «Если ты хочешь обрести совершенный покой, познай, что претерпел Господь, и ты претерпи». По словам нашего духовного отца, приснопоминаемого архимандрита Петра (Афанасьева; † 2016), «не будет молитвы, если не бороться со страстями, не надо давать им места».

Одним из ключевых моментов борьбы со страстями святые отцы почитают борьбу с помыслами, которая осуществляется через откровение помыслов духовно опытному наставнику. По словам преподобных Варсонофия и Иоанна, скрывающий одолевающие его помыслы и не спрашивающий о них не может от них исцелиться, поскольку сам не может отличить хорошего от лукавого – этот дар подает Бог за «болезнование сердца». Осознание помыслов достигается ежедневным трудом – вниманием к ним и «рассмотрением себя». Духовник нашей обители архимандрит Петр в свое время рассказывал сестрам, что митрополит Питирим (Нечаев) имел обыкновение вечером перед сном записывать все грехи и помыслы, которые его особенно тревожили в течение дня, советуя нам поступать так же. Как говорит авва Дорофей, «будем же внимать себе и заботиться о легком, пока оно легко, чтобы оно не стало тяжким: ибо и добродетели, и грехи начинаются от малого и приходят к великому добру или злу».

Подвижник должен быть всегда готов к вниманию помыслам, как учат преподобные Варсонофий и Иоанн: «Правило твое да будет в том, чтобы жить, внимая своим помыслам»; «Как только приходит помысел, испытай его и отсеки». А наш духовник, отец Петр учил нас немедленно, как только случилось искушение помыслами или же совершили грех, приносить мысленное покаяние Богу, не откладывая до исповеди у священника (что, конечно же, необходимости совершения Таинства исповеди не отменяет). На одной из проповедей Батюшка предлагал молиться так: «Боже, я тону! Каюсь я, прими мое покаяние!»

В рассуждениях всех святых отцов сквозной нитью проходит мысль о том, что мы ни в коей мере не должны рассчитывать на свои силы в мысленной борьбе с врагом, должны непрестанно взывать к Богу с молитвой о том, чтобы Он укрепил нашу немощную волю и Сам споборствовал нам в этой страшной брани. Нам надо очень глубоко прочувствовать свое собственное бессилие, свои ничтожество и худость – мы сможем получить помощь от Бога только в том случае, когда осознаем, что сами ничего не можем и ничего не стоим. Как говорит Псалмопевец, Аз же нищ есмь и убог, Боже, помози ми. Помощник и Избавитель мой еси Ты, Господи, не закосни (Пс. 69:6). У святых отцов это называется смиренномудрием, которое авва Дорофей считал не отдельной добродетелью, но необходимой предпосылкой любой добродетели, дополняя, что «оно покрывает душу от всякой страсти и искушения».

По согласному мнению святых отцов, ничто так не способствует приобретению смиренномудрия, как послушание. Вот что говорит преподобный Антоний Великий: «Совершенство подвига есть послушание: и добро человеку, если он несет иго Господне от юности – служит и повинуется». Наш духовный отец, архимандрит Петр, в очень редких случаях определял новоначальным сестрам послушания, связанные с их мирским образованием. Довольно часто батюшка назначал сестре послушание, в котором она совершенно ничего не смыслила, и уж поневоле приходилось постоянно спрашивать совета, набивать шишки, учась на своих ошибках, и, постепенно теряя веру в свои собственные силы и умения, смиряться и начинать искать помощи у Бога. А, как писал преподобный Макарий Оптинский, «когда полагаетесь на Бога, то Он устроит всё во благое».

Часто сейчас бывает, что в монастырь приходят люди, довольно долго проработавшие на мирской работе, и поэтому есть опасность того, что и послушание они воспринимают как обычную работу. Нам очень важно помнить, что любой труд становится святым послушанием только в том случае, если мы во время его выполнения непрестанно посвящаем его Богу. Наш Батюшка говорил, что даже «вещи и инструменты в монастыре становятся богоносными, как в Горнем Иерусалиме. Об этом сказано у пророка Захарии: В то время даже на конских уборах будет начертано: «Святыня Господу», и котлы в доме Господнем будут, как жертвенные чаши перед алтарем (Зах.14:20). Преподобный Макарий Оптинский говорит: «Все делай ради Бога и не думай, что делаешь хорошо».

По учению святых отцов мы должны стараться любое послушание исполнять с непрестанной молитвой. В современных монастырях, сравнительно с древними, некоторые послушания часто требуют не только физического напряжения, но и умственного, из-за этого бывает сложно сосредоточиться на молитве Иисусовой. Можно в этом случае воспользоваться советами, которые дает в своих письмах святитель Феофан Затворник: «Жалеете, что молитва Иисусова не бывает непрерывною, что не произносите непрестанно, – это и не требуется. Требуется постоянное чувство к Богу, которое может иметь место и при разговоре, и при чтении, и при наблюдении и рассматривании чего-либо… Вопль из сердца краткий и сильный, вот что доходно!»

Мы приходим в монастырь перегруженными лишними знаниями и пустой мирской информацией, которая заполняет все наши помыслы. Очень тяжело с привычки к приобретению внешних знаний переключиться на познание глубины своего падения, что по слову святых отцов является большим, чем явные чудотворения. Преподобный Петр Дамаскин пишет, что «первым признаком начинающегося здравия души является видение грехов своих, бесчисленных, как песок морской». Если мы, живя в обители, не оставим своего влечения ко всему мирскому, не будем хранить наши чувства – особенно зрение, то мы никогда не сможем справиться с помыслами и очистить сердце. Преподобный Никодим Святогорец учит: «Храни же глаза свои, поскольку через них входят во множестве разбойники и овладевают душой твоей. Ведь если бы наши праотцы хранили глаза свои, то не были бы изгнаны из рая».

Для нас, современных монахов, одним из главных искушений являются современные компьютеры и телефоны. Наш духовник, отец Петр, говорил: «Телефоны портят сестер» и не разрешал пользоваться ими. Конечно, сложно в один миг избавиться от всех мирских пристрастий, но преподобный Макарий Оптинский нас ободряет так: «Помаленьку начинай, себе не доверяй, на свой разум не полагайся, воли своей отвергайся – и Господь даст тебе истинный разум».

Чтобы легче было справляться с помыслами, святые отцы советовали читать Священное писание, как учит преподобный Антоний Великий: «Прилежи чтению Писаний – и они исторгнут тебя из нечистоты». В древности отцы советовали монахам учить Евангелие и Псалтирь наизусть. В наше время такой подвиг уже практически невозможен – но мы должны хотя бы читать Священное Писание как можно чаще, чтобы, как говорил святой Серафим Саровский, ум «плавал» в слове Божием. Как известно, архимандрит Кирилл (Павлов) Евангелие читал постоянно, лишь только выпадала свободная минута. Архимандрит Наум (Байбородин) непрестанно призывал «читать Евангелие святое, это золотое слово, это откровение Божие», и сам ежедневно прочитывал несколько глав Евангелия еще до начала братского молебна, говоря, что «когда мы читаем Евангелие, то будто бы с нами Господь Сам беседует».

Последняя настоятельница нашего монастыря, схиигумения Олимпиада (Иванова), пережившая уже в преклонном возрасте изгнание из обители и ссылку, почитавшаяся еще при жизни праведницей, к духовному совету которой прибегало в свое время множество людей, в одном из писем говорит так: «Ты не умеешь жить? Так учись! И не у кого-нибудь, а у Самого Господа, нашего Учителя и Подвигоположника! Он ведь Сам сказал: Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененнии и научитеся от Мене, яко кроток Есмь и смирен сердцем и обрящете покой душам Вашим». Вот видишь, милый, у кого надо учиться? И на кого надо почаще посматривать душевными очами! Ведь Сам Спаситель Учитель наш, а иго Его благо, и бремя Его легко есть! Если будешь помнить Бога и Его ученье, то и не захочешь празднословить, разсеенничать, злиться, осуждать или насмехаться над кем, а будешь себя помнить и свои недостатки, в молчании со смирением трудиться, и получишь прощение грехов».

---

---

 

---

Доклад игумена Пантелеимона (Королёва), настоятеля Свято-Троицкого Данилова мужского монастыря Переславской епархии на круглом столе для монашествующих Ивановской, Владимирской, Костромской и Ярославской митрополий «Суть монашеского подвига в современном мире» (Кострома, 19 июня 2025 года)

---

Ваши Высокопреосвященства, Преосвященства, всечестные отцы игумены, матери игумении, братья и сестры!

Я хотел бы поговорить на тему «Суть монашеского подвига – и спасительное дело Христово от Благовещения до Пятидесятницы». Множество важных вещей, касающихся сути монашеского подвига, уже были раскрыты предыдущими докладчиками, осветившими важнейшие аспекты. Мне же хочется провести параллель между жизнью Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа и жизнью монашеской. Целиком спасительное дело Христово мы вспоминаем ежедневно в рамках центральной Евхаристической молитвы – анафоры, ежедневно проговариваем и пропеваем воспоминания о нем в Символе веры. Преподобный Паисий Святогорец говорит о том, что внимательно живущий монах каждую седмицу проживает как Страстную [1]. За год мы неоднократно прочитываем Евангелие, торжественно отмечаем все важные события спасительного дела Христова. Приглашаю еще раз окинуть их взором и попытаться приложить именно к жизни монашеской.

Конечно, взирая на Господа нашего Иисуса Христа, мы, христиане, ставим Его образцом для подражания. Апостол Павел призывает нас: Подражайте мне, как я Христу (1 Кор. 4:16). Христос является образцом для домохозяек и для правителей, для воинов и для пахарей, для мирян, монахов общежительных монастырей и для отшельников.

Постараемся взглянуть на жизнь Спасителя именно исходя из нашей аскетической, мироотреченной жизни.

Начало монашеского пути – и Благовещение

Монашеская жизнь начинается с неожиданного, логически необъяснимого призвания, когда человек начинает понимать, что его устремления сосредоточены на молитве, на устранении от мирских развлечений, на устремлении к богопознанию и молитвенному труду.

Это призвание может происходить в разных обстоятельствах, может происходить медленно или быстро, но эту встречу можно сравнить с Благовещением, когда приходит извещение от Бога – и приносит благую весть. Еще не монах – но тот, из кого должен будет родиться монах, – принимает благую весть, что с ним Господь, и что он особым образом благословен (ср. Лк. 1:28).

Эта весть может вызывать недоумение, естественные вопросы: «Как это будет? Ведь у меня нет ни монастыря, ни того духовного наставника, которому я могу полностью себя вверить?» Но Господь убеждает его, что сила Вышнего осенит его (ср. Лк. 1:35), и начнется новая жизнь. Задача будущего монаха – ответить, как Пресвятая Дева: Се, раба Господня; да будет Мне по слову твоему (Лк. 1:38). Печально бывает взирать на тех, кто слышал Божественный призыв, но не ответил на него, или же, приняв, не сберег благодатную теплоту призвания в сокровищнице сердца своего.

Но это призвание – еще не постриг. Решение о постриге должно созреть, выноситься в сердце. Оно будет сопровождаться трудностями, особенно перед самым постригом, когда может казаться, что Господь оставил, что нет людей, готовых разделить с нами и тягость, и радость этого решения.

Рождение монаха – и Рождество Христово

Рождение нового монаха может сопровождаться мистическими переживаниями – как для него самого, так и для окружающих. В чине монашеского пострига мы говорим, что даем обеты перед лицом ангелов и святых [2]. Позвольте процитировать фрагмент из «Нового Афонского патерика»:

«Когда отца Митрофана постригали… собралось много монахов. Один старенький монах во время последования увидел, как некий юноша в воинской одежде держит Митрофана за руку, ведет его к иконам, чтобы тот положил перед ними поклоны. Юноша вел себя, словно он был распорядителем всего, что происходило – последования пострига. Когда юноша подвел Митрофана положить поклон перед иконой Пресвятой Богородицы, то старенький монах увидел, что Матерь Божия протягивает Свою руку от иконы и дает ее юноше поцеловать. Затем он увидел диавола, который стоял в церковных дверях, скрежетал зубами и поносил одного из монахов, находившихся в храме, благодаря которому отец Митрофан принял постриг. Вдруг юноша в воинских одеждах – это был святой великомученик Георгий [3], – подошел к церковным дверям и трезубцем поразил диавола. Все видели, что старенький монах плачет в своей стасидии, но подумали: “Люди всегда приходят в умиление в такие моменты”. Однако после пострига этот старец отвел нас в сторонку и ради нашей духовной пользы поделился бывшим ему при постриге откровением» [4].

Постригаемый монах приносит обеты, и они же становятся для него особыми дарами, к которым он только начинает, как младенец, прикасаться, а впоследствии будет научаться извлекать из них большую пользу. Эти дары – драгоценное золото нестяжания, благоуханный ладан целомудрия, и смирна отречения от своей воли (ср. Мф. 2:11).

Монашеская жизнь – и бегство в Египет

Как мир не желал гостеприимно принимать появление нового монаха, так и после пострига желает его схватить и умертвить, подобно Ироду, убивавшему младенцев. И первое время монашества монаху подобает провести в «Египте», в положении, которое внешне может выглядеть сходным с рабством. Но там он научается послушанию, смирению, терпению.

Внешне это может выглядеть как унижение, подавление воли, но на самом деле в это время монах возрастает духовно, учась быть архитектором добродетелей, сыном плотниковым (ср. Мф. 13:55), творцом дома своей души, заботливым устроителем своей внутренней жизни.

Общественное служение

Идеально, если монашеская жизнь проходит в тишине, подобно годам жизни Христа до Его выхода на проповедь. Для такого монаха основное его дело – пребывать в послушании родителям, пребывать в дому Господнем и задавать правильные вопросы (см. Лк. 2:46–49). Это время обучения, время простых трудов, время пребывания в прекрасной безвестности.

Но многие из нас призваны к общественному служению: руководству, наставничеству, проповеди. Это тяжелое бремя, которое мы не сами на себя возлагаем. Приходят предтечи, которые возвещают, что настало для нас время более явного служения.

Как поступать в таком случае? Снова мы оказываемся в пустыне, уже не Египетской, а Иорданской. Нашими первыми учителями должны стать пост, уединение и молитва.

Так поступал Господь перед избранием апостолов, так поступали апостолы перед выходом на проповедь, так готовился к вступлению на путь священнослужения блаженный Августин, так поступали древние и новые подвижники, например, митрополит Вениамин (Федченков) служил сорокоуст и вел особый дневник перед принятием важных решений [5].

И что еще глаголю? Не достанет бо ми повествующу времене (Евр. 11:32) о событиях общественной проповеди Спасителя, Его смирении, поучениях и чудесах, о приложении которых написано немало святыми отцами, особенно о Преображении Господнем, соумирании и совоскресении с Ним.

Цель монашеской жизни – и Сошествие Святого Духа

Остановиться хочется на недавно праздновавшемся великом празднике, на Сошествии Святого Духа на апостолов – поскольку целью пришествия Господня на землю было не только научение и показание примера, но основание Церкви через ниспослание Святого Духа (см. Ин. 16:7–14). И образ Святой Троицы кисти преподобного Андрея Рублева можно толковать как образ молитвы Сына Отцу о ниспослании Святого Духа.

Какое отношение это имеет к нашей монашеской жизни?

Наша цель – святость, но не в одиночестве, не в отрыве от святых отцов, бывших прежде нас, и не в отрыве от тех иноков, которые будут следовать нашими стопами.

Наша цель – святость внутри Церкви, которая, если будет угодно Богу, станет явной для других. Святость, возносящая нас на Небо, святость, через которую Дух Святой призывает новых христиан к такой же жизни. На Страшном Суде предшествовавшие преподобные будут спрашивать нас, последовали ли мы их стопами, а иноки, следующие за нами, будут спрашивать, показали ли мы достаточно ярко им путь отцов.

Таким образом, цель монашеской жизни – устроение Церкви, умножение числа спасающихся, особенно в чине монашествующих.

-----------------------------

[1] Паисий Святогорец, прп. Слова. Т. 1. С болью и любовью о современном человеке; перевод с греч. – 6-е изд. – М.: Орфограф, 2020. С. 371.
[2] Последование малого образа, еже есть мантия / Требник монашеский. – СПб.: Библиополис, 2014. С. 17.
[3] Вероятнее всего, Небесный покровитель той кельи, в которой подвизался отец Митрофан.
[4] Новый Афонский патерик: в 3 т. Т. 2. Сказания о подвижничестве. М.: Орфограф, 2018. С. 89.
[5] «Послужи народу…»: Два сорокоуста / Митр. Вениамин (Федченков); Сост. Сергей Фомин. – М.: Паломник, 1999.