«Сей род ищущих Господа…» Духовная составляющая как один из факторов пополнения братства обители
Доклад игумении Тамары (Гончаренко), настоятельницы Александро-Невского женского монастыря Сергиево-Посадской епархии на региональном круглом столе «Пополнение братства обители. От чего это зависит» для ставропигиальных монастырей и монастырей Московской митрополии (Сретенский ставропигиальный мужской монастырь Москвы, 3 июля 2024 года)
Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства, досточтимые отцы игумены и матушки игумении, дорогие братия и сестры!
Позвольте мне представить тему своего доклада: «“Сей род ищущих Господа…” Духовная составляющая, как один из факторов пополнения братства обители». Первоначально мне хотелось дать своему докладу другое название: «Любовь и жертвенность как один из факторов пополнения братства обители». Но потом родилось иное решение. В своем докладе я хочу остановиться на духовной составляющей как самого человека, так и обители. С одной стороны для вступления на монашеский путь необходимо Божественное призвание, стремление человека к богоискательству и богопознанию, способность к подвигу самоотречения и самопожертвования. С другой стороны, в самой обители должна быть духовная жизнь и условия для внутреннего делания. Обсуждая данную тему со знакомым мне священником, я услышала от него следующую мысль: «Если бы я решил посвятить себя монашеству, то выбирал бы не сельскохозяйственную артель, а обитель, в которой теплится духовная жизнь».
Веди меня, тропинка, в дальний скитОт суеты изменчивого мира,
Туда, где не творят себе кумира,
Где благодать сугубая царит... К спасенью узкий выбирая путь,
Хочу от суеты навеки скрыться,
И, подвизаясь, плакать и молиться,
И Богу дар умноженный вернуть; Под сенью стройных кленов и дубов,
Прислушиваясь к музыке небесной,
Почувствовать всю легкость ноши крестной
И Богородицы честной Покров; Надеяться, и верить, и любить
Друзей, врагов, и небеса, и землю.
И радости, и скорби – всё приемля,
За жизнь и смерть Творца благодарить.
Приведенные выше стихотворные строки отражают искания жаждущей Бога души. «Душа моя жаждет Бога живого. Душа моя снова ищет досыта насладиться Господом… Скучает душа моя о Господе, и слезно ищу Его. Как мне не искать Тебя, Господи? Ты Сам прежде взыскал меня и дал мне насладиться Духом Святым; и теперь душа моя скучает по Тебе. Сердце мое возлюбило Тебя, и молю Тебя: дай мне до конца пребыть в любви Твоей; дай мне ради любви Твоей терпеть все скорби и болезни», – так трепетно говорит нам о любви к Богу старец Силуан Афонский [1].
Такая любовь и подвигала тысячи душ встать на узкий путь спасения, уклониться с широкого пути мира и уйти в пустыню, чтобы быть наедине с любимым Господом. «Чтобы удостоиться этого созерцания и встречи, монахи и монахини принимают и пост, и труд, и смирение, и бдение, и бедность, и послушание, и другие обеты, только чтобы удостоиться этого духовного свидания с Господом своим» [2] .
Церковная история знает несколько периодов расцвета монашеской жизни, когда братства и сестричества пополнялись и преизобиловали числом монашествующих. Четвертый век христианства. Церковь только пережила страшные гонения: христиан распинали на крестах, бичевали, отдавали диким зверям, предавали изощренным пыткам, зашивали в мешки, которые обливали смолой и зажигали во время народных гуляний. Преследования христиан начались в I веке и продолжились до начала IV века. Миру было явлено неисчислимое количество мучеников и исповедников, засвидетельствовавших своими подвигами и страданиями верность Христу. Их пример до сих пор привлекает сердца, жаждущие богопознания.
Ослабление строгости христианской жизни, вступление в Церковь язычников, которые заботились только о мирских интересах, побуждали ревнителей благочестия покидать города и селения, уходить в пустыню, проводить жизнь в подвиге самоотречения, молитве и богомыслии. Основателем монашества по праву считается преподобный Антоний Великий. Его монашеский путь начался с божественного призвания: Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах (Мф. 19:21)
На Руси расцвет монашества связан с именами преподобных Антония и Феодосия Печерских, преподобного Сергия Радонежского, Оптинских старцев. Что же подвигало людей к избранию монашеского пути? Любовь к Богу, желание послужить Ему в подвиге молитвы, в несении трудов на благо обители. И одним из факторов, привлекающих к поступлению в монастыри, была благочестивая жизнь христианских подвижников, их личный пример внутреннего делания, непрестанной молитвы, глубокого самоотвержения.
В ряду таких носителей Духа можно назвать схиигумению Фамарь (Марджанову). Устроенная ею на основе высоких христианских идеалов монашеская обитель стала образцом и путеводной звездой для многих монастырей и монашествующих. Высота и чистота ее духовной жизни, молитвенные подвиги, широкий ум, непоколебимая вера привлекали множество душ, ищущих христианского совершенства.
Люди, ищущие монашеской жизни, нуждаются в духовном руководстве и стремятся в те обители, в которых есть носители Духа. В «Отечнике» святителя Игнатия (Брянчанинова) есть глубокая мысль: «Авва Исаия говорил о новоначальных монахах, предавших себя в послушание духовным отцам: «Краска, в которую первоначально выкрашена багряница, ничем не изглаживается с багряницы». Это значит: первоначальное направление, которое получится иноком при вступлении его в монастырь, остается в нем, в большей или меньшей степени, на всю жизнь» [3].
«В Х и ХI веках монастырей в России было столько, сколько было просвещенных христианством городов. Но монастыри эти, устрояемые так усердно князьями и боярами – по большей части среди городов, среди мирской суеты и шумных княжеских пиров и широкого разгула, не выполняли и не могли выполнить высшей задачи своего назначения. “Много было монастырей, говорит летописец, поставлено от князей, от бояр, но не таковы они, какие основаны слезами, пощением и молитвою”. И это потому, что жизнь иноческая, требующая не минутных порывов души, не кратковременного пробуждения религиозного чувства, но постоянного неуклонного шествия по пути самоотвержения, всегда нуждалась и нуждается в великих руководителях, которые бы утверждали колеблющуюся волю на тесном пути спасения. Иноки, жившие среди городского шума, не видевшие у себя в монастырях примеров бесстрастной жизни, легко увлекались миром, с его похотьми: и тогда это монашество представляло жалкое только подобие Антониева – Восточного монашества и имело печальные плоды своего существования» [4].
Размышления над заявленной темой круглого стола заставили меня погрузиться в воспоминания, почему я выбрала монашеский путь. Семья, в которой я выросла, не была церковной. Из раннего детства сохранились воспоминания о том, как мы были в гостях у бабушки, в маленьком провинциальном городке Трубчевске Брянской области. Бабушка повела меня в храм, где я впервые увидела Распятие и услышала историю о предательстве Иуды и о крестных страданиях Господа Иисуса Христа. Впечатления были настолько глубокими, что в моем сознании отложился отчетливый образ: на Кресте висит настоящий человек. Меня переполняли чувства огромной жалости и сострадания ко Христу и чувство негодования по отношению к людям, предавшим Его смерти.
Мои первые представления о монашестве начали складываться в подростковом возрасте. Как-то в школе задали сочинение, для которого я решила поискать интересный живой материал. Городская библиотека находилась рядом с нашим домом. Пролистывая журнал «Литературная учеба», я увидела портрет монахини в белом апостольнике. Это был портрет схиигумении Фамари, написанный художником Павлом Дмитриевичем Кориным. Я с интересом прочитала небольшую статью о матушке, повествующую о ее жизненном пути и несколько приукрашенную светской хроникой. Могла ли я подумать, что через 10 с небольшим лет я стану насельницей основанного ею Серафимо-Знаменского скита?
В студенческие годы я встретила на своем пути людей высокой духовной жизни. До сих пор в моей памяти живет образ матушки Марии, келейницы схиархимандрита Серафима (Мирчука). Батюшку я посещала в период моего обучения в Елецком Педагогическом институте. Отец Серафим был кладезем церковной премудрости. На светские темы он беседовал редко, поскольку вся его жизнь с раннего детства прошла в монастыре. Часто он говорил: «Всё, что я умею, я делаю так, как было у нас в Почаеве». Однажды после посещения старца я осталась на беседу с матушкой Марией и сказала ей о своем желании быть монахиней. Она мне ответила: «Будешь». А потом добавила: «И больше будешь». Мне всегда казалось, что от ее лица исходит свет. Господь давал этим людям за их всецелую и самоотверженную любовь к Нему богатые духовные дары.
Окончательное решение пойти монашеским путем родилось у меня при посещении Свято-Даниловой обители. Что-то подобное произошло и со схиигуменией Фамарью во время ее приезда в Бодбийскую обитель. Атмосфера монастыря, покой, уединение и молитва поразили ее. В своих воспоминаниях она написала так: «Сердце мое дрогнуло и окончательно прилепилось к иночеству».
У отца Эмилиана Вафидиса есть интересная мысль, где он отмечает у каждого последующего поколения монашествующих ностальгию по прошлой эпохе: «Даже в VII и VI веках отцы ублажали былые времена: не только потому, что седая древность напечатлелась в их душах как некая легендарная и достопамятная эпоха, но и потому, что в древности людям в гораздо большей степени был присущ геройский дух» [5].
Современное общество заражено эгоизмом. «Нужно жить для себя» – принцип, по которому живет нынешний человек. «Эгоизм – действительно причина всех трагедий жизни человека, человечества на земле. Это есть положение, обратное тому, к которому мы призваны заповедью Божией: Богом заповедано любить всякого ближнего, всякого со-человека, как самого себя» [6].
Монашество пополняется из мирян. Но что может дать современная семья монастырю? Очень маленький процент людей имеет этот геройский дух – стремление к подвигу. Зачастую дети, подростки не имеют элементарных трудовых навыков. Школа дореволюционная во главу угла ставила духовно-нравственное и трудовое воспитание. Есть прекрасная книга «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко», написанная Еликонидой Федоровной Зенковой. Книга посвящается тем, кто жил, живет и будет жить для ближних своих. Подвижница благочестия рассказывает, как с детских лет их приучали к молитве, посту и любви к богослужению. Она вспоминает: «От мамы мы многому научились. Она всегда работала и пела. Меня с четырех лет заставляли помогать сажать картошку, складывать колотые дрова, когда папа колол их, полоть с папой овощные грядки. Но то еще была работа рядом со старшими. Когда же мне исполнилось шесть лет, мне поручили кур, уже совсем самостоятельно ходить за ними» [7]. В наше время такие приемы воспитания считаются чуть ли не преступными.
Советская школа, отбросив воспитание духовное, оставляет нравственное и трудовое. Как человек, выросший в советскую эпоху, я помню, что мы воспитывались на книгах о подвиге: «Два капитана», «Повесть о настоящем человеке» и других. Школа и семья давали трудовое воспитание, мы участвовали в уборке пришкольной территории, дежурили в классах, принимали участие в сборе урожая, пропалывали свеклу. С детских лет закладывалось чувство долга и ответственности, взаимопомощи и взаимовыручки. Раньше люди могли выполнять хозяйственные работы самостоятельно. Такая самодостаточность, привычка к труду, простота и умеренность отличала людей прошлого поколения. Соответственно отличался и их образ жизни и мышления. В 90-е годы в монастыри в основном шли люди, получившие именно такое воспитание.
Сегодня очень трудно найти душевно уравновешенного человека. «Представьте себе, что человек, проведший детство и юность перед экраном телевизора и в непрестанных разговорах по телефону, приходит в монастырь» [8]. В современном мире страшнейшим врагом духовной жизни является развлечение внимания. Виной же тому бывают тысячи впечатлений, образов и представлений, окружающих современного человека со всех сторон, а также многообразная информация, настолько обильная, что в ней уже невозможно выделить существенное и отсеять лишнее. Погруженный в эту бездну человек теряет покой, самоконтроль, возможность взглянуть на себя трезвым взглядом. Он весь растворяется во внешнем мире и становится чуждым самому себе.
В современных семьях зачастую между родителями нет взаимной любви, присутствуют домашние раздоры, очень много неполных семей. Во многих семьях есть пресыщение материальным благополучием. Монастырь – это большая семья, где друг от друга требуются терпение, забота. «Первое, что мы храним в монастыре – это истинная любовь. В монастыре моя жизнь, можно сказать, имеет одну цель: я должен стать ближним для своего брата, должен служить ему, отвергнув свое «я». Но что говорить о монастырях? Один батюшка поделился со мной своими переживаниями. Матери наших православных прихожан приходят к нему со своей болью – молодые люди не желают вступать в брак, создавать семью, не хотят брать на себя ответственность за другого человека, жертвовать собственным благополучием, личным временем, покоем.
Отец Эмилиан отмечает, что все идеалы подвижничества, аскезы, любви к родине и семье сегодня утрачены, выброшены как мусор. Единственная цель людей нашей эпохи – добиться своего, удовлетворить свой эгоизм, который постоянно кричит: «Хочу, чтобы было так! Я хочу этого!» [9]. Мы наблюдаем все чаще потребительское отношение друг к другу, жизнь по принципу «выгодно – не выгодно».
Тренер одной нашей юношеской сборной поделилась со мной переживаниями о том, что наше молодое поколение и духовно, и физически расслаблено. В спорт приходят дети со слабым здоровьем, которые плохо преодолевают трудности, постоянно ноют и жалуются. И в монастырях есть такая же проблема – тяжелый физический труд пугает современного человека. «Наши прадеды переносили на плечах большие камни, увесистые мешки, разные тяжести. Физический труд укреплял весь организм. А сейчас поднимет ли человек хотя бы малую тяжесть? Куда там. Попробуй-ка попросить сестру пойти поработать пять минут в саду? “Ох, моя поясница!” – тотчас услышишь в ответ» [10]. Все это проявление душевной и телесной немощи нынешней молодежи представляет серьезную проблему для современного монашества. Мир неудержимо меняется, и он никогда уже не будет таким, как прежде.
В заключение мне хотелось бы сказать, что пополнение братства обители зависит как от духовного состояния самой обители, так и состояния того общества, в котором живет человек, приходящий в монастырь. Монах приходит в монастырь по любви к Богу. Цель его прихода – общение со Христом, ощущение Его присутствия. Господь призывает разных людей. «Любовь к Богу есть первая заповедь, но с ней неразрывно связана другая, подобная ей, – любовь к другому человеку, как к самому себе. Эта наиважнейшая заповедь Божия записана во всех четырех Евангелиях. У апостола Иоанна Богослова в его первом Послании отождествление любви к Богу и к ближнему, то есть освобождение от эгоизма, даже самого возвышенного, достигает наивысшей степени. Будем любить Бога, – говорит апостол Иоанн, – потому что Он прежде возлюбил нас. И добавляет: Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего, – заканчивает апостол Иоанн свою мысль (1 Ин. 4:19–21)» [11].
-----------------------------
[1]. Софроний (Сахаров), архим. Преподобный Силуан Афонский. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2005. С. 346.[2] https://azbyka.ru/otechnik/Nikolaj_Serbskij/missionerskie-pisma/7
[3] Игнатий (Брянчанинов), свт. Отечник. Изд-во Владимирской епархии, 2002. C. 134/
[4] Матфей (Кудрявцев), диакон. История православного монашества в северо-Восточной Руси со времен преп. Сергия Радонежского. Крутицкое патриаршее подворье. Общество любителей церковной истории. Москва. 1999. С. 3–4.
[5] Эмилиан (Вафидис), архим. Дом Божий – врата небесные: о монашестве, игумене и послушнике: пер. с греч. – Екатеринбург: Изд-во Александро-Невского Ново-Тихвинского женского монастыря, 2022. C. 12.
[6] Софроний (Сахаров), архим. Духовные беседы. Т. 2 – Свято-Иоанно-Предтеченский монастырь, 2007. C. 13.
[7] Зенкова Е.Ф. Кресту Твоему поклоняемся, Владыко. – СПб.: НИКА, 2012. C.17.
[8] Эмилиан (Вафидис), архим. Указ. соч. С. 13.
[9] Там же. С. 14.
[10] Там же. С. 15.
[11] Тит Коллиандер. Узкий Путь. Изд-во «Даниловский благовестник». С. 3–4.