---

Доклад игумена Исаакия (Иванова), настоятеля Иоанно-Богословского мужского монастыря села Пощупово Рыбновского района (Рязанская епархия) на межъепархиальном круглом столе «Пополнение братства обители. От чего зависит?» с участием монашествующих Воронежской, Липецкой, Рязанской и Тамбовской митрополий (Тамбовская духовная семинария, 17 мая 2024 года)

---

Вопрос, заявленный в названии доклада, не менее важен, чем вопрос пополнения братства обители, так как важно, чтобы брат не только пришел, прожил в обители несколько лет и принял постриг, – важно, чтобы он остался верным своим обетам до конца жизни. Чтобы он полюбил Христа настолько, что монашеский образ жизни и жертвенное служение Богу и ближним стали для него благим игом Христовым и бременем легким. Важно, чтобы никто и ничто уже не могло отлучить его от любви к Богу.

В рамках небольшого выступления невозможно описать все возможные причины ухода брата из обители. Рассмотрим лишь некоторые, наиболее распространенные.

Необходимо понимать, что уход из монастыря это грех против Бога и против ближних, братьев. Святитель Василий Великий пишет, что монах принес себя Богу в дар, и уход из обители является воровством у Бога, святотатством: «На каждого, принятого в братство и потом нарушающего произнесенный обет надобно смотреть как на согрешившего Богу, пред Которым и Которому он произнес исповедание согласия своего. Если же, сказано, согрешит кто Богу, кто помолится о нем? (1 Цар. 2:25) Посвятивший себя Богу и потом бежавший к другому роду жизни стал святотатцем, потому что сам себя похитил и присвоил себе Божие приношение» [1]

Вступая в монастырь и принимая постриг, брат вступает в неразрывную вечную связь с братством, в духовный союз и единение с ним: «Однажды вступивший в союз и единение духовного братства не вправе уже разрывать узы и разлучаться с теми, с которыми стал соединен <…> принявший на себя условия духовного сожительства, имеющего неразрывную и вечную связь, не вправе отделять и отторгать себя от тех, с которыми вступил в единение, или поступающий так подвергнет себя самым тяжким наказаниям свыше» [2].

Насколько печальны могут быть последствия оставления монахом обители, – о том есть множество свидетельств, и здесь можно упомянуть один случай.

Несколько лет назад я возвращался из Троице-Сергиевой лавры на электричке. Ко мне подсел мужчина лет тридцати пяти и, попросив его выслушать, стал рассказывать о своей жизни, о своем горе.

Пять лет назад он приехал в большой женский монастырь. Одна из инокинь обители ему понравилась. Игумения не смогла ее удержать, вынуждена была отпустить. Они поженились. У них родилось двое детей. Когда детям было 3 и 4 года, вся семья попала в автомобильную аварию. Все погибли, выжил только отец семейства, водитель. И в конце рассказа он спросил: «Как мне теперь жить дальше?»

Я ответил ему: «Вы понимаете, что вы похитили невесту Христову?»

На что он склонил голову.

Я продолжил: «Вам необходимо принести Богу покаяние, понести епитимью. Если сможете уйти в монастырь с полным осознанием и серьезностью этого шага, идите на покаяние и спасение. Если не можете, то понесите в миру покаяние с телесным воздержанием хотя бы год или лучше три, понимая, что по церковным канонам полагается гораздо бо́льшее время. И только после этого ищите невесту, свободную от обетов Богу или мужу».

Из этого трагического примера видно, что не только постриженные в мантию и произнесшие обеты Богу, но и сделавшие шаги в этом направлении и принявшие иночество, уже посвящены Богу.

Прежде, чем рассмотреть возможные причины ухода из обители, необходимо убедиться, насколько правильными были мотивы поступления брата в монастырь. Истинных побудительных причин оставления всего житейского, по словам преподобного Иоанна Лествичника, три: «…или ради будущего царствия, или по множеству грехов своих, или из любви к Богу. Если же они не имели ни одного из сих намерений, то удаление их из мира было безрассудное» [3].

«… Отрекшийся от мира из страха подобен фимиаму, который сперва благоухает, а после оканчивается дымом. Оставивший мир ради воздаяния подобен мельничному жернову, который всегда одинаково движется; а исшедший из мира по любви к Богу в самом начале приобретает огонь, который, быв ввержен в вещество, вскоре возжет сильный пожар» [4]

Поэтому причины, по которым иногда обращаются в монастырь: несчастная, безответная любовь, измена супруга (супруги), отсутствие жилья, потеря работы, документов и т. д. не являются поводом ухода из мира, но лишь поводом побыть в обители некоторое время, переосмыслить свою жизнь, получить помощь и поддержку для продолжения жизни в миру. Но иногда бывает и так, что человек, не имевший истинных побудительных причин для отречения от мира, побыв некоторое время в обители, приобретает правильное внутреннее устроение души, общаясь с духовниками, читая. Так, например, мне известен случай, когда брат приехал в монастырь с благочестивыми родственниками на пару недель и остался в обители, приняв через несколько лет постриг.

Вредные привычки. Не стоит и говорить, что они недопустимы в монастыре. Однако бывает, что брат до поступления в монастырь был зависим от какой-то вредной привычки и преодолел ее. И если, живя в обители долгое время, брат не возгревает в себе духа, то прежние страсти просыпаются с новой силой.

Действие призывающей благодати подталкивает человека, обратившегося к Богу, жить церковной жизнью, заниматься деятельным покаянием, и ему иногда приходит мысль всецело посвятить себя Богу и пойти в монастырь. Но человек должен заглянуть внутрь себя и проверить искренность и твердость своих намерений, запастись терпением, смирением, постоянством, испытать себя. При этом нельзя принимать постриг без длительного искуса в обители.

Проблема, которая на современном языке звучит как «выгорание», на самом деле является охлаждением, потерей ревности в духовной жизни, унынием, нерадением – происходит больше не от внешних условий жизни, а от неудовольствия, неудовлетворенностью жизнью, постоянным нарастанием ропота в человеке.

Чаще так бывает с теми, кто многого желает и не получает этого.

Главная причина – неправильная духовная жизнь, потеря благодати, которая поддерживала человека. Из-за самонадеянности, уклонения от возложенных на него Богом обязанностей, превозношения, нерадения, умаления надежды на Бога. Ярким примером того, как человек при настигнувших его скорбях и тяжелых обстоятельствах не возлагает всю надежду на Бога, а начинает тонуть, является образ апостола Петра, идущего по водам и начинающего тонуть, устрашившись сильного ветра и проявив маловерие.

Безусловно, наличие опытного непрелестного наставника необходимо в духовной жизни. Духовник, по совету святителя Игнатия Брянчанинова, должен учить и жить по Евангелию. Но даже если нет такого рядом, хотя бы нужен совет с единомысленными, чтобы брат не полагался всецело на свой разум.

Благоговейное участие в таинствах исповеди и Причащения, вообще литургическая жизнь способствует правильной духовной жизни, обновляет духовные силы и возгревает любовь ко Христу.

Преподобные Варсонофий Великий и Иоанн Пророк поучают:

«Не бросай орудия, без которого нельзя возделать плодоносную землю. Орудие это, соделанное Великим Богом, есть смирение: оно искореняет все плевелы с поля Владыки и подает благодать обитающим на нем. Смирение не падает, но воздвигает от падения тех, которые имеют его. Возлюби всем сердцем плач, ибо и он – соучастник благого сего делания <…> Себе внимай и ожидай приближающейся смерти. Говори себе слово блаженного Арсения: “Арсений, зачем ты вышел из мира?” Научайся тому, чего пришел ты здесь искать. Теки к Иисусу, чтобы и достигнуть Его <…> Если хочешь преуспеть – трудись <…> Возжелай быть в Царствии Небесном, а не в геенне огненной» [5]

Преподобный Нил Синайский для поддержания горения духа советует:

«Никогда не должно пребывать в праздности и прекращать изучение Писания, молитву, духовные песнопения и светоносное, согласное с правдою, делание, чтобы, вознерадев о себе самих, при расслаблении нравов, не утратить нам теплоты благодати. Посему-то божественный Апостол повелевает, взывая: духа не угашайте (1Сол. :19)» [6]

Таким образом, пребывая в монастыре, необходимо постоянно поддерживать теплоту благодати, ревность ко спасению, смиряться, и тогда никакие волны искушений не смогут поколебать смиренного подвижника.

-----------------------------

[1] Василий Великий, свт. Творения: в 2 т. Т. 2 . – М.: Сибирская благозвонница, 2009. С. 176.       
[2] Там же. С. 358.       
[3] Иоанн Лествичник, прп. Преподобного отца аввы Иоанна, Игумена Синайской горы, Лествица. – М.: Даниловский благовестник, 2013. С. 28.       
[4] Там же. С. 32.       
[5] Варсонофий и Иоанн, прп., Преподобных отцов Варсонофия и Иоанна руководство к духовной жизни в ответах на вопрошения учеников. – М.: Сибирская благозвонница, 2013. С. 275–276.       
[6] Нил Синайский, прп. Письма. – М.: Благовест, 2010. С. 374

---

Выступление игумена Михея (Барановского), наместника Зосимо-Савватиевского Велико-Кракотского мужского монастыря Новогрудской епархии за круглым столом «Пополнение братства (сестричества) обители. От чего зависит?» (Елисаветинский женский монастырь, г. Минск, 7 августа 2024 года).

---

Ваше Преосвященство, всечестные отцы, матушки игумении, братья и сестры!

Сегодня мы с вами обсуждаем актуальную тему для наших монастырей: почему в наше время из мира в монастыри так мало приходит молодых братьев и сестёр? За исключением немногих обителей. Это наша общая боль. Особенно, если мы будем сравнивать наше время с 1990-ми – началом 2000-х годов, когда в монастыри каждый год приходило много новоначальных. Так в чём же причина? Постараемся кратко с Божией помощью разобраться в сути этой проблемы. И, может быть, вместе у нас получится найти выход из сложившейся ситуации.

Первой и, по мнению святых отцов, главной причиной является зависимость монашества от состояния мира и духовного состояния народа. Вот что пишет святитель Игнатий (Брянчанинов) в относительно благополучном XIX веке: «Мы крайне слабы, окружающие нас соблазны умножились, усилились чрезмерно: в обольстительных разнообразии и привлекательности предстоят они болезненным взорам ума и сердца, притягивают их к себе, отвращают от Бога. Мы столько подчинились влиянию соблазнов, что даже руководство словом Божиим, единственное средство спасения, нами оставлено»[1]. «С сердечным сожалением смотрю на неминуемое падение монашества, что служит признаком падения христианства. Кто приходит в монастырь? Люди из низшего класса почти исключительно; почти все приходящие уже расстроили свою нравственность среди мира»[2].

Что же можно сказать о современном духовном состоянии нашего народа? Мы сейчас живём в мире, в котором настойчиво культивируются антихристианские ценности, противоположные Евангелию. Пагубные страсти считаются нормой жизни, и современному человеку, особенно молодому, очень трудно противостоять этому грязному потоку, который льётся на него со всех сторон. Святитель Игнатий пишет, что в его время молодые люди, которые начитались романов о любви, очень трудно и долго приобретали чистую молитву, потому что все образы, которые запечатлелись в их душах после такого чтения, постоянно всплывали в уме и сердце, мешая чистой молитве. Как же тяжело молодым людям нашего времени очиститься от той скверны, которой их душа питалась в миру!

Самые необходимые условия, без которых не может состояться настоящий монах – отсечение своей воли и готовность выполнять послушание – очень тяжело даётся современному человеку, так как послушание родителям и старшим практически исчезло из наших семей. Ребёнку с детских лет либо потакают в капризах, воспитывая в нём эгоизм, либо предоставляют его самому себе, развивая в нём своеволие, несдержанность и леность. Многие родители даже из благополучных семей, в которых дети воспитывались по-христиански, рассказывают, что взрослея, в 14-15 лет, подпадая под влияние улицы и интернета, дети, к сожалению, уходят из Церкви. Если же по Божией милости молодые люди и приходят в монастырь, то сколько времени, труда и сил понадобится, чтобы такой молодой человек из мирского стал монастырским!

Следующая причина, на которую хотелось бы обратить внимание – это оскудение опытных игуменов, которые переняли опыт и традиции святоотеческого руководства монастырями. К сожалению, в наше время у нас нет возможности пожить с опытным игуменом несколько лет и научиться от него духовному руководству братией. Много лет назад, когда меня назначили наместником монастыря, Господь сподобил первый раз посетить Святую Гору Афон, где в беседе с игуменом монастыря Дохиар старцем Григорием[3] я спросил, как правильно руководить братией? На что он, улыбнувшись, ответил: «Приезжай к нам в монастырь и походи за мной несколько лет. Только тогда ты что-то поймёшь».

На мой взгляд, есть и такая проблема, когда сами игумены не хотят брать в свой монастырь молодых, зная сколько труда и сил нужно для воспитания будущего монаха. Очень важно, чтобы игумен или сам окормлял новоначальных, или назначал на это послушание духовно опытную и богословски грамотную старшую братию. А в жизни, к сожалению, бывает так, что брат, приходя в монастырь, оказывается предоставленным сам себе и, не имея духовного руководства, живёт только по книгам, неправильно понимая их, и в результате он или уходит из монастыря, или повреждается духовно.

Очень важно, чтобы новоначальные видели добрый пример монашеского жития в евангельском духе у игумена и старшей братии. А если они видят обратное – ссоры, зависть, стяжательство, непослушание и другие пороки – то вряд ли молодой человек с добрым и чистым сердцем захочет остаться в таком монастыре. И ещё, к сожалению, бывает так, что игумен неодинаково относится ко всем братьям: одних сильно приближает к себе, предоставляя им некоторые привилегии, а другим, к которым он не расположен, всячески даёт понять, чтобы они покинули монастырь.

Ещё одна причина, по которой молодые люди недолго задерживаются в наших монастырях – это то, что некоторые монастыри, особенно городские, превратились в приходы, окормляя практически только мирян. Мы прекрасно понимаем, как тяжело молодому человеку, в котором ещё кипят плотские страсти, постоянно сталкиваться с мирскими людьми, одетыми не всегда благочестиво, особенно если это венчание или крещение.

Если в наше время в бытовом плане практически все монастыри достигли благополучия, то в духовном устроении у нас ещё не всё в порядке. Например, не во всех наших монастырях ежедневно служится Литургия, даже если в них имеется такая возможность. А ведь так важно, чтобы братия могла ежедневно молиться на вечернем и утреннем богослужениях и особенно на Литургии, которая является центром всей монастырской жизни.

Конечно же, все мы хотели бы иметь в монастыре большую и благочестивую братию. Но здесь нас подстерегает другая проблема, когда игумен поспешно постригает и даже рукополагает нужного для монастыря человека, не готового к этому и даже не прошедшего необходимый искус. Мы знаем печальные примеры наших монастырей, когда такие монахи и даже иеромонахи покидали монастыри, и некоторые из них оставляли монашество. Ещё раз хочется всем нам напомнить, насколько важно и необходимо для нас руководствоваться учением святых отцов, заповедавших нам не постригать новоначальных ранее трёх лет со вступления его на монашескую стезю.

В заключение хотелось бы сказать следующее. По моему мнению не стоит любыми средствами стремиться к увеличению числа насельников наших монастырей, а больше потрудиться с теми, кто уже достаточное время пребывает в обителях. Этот труд требует большого терпения, понимания того, что его результат почти незаметен, а преуспеяние весьма медленно. Но само стремление, движение в нужном направлении, упование на милость Божию неизбежно привлечёт Божественную благодать, «всегда немощное врачующая и оскудевающее восполняющая»[4].

 

______________________

[1] Святитель Игнатий (Брянчанинов). Приношение современному монашеству.

[2] Святитель Игнатий (Брянчанинов). Собрание сочинений, Т. 8, письмо 126.

[3] Архимандрит Григорий (Зумис); 1942-2018 гг.

[4] Из молитвы чинопоследования Таинства Священства.

---

Доклад епископа Солнечногорского Алексия, наместника Данилова ставропигиального мужского монастыря Москвы на региональном круглом столе «Пополнение братства обители. От чего это зависит» для ставропигиальных монастырей и монастырей Московской митрополии (Сретенский ставропигиальный мужской монастырь Москвы, 3 июля 2024 года)

---

Мне кажется, что более всего в монастырь привлекает именно духовная жизнь, потому что эта жизнь есть «иного жития вечного начало» [1]: это дыхание вечности – тот воздух, которым дышит человеческая душа. Если это внутреннее содержание монастырской жизни взращивается игуменом и насельниками, то в обитель будут приходить те, кто взыскует вечной жизни. Очень важно и то, чего ищет сам приходящий: если он стремится не к власти, славе, карьерному росту, удобной и беспечальной жизни и так далее, а ищет духовного преуспеяния, то в благоустроенной обители он найдет все, что для него необходимо.

«Что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?» (Мф. 19:16) Этот вопрос задают Господу Иисусу Христу многие его собеседники. Как бы ни он звучал, какими словами ни был выражен – это самый главный, самый волнующий вопрос. Все Евангелие, все Священное Писание и святоотеческие творения посвящены именно ему. От того, как человек воспримет ответ и исполнит сказанное, насколько полно, безраздельно и решительно последует за Христом, зависит его вечная участь. Те, кто приходит в монастырь, всегда задают нам, игуменам и игумениям, тот же вопрос. Он может звучать примерно так: «Как спастись?» «Как обрести мир в душе?» «Как избавиться от мучающей страсти?» «Как примириться с ближними?» «Как вновь и вновь не оскорблять Бога тем или иным грехом?» «Как приблизиться к Богу в молитве, в каком-нибудь духовном делании, подвиге или добродетели?» Все перечисленные вопросы и множество других, которые мы слышим от духовных чад, рождаются из одной глубинной потребности человеческого духа – вечно жить с Богом.

Слова пасхального канона «иного жития вечного начало» всегда как-то радостно отзываются в душе. Ведь вечная жизнь начинается уже на земле, внутри нас – это жизнь жительствующая, качественно иная, проходящая в сердечных глубинах, где воцаряется Господь, наполняя сердце человека радостью, любовью, миром. Это внутреннее состояние, в котором человек восходит «от силы в силу» (Пс. 83:8) по духовным степеням, именуется Царствием Божиим.

До того как вступить на самую первую духовную ступеньку, приходящие в монастырь – каждый в свою меру, почувствовали и пережили любовь Божию, вкусили и увидели «яко благ Господь» (Пс. 33:9). Бог посещает человека в самых различных обстоятельствах – радостных, вдохновляющих, скорбных, сложных, непривычных, любых других. Порой бывает, что Господь приходит к человеку и во грехе его, и в падении его и буквально вырывает из греховной бездны. Но даже в таких крайних условиях Бог действует благородно, деликатно, не нарушая человеческой свободы. Бывает, что сердца вдруг касается живительное слово Божие или чей-либо пример, либо человека посещает какое-то доброе чувство, побуждение к благому поступку, и тогда душа отвращается от греха и раскрывается навстречу Богу. А бывает, что человеку очень хорошо и благодатно в храме, на молитве, на святых местах – он чувствует себя окрыленным, обновленным. Новообращенные нередко приходят в обители с таким вот чувством, и относиться к загоревшейся в них искорке духовной жизни нужно очень бережно, чтобы, с одной стороны, не погасить это горение, а с другой – уберечь от опасности, которая называется «обольщением», «прелестью». Здесь все зависит от того, насколько новоначальный послушен и восприимчив по отношению к духовному наставнику.

Итак, взыскуя жизни по подобию небесной, новоначальный в духовных книгах, а, может быть, в благочестивом паломничестве, встречается с монашеством. Первое, что он видит – это внешняя сторона: прекрасные храмы, благообразное и «по чину» (1 Кор. 14:40) поведение монашествующих, их молчаливость и в то же время доброе отношение к приходящим людям (здесь проглядывает и внутренняя сторона жизни), соблюдение монастырского устава, долгие уставные богослужения, порядок во всем, поклоны, правила, постническое житие, иерархичность и почтение к старшим во взаимоотношениях и многое другое. Все это необходимо, прекрасно и вдохновляюще, но если не будет внутреннего, духовного наполнения, то одно благообразие не сможет привлечь новых насельников. Даже и те, кто долгое время подвизается в монастыре, могут охладеть к подвигу и, в лучшем случае, совершать всё механически, но долго так продолжаться, к сожалению, не может, и тому есть глубинные причины. Митрополит Лимасольский Афанасий в свое время рассказывал об одной благоустроенной женской обители на Кипре, которая запустела из-за того, что ее насельницы во многом утратили цель жизни в монастыре. То есть, внешне они выполняли все положенное, но постепенно перестали быть внимательными к себе, стали больше внимания обращать на других сестер, осуждать, завидовать, в чем-то пренебрегать точным послушанием игумении, развивать худые мысли в отношении своих сподвижниц и так далее. В итоге, обитель лишилась сестер и фактически перестала существовать. Конечно же, враг рода человеческого действует везде одинаково. А в жизни духовной, ведущей к Божественному Царству, нет мелочей, какими можно было бы пренебречь, потому что, пренебрегая «мелочью» и попирая совесть, потом человек начнет пренебрегать и самым важным. И мало быть просто внимательным и уклоняться от зла – нужно стремиться к тому, чтобы созидать в себе, в своей душе Царствие Божие, преумножать в себе всё доброе, чтобы оно из горчичного зерна превратилось в великое и плодоносное дерево.

Как мы знаем, жизнь в Боге – иная. Поэтому стремящийся к Богу человек нередко чувствует себя чужим в миру или чуждым тому, что там происходит, не в смысле сопереживания другим людям, а в смысле отличия своих целей и совсем иных приоритетов. Сразу скажу, что эти отличия – по большей части внутренние. В монастырской жизни также достаточно различных послушаний и забот, при которых общение с внешним миром неизбежно. Поэтому те, кто пришел в монастырь только молиться, наверное, разочаруются: в монастыре подвизаются в послушании и принятии воли Божией. При этом и молиться необходимо, но все совершается совсем не так, как духовно неопытный человек себе представляет. В обители может быть очень мало того, что мы называем удобствами, комфортом, но есть очень важное удобство: в монастыре удобно отсекать свою волю. Для духовной жизни это основополагающий момент.

Самая главная добродетель в монастыре – послушание, от которого рождается смирение [2]. Оно имеет свои степени, начиная от послушания в самых простых и повседневных вещах, с соблюдения самых простых наставлений игумена или игумении, с точного исполнения правил и устава, и возрастает до внутреннего, сердечного, жертвенного послушания-таинства, готового положить жизнь ради Бога и Его заповедей. Научаясь доверять игумену, открывать ему душу, послушник со временем перестает бояться козней и коварства лукавого врага и, в стремлении исполнить послушание, «презирает и самую смерть» [3], как пишет архимандрит Софроний (Сахаров) в своей книге о преподобном Силуане Афонском.

Пример преподобного Силуана Афонского, который перед поступлением в монастырь ощущал, что в миру вокруг него гудит адское пламя, наглядно показывает, чтó иногда переживают люди, которые начинают буквально задыхаться в условиях мира и чувствовать, что мир (конечно же, не творение Божие, а царствующие в нем страсти) «лежит во зле» (1 Ин. 5:19).

Нас порой захватывает суета, многозаботливость, разные события и проблемы, и кажется, что вечность начнется где-то и когда-то, возможно, нескоро. Для тех же, кто, например, сейчас на фронте, в условиях боевых действий, это, конечно, не так. Там, ощущая леденящее дыхание смерти, человек с особым чувством взыскует вечной жизни. Но ведь мы, монахи – воины Христовы, находящиеся на самой передовой духовной борьбы. По милости Божией, телесный состав скрывает от нас те реалии иного мира, к которым мы не готовы. Однако нам нужно понимать и не забывать, что вечность для каждого из нас уже началась, и то, какой она будет – зависит от нас.

Вечность для человека начинается с момента зачатия: как и при сотворении Адама, Превечный Бог вдыхает в него «дыхание жизни» – вечный дух, и человек становится «душою живою» (Быт. 2:7). «Что же это за дух? – спрашивает святитель Феофан Затворник и объясняет, – это та сила, которую вдохнул Бог в лице человека, завершая сотворение его… Дух, как сила от Бога исшедшая, ведает Бога, ищет Бога и в Нем одном находит покой. Неким духовным сокровенным чутьем удостоверяясь в своем исхождении от Бога, он чувствует свою полную от Него зависимость и сознает себя обязанным всячески угождать Ему и жить только для Него и Им» [4]. Шествуя по пути земному, человек определяет и качество своей вечной жизни – будет ли она проходить с Богом или вдали от Него. Так греховные мысли, развиваемые человеком, уже погружают его душу в адское состояние, не говоря уже о злых делах. И наоборот, добрые мысли, оправдание и прощение кого-либо, причинившего боль и неприятность, благое дело, особенно противоположное борющей страсти, исполнение послушания, проявление любви и сострадания, молитва за ближнего и тому подобные дела привлекают благодать, умиротворяют душу, даруют ей радость. Когда человек, подражая святому праведному Аврааму, стремится ходить перед Богом, то вся его жизнь становится молитвой. Это не заменяет молитвенных правил, которые мы призваны исполнять, но, в сочетании с внутренней молитвой, сначала прерываемой, а затем непрестанной, дарует тот духовный настрой, который всю монастырскую жизнь делает для него непрекращающимся богослужением.

Участие в Таинствах, возможность ежедневной молитвенной и богослужебной жизни, глубокое проникновение в смыслы богослужения и празднуемых событий – это, конечно же, отверстые врата Вечности, Ее воздух, которым дышат монашествующие. К этому прибавлю и духовное чтение, возгревающее и поддерживающее жизнь в Боге, постоянное стремление к Нему.

Монастырский устав предусматривает гармоничное сочетание молитвы, трезвения и труда, он определяет всему свое время и место, в каждом делании предполагая восхождение по духовным степеням до самого высокого и благодатного состояния.

Как достичь такого состояния? Начнем с отсечения воли и послушания духовному наставнику и монастырскому уставу, с того, что будем следить за собой, а не за другими, никого не осуждать, никому не досаждать. Многие спросят – что же, разве все так просто? На самом деле, это и просто, и сложно, потому что от юности борют нас страсти [5], но, самое главное, это реально и достижимо. И примеры тому – приснопамятные архимандрит Кирилл (Павлов), архимандрит Иоанн (Крестьянкин) и многие другие.

Разделяя, как и другие святые отцы, духовное совершенствование на три периода, преподобный Макарий называет первый период «трудничеством», второй – состоянием приявших действенность Духа, третий – высшей ступенью совершенства христиан. Но, что очень важно, он предпосылает первой степени еще приготовительный период (в чем-то это соответствует послушничеству), когда, по его словам, «образуется твердая решимость спасаться в Господе» [6] В течение этого испытательного периода послушник, если проходит его правильно, может прийти к самоотвержению и отречению от мира по заповеди Спасителя: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною (Мк. 8:35). Вот на этот период и следует обращать особое внимание игумену и старшей братии, поддерживая тех, кто делает свои первые шаги в монастыре, беседуя с новоначальными, разъясняя, как идти духовным путем, отвечая на их вопросы. Когда мы относимся к людям действительно с любовью (для этого не нужны какие-то бросающиеся в глаза внешние проявления, обещания или действия), они это чувствуют.

Монастырская жизнь литургична. Так происходит не только потому, что в центре ее находится Божественная литургия, но и потому, что и общая трапеза, и каждое послушание, и келейная молитва, и каждое делание являются продолжением богослужения. Если насельник трудится на своем послушании с таким же усердием, тщательностью и вдохновением, как совершающий службу иерей Божий, то и он продолжает богослужение, и делает его как бы непрерывным.

Монашеская жизнь одушевляется любовью братии к игумену, игумена – к братству, и братий между собою. Если в обители царствует любовь, все остальное приложится, если любви нет – то не помогут никакие правила. Чтобы стяжать любовь, нужно приложить большой труд – и заниматься трезвением, и молиться друг за друга, и делать дела любви. Сама любовь, как и любая другая добродетель, не придет.

Есть еще одно преимущество монастырской жизни. В миру, да и в монастыре, если человек не стремится жить как должно, враг, пользуясь его страстями и греховной фантазией, рисует ему те представления о Боге, мире, людях и самом себе, которые очень далеки от реальности. А каковы наши мысли, такая у нас и жизнь. Но в монастыре абсолютно всё – духовный наставник, устав, братство, получаемое духовное образование и многое другое возвращают нас к правде о самих себе, а затем – к истинным понятиям о Боге, мире, людях и помогают войти в необыкновенное и таинственное, но такое близкое и родное «иное вечное житие», которому Господь, по Своей великой милости, соделывает нас причастниками.

-----------------------------

[1] Cм. Канон Пасхи, песнь седьмая. 
[2] Иоанн Лествичник, прп. Лествица. Слово 4, п. 71. 
[3] Софроний (Сахаров), архим. Старец Силуан. – М.: Международный издательский центр православной литературы, 1994. С. 84. 
[4] Феофан Затворник, свт. «Что есть духовная жизнь». Л., 1991. С. 31. 
[5] Cм. Степенна, глас 4. Антифон 1-й. 
[6] Добротолюбие. Т. I. Преподобный Макарий Великий. 4.

---

Доклад игумена Гавриила (Рожнова), наместника Раифского Богородицкого мужского монастыря (Татарстанская митрополия) на круглом столе «Пополнение братства обители. От чего это зависит?» (Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский женский монастырь, 5 сентября 2024 года)

---

Ваше Высокопреосвященство, Ваши Преосвященства, досточтимые отцы, матушки, братья и сестры!

«Монастырь возгради и братию собра…», – такими словами восхваляют преподобных игуменов древности их жития. Внешнее благоустройство обители и благоустроение братства – две важнейшие задачи любого игумена обители. И если период активного внешнего восстановления храмов и монастырей после 70-летия безбожия в нашей стране в основном заканчивается, то вопрос построения благоустроенных приходских и монастырских общин стоит очень остро, о чем неоднократно в последние годы говорит Святейший Патриарх Кирилл.

Согласно официальной статистике, по количеству вновь открытых и возрожденных за последние 30 с лишним лет монастырей Русской Православной Церкви мы приблизились практически к дореволюционному уровню, но по количеству насельников в них мы в разы отстаем. Кроме того, по последним данным ВЦИОМ, уменьшается количество просто верующих россиян (по разным оценкам на 15 % за последние 15 лет), из которых по различным подсчетам всего лишь 1-3 % активно проявляют свою веру: регулярно посещают храм, соблюдают посты, исповедуются и причащаются. Это во многом показатель КПД и нашей с вами работы. Эта тенденция отражается и на количестве желающих поступить в современные обители, ведь в монастырь идут наиболее ревностные христиане, а «монашество – это евангельский максимализм», по определению святителя Игнатия Брянчанинова, и индикатор духовного состояния христианского общества. Кроме этого, в тех обителях, где монашеские братства сформировались относительно давно, зачастую наблюдается процесс общего старения братства, а вновь поступающие трудники тоже, в основном немолодого возраста.

В чем же причины такого уменьшения количества желающих поступить в наши монастыри? Почему молодежь не воспламеняется евангельским идеалом и не стремится в обители?

На наш взгляд, можно выделить внешние (объективные) и внутренние (субъективные) причины сложившейся ситуации. Пополнение братства зависит как от состояния того общества, в котором живет современный человек, желающий поступить в монастырь, так и от духовного состояния самой обители. С одной стороны, для вступления на монашеский путь необходимо Божественное призвание, стремление самого человека к богообщению, с другой стороны, в самой обители должна быть духовная жизнь, отвечающая такому стремлению.

Не хотелось бы повторять в ограниченном регламентом докладе уже отмеченные на предшествующих региональных круглых столах и доступные на сайте синодального отдела по монашеству, ставшие хрестоматийными тезисы, от которых зависит пополнение братства обители, – такие как: религиозное невежество, философия общества потребления и индивидуализма, новый информационно-виртуальный уклад, – задающие в принципе антихристианскую систему ценностей и координат нашего современного общества.

В своем сообщении предлагаю остановиться на двух важных, на наш взгляд, аспектах, не затронутых участниками предыдущих собраний.

Мировозренческая парадигма мышления современного человека

Согласно современной социальной теории, существует три главных мировозренческих парадигмы или матрицы восприятия реальности, которые определяют наше мышление, отношение к миру, истине и смыслу жизни: традиция, модерн и постмодерн.

Проблема здесь в том, что монастырь и сам институт монашества – это классические элементы традиционного общества, а современный человек – это во многом продукт общества модерна и постмодерна.

Мировоззрение (идеология) традиционного общества обусловлено традицией и авторитетом. В парадигме традиции истина – это то, что подлинно существует. Это не наш видимый мир, потому что он находится во времени и постоянно изменяется, а то, что изменяется, нельзя назвать подлинно существующим. Наш мир – это «недобытие», или становление, балансирующее на грани бытия и небытия. Тогда как истина – это само бытие, вечное и неизменное. Люди традиции верят в Абсолютную Истину, в объективное предназначение человека и смысл его бытия. Мораль также основана на объективных стандартах добра и зла, данных Богом.

В традиционном обществе утверждается необходимость вертикального движения от низшего к высшему, от материального к идеальному, а смысл жизни видится в уподоблении вечному абсолюту, служении вечным идеалам. В таком обществе преобладают коллективистские установки, индивидуализм не приветствуется, так как свобода индивидуальных действий может приводить к нарушению заведенного порядка, проверенного временем.

Модернизация традиционного сознания в нашей стране началась еще с Петровской эпохи, в синодальный период, и особенно ярко начала проявляться с середины XIX века среди интеллигенции и других слоев населения. Такое сознание характеризовалось богоборчеством, нигилизмом, презрительным отношение к Церкви и духовенству и во многом способствовало всем известным революционным и постреволюционным событиям.

В советское время модернизация общественного сознания достигает своего пика, монастыри и вера вообще рассматриваются как нечто устаревшее, как «мракобесие», анахронизм, раритет, музейный экспонат, не соответствующий духу времени.

Так называемым «научным атеизмом» и диалектическим материализмом отрицается бытие абсолютной истины, отрицается вечность, существование человека и мира рассматривается в аспекте линейного времени; истина также определяется субъективно и внутривременно, как гипотетический предел во времени, к которому нужно стремиться. Отсюда возникает идея эволюции, прогресса, стремления к «светлому коммунистическому будущему». Тем не менее, в модерне еще сохраняется идея иерархического устройства человека и общества. Поэтому для человека модерна важны образование и воспитание, профессиональный и личностный рост. Модерн все еще признает мораль, хотя и старается вывести ее из самого же человеческого субъекта и ограничивает общественной полезностью. Смысл жизни видится в деятельности на благо общественного прогресса.

Первое поколение насельников современных монастырей были во многом носителями именно такого мировозрения модерна и с энтузиазмом возрождали вновь открытые обители. Надо признать, что они были более расположены к жертвенному, бескорыстному служению и для них в гораздо меньшей степени был характерен индивидуализм, что способствовало становлению и развитию монашеских общин.

Все эти установки полностью отрицаются в парадигме постмодерна современного общества. Отрицается иерархичность понимания мира, общества и человека. Идеологи постмодерна считают это пережитком традиции, сохранившимся в модерне и нуждающемся в искоренении. Символическая вертикаль в постмодерне заменяется идеей сетевого горизонтального взаимодействия. Главный пафос постмодерна – это борьба с любым видом иерархии во всех сферах жизни, которую человек постмодерна понимает как неравенство и несправедливость. «Всё одинаково истинно, одинаково ценно и одинаково хорошо!» – вот лозунг постмодерна.

Если традиция считает истину объективной и вечной, а модерн считает истину субъективной и внутривременной, то постмодерн вообще отрицает понятие истины. Ведь если мы утверждаем, что нечто истинно, значит что-то другое неистинно, а это вносит субординацию в отношения между вещами. А это несправедливо. Поэтому постмодерн заменяет истину целесообразностью. Если знание приносит желаемый личный результат, то есть если оно целесообразно, значит им и нужно пользоваться. А истинно оно или нет – это уже неважно. Важна не столько истина, сколько получение нового опыта. Во всём главное – разнообразие. Раз истина в любом виде отрицается, то познание заменяется развлечением. Появляются игровые формы обучения, чтобы учащийся развлекался и не утруждал себя процессом познания. Учитель перестает быть фигурой более авторитетной, чем ученик. Соответственно, обесценивается и понятие авторитета, из-за чего возникает такое явление, как тотальное хамство. Развитие человека тоже теряет ценность. Нет умных и глупых, хороших и плохих, духовных и недуховных. Любой индивид в любом состоянии одинаково хорош. Поэтому нужно любить себя и других людей такими, какие они есть. Все одинаково хороши, никто не может стать лучше или хуже. Поэтому человеку постмодерна нет нужды меняться или развиваться; его обязаны принимать таким, какой он есть. Это то, что получило название толерантности.

Если рассмотреть психологический портрет такого «героя нашего времени», зачастую приходящего в монастыри, то мы увидим, что современный человек, воспитанный в духе постмодерна, воспринимает догмы и идеи этой философии жизни не критически, а как очевидное и само собой разумеющееся. Нет никакой Абсолютной Истины! Всё в этом мире относительно! Каждый человек – мера всех истин и правд. Нет каких-то объективных эталонов добра и зла, человек сам волен определять, что добро, а что зло, что красиво, а что безобразно, исходя из своих самоощущений и представлений. Каждая религия ведет к Богу. «Все дороги ведут в Рим; а все радиусы – к центру», – говорят они. В этой широкой, а на самом деле какой-то вульгарной уравниловке – их духовное кредо, их «символ веры». Им кажется, что главными в религии являются нравственные принципы, а догматические и мировоззренческие установки – лишь временной, исторической или региональной формой, зависящей от культурного и ментального кода того или иного народа. Этот религиозный космополитизм им кажется проявлением гуманизма и культуры, а приверженность к религиозной системе и вера в незыблемость догматов – фундаментализмом, духовной гордыней, нетерпимостью к людям, дефицитом любви, обскурантизмом и слепым, жестким фанатизмом – какой-то лишь узостью мышления и сердечным бесчувствием.

Чем мы можем помочь человеку с таким патологическим взглядом на мир, пришедшему, а при естественной смене поколений все чаще приходящему в наш монастырь? Надо ли модернизировать или обновлять нашу духовную традицию и предание, приспосабливая ее к капризам и вкусам такого насельника, надеясь удержать его в монастыре? Что можно ему предложить в качестве лекарства от его духовно-мировоззренческих болезней?

На наш взгляд, сейчас как никогда важно помочь нашему современнику сформировать подлинное православное догматическое мировоззрение, основанное на Божественном Откровении и святоотеческой традиции. Современник должен в рамках основательной катехизации уяснить, что абсолютная Истина существует, что Она одна по определению, что Церковь – это не один из клубов по мистическим интересам, а «столп и утверждение истины» (1 Тим. 3:15), а ее догматы – это не шоры, ограничивающие мышление верующего человека, не релятивные и относительные мнения о мире духовном, а Богооткровенные вечные истины, которые постигаются подвигом живой веры и через очищение ума от греха и страстей. Важно уяснить, что православная этика – это не вопрос индивидуальных предпочтений и не стадный инстинкт в отдельном человеке (по Ф. Ницше), а данная Богом объективная вневременная система нравственных координат, выпадая из которой, человек духовно, нравственно саморазрушается. Нужно понимать, что авторитет церковной традиции призван вовсе не стирать личностное начало в человеке, а наоборот, его максимально раскрывать и развивать.

Нужно помочь нашему современнику под руководством духовно опытных наставников усвоить мистический и аскетический опыт святых отцов и вести подлинную духовную жизнь. При верном мировоззренческом и духовно-нравственном ориентировании человека можно смело надеяться, что благодать Божия найдет средства и способы его исцеления и спасения. Нам же, сегодняшним воцерковленным православным христианам, мирянам, монахам и священникам, принимая во внимание всю глубокую немощь современного человека, как никогда нужно проявлять особую чуткость, сострадание, любовь и терпение к нему. Этим, пожалуй, только и можно согреть продрогшее от лукавого духа времени сердце человека эпохи постмодерна.

Система работы с трудниками

Размышляя о внутренних (субъективных) факторах, которые влияют на пополнение братства обители, участники предшествующих собраний уже отметили важнейшие из них, такие как: личный пример игумена и старшей братии (вдохновляющий на поступление именно в эту обитель), наличие опытных духовников, внимательное, участливое отношение к каждому приходящему в монастырь, создание необходимых бытовых условий и другие. Все это, безусловно, важно, но, на наш взгляд, если говорить именно о вопросе пополнения братства или сестричества монастыря (а именно так сформулирована тема нашего круглого стола), то необходимо выстроить постоянно действующую, эффективную систему работы с трудниками.

С приходящими в монастырь людьми нужно работать, недостаточно просто дать им трудовое послушание, обязать выполнять предписания устава и надеяться, что всё остальное сложится само собой. Кроме того, на 10 приехавших «пожить» в монастыре останется, в лучшем случае 1-2, да и то, по опыту известно: чтобы принять окончательное решение поступить в монастырь, человек должен несколько раз на продолжительное время приехать в качестве трудника, как советуют опытные духовники. Таким образом, чтобы пополнялось братство обители, весь этот механизм работы с людьми должен бесперебойно работать.

В качестве удачного примера такой системы в новейшей истории монастырей Русской Православной Церкви можно привести Оптину Пустынь 2000–2010-х годов при блаженной памяти почившем архимандрите Венедикте (Пенькове), в которой я был непосредственным участником. Выстроенный механизм работы с трудниками функционировал непрестанно в течение двух десятилетий и дал уникальный плод – почти 200 человек братий, проживающих в одном монастырском комплексе!

Трудник мог в любое время приехать в Оптину, где его размещали в специальной гостинице (в то время она находилась в Предтеченском скиту, что тоже давало свой эффект). Гостиничий и специальный помощник благочинного по трудникам проводили подробное собеседование с человеком, сообразно силам и способностям назначалось послушание, вновь поступивший закреплялся за определенным духовником, которого мог сам выбрать из числа опытных в духовной жизни священнослужителей монастыря, и который следил за духовным возрастанием брата. Прожив таким образом несколько месяцев и выражая желание остаться в монастыре, человек попадал сначала на собеседование с благочинным монастыря, а затем, по его усмотрению, на беседу с наместником, который, опираясь на мнение членов духовного собора, непосредственно участвовал в новоначальном становлении кандидата в братию: проводил регулярные личные беседы, менял послушания и места проживания, принимал решение о приеме в послушники, обучении в семинарии, иноческом и монашеском постриге, рукоположении в священный сан. Важной составляющей работы с приходящими трудниками были регулярные общие совместные беседы наместника с трудниками и паломниками, на которых каждый имел возможность задать интересующий его вопрос о духовной жизни, а также отдельное вечернее правило для трудников, где многие учились правильной уставной молитве и чтению на церковно-славянском языке. Достигших определенного уровня воцерковления трудников, по усмотрению благочинного, могли поставить чтецами и пономарями в храм, что тоже способствовало более глубокому вхождению в церковную традицию.

В наше цифровое время особенно актуальна информационная составляющая такой работы. Человек, почувствовавший Божественное призвание и задумавшийся о монашестве, должен просто узнать, какие рядом есть монастыри, как туда попасть и что для этого нужно. Вместе с тем, из почти тысячи открытых современных монастырей на слуху в лучшем случае десяток, в основном известных ставропигиальных обителей, а про остальные люди просто не знают.

Здесь хочу поделиться удачным опытом нашей Раифской обители. Столкнувшись с тем, что люди так или иначе узнавшие о нашем монастыре и желающие приехать в него трудником звонили по всем доступным телефонам и задавали однотипные вопросы, мы с братией сделали отдельный раздел «Трудничество. Поступление в монастырь» на всех информационных ресурсах монастыря (интернет-сайте и в соцсетях), где разместили актуальную информацию о трудничестве: условия приема, правила проживания, требования к трудникам, распорядок дня, ответы на часто задаваемые вопросы и др., а также записали 40-минутный документальный фильм-путеводитель «Как стать трудником в монастыре», пошагово раскрывающий этот процесс. Этот ролик набрал большое количество просмотров и теперь любой человек, пишущий в интернете запрос о трудничестве, например: «Как стать трудником» или «Как приехать в монастырь», в первой строке получает ссылку на этот фильм и узнает подробную информацию о том, как к нам приехать и что для этого требуется. В братии есть уже один иеромонах, приехавший первый раз в монастырь после того, как увидел этот фильм.

Если мы не заполним эту информационную нишу, то она заполнится симулякрами о церковной и монашеской жизни, наподобие прогремевших год назад в массовом прокате сериалов «Монастырь» и «Непослушник», а учителями «духовной» жизни станут так называемые «инфоцыгане»: лайф-коучи, популярные психологи, тренеры личностного роста и другие медиа-гуру.

---

---

---

 

---

Выступление епископа Борисовского и Марьиногорского Амвросия за круглым столом «Пополнение братства (сестричества) обители. От чего зависит?» (Елисаветинский женский монастырь, г. Минск, 7 августа 2024 года).

---

Уважаемые участники круглого стола.

Сегодня мы собрались здесь, чтобы обсудить важную и актуальную проблему прихода в монастыри новых насельников. Формат нашего собрания не предполагает обстоятельного научного доклада, поэтому мне хотелось бы в своем выступлении поделиться лишь некоторыми своими мыслями по данному вопросу и, конечно же, я не претендую на полноту и обстоятельность в раскрытии данной темы.

Причин снижения количества приходящих в монастыри много и они разные. Это и демографическая ситуация. Это и отсутствие понимания сути монашеской жизни, изменение ценностей и приоритетов в современном обществе. Молодежь все чаще ориентируется на материальные достижения, карьеру и личное благополучие, что может отталкивать от идеи монашеской жизни, требующей отречения от мирских благ.

Это и сложности, связанные с переходом к монашеской жизни, которые могут оказаться непреодолимыми для многих людей.

К причинам можно отнести и отсутствие поддержки со стороны общества и даже семьи тех, кто выбрал для себя или еще определяется с выбором монашеского пути. Если мы хотим изменить это положение, то нам необходимо общаться с молодежью, объяснять им значение монашества, его роль и место в Церкви и обществе. Нужно работать с семьями и сообществами, чтобы они понимали и поддерживали выбор своих детей или близких, стремящихся к монашеской жизни. Мы должны помочь им увидеть, что монашество – это не отказ от жизни, а, наоборот, особый путь служения Богу и людям.

Стремительное деградирование в современном обществе понятий о браке, семье, разрушение традиционной семьи так же очень сильно сказывается на формировании мировоззрения молодых людей. Монастырь — это тоже семья, и если у человека не выработался навык жизни в семье, если он не научился общаться с членами семьи, если не видел примера взаимоотношений старших и младших, заботы о близких, взаимопомощи и поддержки, то и в монастыре ему будет трудно находить общий язык при общении с насельниками. Семейные ценности, такие как взаимная поддержка, уважение, терпимость и любовь, являются основой жизни и в монастыре. Взаимоотношения между монахами должны строится на принципах братской общности и духовного единства, что делает монастырь местом, где каждый чувствует себя частью большой духовной семьи.

Монастырская жизнь – это подвиг, но это не должно означать, что монахи и монахини должны жить в неподходящих условиях. Улучшение жилищных условий, предоставление доступа к медицинской помощи, обеспечение возможности образования и развития – все это может сделать монастырскую жизнь более привлекательной для молодых людей.

Причины снижения количества приходящих в монастыри разные и проблем у нас много, но мне вспоминаются слова моего классного руководителя о том, что тот, кто хочет – ищет возможность, а кто не хочет – ищет причину. И возможности сейчас есть. Нужно только показать и рассказать о них.

Однако мне бы хотелось еще вот что сказать. Монашество – это дар от Бога. Все мы знаем слова Спасителя: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал» (Ин. 15:16). Если спросить любого из нас или даже любого монаха, как он пришел в монастырь, то каждый ответит: «Бог привел». Все это говорит нам о том, что нам нужно больше доверять Богу в этом вопросе и предоставить Ему действовать, самим быть «солью земли» и «светом миру», показывая красоту монашества своей собственной жизнью.

Ну, и наконец, самое главное. Нам нужно молиться о том, чтобы Бог вдохновлял и призывал в монашество тех, кто ищет Его и стремится служить Ему всем сердцем, кто способен на этот подвиг, и давал им силы и мужество следовать этому пути.

Спасибо за внимание.

---

---

 

---

Доклад игумении Тамары (Гончаренко), настоятельницы Александро-Невского женского монастыря Сергиево-Посадской епархии на региональном круглом столе «Пополнение братства обители. От чего это зависит» для ставропигиальных монастырей и монастырей Московской митрополии (Сретенский ставропигиальный мужской монастырь Москвы, 3 июля 2024 года)

---

Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства, досточтимые отцы игумены и матушки игумении, дорогие братия и сестры!

Позвольте мне представить тему своего доклада: «“Сей род ищущих Господа…” Духовная составляющая, как один из факторов пополнения братства обители». Первоначально мне хотелось дать своему докладу другое название: «Любовь и жертвенность как один из факторов пополнения братства обители». Но потом родилось иное решение. В своем докладе я хочу остановиться на духовной составляющей как самого человека, так и обители. С одной стороны для вступления на монашеский путь необходимо Божественное призвание, стремление человека к богоискательству и богопознанию, способность к подвигу самоотречения и самопожертвования. С другой стороны, в самой обители должна быть духовная жизнь и условия для внутреннего делания. Обсуждая данную тему со знакомым мне священником, я услышала от него следующую мысль: «Если бы я решил посвятить себя монашеству, то выбирал бы не сельскохозяйственную артель, а обитель, в которой теплится духовная жизнь».

Веди меня, тропинка, в дальний скит   
От суеты изменчивого мира,   
Туда, где не творят себе кумира,   
Где благодать сугубая царит...

К спасенью узкий выбирая путь,  
Хочу от суеты навеки скрыться,  
И, подвизаясь, плакать и молиться,  
И Богу дар умноженный вернуть;

Под сенью стройных кленов и дубов,  
Прислушиваясь к музыке небесной,  
Почувствовать всю легкость ноши крестной  
И Богородицы честной Покров;

Надеяться, и верить, и любить  
Друзей, врагов, и небеса, и землю.  
И радости, и скорби – всё приемля,  
За жизнь и смерть Творца благодарить.

Приведенные выше стихотворные строки отражают искания жаждущей Бога души. «Душа моя жаждет Бога живого. Душа моя снова ищет досыта насладиться Господом… Скучает душа моя о Господе, и слезно ищу Его. Как мне не искать Тебя, Господи? Ты Сам прежде взыскал меня и дал мне насладиться Духом Святым; и теперь душа моя скучает по Тебе. Сердце мое возлюбило Тебя, и молю Тебя: дай мне до конца пребыть в любви Твоей; дай мне ради любви Твоей терпеть все скорби и болезни», – так трепетно говорит нам о любви к Богу старец Силуан Афонский [1].

Такая любовь и подвигала тысячи душ встать на узкий путь спасения, уклониться с широкого пути мира и уйти в пустыню, чтобы быть наедине с любимым Господом. «Чтобы удостоиться этого созерцания и встречи, монахи и монахини принимают и пост, и труд, и смирение, и бдение, и бедность, и послушание, и другие обеты, только чтобы удостоиться этого духовного свидания с Господом своим» [2] .

Церковная история знает несколько периодов расцвета монашеской жизни, когда братства и сестричества пополнялись и преизобиловали числом монашествующих. Четвертый век христианства. Церковь только пережила страшные гонения: христиан распинали на крестах, бичевали, отдавали диким зверям, предавали изощренным пыткам, зашивали в мешки, которые обливали смолой и зажигали во время народных гуляний. Преследования христиан начались в I веке и продолжились до начала IV века. Миру было явлено неисчислимое количество мучеников и исповедников, засвидетельствовавших своими подвигами и страданиями верность Христу. Их пример до сих пор привлекает сердца, жаждущие богопознания.

Ослабление строгости христианской жизни, вступление в Церковь язычников, которые заботились только о мирских интересах, побуждали ревнителей благочестия покидать города и селения, уходить в пустыню, проводить жизнь в подвиге самоотречения, молитве и богомыслии. Основателем монашества по праву считается преподобный Антоний Великий. Его монашеский путь начался с божественного призвания: Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах (Мф. 19:21)

На Руси расцвет монашества связан с именами преподобных Антония и Феодосия Печерских, преподобного Сергия Радонежского, Оптинских старцев. Что же подвигало людей к избранию монашеского пути? Любовь к Богу, желание послужить Ему в подвиге молитвы, в несении трудов на благо обители. И одним из факторов, привлекающих к поступлению в монастыри, была благочестивая жизнь христианских подвижников, их личный пример внутреннего делания, непрестанной молитвы, глубокого самоотвержения.

В ряду таких носителей Духа можно назвать схиигумению Фамарь (Марджанову). Устроенная ею на основе высоких христианских идеалов монашеская обитель стала образцом и путеводной звездой для многих монастырей и монашествующих. Высота и чистота ее духовной жизни, молитвенные подвиги, широкий ум, непоколебимая вера привлекали множество душ, ищущих христианского совершенства.

Люди, ищущие монашеской жизни, нуждаются в духовном руководстве и стремятся в те обители, в которых есть носители Духа. В «Отечнике» святителя Игнатия (Брянчанинова) есть глубокая мысль: «Авва Исаия говорил о новоначальных монахах, предавших себя в послушание духовным отцам: «Краска, в которую первоначально выкрашена багряница, ничем не изглаживается с багряницы». Это значит: первоначальное направление, которое получится иноком при вступлении его в монастырь, остается в нем, в большей или меньшей степени, на всю жизнь» [3].

«В Х и ХI веках монастырей в России было столько, сколько было просвещенных христианством городов. Но монастыри эти, устрояемые так усердно князьями и боярами – по большей части среди городов, среди мирской суеты и шумных княжеских пиров и широкого разгула, не выполняли и не могли выполнить высшей задачи своего назначения. “Много было монастырей, говорит летописец, поставлено от князей, от бояр, но не таковы они, какие основаны слезами, пощением и молитвою”. И это потому, что жизнь иноческая, требующая не минутных порывов души, не кратковременного пробуждения религиозного чувства, но постоянного неуклонного шествия по пути самоотвержения, всегда нуждалась и нуждается в великих руководителях, которые бы утверждали колеблющуюся волю на тесном пути спасения. Иноки, жившие среди городского шума, не видевшие у себя в монастырях примеров бесстрастной жизни, легко увлекались миром, с его похотьми: и тогда это монашество представляло жалкое только подобие Антониева – Восточного монашества и имело печальные плоды своего существования» [4].

Размышления над заявленной темой круглого стола заставили меня погрузиться в воспоминания, почему я выбрала монашеский путь. Семья, в которой я выросла, не была церковной. Из раннего детства сохранились воспоминания о том, как мы были в гостях у бабушки, в маленьком провинциальном городке Трубчевске Брянской области. Бабушка повела меня в храм, где я впервые увидела Распятие и услышала историю о предательстве Иуды и о крестных страданиях Господа Иисуса Христа. Впечатления были настолько глубокими, что в моем сознании отложился отчетливый образ: на Кресте висит настоящий человек. Меня переполняли чувства огромной жалости и сострадания ко Христу и чувство негодования по отношению к людям, предавшим Его смерти.

Мои первые представления о монашестве начали складываться в подростковом возрасте. Как-то в школе задали сочинение, для которого я решила поискать интересный живой материал. Городская библиотека находилась рядом с нашим домом. Пролистывая журнал «Литературная учеба», я увидела портрет монахини в белом апостольнике. Это был портрет схиигумении Фамари, написанный художником Павлом Дмитриевичем Кориным. Я с интересом прочитала небольшую статью о матушке, повествующую о ее жизненном пути и несколько приукрашенную светской хроникой. Могла ли я подумать, что через 10 с небольшим лет я стану насельницей основанного ею Серафимо-Знаменского скита?

В студенческие годы я встретила на своем пути людей высокой духовной жизни. До сих пор в моей памяти живет образ матушки Марии, келейницы схиархимандрита Серафима (Мирчука). Батюшку я посещала в период моего обучения в Елецком Педагогическом институте. Отец Серафим был кладезем церковной премудрости. На светские темы он беседовал редко, поскольку вся его жизнь с раннего детства прошла в монастыре. Часто он говорил: «Всё, что я умею, я делаю так, как было у нас в Почаеве». Однажды после посещения старца я осталась на беседу с матушкой Марией и сказала ей о своем желании быть монахиней. Она мне ответила: «Будешь». А потом добавила: «И больше будешь». Мне всегда казалось, что от ее лица исходит свет. Господь давал этим людям за их всецелую и самоотверженную любовь к Нему богатые духовные дары.

Окончательное решение пойти монашеским путем родилось у меня при посещении Свято-Даниловой обители. Что-то подобное произошло и со схиигуменией Фамарью во время ее приезда в Бодбийскую обитель. Атмосфера монастыря, покой, уединение и молитва поразили ее. В своих воспоминаниях она написала так: «Сердце мое дрогнуло и окончательно прилепилось к иночеству».

У отца Эмилиана Вафидиса есть интересная мысль, где он отмечает у каждого последующего поколения монашествующих ностальгию по прошлой эпохе: «Даже в VII и VI веках отцы ублажали былые времена: не только потому, что седая древность напечатлелась в их душах как некая легендарная и достопамятная эпоха, но и потому, что в древности людям в гораздо большей степени был присущ геройский дух» [5].

Современное общество заражено эгоизмом. «Нужно жить для себя» – принцип, по которому живет нынешний человек. «Эгоизм – действительно причина всех трагедий жизни человека, человечества на земле. Это есть положение, обратное тому, к которому мы призваны заповедью Божией: Богом заповедано любить всякого ближнего, всякого со-человека, как самого себя» [6].

Монашество пополняется из мирян. Но что может дать современная семья монастырю? Очень маленький процент людей имеет этот геройский дух – стремление к подвигу. Зачастую дети, подростки не имеют элементарных трудовых навыков. Школа дореволюционная во главу угла ставила духовно-нравственное и трудовое воспитание. Есть прекрасная книга «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко», написанная Еликонидой Федоровной Зенковой. Книга посвящается тем, кто жил, живет и будет жить для ближних своих. Подвижница благочестия рассказывает, как с детских лет их приучали к молитве, посту и любви к богослужению. Она вспоминает: «От мамы мы многому научились. Она всегда работала и пела. Меня с четырех лет заставляли помогать сажать картошку, складывать колотые дрова, когда папа колол их, полоть с папой овощные грядки. Но то еще была работа рядом со старшими. Когда же мне исполнилось шесть лет, мне поручили кур, уже совсем самостоятельно ходить за ними» [7]. В наше время такие приемы воспитания считаются чуть ли не преступными.

Советская школа, отбросив воспитание духовное, оставляет нравственное и трудовое. Как человек, выросший в советскую эпоху, я помню, что мы воспитывались на книгах о подвиге: «Два капитана», «Повесть о настоящем человеке» и других. Школа и семья давали трудовое воспитание, мы участвовали в уборке пришкольной территории, дежурили в классах, принимали участие в сборе урожая, пропалывали свеклу. С детских лет закладывалось чувство долга и ответственности, взаимопомощи и взаимовыручки. Раньше люди могли выполнять хозяйственные работы самостоятельно. Такая самодостаточность, привычка к труду, простота и умеренность отличала людей прошлого поколения. Соответственно отличался и их образ жизни и мышления. В 90-е годы в монастыри в основном шли люди, получившие именно такое воспитание.

Сегодня очень трудно найти душевно уравновешенного человека. «Представьте себе, что человек, проведший детство и юность перед экраном телевизора и в непрестанных разговорах по телефону, приходит в монастырь» [8]. В современном мире страшнейшим врагом духовной жизни является развлечение внимания. Виной же тому бывают тысячи впечатлений, образов и представлений, окружающих современного человека со всех сторон, а также многообразная информация, настолько обильная, что в ней уже невозможно выделить существенное и отсеять лишнее. Погруженный в эту бездну человек теряет покой, самоконтроль, возможность взглянуть на себя трезвым взглядом. Он весь растворяется во внешнем мире и становится чуждым самому себе.

В современных семьях зачастую между родителями нет взаимной любви, присутствуют домашние раздоры, очень много неполных семей. Во многих семьях есть пресыщение материальным благополучием. Монастырь – это большая семья, где друг от друга требуются терпение, забота. «Первое, что мы храним в монастыре – это истинная любовь. В монастыре моя жизнь, можно сказать, имеет одну цель: я должен стать ближним для своего брата, должен служить ему, отвергнув свое «я». Но что говорить о монастырях? Один батюшка поделился со мной своими переживаниями. Матери наших православных прихожан приходят к нему со своей болью – молодые люди не желают вступать в брак, создавать семью, не хотят брать на себя ответственность за другого человека, жертвовать собственным благополучием, личным временем, покоем.

Отец Эмилиан отмечает, что все идеалы подвижничества, аскезы, любви к родине и семье сегодня утрачены, выброшены как мусор. Единственная цель людей нашей эпохи – добиться своего, удовлетворить свой эгоизм, который постоянно кричит: «Хочу, чтобы было так! Я хочу этого!» [9]. Мы наблюдаем все чаще потребительское отношение друг к другу, жизнь по принципу «выгодно – не выгодно».

Тренер одной нашей юношеской сборной поделилась со мной переживаниями о том, что наше молодое поколение и духовно, и физически расслаблено. В спорт приходят дети со слабым здоровьем, которые плохо преодолевают трудности, постоянно ноют и жалуются. И в монастырях есть такая же проблема – тяжелый физический труд пугает современного человека. «Наши прадеды переносили на плечах большие камни, увесистые мешки, разные тяжести. Физический труд укреплял весь организм. А сейчас поднимет ли человек хотя бы малую тяжесть? Куда там. Попробуй-ка попросить сестру пойти поработать пять минут в саду? “Ох, моя поясница!” – тотчас услышишь в ответ» [10]. Все это проявление душевной и телесной немощи нынешней молодежи представляет серьезную проблему для современного монашества. Мир неудержимо меняется, и он никогда уже не будет таким, как прежде.

В заключение мне хотелось бы сказать, что пополнение братства обители зависит как от духовного состояния самой обители, так и состояния того общества, в котором живет человек, приходящий в монастырь. Монах приходит в монастырь по любви к Богу. Цель его прихода – общение со Христом, ощущение Его присутствия. Господь призывает разных людей. «Любовь к Богу есть первая заповедь, но с ней неразрывно связана другая, подобная ей, – любовь к другому человеку, как к самому себе. Эта наиважнейшая заповедь Божия записана во всех четырех Евангелиях. У апостола Иоанна Богослова в его первом Послании отождествление любви к Богу и к ближнему, то есть освобождение от эгоизма, даже самого возвышенного, достигает наивысшей степени. Будем любить Бога, – говорит апостол Иоанн, – потому что Он прежде возлюбил нас. И добавляет: Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего, – заканчивает апостол Иоанн свою мысль (1 Ин. 4:19–21)» [11].

-----------------------------

[1]. Софроний (Сахаров), архим. Преподобный Силуан Афонский. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2005. С. 346. 
[2] https://azbyka.ru/otechnik/Nikolaj_Serbskij/missionerskie-pisma/7 
[3] Игнатий (Брянчанинов), свт. Отечник. Изд-во Владимирской епархии, 2002. C. 134/ 
[4] Матфей (Кудрявцев), диакон. История православного монашества в северо-Восточной Руси со времен преп. Сергия Радонежского. Крутицкое патриаршее подворье. Общество любителей церковной истории. Москва. 1999. С. 3–4. 
[5] Эмилиан (Вафидис), архим. Дом Божий – врата небесные: о монашестве, игумене и послушнике: пер. с греч. – Екатеринбург: Изд-во Александро-Невского Ново-Тихвинского женского монастыря, 2022. C. 12. 
[6] Софроний (Сахаров), архим. Духовные беседы. Т. 2 – Свято-Иоанно-Предтеченский монастырь, 2007. C. 13. 
[7] Зенкова Е.Ф. Кресту Твоему поклоняемся, Владыко. – СПб.: НИКА, 2012. C.17. 
[8] Эмилиан (Вафидис), архим. Указ. соч. С. 13. 
[9] Там же. С. 14. 
[10] Там же. С. 15. 
[11] Тит Коллиандер. Узкий Путь. Изд-во «Даниловский благовестник». С. 3–4.

---

Выступление настоятельницы Спасо-Евфросиниевского митрополичьего женского монастыря в г. Полоцке игумении Евдокии (Левшук) за круглым столом «Пополнение братства (сестричества) обители. От чего зависит?» (Елисаветинский женский монастырь, г. Минск, 7 августа 2024 года).

---

«Монашество – великая Божия тайна, – писал архимандрит Иоанн (Крестьянкин). – И для тех, кто дерзает вступить в эту святую тайну и приобщиться к истинному духу иночества, на все времена сохранил Господь в писаниях опыт Отцов, которые прошли этим путем в радость Вечности»[1]. Жизнь святых угодников Божиих – это убедительные и впечатляющие примеры на все времена. И таким исключительным примером монашеской жизни является для нас преподобная Евфросиния Полоцкая. Это неисчерпаемый источник безграничной любви к Богу, ближнему и Отечеству.

Промыслом Божиим старшим сестрам Полоцкой обители посчастливилось проходить свой монашеский путь под руководством таких великих подвижников, как схиархимандрит Иоанн (Маслов) и первая настоятельница возрожденного Спасо-Евфросиниевского монастыря схиигумения Евфросиния (Максимчук). А возглавивший в 1978 году Минско-Белорусскую кафедру Высокопреосвященный митрополит Филарет (Вахромеев) открыл новый период в истории Белорусской Православной Церкви. Именно он добился долгожданной прописки насельниц в Жировичском монастыре и возрождения закрытых обителей.

Несомненное влияние оказали на сестер закрытого в 1960-е годы Спасо-Евфросиниевского монастыря духоносные отцы единственной в то время действующей Жировичской обители, где сестры прожили 30 нелегких и в то же время благодатных лет. Каждый из этих отцов, на практике познав ценность монашества, делился крупицами своего живого опыта, который так необходим для нас сегодня. Их ободряющие и мудрые слова в то непростое время нужны были сестрам как глоток живительной воды в знойный день. Все монахи были разными, но их объединяла непоколебимая и совершенная вера, пламенная молитва, подлинная простота и жертвенная любовь.

Это и необычайно ревностный в вере и в то же время очень простой и понятный каждому архимандрит Игнатий (Кударенко). Помню, как блаженная старица Мария Николаевна духом прозрела его смерть и пыталась выйти из корпуса, восклицая: «Столб до неба! Столб до неба!» Это и игумен Виталий (Галюк), который ко всем, кто к нему обращался за советом, относился с исключительным вниманием и любовью. Это и иеромонах Иероним (Коваль), принявший монашество на Афоне, – истинный подвижник, усердный молитвенник и прозорливец. Его духовные изречения и наставления сохранились благодаря его келейнику схиархимандриту Митрофану (Ильину). Это и сам схиархимандрит Митрофан, который «укреплял каждому человеку невидимые крылья его надежды, возрождал в страждущем сердце упование на Господа и учил людей доверять Богу»[2].

Это была поистине семья, где проявлялась забота друг о друге. Духоносные старцы Жировичской обители своей подвижнической жизнью, крепкой верой, пламенной молитвой, глубоким пониманием человека и в то же время святой простотой, полной нестяжательностью и истинной христианской любовью привлекали к себе множество людей. В эти годы на практике подтвердились отеческие слова о том, что чем больше преследуется монашество, тем больше оно светит и освещает мир. Святейший Патриарх Кирилл говорил: «Именно через таких духовных людей мы связываемся с исторической духовной традицией Святой Руси»[3]. И сегодня в нашей Полоцкой обители мы во многом следуем традициям Жировичского монастыря того времени.

Рассуждая о вопросе пополнения сестричества, следует сказать, что сама цель не в принятии как можно бóльшего количества насельниц и затем дальнейшего их удержания в обители любой ценой, а в устроении внутреннего монашества, которым бы постоянно поддерживалась и возгревалась заповедь «Духа не угашайте» (1 Сол. 5:19).

Если человек пришел в монастырь жить – его желание заранее обречено на неудачу. В монастыре нельзя жить, в монастыре надо подвизаться. Это место духовных подвигов тех, кто ушел из жизни мирской и избрал молитвенную духовную жизнь. А «наша жизнь после грехопадения… не место отдыха, а место подвига»[4].

Преподобный Нил Синайский утверждает, что мы приближаемся к Богу в той мере, в какой мы совершаем подвиг. Здесь имеется в виду не какой-то одноразовый героический поступок, а, та обыденная повседневность, или, как мы ее называем, ежедневная «рутина», которая не должна нас засасывать и приводить в уныние, а, наоборот, исполняемая с неизменным и упорным постоянством, приводить к самой главной победе – победе над самим собой. «Подвиг в том состоит, чтобы победить себя», – писал схиархимандрит Иоанн (Маслов)[5]. Ежедневный ранний подъем на службы, постоянное участие в литургической жизни, безропотное послушание, регулярное выполнение келейного правила, чтение святоотеческой литературы, помощь ближнему, забота друг о друге и, как плод, любовь и единство – это и есть подвиг. Назидательны в этом отношении слова Святейшего Патриарха Кирилла: «Благодаря подвигу мы движемся – движемся вперед и вверх. Я неоднократно говорил, что подвиг – это и есть движение. У слов “движение” и “подвиг” – один и тот же корень. Очень опасно, если человек никуда не двигается, если он замер… Но самое опасное, если мы… не стремимся двигаться к Богу, к Небу навстречу своему спасению. Это и есть самый главный вектор, и без этого движения нет христианской жизни»[6].

Центром жизни наших святых обителей должна быть молитва. Молитва монахов – величайшее, мощное и неотразимое оружие, побеждающее любого врага. Старец Паисий говорил, что молитвы монахов посылают в мир тонны благословений. «Молитва веры есть духовный магнит, привлекающий благодатную и чудодейственную силу»[7]. Святые отцы говорят, что молитва – это дыхание духовного человека, и что «без молитвы духовная жизнь наша и алчет, и жаждет, и умирает»[8]. «Главная обязанность монашествующих – непрестанно, негасимо совершать молитву»[9]. Вся жизнь монаха должна быть наполнена молитвой, и нельзя оставлять ее ради якобы «неотложных» дел. В свое время наш духовник схиархимандрит Иоанн (Маслов) преподнес мне назидательный урок, который я запомнила навсегда, следую ему в своей жизни и учу своих сестер. Отец Иоанн много говорил о важности церковной молитвы, говоря, что для монаха молитва – это дело, а работа – это поделие. Действительно, средоточием монастыря должен быть храм, а сердцевиной – молитва. Участие в литургической жизни – первое и необходимое условие для укрепления сестричества.

В этом отношении очень поучительны воспоминания настоятеля православного храма в одном из американских городов штата Аризона, который рассказывал: «Мы, американские архиереи и иереи в течении семидесяти лет хотели привлечь народ в Церковь проведением фестивалей, устраивали праздники и гуляния, угощали людей напитками, едой и развлечениями. Мы забыли о молитве, исповеди, постах, четках – всем том, что составляет предание нашей Церкви. Мы даже препятствовали созданию монастырей, так как полагали, что в них нет необходимости и они не могут ничего дать нашей Церкви. И вот пришел малюсенький человек… и напомнил нам о самом главном – нашем Православном Предании. Он не звал на танцы и развлечения, а призывал к посту и участию в многочасовых бдениях. И люди откликнулись на его призыв, пришли к старцу и поддержали его. Число приходящих к отцу Ефрему не поддается описанию»[10].

Пополнение сестричества во многом зависит от духовного руководства. Если в сердце человека затеплилась любовь к истинной монашеской жизни, если сестра приходит в монастырь, чтобы быть с Богом – наша задача утвердить ее на этом пути. Мы должны переключить внимание пришедшей в монастырь сестры от привычных повседневных интересов на внутреннее состояние ее души, чтобы ее жизнь в обители имела одно основание: «Господь близ» (Фил. 4:5). Это исключительное чувство Божественного присутствия и предстояния пред Господом в жизни возникает тогда, когда сердца касается благодать Божия, а для этого нужно, прежде всего, постоянство в молитвенном делании. Господь говорит: «грядущаго ко мне не изжену вон» (Ин. 6:37).

Так, для нашей матушки схиигумении Евфросинии (Максимчук) храм и богослужение всегда были на первом месте. Несмотря на немощи и возраст, она всегда стояла во время службы, опираясь на спинку стула. Она была для сестер живым примером во всем, в любую минуту была готова помочь каждому, постоянно беспокоилась о лечении, питании и часто от нее можно было услышать: «Деточка, ты не голодная? Как ты себя чувствуешь?» Матушка учила нас достойно нести скорби, не роптать, не унывать и не отчаиваться, а с кротостью покрывать всякое несогласие, будучи уверенной в том, что любую немощь можно победить только молитвой, всепрощением и любовью. Она часто давала нам написанные на отдельных листочках наставления, которые навсегда остались в памяти старших сестер. И самое ценное – она умела найти подход к каждой сестре. Она говорила: «Сейчас такое время, что… всех надо уговаривать с лаской, любовью… К каждому человеку нужен свой подход… Это как посуда разная: бывает фарфóровая, тонкая – с ней надо осторожно, только тряпочкой можно протереть, а бывает более простая, грубая – глиняная, или даже металлическая, − так ее и пошуровать можно, и потереть как следует. Вот так и с людьми…»

Задача духовного руководителя – найти подход к каждой сестре, бережно помочь ей утвердиться на ее монашеском пути, чтобы то добро, которое пока еще скрыто «под спудом» (Мф. 5:15) из горчичного зерна превратилось в великое и плодоносное дерево. Необходимо создать такую атмосферу в обители, чтобы у сестер было стремление к духовной жизни, чтобы они, опытно познавая материнскую заботу и любовь, приобретали точку опоры, укреплялись на своем монашеском пути, внутренне обогащались и духовно возрастали.

Этому очень способствуют регулярные беседы игумении с сестрами, как индивидуальные, во время которых каждая сестра может решить вопросы личного характера, так и всего сестричества, когда сестры знакомятся с наставлениями святых отцов, с проблемами духовной жизни современных монастырей, а также обсуждают вопросы, возникшие за прошедшую неделю.

Но если сестра, придя в монастырь, ищет такого же комфорта, своеволия и самоутверждения, к которым привыкла в миру, если ее приоритеты находятся вне духовной жизни, какие бы мы ни прилагали усилия, она все равно рано или поздно покинет обитель. Без настойчивого желания духовного совершенствования человек так и останется в возрасте духовного младенчества. Схиархимандрит Иоанн писал, что в деле внутреннего совершенствования главное внимание необходимо сосредоточить на воспитании у себя смирения. И здесь примером для нас служит наша преподобная Евфросиния, в 10-м икосе акафиста которой мы читаем: «Стеною крепкою от искушений явися смирение твое». Стена, которая нас ограждает от всех искушений, – это смирение. Если мы научимся смиряться перед всеми – будем сильными людьми и сможем сохранять равновесие во время любых жизненных невзгод, потому что смиренный человек никогда не падает. Отец Иоанн учил: «Без смирения, основания всех добродетелей, никто не может наследовать Царствие Небесное, ибо “Господь взирает токмо на кроткого и смиренного и трепещущего словес Его” (Ис. 66:2)»[11].

С новоначальными сестрами, не имеющими духовного образования, полезно проводить регулярные занятия по богослужебному уставу, литургике, церковнославянскому языку, чтобы богослужение для них было понятнее и ближе. Если в обители есть опытные звонари, они также могут учить сестер азам профессионального колокольного звона.

Если новоначальные сестры, придя в монастырь, увидят в нем не только внешнее благолепие, но и внутреннюю красоту, если там будет звучать непрестанная молитва, а сестры будут жить в любви, единстве, согласии с волей Божией и своей жизнью привлекать все доброе и благое, такое сестричество будет постоянно пополняться, потому что зерно, упавшее на добрую землю, приносит плод в тридцать, шестьдесят и во сто крат больше, чем было посеяно (см. Мк. 4:8).

И закончить свое выступление мне хочется словами одного из грузинских протоиереев, который недавно посетил нашу обитель и сказал: «Преподобный Гавриил (Ургебадзе) считал, что самое главное в жизни – это любовь. Мы должны любить каждого человека, потому что человека создал Бог, и все люди – это сыны Божии. Если мы не любим хотя бы одного человека, мы не любим Бога, а когда мы полюбим всех – мы полюбим Бога. Как это сделать? Самое главное – смириться. Без смирения ты никого не полюбишь. Если ты хочешь всех полюбить, ты должен смириться со всем и во всем.

Без монашества мир не будет жить. Если не будет монашества, мир не будет существовать. Ваши молитвы имеют очень большую силу и сохраняют этот мир. Вы своими молитвами кормите тех людей, которые живут в миру. Без ваших молитв человек в миру ничего не может сделать. Если в государстве нет солдат, его завоюют. И вы – солдаты, которые сохраняете мир».

Желаю, чтобы наши обители наполнялись любовью и молитвами, которыми бы укреплялся весь наш мир.

 

______________________

[1] Настольная книга для монашествующих и мирян / Сост. архимандрит Иоанн (Крестьянкин). М., 2012. С. 3.

[2] Старец Митрофан Жировичский / под ред. Д. В. Харченко [и др.]. Минск, 2022. С. 240–241.

[3] Слово к монашествующим. Проповеди Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в монастырях (2019–2020). – М., 2020. С. 76.

[4] Архимандрит Мелхиседек (Артюхин). Цитаты святых. [Электронный ресурс] // Азбука веры. URL: https:// azbyka.ru/ svyatye-otcy-o-molitve. (Дата обращения: 03.08.2024).

[5] Духовные рассуждения и нравственные уроки схиархимандрита Иоанна Маслова / Под ред. Н. В. Маслова. – М., 2011. С. 500.

[6] Слово к монашествующим. Проповеди Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в монастырях (2019–2020). – М., 2020. С. 32.

[7] Святитель Филарет, митрополит Московский. Святые отцы о молитве. [Электронный ресурс] // Азбука веры. URL: https:// azbyka.ru/ svyatye-otcy-o-molitve. (Дата обращения: 01.08.2024).

[8] Святитель Иоанн Златоуст. Святые отцы о молитве. [Электронный ресурс] // Азбука веры. URL: https:// azbyka.ru/ svyatye-otcy-o-molitve. (Дата обращения: 01.08.2024).

[9] Слово к монашествующим. Проповеди Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в монастырях (2019–2020). – М., 2020. С. 81.

[10] Афанасий Зоитакис. Ефрем Филофейский – Апостол Америки // Православное книжное обозрение. 2012. № 7 (20). С. 16–25.

[11] Духовные рассуждения и нравственные уроки схиархимандрита Иоанна Маслова / Под ред. Н. В. Маслова. – М., 2011. С. 654.

---

Доклад иеромонаха Мелхиседека (Скрипкина), насельника Иоанно-Богословского мужского монастыря села Пощупово Рыбновского района (Рязанская епархия) на межъепархиальном круглом столе «Пополнение братства обители. От чего зависит?» с участием монашествующих Воронежской, Липецкой, Рязанской и Тамбовской митрополий (Тамбовская духовная семинария, 17 мая 2024 года)

---

Аспект (от лат. аspectus) – одна из сторон рассматриваемого объекта, то, как он видится с определенной точки зрения.

Опираясь на это определение, рассмотрим вопрос о послушническом и монашеском искусе, прежде всего, с сотериологической точки зрения, то есть с точки зрения необходимости этого искуса (испытания), а также его влияния на спасение послушника или монаха в вечности, на его духовное преуспеяние в целом.

Для тех, кто вступил в монастырь по благословным причинам, о которых говорит преподобный Иоанн Лествичник, – послушнический или монашеский искусы тесно связаны с главной целью жизни. Эта цель заключается в стяжании благодати Святого Духа, который единственно и способен наделить человека подлинной жизнью, блаженством не только в будущей жизни, но сделать его причастником этого блаженства еще здесь – в жизни временной.

Такое возможно, если благодать Святого Духа вселяется в душу человека.

Однако нераскаянные грехи и страсти препятствуют благодати Божией войти внутрь человека. От этой скверны он, порой, сильно страдает, тем не менее, повторяет грех и подчиняется страсти вновь и вновь, поскольку это доставляет некое пусть и короткое, пусть и сомнительное, но удовольствие.

Соответственно тем, кто поступил в монастырь с целью спасения и обретения определенной степени духовного совершенства, послушнический и монашеский искусы могут принести большую пользу – помочь очиститься от грехов и страстей и с Божией помощью стяжать благодать Духа Святого.

В чем состоят эти искусы? В духовных упражнениях, которые возлагаются на послушников и монахов Самим Богом через предписания монастырского устава, распоряжения начальствующих обители. Эти обязанности суть следующие:

– необходимость регулярно ходить на общественные богослужения;

– исполнять келейное молитвенное правило;

– участвовать в общих трапезах, поскольку они являются продолжением богослужения;

– трудиться на послушаниях;

Все это необходимо сочетать с внутренним трезвением, заботясь о соблюдении трех обетов, которые человек готовится произнести или уже дал Богу: послушания, нестяжания и безбрачия.

Послушники, которые хотя еще и не дали монашеских обетов, тем не менее, должны навыкать строгости их исполнения, подражая в этом монахам.

Следует отметить, что нарушение порядка внешней, и, особенно, внутренней монастырской жизни, то есть трезвения и молитвы, приводит к тому, что сознание насельника обители (послушника или монаха) наполняется греховными, или будто бы полезными, но несвоевременными (а потому душевредными) мыслями и переживаниями, воля его делается расслабленной, неспособной подвигать его к ревностной духовной жизни.

В результате этого некоторые братья из числа послушников и монахов возвращаются в мир, а иные, оставаясь в монастыре, – обмирщаются.

Чтобы предупреждать, по возможности, эти явления, – необходимо, на наш взгляд, учитывать следующие педагогические моменты.

1. Время пребывания в послушничестве – индивидуально. Иногда наблюдается такая картина, что, например, спустя несколько лет после поступления в монастырь трудник или уже послушник начинает выказывать такие качества характера, которые становятся открытием и для него самого, ставя под вопрос его дальнейшее пребывание в монастыре. Тихоня, молчун через несколько лет жизни в обители в качестве трудника начинает, например, празднословить, роптать, а потом откровенно заявляет, что хочет уйти в мир, что и осуществляет на деле.

2. Относительно времени пребывания в послушничестве, начальствующим, может быть, следует руководствоваться следующим правилом: если послушник имеет те или иные качества, которые мешают ему вполне вписаться в монастырский устав, например, если он иногда (не систематически) опаздывает или не приходит на утреннее молитвенное правило, на общественное богослужение, пропускает иногда общие трапезы, если у него возникают размолвки с теми или иными братьями или трудниками, – то c большой долей вероятности можно утверждать, что по принятии им монашеского пострига Бог, видя его стремление, его некую ревность, определенное усердие к монашеству, – поможет ему преодолеть его недостаточность в духовной жизни, то есть поможет исправиться, или, по крайней мере, смириться (например, если человек болен и по причине болезни не может исполнять некоторых предписаний монастырского устава, не затрагивающих фундаментальные монашеские принципы, – не может рано приходить на службу, или участвовать в крестном ходе после Литургии по причине болезни ног и т. д.)

3. Если же жизнь насельника монастыря существенно «хромает» и все вышеописанное повторяется систематически и часто без благословных причин, то можно определенно утверждать, что монашеский постриг станет для него обременением, поскольку его совесть будет тяготиться систематическим нарушением монашеских правил и он уйдет «на страну далече» в надежде избавиться от этих укоризн или сумеет найти оправдание своему поведению, успокоить, а лучше сказать, подавить свою совесть; или останется жить на прежнем месте, но духовно ожестеет, станет невосприимчивым к действиям Духа Божия.

В нашем Иоанно-Богословском монастыре существует такая традиция: насельник, принятый в братию, находится в звании послушника около трех лет. После этого его постригают в иночество, то есть он становится рясофорным послушником. В этом звании он может находиться довольно продолжительное время – и пять, и семь лет, после чего над ним совершается монашеский постриг.

До принятия в братию, то есть до поступления в послушники, трудники в нашей обители проходят еще одну стадию приобщения к монашеской жизни. Им дают кафтан, и они становятся так называемыми кафтанниками, как, например, это бывает на Валааме. Кафтанником человек обыкновенно пребывает около одного года.

Однако все эти сроки довольно приблизительны или даже условны. Насельник обители получает кафтан, становится послушником или монахом не за «выслугу лет», не по истечении определенного времени, а в зависимости от своего внутреннего состояния, о чем имеет суждение Духовный собор монастыря, включающий в себя старшую братию во главе с отцом игуменом.

Вот это-то соборное суждение после молитвы, когда «изволися Святому духу и нам», и определяет время пребывания насельника монастыря в звании кафтанника и послушника, а некоторым монахам открывает путь и к священнослужению.

4. Желательной формой послушнического искуса (это касается более или менее многолюдных монастырей) являются, на наш взгляд:

– необходимость не частого, но периодического перевода послушников с одного послушания на другое (это помогает выяснить их задатки и предрасположенности);

– проживание послушника/кафтанника в келье, по возможности, не одному, а еще с одним или несколькими братьями (это, как и предыдущее условие, помогает братиям уживаться друг с другом, терпеть, смиряться, проявлять милосердие, начатки любви, препятствует проявлению неизжитых грубых пороков);

Монашеский искус – это время, протяженностью во всю монашескую жизнь (с момента произнесения человеком монашеских обетов).

Если монах наделен священным саном диакона, иерея или даже епископа – он все равно является монахом и ему надлежит соблюдать монашеские обеты.

Вопрос о необходимости послушнического и монашеского искуса можно рассматривать и в других аспектах, например, антропологическом и гносеологическом.

Что, например, дает послушание? Плодом послушания является отнюдь не умерщвление своей воли, если под волей понимать волю обновляющегося внутреннего человека, христианина. Послушание – это сопряжение своей воли с волей Божией, отчего собственная воля человека, укрепляемая благодатью Божией становится сильнее.

Преподобные Сергий Радонежский и Серафим Саровский были очень волевыми людьми. Но они сумели сделать волю Божию своей собственной волей, своим желанием. Безынициативными они не были. В рамках Божиих предписаний, Божией воли человеку часто предлагается большая свобода для импровизации, для духовного творчества.

В гносеологическом аспекте послушнический и монашеский искусы помогают человеку стяжать приращение благодати Святого Духа, в которой ему хорошо бывает молиться всякому Лицу Пресвятой Троицы, поскольку Отец и Сын и Святой Дух открываются человеку именно через благодать Святого Духа.

Приращение благодати Святого Духа очищает, углубляет его душу. К слабо мерцающему светильнику человеческого разума прибавляется толика божественной энергии, и человек начинает видеть мысленные предметы явственнее, глубже.

---

---

 

---

Выступление игумена Сергия (Куксова), настоятеля мужского монастыря Вознесенская Давидова пустынь Подольской епархии на региональном круглом столе «Пополнение братства обители. От чего это зависит» для ставропигиальных монастырей и монастырей Московской митрополии (Сретенский ставропигиальный мужской монастырь Москвы, 3 июля 2024 года)

---

Ваши Высокопреосвященства, Ваши Преосвященства, дорогие отцы игумены и матушки игумении!

Позвольте мне поделиться своими наблюдениями по вопросу пополнения братства обители на примере Давидовой пустыни, где я несу послушание игумена более десяти лет.

Рассматривая данный вопрос, важно учитывать, что каждый человек индивидуален, и по приходу человека в обитель нужно постараться понять причины данного поступка, то, какие факторы оказали влияние на поступление человека в монастырь. Придет ли человек, только чтобы переночевать, или чтобы остаться на всю жизнь, – этот выбор будет зависеть, в том числе, и от игумена с братией.

Из небольшого личного опыта послушания игумена у меня сложилось видение того, как человек оказывается в обители – если он не просто хочет потрудиться, но и имеет желание вступить в братство.

Причины, побудившие человека прийти в монастырь, могут быть связаны либо с неустройством личной жизни, трудным материальным положением, либо со страстями, не дающими ему быть принятым обществом. Все это побуждает человека искать другие возможности получения радости. Он осознает, что его душевная составляющая подверглась влиянию внешних неблагоприятных обстоятельств и ищет возможности для возвращения внутреннего спокойствия.

Придя в монастырь, человек первое время проявляет интерес к укладу и распорядку жизни обители. Он исполнителен и усерден, а также обещает находиться в полном послушании независимо от его дальнейшего выбора пути.

Если он имеет канонические препятствия для поступления в братию и не хочет быть насельником, то в таком человеке необходимо поддержать его стремление к примирению с голосом совести. Помочь ему в этом мы можем через участие в Таинствах Исповеди и Причастия, чтение творений святых отцов, через беседы и постоянное несение послушания в соответствии с его возможностями. Он не должен пребывать в праздности, ему нужно почувствовать живое участие Бога в его жизни. Как правило, такие люди пребывают в обители до года, иногда, с возможностью выезда, по необходимости, с благословения игумена на один или несколько дней.

Реже в обитель приходят с желанием остаться и посвятить свою жизнь Богу. Такого человека мы ставим на послушания и общение с братией, чтобы у него появилось полное представление о жизни обители. И по истечении срока испытания он вступает в число братии как послушник. Далее его направляют на получение церковного образования (если такового нет) и создают все необходимые условия для учебы. Но таких людей, изначально осознавших суетность мира, очень мало. Чаще происходит так, что человек приходит потрудиться и, проникшись атмосферой братства, принимает решение остаться в монастыре.

У нас нет ни возрастных, ни социальных ограничений для принятия человека в братство, но потенциальному кандидату необходимо знать, что существуют препятствия для рукоположения монаха в священнический сан.

Хочется поделиться размышлениями о таких случаях, когда желание монашества является изначальной целью или появляется спустя продолжительное время пребывания трудника в монастыре. Именно здесь ключевую роль играет то, чем и как живет монашеская семья.

Как говорит святитель Игнатий (Брянчанинов): «первоначальное направление, полученное при вступлении в монастырь, остается в подвижнике, в большей или меньшей степени, на всю жизнь».

Пришедший в обитель трудник начинает всестороннее развитие в монашеском братстве, если почувствовал стремление братии к исполнению слова Господа: Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя (Лк. 9:23), и видит, что в этой семье всё совершается в подражание Христу и Его апостолам, а в центре общины стоит игумен и отец братства, который должен заботиться обо всем, что касается монастыря и его насельников, начиная от самых простых, земных вещей и до вещей самых сложных, духовных и небесных.

Святоотеческую духовную традицию возможно почерпнуть из книг, но воспринять ее в полной мере можно только из живого общения в послушании. Это дает нам представление об истинном духе наших отцов Церкви, их отеческой любви и спасительном рассуждении, которое в особенности обнаруживается в тех случаях, когда проживающий в обители трудник видит, как спотыкаются братия, и как игумен проявляет к ним снисхождение и терпение. Игумен обязан своим примером вдохновлять братьев и призывать к усердию в монашеском делании. Жизнь братии состоит из молитвы и послушания. Она бывает сильно перегружена послушаниями, так как количество братии обычно в обителях не велико и забот по хозяйству хватает, порой даже в ущерб как общей, так и келейной молитве. И для безопасного совершения монашеского пути игумену нужна рассудительность.

Если же игумен проявляет нерадение или не смог организовать и побудить старшую братию заботиться о пришедших в обитель, то искушение переутомлением может привезти к опасности уклониться или в неразумную аскезу и, как следствие, прийти к скорому телесному и душевному изнеможению, или – в нерадение, лень и безразличие к духовным подвигам.

Переутомление – одно из наиболее часто встречающихся искушений как для самого игумена и братии, так и для пришедших трудников и тех, кто намерен остаться в обители.

Преподобный Иоанн Лествичник учит нас, что «одна из самых коварных уловок дьявола – подталкивать монахов к подвигам, превышающим их телесные, душевные и духовные силы. От этого братья быстро переутомляются, впадают в телесные болезни, а затем дьявол погружает их в ропот и уныние». Поэтому игумен призван направлять на верный путь в особенности новоначальных, приступающих к духовной жизни с горячей ревностью, но не умеющих разумно распределить свои силы. С одной стороны, игумен не должен позволять им предаваться подвигам без меры, потому что вскоре они устанут и сделаются ни к чему не способными – ведь и святые отцы говорят, что «все чрезмерное от демонов». С другой стороны, не следует совсем возбранять послушникам подвиги. Иногда случается, что игумены оберегают братию от любых подвигов, опасаясь за них. Это происходит по незнанию законов Божественной благодати, потому что тем самым воспитывается боязливость, робость перед подвижническими бранями. Подвиги чрезвычайно полезны, важны и необходимы, особенно в начале монашеской жизни, да и не только в начале.

Постоянное проживание в братстве соединяет игумена и братию по принципу сообщающихся сосудов: игумен влияет на братию, а братия влияет на игумена. Если игумен благостен, пребывает в молитвенном расположении духа, то его состояние передается братии, и все через общение с игуменом приходят в такое же состояние – как по отношению к игумену, так и между собой. Если же игумен недоволен, озлоблен, расстроен, то всё братство начинает это ощущать и перенимать такой настрой.

Игумену необходимо понимать, что невозможно всё сделать самому. Об этом говорит старец Паисий: «То, что могут сделать другие, будь то дела житейские, хозяйственные и административные, предоставь сделать им. Себе же оставь лишь то, что другие сделать не могут или не должны, и прежде всего, духовные обязанности и духовное воспитание братьев твоего монастыря».

Если человек начинает проявляться усталость и переутомление, а отсюда нежелание трудиться, молиться, гнев, раздражение и другие немощи, то игумен может ободрить и поддержать его. Для этого он советует отдохнуть, выспаться, уделить внимание чтению святых отцов, и опять-таки через личное общение и беседы в миролюбивом духе укрепляет брата. Для получения физических и духовных сил игумену и самому необходимо заботиться о себе: питать себя молитвой, чтением Священного Писания и святоотеческих трудов, приобщаться к Святым Тайнам, стараться уделять время размеренным трудам.

Сам игумен и старшая братия должны помнить, что пришедшие пожить, потрудиться или остаться в обители находят опору во внутренней атмосфере, в отношениях, какие установились между игуменом и насельниками. Игумен должен знать чаяния братии, уметь слышать просьбы, показывать пример любви и рассудительности. Всё это непосредственно влияет на человека, пришедшего в обитель. Увидев жизнь, направленную ко спасению, к вечной радости со Христом, и приняв это своим сердцем, он уже не сможет безболезненно для себя покинуть монастырь, вернуться к существованию в миру с проблемами, заботами, страстями, успокоения от которых он искал.

В такую обитель и будут потихоньку собираться люди, меняя свою жизнь от греха, гнева, переживаний – к радости, спокойствию и спасению. Тогда Господь коснется Своей Благодатью всех, кто по разным изначальным жизненным причинам пришел в обитель.

Пусть Господь молитвами угодников и подвижников Своих умудрит игуменов и наполнит их сердце любовью, а ум рассудительностью.

Благодарю за внимание и прошу святых молитв.

---

---

 

---

Доклад игумении Елены (Золотухиной), настоятельницы Спасского женского монастыря с. Костомарово (Россошанская епархия Воронежской митрополии) на межъепархиальном круглом столе «Пополнение братства обители. От чего зависит?» с участием монашествующих Воронежской, Липецкой, Рязанской и Тамбовской митрополий (Тамбовская духовная семинария, 17 мая 2024 года)

---

Святые отцы Православной Церкви в разные времена отмечали, что состояние монашества находится в прямой зависимости от состояния мира. Мы сейчас живем в мире, в котором культивируются ценности, прямо противоположные евангельскому духу. Пагубные страсти возводятся в разряд добродетелей и агрессивно навязываются обществу. Современному человеку очень трудно противостоять этому бурному потоку антихристианских идей, облеченных в привлекательные формы. Он неизбежно вбирает в себя дух времени, как мы впитываем запахи того помещения, в котором находимся. Такое положение вещей является главной причиной оскудения числа желающих прийти в монастырь. А если кто-то и решается встать на путь монашеского жития, то путь этот дается ему крайне тяжело. В связи с этим, тема современных аспектов послушничества и монашеского искуса обретает особую важность. Это очень ответственный период в жизни насельника монастыря, время его становления как монаха, когда закладывается фундамент, на котором будет созидаться вся последующая жизнь человека, его духовное возрастание, его соединение со Христом.

Святая Церковь дает нам следующее определение понятия «монашеский искус»: это испытание намеревающегося принять монашество, состоящее в пребывании в монастыре в качестве послушника, с несением различных послушаний и посещением богослужений.

Продолжительность искуса определяется церковными канонами трехлетним сроком, но он может быть изменен в ту или иную сторону в зависимости от подготовленности испытуемого.

По окончании искуса определяются сроки пострижения или вовсе отказывают в таковом. Пятый канон Двукратного поместного Собора Константинопольской Церкви, проходившего в 861 году, гласит:

«Мы находим, что безрассудные отречения от мира, совершаемые без предварительного испытания, весьма повреждают монашеское благочиние: некоторые, опрометчиво бросаясь к жизни монашеской и пренебрегая строгостью подвижничества и постоянством в нем, вновь, к несчастью, обращаются к плотоугодливой и сластолюбивой жизни. Из-за этого святой Собор определил: никого не удостаивать монашеского образа, прежде чем по истечении трехлетнего срока, отведенного им для испытания, они не окажутся проверенными и достойными таковой жизни. Собор повелел всячески соблюдать это, за исключением тех случаев, если какая-либо приключившаяся тяжкая болезнь заставит сократить время испытания, или если человек окажется благоговейным и, еще нося мирское одеяние, будет проходить жизнь монашескую, ибо такому человеку для совершенного испытания будет достаточно и шестимесячного срока. Если же кто поступит вопреки написанному, то пусть игумен будет лишен игуменства и состояние подчиненности послужит для него наказанием за бесчиние, а постриженный в монашество пусть будет передан в другой монастырь, в котором соблюдается строгий монашеский устав».

Согласно этому определению период послушничества по сути является монашеским искусом, временем, когда желающий принять ангельский образ испытывает и подготавливает себя к принятию обетов и безвозвратному отречению от мира. Несмотря на то, что со времени Двукратного собора минуло двенадцать веков, необходимость монашеского искуса остается незыблемой и актуальной до сегодняшнего времени. Монашество, как Божественное установление, по своей сути и по форме остается неизменным. Но историческое течение событий, смена государственных формаций, общественных отношений, морально-нравственных ориентиров существенно влияют на внутреннее устроение человека, на его мировосприятие, на духовное и физическое состояние. Древние подвижники предвидели последовательное оскудение монашества как следствие оскудение мира в целом. Святитель Игнатий (Брянчанинов) в своем «Приношении современному монашеству» приводит беседу святых отцов Египетского скита: «Что сделали мы? – говорили они. Великий авва Исхирион отвечал: «Мы исполнили заповеди Божии». Спросили его: «Что сделают те, которые будут после нас?» – «Они примут делание вполовину против нас». Еще спросили его: «А что сделают те, которые будут после них?» Авва Исхирион отвечал: «Они отнюдь не будут иметь монашеского делания, но им попустятся скорби, и те из них, которые устоят, будут выше нас и отцов наших». Святитель Игнатий, живший в середине XIX века, относил современное ему монашество к последнему и в своих трудах указывал на его упадок. Тем более это понимание важно для нас, живущих в период стремительного технического развития и небывалого нравственного падения. Говоря о монашеском искусе, мы обязательно должны учитывать реалии наших дней. Ведь человек, приходящий в обитель, неизбежно является детищем своей эпохи со всеми ее пороками и добродетелями.

В связи с этим хотелось бы выделить несколько аспектов в духовном становлении современного послушника, на которые необходимо обращать внимание.

Первое – его отношение к послушанию как в плане физического труда, так и в плане отсечения собственной воли и готовности выполнять любое порученное дело. И здесь мы довольно часто сталкиваемся с изнеженностью и слабым здоровьем нынешнего поколения.

Архимандрит Эмилиан (Вафидис) в книге «Дом Божий – врата небесные» отмечает: «Сегодня монашеское жительство находится в некотором упадке… Нынешние монашествующие не способны к той строгой аскетической жизни, которую проводили их предшественники… Их руки были покрыты мозолями от тяжелого физического труда, тогда как руки современных людей, в особенности женщин, годны только для того, чтобы носить самые тонкие перчатки с фланелевой подкладкой для защиты кожи. И вот представьте себе, что эти изнеженные люди, проведшие детство и юность перед экраном телевизора и в непрестанных разговорах по телефону, приходят в монастырь <…> Здоровье у наших людей слабое и расстроенное. Наши предки переносили на своих плечах камни, увесистые мешки, разные тяжести. Физический труд укреплял весь их организм. А сейчас поднимет ли человек хотя бы малую тяжесть? Куда там! Попробуй-ка попросить сестру пойти поработать пять минут в саду! «Ох., моя поясница!» – тотчас услышишь в ответ… В сущности, все это является проявлением душевной немощи, глубокой испорченности нашей природы и препятствует человеку жить истинной жизнью. Итак, душевная и телесная немощь нынешней молодежи представляет серьезную проблему для современного монашества».

Отсечение собственной воли и готовность выполнять любое послушание также очень тяжело дается современному человеку, так как умение слушаться старших практически исчезло из наших семей. Человеку с детских лет либо потакают в капризах, воспитывая в нем эгоизм, либо предоставляют его самому себе, развивая тем самым своеволие, несдержанность и леность. В подобных случаях игумену необходимо терпеливо и часто объяснять духовный смысл физического труда и послушания, их необходимость и пользу в борьбе со страстями и воспитании добродетелей, конечно, учитывая меру душевных и телесных сил послушника.

Второй аспект – отношение новоначального к сестрам или братьям. Насколько проходящий искус человек уживчив с ближними, заботлив и отзывчив по отношению к ним. Или напротив дерзок и груб, ропотлив и эгоистичен. В самом начале сестра старается проявить себя с лучшей стороны, произвести хорошее впечатление, иногда даже не сознавая этого. Но чем больше она осваивается, тем больше в ней могут проявляться страсти гнева, недовольства, неприязни, зависти, сварливости. Если сестра принимает замечания, сокрушается, кается, просит прощения, значит, она работает над собой. Но если укореняется в своих страстях, пререкается с игуменией и старшими сестрами, ропщет и пагубно влияет на других, то необходимо задуматься о целесообразности ее дальнейшего нахождения в обители. К сожалению, неприглядные стороны истинного характера послушника могут проявиться по истечении трехлетнего срока пребывания в обители. Да и понимание своих страстей и немощей, а тем более исправление их, дается современному человеку очень болезненно и тяжело. В этой связи время прохождения монашеского искуса бывает целесообразно значительно увеличить.

Третий аспект – отношение к богослужению, молитвенному правилу, чтению святых отцов, а также понимание цели и задач монашеской жизни. Молитва – это самое трудное дело в монастыре. Но она является и главным деланием монаха, его дыханием и плачем перед Богом. В период монашеского искуса послушник должен развивать в себе любовь к богослужению и молитве. Существует мнение, что послушник должен больше заниматься физическим трудом, а молитва и богослужение – удел находящихся в постриге. Но, как уже говорилось, фундамент духовной жизни закладывается в период послушничества, и вся последующая конструкция будет зависеть от его основательности и прочности. Если не потрудиться в начале, то впоследствии, когда искушения усилятся, можно потерять всё, впав в леность и нерадение.

Хотелось бы отметить еще один важный аспект, характеризующий современное монашество. Я уже приводила слова египетского подвижника аввы Исхириона о том, что последние монахи будут спасаться через несение скорбей. А святитель Игнатий разъясняет, в чем особенность этих скорбей.

«Наши скорби большею частию утончены, так что при поверхностном взгляде на них нельзя признать их скорбями. Но это лишь злохитрость врага нашего… Падший дух усмотрел, что искушения явные, грубые и жестокие возбуждают в человеках пламенную ревность и мужество к перенесению их; он усмотрел это и заменил грубые искушения слабыми, но утонченными и действующими очень сильно. Они не вызывают из сердца ревности, не возводят его в подвиг, но держат его в каком-то нерешенном положении, а ум в недоумении; они томят, постепенно истощают душевные силы человека, ввергают его в уныние, в бездействие, и губят, соделывая жилищем страстей по причине расслабления, уныния, бездействия». Далее святитель Игнатий пишет, что слабые искушения, но придуманные и исполняемые с адским лукавством, действуют гораздо успешнее в видах сатаны, чем искушения тяжкие, но очевидные и прямые. Очень актуально для наших дней звучат его слова об обуревающих нас соблазнах: «Мы крайне слабы, окружающие нас соблазны умножились, усилились чрезмерно: в обольстительных разнообразии и привлекательности предстоят они болезненным взорам ума и сердца, притягивают их к себе, отвращают от Бога. Мы столько подчинились влиянию соблазнов, что даже руководство словом Божиим, единственное средство спасения, нами оставлено». Естественным образом возникает вопрос, каким путем двигаться современному монашеству, как вообще возможно его сохранить в нашу эпоху потребления, когда во всем мире смысл жизни человека сводят к материальному благополучию и получению от жизни удовольствий, когда с детских лет в нем развивают индивидуализм, когда приоритетом является личное благополучие и нежелание считаться с интересами ближних?

И святитель Игнатий, переживая в своем относительно благополучном XIX веке об оскудении монашества, приходит к выводу, который не теряет своей значимости и актуальности до наших дней: «В самом деле, какой ныне самый благонадежный путь спасения для инока? Тот путь, который способен охранить его от влияния соблазнов извне и внутри. Он заключается по наружности в удалении от знакомства и свободного обращения вне и внутри монастыря, в неисходном по возможности пребывании в монастыре и келии, а по душе в изучении и исполнении воли Божией и в безопасном и благодушном терпении всех попускаемых Промыслом Божиим скорбей, при признании себя от искренности сердца достойных этих скорбей. Евангельские заповеди научают инока смирению, а крест совершенствует его в смирении. Смирение истребляет из души и тела все греховные страсти и привлекает в нее благодать Божию. В этом и заключается спасение».

Понятно, что такой путь очень тяжело дается нынешнему поколению. По этой причине может и не стоит любыми средствами стремиться к увеличению числа насельников наших монастырей, а больше потрудиться над теми, что уже достаточное время пребывают в них. Этот труд требует очень большого терпения, понимания, что его результат почти незаметен, а преуспеяние весьма медленно. Но само стремление, движение в нужном направлении, упование на милость Божию неизбежно привлечет благодать, восполняющую оскудевающих.

И последнее, что хотелось бы отметить, это тот факт, что само монашество родилось тогда, когда христианская жизнь стала стремительно терять свою первоначальную силу. И, возможно, сейчас приближается то время, когда печальное нравственное состояние современного общества подвигнет несогласных с его духом удалиться в монастыри для реализации своей внутренней потребности в Боге. Христос как Путь, Истина и Жизнь – вечен и неизменен. И всегда будут находиться желающие последовать за Ним. Наш Подвигоположник говорит, что узок путь и тесны врата, вводящие в жизнь вечную, и немногие идут ими. И в подкрепление нам восклицает: «Не бойся, малое стадо!» От нас требуется произволение и труд, но все остальное – дело Божественного Промысла.

---

---

 

---

Доклад епископа Можайского Иосифа, наместника Введенского ставропигиального мужского монастыря Оптина пустынь, викария Святейшего Патриарха Московского и всея Руси на региональном круглом столе «Пополнение братства обители. От чего зависит?» (Сретенский ставропигиальный мужской монастырь Москвы, 3 июля 2024 года)

---

В настоящее время мы видим, что во многих монастырях наблюдается уменьшение желающих выбрать монашеский образ жизни. Кроме того, даже там, где количество насельников не уменьшается, зачастую виден процесс старения братии. Ведь многие пришедшие около двадцати лет назад находятся уже в пожилом возрасте, а приходящие новые послушники также в основном немолодые. В нашем монастыре, например, средний возраст братии – 54 года. И с каждым годом он увеличивается.

Итак, в чем же причины уменьшения количества желающих поступить в монастыри?

Существуют внешние и внутренние причины сложившейся ситуации.

Среди внешних причин – неблагоприятные демографические процессы в регионах страны, где проживают русские православные люди. Отметим, что Святейший Патриарх Кирилл неоднократно говорил о необходимости принятия мер на государственном уровне для решения демографической проблемы.

С этим же связано и уменьшение количества православных христиан в стране. По последнему опросу ВЦИОМ, процент неверующих россиян увеличивается. Сегодня к православным христианам относят себя не более 66 % населения страны (в 2009 году по опросам Левада-Центра – 80 %). Но даже эти все еще немалые цифры не должны никого обманывать – всего 1,32 % верующих соблюдают все посты, примерно такое же количество христиан регулярно причащается.

Причем, уменьшается не только количество церковных и просто верующих людей. На примере монастырей мы можем сказать, что меньше становится наиболее ревностных христиан, желающих послужить Богу. И здесь мы видим продолжение общей тенденции: количество паломников, рассматривающих для себя возможность поступить в монастыри, значительно сократилось. В связи с этим возникает закономерный вопрос: что случилось и почему это происходит? Этот вопрос имеет особенную важность еще и потому, что в монастыри идут не неофиты, а люди, всерьез относящиеся к своей вере.

Эффект самоопределения

В девяностых и нулевых годах, когда происходило возрождение Церкви, возросло число людей, симпатизирующих христианству, но не имевших опыта участия в церковной жизни. Повсеместно открывавшиеся монастыри вызывали к себе интерес, и люди приходили туда в немалом количестве. Наверное, эту ситуацию можно назвать нетипичной. Впоследствии кто-то из пришедших на этой волне остался в Церкви, твердо встал на монашеский путь, а кто-то разочаровался и перестал ассоциировать себя с православной верой. Помним и о множестве тех, кто, приняв иночество лишь поверхностно и внешне, не выдержал искушений и ушел из монастыря.

Таким образом, мы имеем сегодня меньший процент населения, относящего себя к христианству, в том числе и потому, что находимся в иной фазе церковного развития. Завышенные ожидания и «розовые» очки остались в прошлом, да и в целом отношение людей к христианской вере стало более зрелым.

Пропаганда эгоизма и философии потребления

На наш взгляд, первоочередной проблемой является то, что современная человеческая цивилизация построена на принципах постсекуляризма. Иными словами, религия уже не считается личным делом каждого, а прямо объявляется вредной и непрогрессивной. В этом наше время схоже с концом XIX века, когда весь высший слой империи, а также интеллигенция считали Православие преградой на пути к прогрессу и просвещению. Как восклицал преподобный Варсонофий Оптинский: «Теперь повсюду ненавидят христианство. Оно для них – ярмо, мешающее жить вольно, свободно творить грех».

Можно констатировать, что философия общества потребления, а также ставка на личный эгоизм стали основополагающими принципами построения жизни современного человека. По своей сути эти ценности прямо противоречат христианским взглядам на жизнь, но они активно продвигаются через СМИ, соцсети, ютуб, телевидение и литературу. Современные западные леволибералы старательно внедряют в общество, в том числе и в нашей стране, культ инфантилизма и безразличия, создавая из молодежи, как они сами говорят, «людей мира», а по сути, людей без корней, которыми легко манипулировать. Все эти массы одурманенных западной пропагандой молодых людей видят в Церкви своего врага, мешающего построению светлого будущего, где будет социальная справедливость, отсутствие болезней и, возможно, бессмертие.

Взращивая в человеке гордыню, современная культура вводит его во все большее противоречие христианству, которое учит отсечению своего разума и воли. Молодым людям очень тяжело это преодолеть – ведь и школа, и психологи, а часто и семья насаждают в них эгоизм. Живя исключительно поиском удовольствий и легкой жизни, никто больше не хочет брать на себя ответственность, создавать семьи и нести монашеский подвиг.

Сегодняшняя ситуация напоминает преддверие революционных потрясений начала XX века, когда одурманенные пропагандой «свободы» юноши разрушили одну из величайших в истории Православных империй.

Виртуализация бытия

Христианская вера, за редким исключением, проповедует деятельное отношение к жизни. Она требует от нас совершения дел, сталкивает с реальными живыми людьми, побуждая к подвигу любви и терпения. Направленность современной жизни все более противоположна. Интернет и современные технологии не просто привнесли в нашу жизнь новые возможности и море информации. Они сделали существование многих людей более виртуальным, создали своего рода иллюзорное бытие, которое до известной степени конкурирует с настоящим. Живое общение сменилось на общение в соцсетях или Телеграме; спорт превратился в киберспорт; наставниками стали не родители и учителя, а модные видеоблогеры; увлеченность реальным делом уступила место увлеченности компьютерными играми. Скука и ощущение неудовлетворенности, которые в прошлые века двигали человека к познанию Бога, сегодня даже не успевают возникнуть. Перед обычным человеком стоит не вопрос «чем заняться, чтобы не скучать», а «где взять на все это время»?

Конечно, в таких условиях человеку тяжело дойти до храма.

Внутрицерковные факторы

Вышеперечисленные моменты можно по праву отнести к внешним, объективным причинам, которые вызвали сокращение количества людей, относящих себя к христианам.

Однако эти же факторы влияют и на церковных людей, ослабляя их веру, погашая ревность, что сказывается и на количестве паломников, задумывающихся о монастыре, и на внутреннем состоянии новоначальных послушников. Старец Варсонофий Оптинский сетовал: «Слабый мир дает слабых монахов». Сейчас это утверждение соответствует действительности еще более, чем в начале ХХ века.

Назовем и ряд внутрицерковных факторов, которые влияют на решение о принятии монашества.

Проблема духовничества

Очень важно, чтобы в монастыре был опытный духовник. Мы видим на примерах, как вокруг такого авторитетного духовника собирается братство или сестричество. Но, к сожалению, в наше время в монастырях очень мало духовников, стяжавших явные дары благодати. Преподобный Паисий Святогорец говорил: «Если нет хороших духовников, то пустеют храмы и наполняются психиатрические лечебницы, тюрьмы и больницы».

Отсутствие соответствующих усилий со стороны игуменов

Молодыми трудниками и послушниками нужно заниматься. Недостаточно только дать им послушание, обязать ходить на службу и надеяться, что все остальное сложится само собой. На игумене лежит обязанность создать такую атмосферу в братстве и монастыре, чтобы у иноков было стремление к духовной жизни, чтобы сами стены и внутренний уклад монастыря способствовал этому. Святитель Игнатий сравнивал монастырь с оранжереей, в которой вырастают уникальные цветы. В оранжерее должно быть тепло и тихо, там не должны гулять ветры и различные вредители, способные помешать росту цветов. Так и в монастыре.

К сожалению, зачастую господствует другой подход. Приходя из мира, трудники приносят в монастырь страстное отношение к жизни, подозрительность, осуждение ближнего. А в ответ они часто получают от священноначалия и братии стремление их смирять, не обращая внимания на «капризы» и желания новоначальных. До известной степени это верно, но при этом надо помнить, что при таком подходе у нас может вырасти не красивый цветок, а какой-нибудь дичок, устойчивый к ветрам, дождям и бурям. Таких достаточно и в миру, а вот монашество требует особых условий.

Как же избежать такого? Как, не прибегая исключительно к жестким дисциплинарным мерам, удержать новоначальных от следования своим страстям, убедить их в том, что самочиние ведет к краю пропасти, а отказ от своих привычек и желаний – к спасению?

Нам кажется, что лучший метод – это собственный пример. Все члены Церкви, а в особенности монашествующие должны доказывать истинность христианства, непреложность традиционных ценностей своим примером. «Свет монахам – ангелы, а свет для всех человеков – монашеское житие», – говорит преподобный Иоанн Лествичник. Поэтому, чтобы изменился мир, должно, в первую очередь, измениться монашество. Когда-то, при старцах, Оптину пустынь называли ярким костром, у которого согревалась вся Россия. Необходимо, чтобы в России снова засияли светильники святости. Чтобы русские сердца снова согревались именами новых подвижников, подобных преподобным Сергию Радонежскому, Серафиму Саровскому, Амвросию Оптинскому. И тогда, видя житие, наполненное благодатью Святаго Духа, люди пойдут к таким монахам не только за советом, но и как к руководителям в духовной жизни, последуют за ними в трудах и благочестии.

---

---

 

---

Доклад игумении Софии (Силиной), настоятельницы Воскресенского Новодевичьего женского монастыря в Санкт-Петербурге, на региональном круглом столе «Пополнение братства обители. От чего зависит?» для епархиальных монастырей в Северо-Западном федеральном округе РФ (Духовно-просветительский центр «Святодуховский» Свято-Троицкой Александро-Невской лавры, 23 июля 2024 года)

---

Ваше Высокопреосвященство, владыка митрополит Варсонофий! Ваши Высокопреосвященства, Преосвященства, всечестные отцы и матушки игумении!

Полагаю, что заявленный формат круглого стола позволяет ограничиться своими личными размышлениями, поделиться опытом, к сожалению, зачастую и отрицательным, высказать дискуссионные тезисы, которые со снисхождением обсудит боголюбивое сегодняшнее собрание.

Во время оно к нам приехал престарелый архиерей, подвизающийся на Святой Горе Афон. Я пожаловалась ему, что в обители мало сестер, что просим его помолиться об умножении сестричества. Сей богомудрый святитель ответил: «Раньше спрашивали не сколько в обители проживает братий, а сколько у вас спасающихся?» Эти слова заставляют принципиально задуматься не над проблемой численности насельников как таковой, а именно смотреть на нее через призму единственного оправдания монашеского образа жизни – шествия путем спасения. Именно эта цель единственная оправдывает и наши переживания о малочисленности братств, и наши чаяния новых монашеских призваний, и наше смиренное отношение к наличествующей малочисленности большинства (за редким исключением) братств и сестричеств.

Далеко не всегда многочисленность является свидетельством истинности и спасительности совершаемого подвига. Некоторые секты, использующие страсти людей для привлечения новых адептов, тоже весьма многочисленны. Вспомним, что и апостольская община на фоне весьма больших общин фарисеев, саддукеев, ессеев была более чем скромной. Наконец, у аввы Сергия первоначально было также 12 учеников.

Среди ложных оснований желания умножения братства и искушений игуменов и братии можно назвать желание облегчить подвиг членов общины. Из опыта мы знаем, что в современных условиях каждый брат или сестра несут по несколько послушаний. В мужских монастырях всегда не хватает иеромонахов для чередного служения, для красивого гармоничного пения всегда не хватает клирошан, а при умножающемся числе паломников или при расширяющемся хозяйстве зачастую приходят помыслы: еще бы 5-10 (20-30) человек, талантливых, добрых, послушных, которые бы нас разгрузили, и тогда мы сможем больше времени посвящать молитве, храмовой и келейной, больше читать. Таким образом, мы смотрим на людей как на средство решения наших проблем, а не как на цель, тогда как для Христа Спасителя бесценна каждая душа, ради которой Христос воплотился и принял крестные страдания. К сожалению, этим соблазнам поддавалась и я, и наше сестричество. Порой сестры уговаривали даже особо молиться об умножении насельниц. Однако же я не дерзаю ныне прибегать к таковой молитве, ибо чувствую, что недостойна великого дара, которого меня сподобил Господь – окормлять и то малое стадо, которое Христос собрал под сенью нашего монастыря. Молюсь лишь о том, чтобы Господь даровал сил и вразумил к окормлению тех сестер, которые есть в обители.

Что можно назвать среди препятствий для пополнения всех монастырей вообще и женских в частности?

У святителя Игнатия Брянчанинова встречается мысль, что без общего развития христианских начал общества невозможно развитие монастырей. Не буду повторяться – на уже прошедших региональных круглых столах озвучены ставшие аксиомами тезисы об обществе потребления, а сейчас и нового информационно-технологического уклада (в том числе цифрового), задающего в принципе антихристианскую систему ценностей и координат. Справедливо отметил Преосвященный наместник Оптиной Пустыни и демографический кризис как препятствие к пополнению братств, впрочем, и к священническим призваниям также. Что же касается женских монастырей, назову некоторые специфические моменты. Как мы помним и из истории, и знаем по собственному опыту, выбор монашеского пути чаще всего происходит под влиянием добрых пастырей, которые словом или личным примером свидетельствовали о красоте монашеского жития. И как горько слышать, что в настоящее время набирает силу тенденция настоящей демонизации женских монастырей. Редко от приходского духовенства можно услышать ободряющее слово к молодым девушкам, вдовам или одиноким женщинам ко всецелому посвящению себя Господу и Церкви Христовой. За редким исключением приходское духовенство скорее будет одобрять дела милосердия в миру, создание новой семьи и даже весьма сомнительный статус незамужней, то есть не подъявшей личного креста, нежели чем вступление на претрудный, многоскорбный, но высокий и спасительный иноческий путь.

Нередко от наших сестер приходилось слышать, что священники отговаривали их от вступления в монастыри, аргументируя это тем, что сейчас нет настоящего женского монашества. Еще более поразительно и горько слышать, что даже игумены или иеромонахи отговаривают своих чад или прихожанок от вступления в женские обители. При этом фантастические и бесконечно клеветнические домыслы субъективного характера выдаются за истину и объективную характеристику женских монастырей. Причем такие омерзительные и сюрреалистические картины в стиле известного антиклерикального романа Дидро теперь звучат из уст пастырей еще и в интернет-пространстве. Игумении называются собственницами сестер, которые находятся в положении крепостных. Благословенные труды согласно девизу преподобного Венедикта «ora et labora» («молись и трудись) рисуются как изнурительные рабские труды.

Высокоумие и надмение, кичение мнимой образованностью или элитарной духовностью, обратной стороной которых являются гордыня, нежелание смиряться перед другими, требуют и своих, так сказать, «организационно-правовых форм». Что же практически такие пастыри предлагают сим девам, которых вряд ли можно назвать благоразумными? Рецепты сколь не оригинальны, столь и губительны: 1) жизнь при мужском монастыре в неясном статусе; 2) принятие монашества в миру; 3) и как апофеоз – создание неких исихастириев без какого-либо канонического и легального статуса. Далее под это подводится нехитрая база из известных цитат (например, святителя Игнатия о том, что нынче можно под фраком встретить настоящего монаха, или протоиерея Валентина Свенцицкого, что вот уже встречаем «философов от православия в осьмнадцать лет»). Камнем преткновения становится для таковых людей самые элементарные, так сказать, базовые требования Положения о монастырях и монашестве. Поразительно, что на обителях, стремящихся следовать многовековому опыту монашества и соборному разуму Церкви, вполне исполняются апостольские слова: «Слово крестное для погибающих есть юродство, а для нас, спасаемых, – Божия сила и Божия премудрость» (Ср.: 1 Кор. 1:18). Вспоминаю характерный случай: приезжает из многочисленного монастыря монахиня и тут же заявляет нашим сестрам: «Ваша игумения призывает сдавать пенсии – так у вас никогда не будет много сестер». На это наши сестры ответили: нам не нужно много живущих, нам нужны спасающиеся.

Однако мне как члену коллегии Синодального отдела и секретарю профильной комиссии Межсоборного присутствия хотелось бы выразить пожелание, чтобы требования Положения о монастырях и монашестве применялись единообразно, что исключило бы возможность спекуляции на данных темах.

Позволю себе обратить внимание высокого собрания, что в настоящее время приходы должны подавать в Епархиальное управление сведения о направленных в семинарии студентах для обучения. Не следует ли предложить подавать аналогично и сведения о лицах, которые направлены в монастыри, хотя бы как трудники, кандидаты для прохождения послушнического искуса? Это хотя бы напомнит приходам, что в Церкви жив аскетический идеал, а монашество – это не маргинальное сообщество, а живой нерв церковной жизни, который не может быть заменен никаким самым возвышенным служением в миру.

Хотелось бы обратить внимание на то, что даже в нашей епархии, где в СПбДА на регентском и иконописном отделении обучается множество девушек, за 27 лет существования обители, к сожалению, никто не предложил им встретиться с игуменией, хотя бы немного на каникулах потрудничать в обители, пообщаться с сестрами, вкусить благодатной монастырской атмосферы.

Во время принесения в нашу обитель святынь со Святой Горы Афон довелось общаться с братией монастыря Симонопетра. К 1980-м годам монастырь являлся идиоритмическим, несколько проживавших там монахов состарились и по здоровью не могли уже поддерживать жизнь обители. Тогда они стали усердно молиться основателю и небесному покровителю монастыря преподобному Симону о низпослании новых монахов. Их молитва была услышана – с материковой Греции пришел архимандрит Эмилиан со ста братьями. Тогда один старенький монах воскликнул: «Преподобный Симеон, я просил у тебя новых монахов, но зачем же так много?!» Полагаю, что это и нам назидание о молитве основателям и небесным покровителям наших обителей.

В современном мире, где люди испытывают не только глад по Богу, но и глад по общению с другими людьми, необходимо задуматься о возможных и уместных формах общения с молодежью. Разобщенность в семьях, отсутствие доверительных отношений с родителями, к сожалению, оборачивается поисками общности авторитетов не на Божиих путях. Поэтому игумениям и сестрам, которым будет благословлено, следует уделять особое внимание молодым паломникам, живому и душеполезному общению с ними. Будем надеяться, что зерно, упавшее в сердце в юности, дает плод во благовремении.

Вспоминается, как при разборе бумаг, оставшихся после нашего духовника архимандрита Кирилла (Начиса), попалось письмо одной монахини из прибалтийского монастыря. Она писала, что страдает от одиночества и отсутствия какого-либо внимания. В ее жизни внешние условия были хорошими – келья, обеспеченная трапеза, богослужения… Однако никто не интересовался, как она живет и спасается.

Полагаю, что не только высокие богодухновенные назидания игумении, но и простая забота в житейских вопросах, взаимная забота сестер – это то, в чем нуждается современность.

Подводя итоги сказанному, в утешение нашим немногочисленным братствам позволю напомнить евангельские слова Спасителя: Не бойся, малое стадо! Ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство (Лк. 12:32) Если мы своей жизнью будем исполнять повеленное Господом о продаже имения, милостыне вещественной, паче же невещественной, о приобретении сокровищ на Небесах, о препоясании чресл, о горящих светильниках, о бодрствовании в ожидании Господина – Сына Человеческого (см. Лк. 12:33–43), то, несомненно, на наших обителях исполнится обетование Господа: Блажен раб тот, которого господин его, придя, найдет поступающим так. Истинно говорю вам, что над всем имением своим поставит его (Лк.12:43–44).

---

---