Доклад архимандрита Амвросия (Шевцова), настоятеля Свято-Никольского мужского монастыря г. Гомеля, произнесенный на монашеской конференции "Духовное руководство в монастырях", которая прошла в Спасо-Евфросиниевском ставропигиальном женском монастыре г. Полоцка 12, 13 мая 2016 года.

Ваши Преосвященства!
Досточтимые отцы, матери, братья и сестры!

Доверие между братией и игуменом есть вещь настолько самоочевидная, что и говорить об этом кажется чем-то противоестественным. Проблематика кажется искусственной, и это так и есть, если речь идёт о жизни идеального монастыря. Доверие есть натуральная атмосфера жизни христианской общины, воздух, которым дышит и живёт настоящее братство. Здоровый, нормальный человек никогда не задумывается о том, чем он дышит, как часто, с помощью какого механизма, вместе с кем – эти вопросы просто никогда не придут ему в голову! – однако для больного все это может стать реальной проблемой, а иногда и вопросом жизни и смерти. Если община больна, если в ней, вопреки её евхаристической природе имеет место противопоставление игумена братству, проблема становится актуальной.

Когда покойный патриарх Пимен спросил старых монахов Троице-Сергиевой лавры, кого они хотят видеть настоятелем обители, они отвечали: «Святейший! Нам хоть палку поставь, мы и ей будем кланяться». Что скрывает или вскрывает эта фраза, какую жизненную позицию? Безразличие? Испуг? Усталую безнадёжность? Ведь братия лавры, действительно, была лишена возможности выбирать себе игумена. В этот монастырь почти всегда игумен назначался высшей церковной властью, которая в большинстве случаев даже не советовалась с братией. Правильно ли это? На эту тему не один год в нашем монашеском сообществе ведутся жаркие споры.

Мне кажется, что по типу управления монастыри можно условно разделить на два типа: харизматический и регулярный. Харизматический тип мы можем наблюдать в обителях, основанных или управляемых старцем-духовником. Он не только игумен и высшая власть в братстве, но и духовный руководитель братии. Для таких обителей очень важно сохранять преемственность монашеской школы, её непрерывность с заветами старца основателя, который или сам должен назначать себе преемника или же, в случае внезапной смерти игумена, братия, верные ученики старца выбирают из своей среды достойного преемника и хранителя заветов их духовного наставника.

Большинство молодых иноков мечтают о такой обители и о таком типе монашеской жизни. Однако так исторически сложилось, что для русской традиции более характерен и привычен другой тип монастырского устройства, условно именуемый регулярным. Если в обителях харизматического типа служение игумена и духовника исполняет одно лицо, эти служения просто совпадают до неразличимости, то в регулярном монастыре эти обязанности несут разные лица, более того, функции игумена и духовника выступают как два совершенно отличных служения. Вторая отличительная черта обителей такого типа: игумен монастыря назначается внешней церковной властью (хотя это не абсолютное правило и здесь возможны варианты). Иноки, готовые кланяться даже палке, и есть братия монастыря регулярного типа. Однако их готовность является плодом не отчаяния и безразличия, а реальным взглядом на положение дел в таком монастыре. У этих иноков есть свой духовник, которому они доверяют, советами которого руководствуются, а игумен является символом власти и его работа состоит в управлении обителью, создании благоприятных условий для жизни монастыря, для удобства духовной и материальной жизни братии. Игумен берёт на себя заботы, если угодно, защиты братства от «внешних вторжений», «принимает огонь на себя», занимаясь вещами, сильно отвлекающими инока от внутреннего делания. За это, собственно, ему и кланяются: ведь этот человек кладёт душу свою за ближних в буквальном смысле слова. Он несёт ответственность за создание условий для духовной жизни монастыря.

Конечно, это идеальная картина, однако у этой картины есть вполне реальное и образцовое воплощение. Я имею в виду преподобного Моисея Оптинского, скромного игумена одной из самых известных русских обителей. Его опыт, как мне кажется, недостаточно изучен и недооценён. Он причислен к собору Оптинских старцев, но собственно старческого служения он никогда не нёс. Оптина пустынь была примером монастыря регулярного типа, и преподобный Моисей, нёс в этой обители игуменское служение, в то время как старчеством, то есть духовным окормлением в этой обители занимались совсем другие люди. Всё, над чем трудился преподобный Моисей, было создание условий для духовной жизни братии. Именно игумен Моисей пригласил в Оптину старца Льва и поддержал его преемника старца Макария. Именно при нём Оптина пустынь прославилась на всю Россию и даже на весь мир, расцвела и внешне, и духовно: была открыта типография, инициированы переводы святых отцов, издание важнейших для духовной жизни книг, построено большинство оптинских храмов, административных и хозяйственных зданий. При этом преподобный игумен никогда не позволял себе вмешиваться в тонкости духовного руководства братией, в этом отношении он всегда скромно и сознательно оставался в стороне, предпочитая заниматься делами строительства, представительства и защиты старчества перед лицом церковной или светской власти. В этой же парадигме действовал и преподобный Антоний, настоятель Троице-Сергиевой лавры, валаамский игумен Дамаскин, саровский игумен Пахомий и многие другие подвижники.

Здесь уместно вспомнить, как преподобный Серафим наставлял будущего настоятеля Троице-Сергиевой лавры, упомянутого архимандрита Антония: «Будь для братии не отцом, а матерью». Служение матери в семье это во многом служение Марфы, которая хлопочет и заботится о внешнем: чтобы чадо было тепло одето, ходило в чистом, ни в чём не нуждалось, во время и хорошо кушало, покойно почивало. «Тональность» в семье «задаёт» отец семейства, но и его жизнь окутана заботами Марфы. Марфа смиренно стоит в стороне, но без Марфы не было бы и Марии, которая, как известно, избрала благую часть, которая не отнимется от неё. Я говорю о служении духовника, духовном руководстве и наставничестве, которое есть нерв жизни обители.

Какое устройство лучше: харизматическое или регулярное, материнское или отцовское, «марфино» или «мариино»? Отвечу словами церковного классика: «Обоюде добре». И в одном и в другом случае мы имеем примеры и высот духовной жизни, и духовных провалов. А чем измеряется успешность монашеской жизни, что является показателем монашеского благополучия? Число подвижников этой обители, прославленных Церковью в лике святых? Безусловно, не этот критерий, хотя бы потому, что большинство святых нашего месяцеслова это мученики, спасавшиеся не благодаря, а вопреки условиям среды. Подлинный критерий духовного здоровья монастыря, его естественного развития – возрастание общины во взаимной любви.

Какой же тип монастырского устройства более способствует возрастанию братской общины в любви – регулярный или харизматический? Если есть взаимная устремлённость и жертвенная готовность братии к созиданию своей общины в любви, то разницы нет. Если игумен не царствует, а служит, не просто требует, но и дарит, отдаёт, и братия ему ответит тем же. Но это – обоюдная устремлённость. Уча братию доверию, настоятель и сам учится доверять. Надеюсь, в будущем в нашей богословской науке появится новая дисциплина: «Психология монашеской общины», которая будет описывать взаимоотношения внутри братства, отслеживать закономерности, давать некие ориентиры или даже готовые рецепты решения конфликтов. Но пока этой науки нет, и нам предстоит двигаться на ощупь, доверяя элементарной житейской опытности и монашеской интуиции.

Мы нужны друг другу. Мы спасаемся только как братья или сестры – никогда поодиночке, но – со своими братьями и сестрами, отцами и матерями. И речь идёт не просто о доверии. Доверие есть только частный случай того состояния, в котором, по свидетельству апостола Павла, ученик Христов «всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит» (1Кор 13:7). Цель монастырской общины, как это ни странно прозвучит, – она сама – созидание братства во взаимной любви, возрастание монашеской семьи в подлинную евхаристическую общину, «в меру возраста Христова». Это трудный и тернистый путь. Даже у святых это не всегда получалось.

Вспомните преподобного Венедикта Нурсийского, удивительного подвижника, родоначальника и вдохновителя западного монашества. В монастыре, где настоятелем был этот святой человек, конфликт между игуменом и братией дошёл до такого градуса, что однажды монахи поднесли Венедикту чашу с ядом! В нашей русской церковной истории есть память о трагической размолвке между преподобным Сергием Радонежским и его братством. В результате преподобный – кротчайший и смиреннейший из русских подвижников! – вынужден был оставить основанную им обитель и два года провести в другом монастыре.

Почему не получилось у святых Сергия и Венедикта? Братия была плохой? Игумен неумелым? Надо помнить, что монашеская община – не застывшая в мраморе скульптура, а живой организм, развивающийся, динамичный, временами болеющий, со своим возрастом – юным или зрелым. В истории старцев Сергия и Венедикта запечатлён этап становления их монашеской семьи и монашеской школы, воспитавшей впоследствии не одно поколение иноков. Это наталкивает нас на мысль, что доверие между братией не данность, не наличный факт, а задача – труднодостижимая, решаемая годами непрестанных трудов. Братство созидается десятилетиями, кропотливым трудом нескольких поколений монахов – не только игумена, но каждого брата, даже самого, кажется, незначительного труженика обители. Доверие в братстве это не доверчивость, не сентиментальная взвинченность и кокетливое легкомыслие, а выстраданная, выболенная награда многолетних трудов каждого собрата, мой личный вклад в дело созидания монашеской семьи. То, над чем люди не трудились, не проливали крови и пота, и теряется легко, и уходит без памяти и сожалений. Если человек вложил часть себя в братство, врос в него всем своим существом, кровь свою и помышления растворил с кровью и мыслью братства, свою жизнь слил до неразличимости с жизнью брата, тогда и высвечивает в братской жизни подлинное доверие – как чудо и дар Божий.

monasterium.ru

Доклад заместителя Председателя Синодального отдела по монастырям и монашеству Русской Православной Церкви, настоятельницы Зачатьевского ставропигиального женского монастыря Москвы игумении Иулиании (Каледы) на монашеской конференции «Духовное руководство в монастырях» (Белорусский экзархат, Спасо-Евфросиниевский монастырь в Полоцке, 12–13 мая 2016 года)

Высоко и богоизбранно монашеское жительство, именуемое святыми Отцами житием равноангельным. Оно есть жительство выше естества падшего, жительство по закону Духа, а не бренной плоти, и многого требует подвига и труда от возжелавшего идти тернистым путем постническим. Но и плоды этого подвига необычайно благоуханны и прекрасны – чистота сердца, Боговедение и прочие, о которых говорит апостол: «Плод же Духа – любы, радость, мир, благость, вера…» (Гал. 5, 22).

В монастырской жизни есть некоторые основы, на которых зиждется всё духовное, да и материальное, здание обители. И одно из таких оснований – это доверие к игумену (игумении). Святой Василий Великий в своих «Подвижнических уставах» пишет об игумении как о лице, которому оказывается полное доверие и в котором всё сестричество видит свою истинную мать. В общежительном монастыре, который живет согласно святоотеческому преданию и священным канонам, благословение настоятельницы выражает собой сознание всего сестричества.

Доверие – понятие прежде всего психологическое и социологическое, характеризующее особое состояние души, в силу которого человек полагается на мнение, суждение того, кого принимает за авторитет, и потому отказывается от самостоятельного исследования вопросов, которые он мог бы исследовать.

Также доверием называют особенно близкие взаимоотношения, сопровождающиеся полной открытостью, готовностью выражать самые личные состояния, чувства и мысли.

Доверие признается учеными как некая предрасположенность, присутствующая и развивающаяся с самого рождения и являющаяся признаком здоровой личности.

Доверие в большей части относится к эмоциональной сфере, оно способно порождать многие чувства и состояния, определять отношения с другими.

Однако, говоря о доверии в монашеской жизни, следует перевести это понятие в сферу духовную, и тогда доверие нужно рассматривать как определенную степень веры, как отвержение от своего ума, желаний и воли и предание себя Предмету веры. Доверие (вера), таким образом, имеет личностную направленность, и эта Личность, прежде всего, Христос – Богочеловек.

Эта Богоцентричность веры есть основа доверия монахини к игумении, собственно содержание и цель их отношений, которые не являются просто человеческими, но Богочеловеческими. Осмысление этой Богонаправленности отношений есть главное для формирования правильного внутреннего устроения монахини.

Во время монашеского пострига новорожденная монахиня вручается восприемнице, своей духовной матери, перед святым Евангелием со словами: «Се вручаю тебе пред Богом, мати (имярек), сию новопостриженную сестру (имярек) от святаго Евангелия, еже есть от руки Христовы, чисту и непорочну. Ты же приими ю Бога ради вместо дщери духовной и направи ю на путь спасения, и научи, яже к пользе душевней, прежде всего страху Божию, еже любити Бога всем сердцем, и всею душею, и всею крепостию, и повиновение имети безпрекословно к монастырским властям, и во всех добродетелех жити поучай, со смирением и терпением ко всем, и блюди опасно, да не погибнет душа ея нерадения твоего ради. Имаши бо ответ дати Господу Богу о нем в день Судный. Какову ю приемлеши от святаго Евангелия, такову да потщишися и представити ю Самому Христу, в страшный день праведнаго Его Суда».

Иными словами, в постриге совершается соглашение монахини и игумении перед Богом, возникает неразрывная и постоянная связь между ними.

Старица берет ответственность за сохранение души, ее преуспеяние, а монахине как чаду подобает во всем повиноваться игумении яко Христу, кроткой быть и благоискусной во всем ради наследования вечной жизни.

Повиновение же, то есть послушание, не может быть прочным без доверия, то есть без вручения себя, своей души со всеми ее свойствами наставнице по Богу. Насколько полным образом вверяет себя послушница наставнице, настолько быстро и успешно восходит она по ступеням духовной лествицы и обретает Желаемого, то есть достигает цели монашеский жизни.

При этом важно помнить о том, что центром жизни монахини является Христос, и игумения – лишь орудие в руках Божиих, проводник, «Божий колокольчик», и всегда сохранять в отношениях с сестрами эту Богоцентричность, опасаясь всячески затмить собой образ Христа и превратить послушание в услужение человеческое.

Как описывается в воспоминаниях игумении Арсении (Себряковой), «наше стадо понемногу прибавляется; вчера была принята под руководство еще одна послушница после целогодичного испытания нашего искания и ее… Отчего же я так стеснила вход к себе? Оттого, что очень тесен путь. Тесен он тем, что требует отречения полного, тесен тем, что ни в себе, ни около себя не дает человеку видеть опору на этом пути, тесен еще более тем, что во мне, как в названном руководителе, видит трость, ветром колеблемую, часто приклоняющуюся к земле и почти сокрушенную. А в руководителе всегда хочется видеть твердый жезл, на который во всякое время можно было бы опереться. Но этого я не могу и даже не хочу дать. Довольно того, если руководитель укажет, где искать, где найти этот жезл, и блаженна душа, если найдет его, этот непоколебимый жезл опоры, в едином крепком и никогда неизменном вечно живущем Господе».

Доверие есть врата для принятия благодатной помощи душе, ищущей Бога, через духовную мать, но свой путь душа должна проходить сама со многим трудом и трезвением.

Современный наставник многих монашествующих, вдохнувших новую жизнь в монашество Греции, возродитель Афонской обители Симонопетра архимандрит Эмилиан (Вафидис) так выражает суть взаимоотношений послушницы и ее духовной матери: «Видимый человек живет, чтобы обрести невидимого Бога, ищет богосыновства. Из-за слабости человеческой мы нуждаемся в человеке, имеющем такой же образ. Поэтому Творец дает нам раба во Христе в лице старца, который станет крайним полюсом, началом и окончанием, осью жизни монаха. Старец есть мера, глубина и высота для монаха, пример достижения свободы славы детей Божиих. Поэтому монахи, будучи подчиненными в своих действия старцу, часто сообщают ему о своей жизни, о падениях и взлетах, а также о многочисленных страстях.... Быть духовным отцом (духовной матерью) – значит осуществлять гармоническое сотрудничество между собой и своим подопечным для воспитания свободы и совершенствования, ученичество же не должно превращаться в услужение, но быть мужественным и смиренным устремлением к Богу».

Прп. Феодор Студит говорит, что одной из принадлежностей киновии, «прекрасного монашеского жительства», является доверие игумену «чрез откровение сокровенных сердечных волений» [1].

Об откровении помыслов в женских обителях имеются свидетельства с древнейших времен. Находим таковые в «Наставлении инокиням», надписанном именем свт. Иоанна Постника (582–595) и представляющем, собственно, правило старицы-игумении, руководительницы подчиненных ей сестер. «Прежде всего, – говорится в «Наставлении…», – через исповедь (δι έξαγγελίας) узнай помыслы сердца и всё содеянное каждою с детства. Если же какая из них не желает исповедовать, да не будет достойна святого образа… Потом, после узнавания тайны, принимаемой через покаяние и исповедь (δι’ μετανοίας κα\ έξαγορεύσεως), не вдруг одевай ее царскою одеждою, но после омытия и очищения облеки в хитон простоты». Старица-игумения принимает исповедь сестры перед иноческим пострижением, но эта исповедь особенно важная: она обнимает всю прошлую жизнь будущей постриженицы, всю ее сознательную нравственную деятельность.

Откровение помыслов есть естественное выражение доверия, его потребность, и, принимая сестер на откровение, игумения таким образом способствует развитию и росту цветка веры в их душах.

В откровении совершается акт покаяния, самопосрамления, самоуничижения и обнажения себя перед Богом и перед духовной матерью и вместе акт надежды на прощение, на изменение, на спасение.

Как призывает прп. Иоанн Лествичник в «Слове о послушании» [2], «о, сын и послушник Господень! Не прельщайся духом возношения и возвещай учителю твоему согрешения свои не так, как от иного лица; потому что без самопосрамления невозможно избавиться от вечного стыда. Обнажай струп твой врачу сему и не стыдись сказать ему: “Отче, моя язва сия, моя рана сия; она произошла не от иного кого-нибудь, но от моей собственной лености; никто не виноват в ней, ни человек, ни злой дух, ни плоть, ни другое что-либо, но только мое нерадение”».

Такое доверие духовной матери имеет сильнейшее благотворное действие, как засвидетельствовано еще у древних Отцов и матерей-подвижниц. В «Митериконе» описаны такие случаи. Так, говорится о блаженной Сарре, наставившей юную сестру воздержаться от вина; хотя та и приводила себе в оправдание болезненность желудка, однако по доверию к наставнице обещала отныне не принимать вина, хоть и надлежало бы ей умереть. К блаженной Феодоре приходили девы и вопрошали о своих греховных помыслах, преподобная увещевала их со слезами, приводя на память образ Страшного Суда и воздаяния, и тем врачевала их недуги.

Доверие, выражаемое в чистосердечном откровении помышлений и движений сердечных, имеет многообразное положительное действие: научает искусству духовной брани, очищает от страстей, помогает сохранять духовную ревность, уберегает от ложного духовного состояния, удерживает от грехов и помогает исправить жизнь.

Доверие-вера признается святыми Отцами основанием всего душевного дома добродетелей (прп. авва Дорофей), сообщает крепость и телу, ибо «сколько вера цветет в сердце, столько и тело преуспевает в служении» (прп. Иоанн Лествичник в «Слове о послушании»).

Итак, доверие к игумении есть основа духовного преуспеяния монахини, возрастания ее в духовной борьбе, в самопознании и Богопознании, оно есть залог стяжания христианских добродетелей и в конечном счете духовного преображения, единения с Богом.

Кроме фундаментального значения для личного духовного возрастания, доверие-вера имеет еще и определяющее значение для единства сестричества, которое опять же как часть Церкви есть не человеческое только общество, но Богочеловеческий союз, Евхаристическая община, центр и глава которой – Господь Иисус Христос. Так как монашеские общины имеют своим прообразом общину Христа с Его учениками-апостолами, так и отношениям в монастыре подобает иметь своим образцом апостольскую и первохристианские общины, у которых были едина душа, едино сердце. Об этом единстве молился Господь Иисус Христос в Своей первосвященнической молитве, и единство это не мыслится без веры и взаимного доверия.

Доверие сестер к игумении умножает и доверие игумении к сестрам, исполняющим ее повеления, внимающим ее наставлениям, споспешествующим ей в деле созидания обители; укрепляет силы игумении, дает ей духовную свободу, умножает ее духовные дарования. Как сказано у свт. Василия Великого, «как древодел или зодчий каждым из орудий своего искусства пользуется по своему хотению и орудие не отрекается… но уступает руке действующего им, так и подвижник должен, как орудие художнику, содействовать к совершению духовного здания, покоряться во всем…» [3]. Если есть такое доверие, такое нелицемерное послушание и верность, то в обители устанавливается особая благодатная атмосфера духовной свободы и духовной победы, потому что никакой грех не сможет развиться среди сестер, объединенных любовью и доверием вокруг духовной матери – игумении, ведущей их путем заповедей Божиих к Царству Небесному.

Поскольку доверие определяет отношения личностные, то великое значение имеет личность игумении, которой послушница поручает себя ради Бога.

«Умрем же ныне, чтобы жить с этим человеком, который право нас в жизни ведет», – так отзывались братия о преподобном Пахомии Великом.

Какой же должна быть игумения как духовная мать?                   

1. Есть древнее монашеское предание, что никто не решится отречься от мира, если не встретит человека, несущего в себе сияние вечности. Через такого человека совершается встреча с Живым Богом, разгораются вера и желание последовать за Ним, предав себя в послушание. Духовный опыт игумении, ее подвижническая жизнь, просвещенность, ее духовные дарования, ее христоподобная любовь располагают сердца приходящих новоначальных.

2. Эта жертвенная любовь располагает сердце самой игумении к состраданию и переживанию в себе страданий, немощей и грехов сестер. Игумения должна взять на себя, усвоить себе эти немощи и грехи, каяться в них пред Богом как в своих, просить у Бога помощи и вразумления и со страхом Божиим, с духовным рассуждением подавать сестре средство к исправлению ее недугов.

Тогда игумения становится орудием Божиим в деле исцеления вверенных ей душ. Получая же пользу, испытывая облегчение и радость от доверительного отношения к своей духовной матери, сестра будет с большей любовью и большим доверием относиться к игумении, стараться усвоить и исполнить сказанное ей в наставлении и не преткнется о камень сомнения и разочарования, услышав от игумении обличение или нечто противное своим пожеланиям. «Душа, привязавшаяся ради Христа любовью и верою к пастырю, не отступает от него даже до крови, особенно же, если она получила через него исцеление своих язв» [4].

3. Игумения как духовная мать должна быть для сестер не грозным судией, но образом всепрощения и милости, чтобы, идя к ней со своими трудностями, недоумениями, скорбями, сестры чувствовали защиту и понимание, не имели страха быть отвергнутыми, презренными, осмеянными. Слова прп. Феодора Студита игумении Евфросинии: «Вверенную тебе паству паси свято, как мать духовная, а не как начальствующая по-человечески, являясь сама образцом в исполнении заповедей. Не требуй от других сверх силы их, дели свою любовь поровну между всеми, не прилепляйся ни к кому из сестер по кровной склонности…» «…Также и сестры… пусть следуют разумно и пасутся богоприлично, дыша только тобою одной и признавая тебя истинно своей матерью, а друг друга неложными сродницами» [5]. Здесь важно отметить необходимость духовной мудрости игумении, чтобы неустанно возращать в сестрах любовь и почтение к другим сестрам, учить их жить в согласии, уступая друг другу, не допуская ревности, зависти, осуждения как противных любви и доверию к самой игумении, как к общей для всех духовной матери.

4. В отношениях игумении к сестрам примером для нее является прежде всего личный пример отношения Господа Иисуса Христа к Своим ученикам, служившего им как раб на вечери, омывая их ноги, тем самым словно очищая их грехи. В одном из древних чинов пострижения в великую схиму игумения в притворе церковном омывает ноги вновь постриженной схимонахине, являя таким образом сущность своего восприемничества как служение чистой и непорочной невесте Христовой и вместе с тем показуя ей образ ее собственного смиренного жительства в великом ангельском образе.

5. Однако, помня о великой ответственности перед Богом за души вверяемых ей, игумении следует быть готовой при необходимости преподать и горькое врачевство – сказать слово обличения, применить строгость, наложить ограничение в чем-либо, если это необходимо для пользы души. Как говорится у свт. Василия Великого, «посему тот, кому поручено заботиться о всех, будучи обязан дать отчет за каждого, так и должен располагать себя, зная, что… кровь брата от рук его взыщется…» [6]. Как и св. апостол Павел пишет, «…никогда не было у нас… ни слов ласкательства… ни видов корысти» (1 Сол. 2, 5). И в Послании Тимофею: «Настой, обличи,… благовременне и безвременне…» (см. 2 Тим. 4, 2).

6. Имея в виду ту же великую ответственность, игумении следует с большой внимательностью относиться к приему в обитель новых сестер, испытывая их расположение в период прохождения послушаний, а также в личной беседе, в которой желающей быть принятой в монастырь предлагается открыть игумении обстоятельства своей жизни. При этом игумения может понять для себя, готова ли она взять ответственность за данную сестру.

7. Дабы являть сестрам истинный пример монашеского жития, игумения должна постоянно возрастать духовно, жить в послушании священноначалию, обращаться за духовным наставлением и советом к духовно опытным наставникам. Хорошо, если у игумении есть духовник, который знает обстановку в монастыре и может дать игумении необходимый совет, подсказать.

8. Наконец, возможно самое главное, что необходимо игумении, – это многая и многая молитва за сестер Богу, Которому они желают посвятить себя, и Пресвятой Богородице как Небесной Игумении обителей, и ко всем святым, Небесным покровителям монастыря и сестер, и к кому игумения имеет особую веру и усердие.

С другой стороны, поскольку духовные отношения – это прежде всего отношения свободы, то доверие себя духовной матери есть дело осознанного волеизъявления монахини (послушницы). Когда зарождается вера к духовной матери, тогда отвергается вера в свое поврежденное грехом «я» и открывается путь следования через послушание наставнице ко Христу.

1.Послушнице (монахине) предстоит постоянно хранить и взращивать веру к Богу и к своей духовной матери, истинствовать перед ней делом и словом, со всей искренностью открывая свои сердечные помышления и проступки.

Для этого следует постоянно помнить о цели монашеского жития – очищении от страстей, стяжании Духа Святого – и учиться всегда ходить перед Богом, принимать Его волю, Его Промысл, действующие прежде всего через духовную мать. Чтобы не закралось в душу разрушительное сомнение, святые отцы заповедуют незабвенно и неизгладимо хранить в сердце своем добродетели наставницы (см. «Лествица», 4, 7); не входить в любопытные исследования о действиях игумении (см. свт. Василий Великий. «Правила, пространно изложенные…», 48).

2. В доверии к игумении и в откровении следует искать не покровительства, не защиты от трудных послушаний, не особого положения приближенного к матушке, но исключительно пользы душевной, исцеления и спасения. «К матери понудь себя иметь расположение; тебя это много успокоит, хотя и слово когда услышишь не по тебе, – все это тебе полезно» (прп. Макарий Оптинский).

3. Сильным средством для сохранения и умножения доверия между сестрами и игуменией является и личная молитва за духовную мать, дабы ее молитвами Господь открыл свою волю и помог прийти в покаяние и исправление. Существует древняя монастырская традиция совместной или личной молитвы по четкам за матушку игумению с сестрами. «Веру и искреннюю любовь твою к отцу (матери) мысленно возвещай Богу: и Бог… известит его о твоей к нему любви и равным образом расположит его к тебе и сделает благосклонным» («Лествица» 4, 45). Неоценимую помощь может оказать келейное чтение сестрами Священного Писания, святоотеческой литературы, посвященной послушанию и откровению помыслов.

4. Важное значение имеет благоговение и почтение к игумении, хранение себя от дерзости в отношениях с духовной матерью, а также от обсуждений с другими сестрами монастырских порядков и поступков или качеств игумении.

Доверие не может быть введено административными методами. Оно требует в монастыре и особой атмосферы – атмосферы духовной семьи, где естественны доверительные отношения между матерью и детьми, и очень важно создать в обители такую атмосферу.

1. Прежде всего, нужно, чтобы сестры чувствовали любовь и попечение игумении о каждой из них, видели ее неравнодушие к их духовным, и телесным нуждам. Искренняя забота игумении о сестрах, присутствие с ними в повседневной монастырской жизни, добрые слова для каждой сестры располагают их к тому, чтобы воспринимать игумению как духовную мать и доверять ей.

2. Важное значение имеет поведение старших сестер, готовых своим вниманием, мирным, уважительным обращением расположить вновь поступившую, помочь преодолеть внутреннюю скованность и чрезмерную робость. Личный пример старших сестер в их почтительном обращении с матушкой игуменией, их послушание, доверие к матушке, молчание, кротость и другие монашеские добродетели могут оказать воздействие большее, чем правила устава.

3. Большую пользу оказывают вновь пришедшей в обитель личные беседы с игуменией, поэтому хорошо, если в монастыре установлен обычай принимать новоначальных на личную беседу. Несмотря на многие труды по обители игумении не следует пренебрегать новенькими, откладывая более близкое знакомство «на потом», так как именно с первых дней жизни в монастыре у вновь пришедшей формируются зачатки основных понятий и представлений о самой обители и ее правилах жизни.

4. Бывает, что сестре непросто открыться в личной беседе по природной замкнутости или пережитой некогда душевной травме, или по другим причинам. Хорошо способствуют установлению доверительных отношений регулярно проводимые с сестрами общие беседы, подчас в неформальной обстановке («за чаем», в беседке, у камина) с чтением святых Отцов или с рассказом матушки игумении поучительных историй из жизни. Во время этих бесед игумения аллегорично или на различных примерах может раскрыть немощь, ошибку или прегрешение той или иной сестры, не обличая прямо, но действуя «в обход», предоставляя каждой самой увидеть свой проступок, осмыслить его и принести покаяние.

5. Если в монастыре есть духовник, постоянно исповедующий сестер, то его наставления должны способствовать укреплению доверия-веры между сестрами и игуменией. В случае определенного столкновения, недоразумения, когда исповедник узнает от сестры то, что она до этого не говорила игумении, он может посоветовать ей все же открыться духовной матери или предложить сестре собственное посредничество, по возможности, в ее присутствии. Но он ни в коем случае не должен способствовать тому, чтобы у монахинь были тайны от игумении, а также не должен брать на себя особенную заботу о сестре, заменяя собой ее духовную мать – игумению.

6. Умножению взаимного доверия и единства служат также сестринские богослужения без присутствия паломников, участие игумении в общих послушаниях, совместные паломнические поездки, монастырские праздничные мероприятия, проводимые матушкой вместе с сестрами, и многое другое, что подскажет ее любящее сердце и желание сестрам пользы душевной.

Взаимное доверие не складывается вдруг, оно, как живой цветок, растет, развивается, формирует бутон, дает цвет и наконец плод. Но для этого необходим совместный духовный труд – игумении и послушницы, нужны благоприятные условия, и как при любом процессе неизбежны и периоды торможения и угнетения роста. Бывает, что сестре становится трудно открыться перед своей духовной матерью, наступает «разочарование», может возникнуть и неприязнь, нежелание обращаться к матушке игумении, доверие умаляется или теряется. Поводом может стать:

– строгое слово игумении, не согласное с желанием сестры;

– «большее» внимание игумении к другим сестрам;

– страх перед наказанием, обличением и «административными мерами взыскания»;

– наконец, объективные или кажущиеся немощи игумении, воспринимаемые как препятствия к доверительным отношениям.

Причинами большинства из этих трудностей могут являться незрелость души, а также незрелость и самого доверия, когда оно не основано на духовном начале – вере Богу, – и отношения, следовательно, остаются в сфере душевной, эмоциональной, а значит, неустойчивы, непостоянны и, главное, небогоцентричны.

Нельзя забывать и о том, что помыслы против игумении всеваются противными духовными силами, «хулы от бесов», о чем святые Отцы предупреждают послушников.

«На откровение ходить к матушке Игуменье – дело доброе, помоги тебе Господи! Только ты должна знать, что бесы очень не любят таковых» (прп. Анатолий Оптинский).

Зная об этой брани, игумении самой не следует смущаться, но ободрять сестер, советуя им не бояться таких помыслов, а презирать их [7]. Один из оптинских старцев так пишет к духовной наставнице, которая смущалась тем, что послушница исповедует ей помыслы против нее самой: «Ты не ей, а врагу приписывай оный прилог; а ей советуй приходящими на тебя помыслами не уязвляться и не смущаться, не ставить даже оные себе в вину… Пусть она помыслами сими пренебрегает» [8].

Многотруден, скорбен путь игуменского служения, требует неустанного усердия, долготерпения и крайнего напряжения всех душевных и телесных сил. Что же нам, сложить руки? Нет. Бог вверил нам это дело, наш крестный путь. Он нас почтил, и мы должны ответить на Его ожидания. Дело это немалое, но нам вверил его Господь. От нас же требуется только одно – сохранить верность.

«Блажен отец и начальник, который терпит братьев до конца и всей душой заботится об их исправлении и спасении! Такой сам и без великих подвигов примет венец жизни» [9].

Находясь в обители преподобной Евфросинии, матери многих инокинь, хотелось бы вспомнить и слова ее горячей молитвы ко Господу о своих духовных чадах: «Сотвори их овцами двора Твоего и будь им Пастырь и Дверник, дабы ни едина из них не была украдена волком – губителем диаволом; будь им, Господи, оружие и забрало, да не сойдет на них зло, да не приблизится рана к телам; не погуби нас с нашими беззакониями, ибо на Тебя полагаем упования наши – на Бога для знающих Тебя; Тебе возносим хвалу до последнего нашего вздоха».

Будем всегда прибегать и к Небесной Игумении всех иноческих обителей, Первой и Совершенной Монахине – Пресвятой Владычице Богородице, являющейся нашей Неусыпающей Ходатаицей, Домостроительницей и Скоропослушницей. С горячей и смиренной молитвой, с умиленным сердцем днем и ночью будем взывать к Царице Небесной, вверяя себя и наших духовных дщерей Ее Матернему попечению, да сподобит Пречистая войти нам в Небесный Чертог Жениха душ наших и в Невечерний Свет Царствия Божия!

 

 [1] Феодор Студит, прп. Подвижнические монахам наставления. Добротолюбие, в 5 т. Т. 4. С. 227.

[2] Иоанн Лествичник, прп. Лествица. Слово 4-е. О блаженном и приснопамятном послушании. С. 61.

[3] Василий Великий, свт. Подвижнические уставы. С. 22.

[4]. Иоанн Лествичник, прп. Лествица. Слово 4-е. О блаженном и приснопамятном послушании. С. 28.

[5] Феодор Студит, прп. Послания. С. 177, 193.

[6] Василий Великий, свт. Правила, пространно изложенные в вопросах и ответах. С. 25.

[7] См. Старец Зосима Верховский: Житие и подвиги. Изречения и извлечения из его сочинений: в 2 ч. Репр. воспр. изд. 1889 г. – М., Паломник, 1994. Ч. 2. С. 14–15.

[8] Макарий Оптинский, прп. Письма. – Минск, Свято-Елисаветинский монастырь; Православное братство во имя Архистратига Михаила, 2002. С. 200.

[9] Зосима Верховский, прп. Поучение о послушании. Слово 2// Трезвомыслие: в 2 т. – М., Паломник; Екатеринбург, Ново-Тихвинский женский монастырь. Т. 1. С. 523.

monasterium.ru

Доклад игумении Продромии, настоятельницы монастыря святого Ираклидия (Кипрская Православная Церковь), произнесенный на монашеской конференции "Духовное руководство в монастырях", которая прошла в Спасо-Евфросиниевском ставропигиальном женском монастыре г. Полоцка 12, 13 мая 2016 года.

Ваше преосвященство дорогой владыка Порфирий, досточтимые матушки игумении и отцы игумены, Христос Воскресе!

Прежде всего хочу поблагодарить Высокопреосвященнейшего Митрополита Минского Павла за благословение, и достопочтеннейшую игумению Евдокию за приглашение, и также возлюбленного во Христе брата Константина за содействие в нашей поездке в эту благословенную страну Беларусь, которая освящена жизнью святых мучеников и преподобных подвижников. Это факт, что наш достопочтенный Геронда (речь идет о митрополите Афанасии Лимассольском) благодарит Бога за то, что он сподобил его посетить Беларусь, и он получил от этого большое утешение. Я думаю, что это одна из причин, по которой он с таким желанием откликнулся на приглашение, приняв которое мы приехали для того, чтобы принять участие в конференции в этой святой обители преподобной Евфросинии Полоцкой по благословению Высокопреосвященнейшего Митрополита Минского Павла.

Монастырь святого Ираклидия, как и свидетельствует его название, назван в честь этого святого, который жил вI веке. Святой Ираклидий был киприотом, его родители были идолопоклонниками. Когда святые апостолы Павел и Варнава и святой евангелист Марк впервые посетили Кипр в 45 году по Р.Х., они познакомились с маленьким мальчиком, которого звали Ираклидий. Они просветили его светом христианской веры и крестили во имя Святой Троицы. Позже, когда он вырос, они хиротонисали его в епископа, и по их завету он рукополагал других епископов на острове Кипр. По этой причине историки считают его первым епископом Кипрской Церкви. Святой жил в том месте, где сегодня находится наш монастырь, который носит его имя, сохранилась пещера-катакомба, где святой проповедовал слово Божие и совершал Божественную литургию вместе со святыми апостолами. Здесь же находится сегодня и рака, в которую его ученики положили его честные мощи. Достовернейшее свидетельство повествует о том, что святой был схвачен и замучен идолопоклонниками перед тем, как рукоположил во епископа своего преемника святого Мнаасона. В монастыре находится как ценнейшее и священное сокровище честная глава святого, как и другие части его благодатных мощей, от которых проистекает множество чудес до наших дней.

Свидетельства о существовании монастыря восходят хронологически к V веку. К сожалению, исторические источники очень скудны, если не сказать, что их почти нет. В XVII веке в монастыре процветало искусство иконописания. Монастырские иконописцы разработали особый стиль византийской иконописи. Многие иконы, написанные в тот период, украшают сегодня многие монастыри и храмы нашей родины. В начале XX века умер последний монах монастыря, и монастырь был оставлен до 1962 года, до того времени, когда приснопамятная игумения Харифея с двумя другими монахинями по благословению архиепископа Макария III возродила жизнь монастыря как монастыря женского. С тех пор монастырь функционирует благодатью Божией до сегодняшнего дня.

Святые обители – это похвала нашей Церкви, и монахи являются избранными воинами, которые сражаются на передовой. Монашество – это образ жизни, и требуется постоянное усилие над природой, поскольку употребляющие усилие восхищают Царствие Небесное1. Святой Иоанн Лествичник говорит: «Свет монахов суть Ангелы, а свет для всех человеков – монашеское житие». Пример для нас – Господь наш Иисус Христос, Который нас учит: «Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам Вашим». И Он первый смирился до смерти, смерти крестной. По этой причине послушание, которое является плодом смирения для монаха, является жизнью, в то время как преслушание является смертью. Учение всех святых отцов говорит о том, что преслушание нас исторгло из рая, послушание же нас снова помещает в Царствие Божие. Поэтому важно монаху найти духовного отца и пребывать у него в послушании. И как говорит один современный старец святогорец отец Ефрем Катунакский: «Только дьявол знает, что значит духовный отец и знает, что значит послушание. Оказываешь послушание духовному отцу, Богу и Матери Божией оказываешь послушание».

Приснопамятная наша игумения Харифея (которая почила в 2000 году), положила много труда на то, чтобы заложить духовный фундамент монастыря. Прежде чем перейти в жизнь вечную, она сподобилась увидеть монастырь увеличившимся и как в плане монастырских строений, так и по числу монашествующих. Присутствие (имеется в виду в жизни монастыря) митрополита Лимассольского Афанасия очень помогало Геронтисе и открыло новую страницу в истории монастыря святого Ираклидия.

Митрополит Лимассольский Афанасий, как известно, духовно возрастал у ног преподобнейшего приснопамятного старца Иосифа Ватопедского на Святой Горе. Он учился добродетелям монашеской жизни у опытного его геронды не теоритически, но практически перенимая великую традицию преподобного духовного воина и геронды Иосифа Исихаста. Вспоминаю блаженнейшего и возлюбленного геронду Иосифа Ватопедского, с которым сподобилась иметь общение на протяжении многих лет. Он всегда подчеркивал важность традиции: то есть иметь духовных отцов, которые бы были укоренены в традиции, то есть обладали опытом нашей Церкви.

Наш монастырь стремится к тому, чтобы не только сохранить, но и передать эту ценную традицию, которую мы сподобились получить от наших почитаемых духовных предков. Ниже я постараюсь привести важнейшие характерные черты организации жизни нашего монастыря.

Духовный путь жизни, как монастыря в целом, так и каждой монахини в отдельности, определяется духовным отцом (дословно Γέροντα-εξομολόγο, духовник, который может исповедовать). Ответственность за то, чтобы хранить эту традицию с вниманием и точностью, прежде всего несет игумения, а затем и каждая монахиня.

В монашеской жизни, согласно учению святых отцов, очень большое значение имеет точность в исполнении монастырского устава, и таким образом установленный распорядок дня в монастыре мы стремимся точно исполнять как в отношении времени послушаний, так и в отношении их соответствия уставу, касается это богослужений или же жизни монастыря в целом. Распорядок одинаков для всех монахинь. Служба, послушание, трапеза, молитва. Личное правило каждой монахини регулируется духовным отцом во время таинства исповеди и корректируется игуменией в соответствии с возможностями и запросами каждой сестры.

Еще одна составляющая, которая является фундаментом нашего духовного делания, это чистосердечное откровение и исповедание помыслов с тем, чтобы монахини могли духовно преуспевать, как говорят отцы. Наш духовный отец (речь идет о владыке Афанасии Лимассольском) приезжает в монастырь часто и принимает исповедь монахинь, но параллельно монахини открывают свои помыслы и все, что касается их монашеской жизни и игумении. Это составляет большую часть моего служения, как служения игумении. Во время утренней службы ежедневно сестры исповедуются игумении, но и в другое время они могут также встретиться с игуменией, если им что-то необходимо или что-то случилось.

Также, следуя традиции преподобного нашего геронды Иосифа Исихаста, в нашем монастыре мы очень часто служим Божественную литургию и причащаемся Святых Таин Господа нашего Иисуса Христа четыре раза в неделю: во вторник, четверг, субботу и воскресение, разумеется, соответствующим образом к этому подготавливаясь.

Наследие великого нашего «родоначальника», как говорил приснопамятный старец Иосиф Ватопедский, непрестанное призывание имени Господа нашего Иисуса Христа «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя» мы стремимся, чтобы было непрестанным духовным деланием сестричества.

Каждый монастырь является большой семьей, где любовь нашего Христа и единодушие должны доминировать. В нашем монастыре один раз в неделю мы все собираемся и читаем книги святых отцов, комментируя читаемое, в конце обсуждаем разные темы относительно духовной и практической жизни, которые беспокоят сестричество. Также собрания с участием всего сестричества проводятся с духовным отцом монастыря, который напоминает нам евангельские истины и говорит о неосмотрительности и недостатках, которые мы допускаем на нашем монашеском пути.

Добродетель гостеприимства, служение нашему брату во Христе всегда восхвалялась отцами. В нашем монастыре мы стараемся возделывать эту добродетель, которая так важна особенно сегодня, когда человек так измучен и душевно, и физически. Многим женщинам разного возраста мы оказываем гостеприимство в нашем монастыре, от маленьких девочек до пожилых женщин. Для многих девушек это возможность познакомиться с монашеской жизнью и пойти по этому пути, разумеется, после испытательного срока. Ответственность перед Богом, но и перед душой другого человека велика, поэтому мы очень внимательны. Мы испытываем разными способами душу, которая хочет стать монахиней. Делаем это не с тем, чтобы ее удержать от монашеского пути, но для того, чтобы ей помочь увериться: то ли это, чему она действительно хочет последовать в своей жизни, и действительно ли она определилась и действительно ли это решение ее (имеется в виду не навязанное кем-то). Также мы не умалчиваем и говорим очень прямо о трудностях, которые включает в себя монашеская жизнь. Она должна познакомиться с монастырем, но и мы должны познакомиться с ней. Не только она должна найти у нас покой, но и нас должна упокоить. Испытательный срок может продлиться до двух лет в зависимости от разных факторов, таких как возраст, характер и т.п.

Соблюдение церковного чина и уважение к начальству, к священным канонам святой нашей Церкви, хранение монашеских обетов, которые мы давали во время пострига, как и возделывание нашего церковного сознания, как мы это приняли – все это мы стараемся возделывать и передавать душам сестер.

Что касается управления монастырем, хотела бы сказать следующее: когда я оказалась на игуменском месте, я была молода возрастом и не имела опыта, который необходим для этого служения. Самой серьезной проблемой, с которой мы столкнулись, была проблема, касающаяся совместной жизни монахинь разного возраста, которые собрались в одном монастыре. В нашем монастыре было примерно 50 монахинь, это не мало, если учитывать население нашей маленькой родины. Примерно половина сестер была в возрасте старше 50 лет, остальные были в возрасте 20-25 лет. С большим рассуждением, любовью и терпением разделение по возрастному принципу наше сестричество преодолело, теперь мы соединены неразрывно и считаем это большим благословением. И мы видим, что это не проблема и не препятствие, как нам казалось вначале.

Приснопамятная наша Геронтиса столкнулась с многими трудностями в начале монашеской жизни в монастыре, главным образом извне, однако и по причине того, что управление монастырем осуществлялось без многих юридических оформлений. Старшие сестры привыкли к такой системе, молодые же были неопытны в управленческих вопросах. Ответственность за души, которую мы взяли на себя, велика и подвиг труден. Для того чтобы иметь лучшее наблюдение за духовной программой жизни каждой монахини, но и за организацией жизни монастыря, мы возложили на четырех монахинь ответственность за решение практических вопросов монастырской жизни. Они выполняют эту работу в качестве Духовного собора. Каждая отвечает за какую-то одну часть, несет ответственность и имеет соответствующие обязанности. Один раз в неделю мы собираемся и обсуждаем разные вопросы, обмениваемся мнениями и принимаем решения.

Наш монастырь имеет особенную радость и благословение относиться к Тамасской митрополии, которую возглавляет Митрополит Исаия. В монастыре возникают вопросы, которые касаются митрополита и о которых мы имеем возможность поговорить с ним лично. Наш митрополит человек очень благородный, имеет любовь и страх Божий. Он очень любит наш монастырь и всегда с большим желанием откликается на все, что может послужить на пользу наших душ. Мы очень благодарим Троичного нашего Бога за епископа, которая его благость нам даровала.

Подвиг наш труден и он не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего. И наш монастырь, как и каждый монастырь, сталкивается с разными проблемами. Поддержание деятельности женского монастыря со всем, с чем при этом приходится сталкиваться, имеет свои трудности, и требуются способные руки в критические моменты, чтобы уводить корабль подальше от скал и рифов, но мы имеем надежду нашу на всеблагого Бога, Который всегда заботится о своих творениях и никогда не оставит никого, поскольку, как написано в Евангелии «и волосы наши на голове все сочтены».

Заканчивая слово об организации внутренней жизни монастыря святого Ираклидия, хотела бы поблагодарить всех, кто был и является орудием Промысла Божия, помогая разными способами монастырю. Хочу поблагодарить нашего митрополита, который находится рядом с нами как поддержка и помощник в нашем подвиге. Благодарю сестер, которые совершают свой добрый подвиг, но и терпят мое недостоинство на этом месте. Благодарю нашего духовного отца (речь идет о владыке Афанасии Лимассольском), который несет наши немощи, ведя нас по пути Евангелия. Благодарю также всех наших духовных предков. Естественно, особенно благодарю нашего предстателя и отца святого священномученика Ираклидия, который нежно заботиться о нас как настоящий отец своей святой обители, терпя наши недостатки, благодарю великого Предтечу нашего Христа и началовождя монашеского воинства. Утешение в скорбях наших Госпожу нашу Богородицу. Более же всех и за все благодарю всеблагого, милосердного и великого нашего Бога.

Прошу Вас помолиться за наш монастырь святого Ираклидия и за всех, кто живет и трудится на мученическом Кипре, чтобы мы совершали свой добрый подвиг во славу великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа. Аминь.

1 Мф. 11:12

monasterium.ru

Доклад епископа Амафунтского Николая, викария Лимассольской митрополии (Кипрская Праволавная Церковь), произнесенный на монашеской конференции "Духовное руководство в монастырях", которая прошла в Спасо-Евфросиниевском ставропигиальном женском монастыре г. Полоцка 12, 13 мая 2016 года

Ваше преосвященство дорогой владыка Порфирий, досточтимые матушки игумении и отцы игумены, Христос Воскресе! 

Прежде всего хочу сказать, что для меня очень радостно и волнительно находиться в этой благословенной стране, и хочу выразить мою глубокую благодарность Высокопреосвященнейшему Митрополиту Минскому и Заславскому Павлу, всечестной игумении Евдокии и возлюбленному нашему брату и другу Константину Шавелю, благодаря которым я сегодня нахожусь здесь вместе со всечестной игуменией Продромией, настоятельницей монастыря святого Ираклидия Тамасской Митрополии, монахом Варнавой из Лимассольской митрополии и монахиней Софронией из монастыря святого Ираклидия.

Мы очень благодарим за приглашение и радушное предложение выступить на таком благословенном собрании монашествующих, которые посвятили свою жизнь любви и служению живому Богу. Я не думаю, что я могу поведать что-то особенное, потому что я молод не только годами, но еще больше монашеской жизнью и опытом. Однако, подражая в послушании преподобной Марии Египетской, которое она оказала Авве Зосиме при их встрече в пустыне Иорданской, постараюсь смиренно и просто сказать о том, чему нас учат Отцы и то, что нам передали наши старцы и, главным образом, достопочтенный мой Геронда, Высокопреосвященнейший Митрополит Лимассольский Афанасий, духовный «внук» преподобного старца Иосифа Исихаста – о таинстве послушания, а если говорить в общем – о таинстве монашеской жизни.

Монахом точно не является ни тот, кто только носит определенную монашескую одежду, ни тот, кто придерживается каких-то внешних форм и правил поведения. Конечно, это тоже необходимо, однако монах – это что-то большее, что-то более глубокое, более существенное и священное. Монах тот, кто стремится находиться в постоянном единении и общении с Женихом Христом, с Которым он заключил духовный союз, пребывающий в молитве, духовных занятиях, послушании, трезвении, духовной борьбе, участвует в святых таинствах и не просто удерживает внутри себя зажженной духовную лампаду божественной любви и вдохновенной ревности, но «изо дня в день» возрастает в этом и переживает опытно присутствие Бога, как об этом воскликнул небошественный Павел: «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос».

Время от времени предпринимались попытки дать определение, описать и выразить словами сущность таинства монашеской жизни и, наконец, определить: кто такой монах. Монашескую жизнь рассматривали как жизнь до грехопадения человека и также как жизнь праведников после Второго Пришествия Господа, которые заменят отпавший ангельский лик.

Монахи своей жизнью, которая, по слову святого Иоанна Лествичника, есть «постоянное усилие в отношении природы», стремятся подражать жизни святых пророков и апостолов, жизни ангельских чинов, опытно переживать как то состояние, в котором человечество находилось до грехопадения, так и жизнь будущего века.

Монахи живут ангельской жизнью и находятся вне времени и вне смерти, потому что они уже умерли для мира. Святой Иоанн Лествичник говорит: «Свет монахов суть Ангелы, а свет для всех человеков – монашеское житие».

Однако есть одно определение, которое выражает очень глубоко и истинно кто такой монах: «Монах тот, который в этом мире не имеет ничего, кроме Христа». Ни людей, ни вещей, ничего житейского не должно быть в его сердце, только Иисус Христос, Который ищет того, чтобы сердце монаха принадлежало ему целиком, говоря: «Сыне, даждь ми твое сердце».

Обойдя вниманием сейчас историческое зарождение и развитие монашеской жизни до возникновения известного нам общежития, остановимся на теме духовной связи, которую имеет монастырь с церковной властью, т.е. со своим епископом, от которого монастырь имеет духовную зависимость. И скажем о том, как, помимо практической организации и жизни общежития, духовно окормляются монахи (под этим термином подразумеваю и монахинь) у геронды/игумена и геронтиссы/игумении монастыря для достижения главной цели их жизни – освящения их во Христе. Как говорит Василий Великий: «Должно следовать со страхом как божественной заповеди всему, что может направить к этой цели».

Епископ является образом Христа и сидит на Его месте, он преемник апостолов. Его обязанность – с неусыпным вниманием заботиться о своей пастве и, конечно же, о святых обителях и о монахах его епархии. Священные каноны нашей Церкви для того, чтобы обеспечить неизменный курс и предостеречь от всякого уклонения от истинной цели, определили монашествующим быть под духовным надзором и присмотром правящего архиерея. Блаженный преподобный геронда Георгий Капсанис, священноигумен монастыря Григориат на Святой Горе Афон пишет: «Подчинение монастыря епископу защищает монастырь от всякого рода церковного эгоцентризма, изоляции и самодовольства. Через епископа монастырь имеет отношения и связь со всеми епархиями и со всей Церковью».

Монашество, по слову аввы Исаака Сирского, не является чем-то иным от тела Церкви, оно – священный и избранный член тела Церкви Христовой и ее похвала. Преподобный Пахомий Великий, как и святитель Василий Великий, как и Вселенские соборы, посредством канонов определили путь и характерные черты жизни святых обителей и монахов, указав, что они должны находиться под духовным надзором и наблюдением правящего епископа.

Кроме того, внутренний устав, который должен иметь каждый монастырь, написанный в духе правил святых отцов, должен быть одобрен правящим епископом. 4-е правило Четвертого Вселенского является ясным, определяя правильное основание и правильные границы. Монахи имеют самостоятельность в их внутренней духовной жизни в их монастыре, разумеется, своей деятельностью не внося в жизнь Церкви беспорядок. Епископ утверждает учреждение монастыря, также контролирует деятельность монашествующих вне монастыря. Такое каноническое урегулирование этого вопроса являлось основанием и позднейшего канонического закрепления в церковной практике этого вопроса. Так монастыри сохраняют внутреннюю самостоятельность в их монашеской жизни, что определяется уставом каждого монастыря, всегда в границах жизни и традиций всей Православной Церкви.

Святые отцы восхваляют монашескую жизнь, свидетельствуют о том, что монашество – это слава и похвала Церкви. Имея такое расположение и в таком духе должны относиться к монашеству пастыри – епископы.

Опыт монашеской жизни и история показывают, что не может монастырь существовать и преуспевать духовно без благословения и любви правящего епископа, однако и епископ не сможет совершать «в мире» свое пастырское служение и иметь духовные плоды без послушания, любви и молитв монахов его епархии. «Где есть смирение и правильное следование церковным законам и правилам, все совершается «благопристойно и чинно».

Что касается внутренней жизни и цели жизни каждого монастыря – это «совершенство во Христе подвизающихся в нем братии, общение в Святом Духе, непрестанная молитва, служение в Троице поклоняемому Богу нашему согласно святому Евангелию, апостольскому и отеческому преданию, как то было изложено Святыми отцами в богодухновенных монашеских уставах, и как это было утверждено Святыми Вселенскими и Поместными Соборами посредством священных канонов.

Игумен-геронда и игумения-геронтисса монастыря как духовный отец и духовная мать должны следить за жизнью братий (сестер) с любовью и смирением. Поддерживать, наставлять и руководить духовно, прежде всего, святым примером. С кротостью, долготерпением и рассуждением контролировать и, где необходимо, наказывать соразмерно содеянному и, как говорит святитель Василий Великий: «Немощных нести немощи и все говорить и делать для обучения совершенству».

Весь труд Геронды заключается в том, чтобы вести своих духовных чад к состоянию непосредственного и свободного предстояния перед Богом, как это совершается в момент монашеского пострига, когда Геронда ведет постригаемого к святому алтарю. Также Геронда должен иметь способности духовно воспитывать и излечивать души.

Авва Пимен советует: «Никогда не приказывай, но будь для всех примером (имеет в виду примером для подражания), никогда не устанавливай законы». Среди духовных дарований геронды, главным должно быть милосердие. «Пусть сострадание твое, – советует преподобный Исаак Сирин, – склоняет чашу весов вплоть до того, как почувствуешь в сердце твоем сострадание, которое Бог испытывает к миру». Свидетельство добродетельной жизни дает Богу «повод» для спасения. Как говорил преподобный старец Ефрем Катунакский: «Хороший Геронда не тот, кто имеет звания или другие отличия этого мира или того места, где живет, но тот, кто имеет опыт и жизнь духовную, тот, который засвидетельствовал своей жизнью, что любит Бога и исполняет Его волю. Такие отцы преуспевают, и тот, кто находится у них в послушании, имеет печать спасения». Также, как говорил старец Паисий: «Геронда больше должен быть практиком, чем только учителем. Это хорошо, если он, прежде чем стать капитаном, был и юнгой (то есть прошел опытно разные этапы послушания и монашеской жизни), чтобы он не проводил духовные опыты всей той монашеской жизни, о которой он узнал из книг на чужой спине. Также, по слову того же геронды Паисия, «мы не можем принимать учеников, если не способны и сами быть иногда (им) послушниками, чтобы приспособиться жить вместе».

Обязательное и необходимое дело духовного отца есть как регулярное духовное руководство посредством духовных бесед из творений и духовных опытов Святых отцов, так и его личного духовного знания и опыта. По слову старца Софрония из Эссекса «познание таин Царства Небесного необходимо для духовного отца (или матери), чтобы он имел рассуждение в тварных вещах и нетварных дарах Бога и в их свете разумно и точно оценивал все происходящее в жизни и возводил это на духовный уровень».

И как он дополняет, это знание «должно быть как можно более полным и включать в себя всю лествицу духовных состояний, в которых он должен быть искусен, дабы наставлять других». Нерадение в служении наставлять души или расстройство этого служения по причине каких-то сомнений ведет к тому, что дело спасения духовных чад не достигает своей цели, согласно которой геронда должен стать «соучастником Бога в творении бессмертных богов по благодати» и ввести их в вечность, по слову старца Софрония.

Проводить духовные беседы (по-гречески это назвается Синаксис) в женских монастырях может или игумения, или духовник. Согласно внутренним уставам монастырей нашей епархии для того, чтобы на Синаксисе перед браством сказал слово кто-то из посторонних – клирик, монах или мирской – требуется одобрение митрополита. Это делается для духовной безопасности монахов, чтобы уберечь их от изворотливых и прельщенных людей.

Преподобный Иоанн Синаит в своем известном «Слове особенном к пастырю, научающем, каков должен быть наставник словесных овец», которым заканчивает возводящую на небо «Лествицу» монашеской аскетической жизни, дает практическое руководство предстоятелям-герондам относительно того, как им следует исполнять пастырское служение для достижения наилучшего результата, используя духовные лекарства любви, терпения, также и епитимии. Все это необходимо для исцеления «больного» и для того, чтобы запечатлелся образ кроткого и смиренного сердцем Иисуса в его сердце.

В это слово помещает преподобный упоминание об удалении из братства какого-то члена, если это будет способствовать и его духовному здоровью и спасению, но и братиям во Христе, чтобы не передалась духовная гангрена его страсти.

Большой помощью и духовной поддержкой для женского монастыря является присутствие выбранного духовного отца, который опытен в монашеской жизни и является действительно подлинным водителем душ, хорошим пастырем и учителем, имеющим рассуждение и внимание, зрелым в духовной жизни. Присутствие такого духовного руководителя способствует духовному возрастанию монастыря, укреплению монашеского самосознания в соответствии с учением и традициями святых отцов. Так достигает монастырь того, чтобы своей жизнью свидетельствовать о духе Христовом и подлинной монашеской жизни.

Геронда или духовный отец никаким образом и ни по какой причине не замещая и не оттесняя игумена или игумению монастыря, несет ответственность за спокойное совместное жительство братства и их духовное преуспеяние. Его служение не включает в себя решение вопросов относительно внутренней административной жизни монастыря, но только вопросы духовного преуспеяния обители. Духовный отец не касается вопросов монастырского священства, распределения послушаний и всего остального, из-за чего может возникнуть в монастыре смущение, ослабление роли игумении и выдвижение духовника. В его компетенции находится только исповедь и духовные наставления, способствующие духовному совершенствованию монахов. Женские монастыри, как и мужские, которые имеют поддержку руководства таких отцов, духовно преуспевают, в противоположном случае существует опасность двувластия в монастыре и не редко разделение и возникновение других искушений и проблем.

Поскольку, когда мы были приглашены принять участие в этой монашеской конференции, нас попросили в общих чертах рассказать о жизни мужских и женских монастырей нашей епархии – Лимассольской Митрополии. Скажем об этом в общем и лаконично следующее: в Лимассольской Митрополии функционирует сегодня 9 монастырей: 3 мужских и 6 женских. К одному женскому монастырю относятся два исихастириона и к одному мужскому монастырю один исихастирион. Монастыри, которые были восстановлены, возрождены и населены монахами в XX веке вместе с первым монастырем святого Георгия Аламанского (около 1950 года) функционируют под отеческим надзором Высокопреосвященнейшего Митрополита Лимассольского Афанасия в послушании и в соответствии со священными канонами, уставом Святой Кипрской Православной Церкви, внутренними уставами каждого монастыря.

В мужских монастырях и некоторых женских монастырях духовным отцом является Высокопреосвященнейший Митрополит Лимассольский Афанасий. Владыка Афанасий также является духовным отцом и герондой и некоторых монастырей, которые находятся за пределами Лимассольской Митрополии по благословению и с согласия правящего епископа, как например Великий Ставропигиальный монастырь «Махера» и монастырь святого Ираклидия, о котором нам расскажет матушка игумения.

В монастыре, где духовником является Высокопреосвященнейший митрополит Афанасий Лимассольский, в организации жизни монастыря имеет место сочетание типикона, распорядка дня, богослужебной жизни и традиции Святой Горы Афон с традициями кипрской монашеской жизни, посредством чего монахи стремятся к «освящению» по воле Господа посредством послушания и духовных упражнений.

Митрополит, который по-отечески и с любовью следит за духовной жизнью и спокойным функционированием монастырей, согласно со священными канонами и учением святых отцов, одобряет избрание игумена или игумении монастыря и затем возводит в игуменский сан специальным церковным чином. Он одобряет кандидатуры к монашеским постригам и дает на это благословение, которые совершает он сам или игумен монастыря, если это мужской монастырь, или с разрешения епископа это совершает духовник монастыря.Игумен или игумения имеет помощь и поддержку в исполнении своего церковного служения от Духовного собора монастыря, который состоит из монашествующих, выбранных насельниками монастыря. Вместе с игуменом они уполномочены решать всякого рода административные и духовные вопросы. В мужских монастырях монахи исповедуют игумену монастыря помыслы и прегрешения по очереди в установленное время, или когда у них возникает такая потребность, и они об этом попросят. Также они исповедуются и геронде Афанасию (имеется в виду владыка Афанасий Лимассольский) еженедельно во время его посещения монастырей, которые он посещает по очереди, согласно установленному расписанию, мужские монастыри и женские. В остальных женских монастырях духовником является Высокопреосвященнейший Митрополит Тримифунтский Варнава, который в прошлом был иеромонах священного монастыря «Ставровуни», который уже давно исповедует монахинь этих монастырей. В одном женском монастыре духовником является архимандрит Эпифаний Эвфиволу. Два духовника, о которых мы только что сказали, совершают духовническое служение по благословению Высокопреосвященнейшего митрополита Афанасия Лимассольского.

Будет правильным и необходимым объяснить, чтобы было понятно, почему Высокопреосвященнейший митрополит Лимассольский Афанасий является духовным отцом не только в мужских монастырях Лимассольской митрополии, но и в мужском Ставропигиальном монастыре Махера, следующим образом: когда митрополит Афанасий приехал со Святой Горы Афон на Кипр в 1992 году по приглашению блаженнейшего Архиепископа Кипрского Хризостова I и по единодушному решению и побуждению его к этому такими святыми старцами как преподобные старцы Паисий, Порфирий, Ефрем Катунакский, примерно на год он остановился в маленьком монашеском братстве в монастыре святого Николая в Пафо. Затем, по приглашению блаженнейшего Архиепископа, монастырь Махера был пополнен монахами общины митрополита Афанасия, до этого число монахов в этом монастыре было очень маленьким и они были пожилыми. Игуменом монастыря становится иеромонах Афанасий, будущий митрополит Афанасий. Когда в 1999 году Владыка Афанасий был избран Митрополитом Лимассольским, игуменом был избран приснопамятный игумен Арсений, который погиб в 2004 году по дороге на Святую Гору Афон вместе с патриархом Александрийским Петром и другими. Тогда игуменом стал иеромонах монастыря Епифаний, ныне он епископ г. Лидры. То есть так сложилось, что митрополит Афанасий Лимассольский естественным образом является отцом и герондой монахов монастыря Махера и тех, кто пополнил монастыри его епархии. Он продолжает иметь с ними духовную связь и быть герондой, конечно же, не мешая никаким образом делу игуменов и не умаляя их служение. Напротив, его присутствие и помощь очень помогает и оказывает духовную поддержку игуменам, которые относятся к нему как к своему геронде.

Конечно, таинство монашеской жизни, жизни монаха и, главным образом, духовной жизни каждого монастыря невозможно выразить словами, схемами, формами, правилами, потому что как каждый человек, так и каждый монах – единственный и неповторимый, он должен руководиться духом свободы, который дает истинное послушание и подлинное смирение. Когда монах знает истину и понимает, что такое монашество, тогда он не подвержен заблуждениям, не порабощается иным ценностям и не забывает, по слову аввы Арсения, ради чего вышел из мира. Нужны, конечно, и правила, как и законы в обществе, по причине человеческих немощей, как средство духовного лечения, необходимо покровительство монашествующим со стороны местной церковной власти и забота о добрых отношениях монахов с их предстоятелем и между собой.

Заканчивая свое слово, хочу пожелать, чтобы такие конференции, которые очень необходимы, по слову Василия Великого, напоминали нам всем – епископам, пастырям и монахам – цель и подлинный смысл монашеской жизни, обновляли в нас это расположение, и предоставляли возможность духовного общения и взаимной поддержки всем, кто принимает в них участие.

monasterium.ru